Токийская история

      Вся компания вышла во дворик, Чин-хён запер дверь. Чимин, вдохнув холодный ночной воздух, вдруг отчётливо икнул, заставив Чона улыбнуться. И тут же получил мягкого тумака в бок:       – Тебе лишь бы надо мной смеяться!       – Да нет, Чимин-ши, ты даже икаешь очень мило, – не переставая улыбаться, ответил Чон.       На улице Чину повезло сразу поймать рикшу и, попрощавшись с младшими, хёны плотненько уселись рядом в коляску и укатили.       Сад Мико-сан встретил пусанских влюблённых манящей темнотой и тишиной, наполненной затаёнными шорохами. Чон уже не спрашивал разрешения войти – они с Чимином не сговариваясь миновали калитку, отошли подальше от улицы, куда почти не проникал свет фонарей, и слились в крепких объятиях. Целуясь, Чон чувствовал, что этот ночной сад под яркими звёздами – самое волшебное место на земле. Здесь не было ни времени, ни возраста… Здесь не существовало привычных правил поведения. Были только они вдвоём, любящие друг друга, и их взаимное желание быть вместе. Днём, особенно в присутствии других, Чимин всегда был взрослее и легко давал понять это Чону. Он мог проявлять упрямство, несговорчивость и даже откровенно подтрунивать над простодушным младшим. Здесь же напрочь исчезали все условности – они были равны, одинаково искренни и счастливы. Наверное, именно так жилось в древние золотые времена, про которые повествуют в сказаниях, – когда, говорят, люди, духи и боги существовали в гармонии и всё в мире было прекрасно…       Сердце сладко ныло и хотелось, чтобы эти минуты блаженства длились и длились. И в то же время Чон ощущал, что дальше, наверное… Дальше должно быть то, в чём он не мог пока откровенно признаться даже самому себе… Он замер на мгновение, пытаясь осознать это, решить и решиться. Чимин понял эту заминку по-своему, прошептал «спокойной ночи» и выскользнул из кольца его рук.       – Чимин, подожди! – Чон тут же немного неловко снова схватил любимого в объятия. И почувствовал, что мешает какая-то твёрдая выпуклость под курткой Чимина. Их смущение было одновременным.       – Ох! – Чимин полез в карман под ошарашенным взглядом Чона. – Это яблоко! Специально захватил из кладовой для тебя – ты ведь так и не съел ни одного, хотя все ящики перетаскал. Я выбрал самое большое и красивое.       Чимин держал яблоко перед Чоном, приподняв в кончиках пальцев, будто оно было огромным драгоценным камнем в оправе.       – Спасибо… – Чон нежно коснулся красивого плода и маленьких пальчиков. – Я с удовольствием съем. Я бы… и от моти не отказался тоже…       Он сам не понял, как из него вылетела последняя фраза.       – Что ты такое говоришь… – чуть слышно прошептал Чимин.       И Чон осознал, что сейчас они снова испытывают одни и те же чувства на двоих: горячее желание, смешанное с не менее сильным смущением. Он точно не решится сегодня первым… И Чимин тоже не решится. Пригласить к себе или ещё что-то… Но это ничего не значит. Потому что будет завтра. И послезавтра. Обязательно будет…       Он осторожно взял яблоко из ручки Чимина и вновь прижал любимого к себе, ласково целуя бархатную щёчку, и нежное ушко, и лебединую шейку.       – Сегодня был такой чудесный день…       – Да… – отозвался тот сладким шёпотом ему в ухо. – Приходи завтра пораньше, хорошо? Дядюшка Сон тоже придёт, он как раз хочет опробовать твои качели.       – Хорошо…       Шагая по ночным улицам, Чон с наслаждением вгрызался в сочное хрустящее яблоко, которое оказалось необыкновенно сладким. Существует особое счастье в моменте предвкушения приятного будущего, и именно это чувство испытывал сейчас молодой пусанец.       Утром в порту Чон сразу заприметил русский крейсер, который видел вчера в кино. Хотя тот стоял поодаль, а не там, где разгружались торговые суда.       После работы, когда Чон как обычно получал деньги в конторе, лысоватый начальник заговорил с ним. Моряк понял, что у того завтра выходной. Распоряжаться разгрузками будет другой человек, который Чона, естественно, не знает. Поэтому, примостившись за столом, который был даже немного высоковат для такого низенького человечка, начальник написал записку, что-то вроде рекомендации, которую передал пусанцу. И велел вручить её завтра своему сменщику, чтобы снова получить работу. Чон поблагодарил, поклонился, положил в карман записку и со спокойной душой направился в «Цветы и птицы».       Во внутреннем дворике никого не было, дверь чёрного хода тоже была прикрыта. Но Чон постучал и смело заглянул внутрь, послав громкое приветствие в глубину пустого коридора. Кто-то откликнулся, и моряк сообразил, что это, скорее всего, Тама-сан на кухне – он обычно всегда отвечает, да и кухня здесь недалеко. Заглянув туда, Чон поклонился.       – Здравствуй, Чон-кун! Чимин-кун и Сон-сан там, где сцена, проходи.       – Спасибо! – Чон поспешил в глубину здания и вскоре услышал разговор, в котором распознал знакомый голосок Чимина. Приостановившись, чтобы понять, откуда он доносится, моряк тут же сообразил и свернул на витую лестницу, ведущую наверх.       – Чон пришёл! – обрадованно воскликнул Чимин, подняв голову.       Чон поздоровался. Его сладкий Моти склонялся над чем-то вместе с Сон-нимом, и моряк понял, что они осматривают новоиспечённые качели. Умело переступая по перегородкам, Чон подошёл поближе и тоже взглянул на это совместное творение. Поначалу он даже не узнал доску. Сэйко-кун постарался на славу и расписал её, сделав настоящим осенним листком – тут были и тонкие переходы золотисто-жёлтого цвета, и прожилки, зеленоватые сверху и пунцовые снизу. Художник даже успел покрыть всё лаком, чтобы работа приобрела завершённый вид. Тросы тоже были оформлены подходящим образом: их обвивали гирлянды осенних листьев. Чимин объяснил, что Сэйко-кун сделал эти листья из накрахмаленной раскрашенной ткани, чтобы они не сильно портились при наматывании на лебёдки.       – Ну что, давайте опробуем, – сказал Сон-ним. Он крепко придерживал руками качели, отведя их в сторону, чтобы Чимину было удобно сесть. – Держишься? Хорошо.       Сон осторожно отпустил качели, и Чимин оказался над проёмом между балками, готовый к спуску вниз.       – Что теперь? Мне помочь с лебёдкой? – спросил Чон.       – Вообще тут система такая, что две лебёдки взаимосвязаны, может один человек справляться. Ты лучше иди вниз, посмотришь оттуда, что и как.       – Хорошо! – Чон моментально сбежал по лестнице и вскоре уже стоял на сцене, глядя вверх на ножки Чимина.       – Спускаю! – крикнул из поднебесья Сон.       И как по волшебству вслед за ножками показалась попка Чимина на листике качелей, а затем и сам он, опускаясь всё ниже и ниже навстречу Чону.       – Здорово! – Чон стоял, восторженно задрав голову.       Качели были над сценой уже примерно на высоте человеческого роста, когда один из тросов вдруг дёрнулся и доска накренилась с одной стороны.       – Ай! – вскрикнул Чимин. – Ай-ай-ай!       Он уже не мог сидеть ровно и сполз вниз, цепляясь за трос и пытаясь удержаться.       – Чимин, прости, перекос на одной из лебёдок! – кричал сверху Сон-ним. – Сейчас всё исправлю!       Чон уже давно был внизу под качелями.       – Не бойся, я тебя словлю, если надо!       – Не хочу я падать!       – Не надо падать! Ты прыгай, а я тебя подхвачу.       Он протянул руки навстречу. В этот момент качели снова дёрнулись, но не выровнялись. Чимин, испугавшись, что ситуация станет ещё хуже, всё же решился соскользнуть с качелей. И Чон действительно ловко поймал его на руки, лишь чуть крякнув и присев под этой приятной тяжестью.       – Всё в порядке? – кричал сверху Сон.       – Да, отлично! – крикнул Чон, который сейчас именно так и думал.       – Ну, опусти меня уже на землю! – приказал Чимин. Хотя сам вовсе не торопился спускаться, уютно устроившись на ручках у Чона и обхватив его за шею.       Чон смотрел в его глаза, улыбаясь и чуть покачиваясь из стороны в сторону. И наконец всё же медленно и осторожно поставил на сцену.       – И что за бесы меня попутали согласиться на такое! Эта штука опасная! Ну а что ещё моряк мог придумать!       – Не сердись… Всё ведь было очень красиво. А с тросом – это случайность, сейчас Сон-ним исправит, я уверен.       – Чимин, давай ещё разок! – крикнул сверху Сон. – Всё уже должно быть в порядке!       – Ни за что! – топнул ножкой Чимин.       – Чимини… Ну давай я вместо тебя попробую, ладно? – вдруг осенило Чона. – Я же тяжелее, если меня выдержит – то с тобой всё тоже будет хорошо в следующий раз. Стой здесь!       И Чон метнулся наверх.       – Сон-ним! Спустите, пожалуйста, сначала меня – проверим.       – Давай, парень! – улыбнулся Сон, уже поднявший качели наверх. – Так, я подержу, садись. Не страшно?       – Да ну что вы! – ответил Чон, чуть покачиваясь над просветом внизу.       – Прости, действительно глупый вопрос! Ты же моряк. У тебя с координацией и равновесием всё как надо.       Чон взглянул, как дядюшка Сон начал вращать рукоятку, приводившую в действие лебёдки, и тут же легко заскользил на качелях вниз.       – Чимин! – крикнул он фигурке внизу. – Всё нормально работает!       Для достоверности Чон несколько раз подпрыгнул на доске, держась за тросы, а затем стал раскачиваться, как на настоящих качелях.       – Ладно, ладно, верю! Ты осторожней!       Но моряк уже раскачался во всю мощь, то подлетая к заднику сцены, то чуть не влетая в зал и зависая на мгновение над ближайшими столиками.       – Во, смотри! Сон-ним отлично всё сделал!       Чон был свято уверен, что проверяет сейчас прочность качелей для безопасности Чимина. И был бы весьма удивлён, если б ему объяснили, что таким образом он демонстрирует типичное поведение молодого и сильного самца, желающего покрасоваться своей отвагой и ловкостью перед объектом любовного интереса.       – Чон, Чон! Всё, хватит! Слезай!       Моряк наконец замедлил свой полёт и спрыгнул со спустившихся до нужного уровня качелей рядом с Чимином.       – Хорошо, Чон! – кричал сверху Сон. – Теперь я хочу посмотреть из зала, как всё выглядит. Сможешь спустить Чимина?       – Конечно!       Наверху Сон объяснил, как на лебёдках работает фиксатор, и сказал, что на нужной длине, когда нужно прекратить спуск, на тросах сделана отметка. А сам направился вниз.       Чон заботливо и крепко держал доску качелей, пока Чимин усаживался.       – Теперь всё будет замечательно, не бойся! – и он поцеловал любимого в ушко, осторожно отпуская качели.       – Чон! – только и успел сказать Чимин, обернувшись к нему.       Но моряк уже принялся за дело, внимательно и осторожно вращая рукоятку и следя за тем, как разматываются тросы и Чимин едет вниз.       – Отлично, – сказал Сон, когда Чон, предварительно вновь подняв качели на колосники, присоединился к нему с Чимином внизу. – На сегодня всё, мне пора. Увидимся в пятницу!       – Спасибо, Сон-ним! – поблагодарил Чимин.       Чон низко поклонился.       – Ну, мне тоже надо идти готовиться, – сказал Чимин. – Сегодня предстоит напряжённая работа.       – Что-то особенное будет?       – Нет, просто сегодня придётся справляться без Тэхёна.       – Почему? – удивился Чон. – Что случилось?       – Ему рано утром пришлось срочно уехать в Иокогаму. Он записку прислал. Помнишь, я говорил, что родители Тэхёна собирались его навестить? Но там какая-то задержка с кораблём вышла, и они прибыли только сейчас. А поскольку обратные билеты были уже куплены, то остался всего один день, чтобы повидаться. Тэхён получил от них телеграмму и тут же уехал.       – Понятно… Значит, сегодня ты выступаешь весь вечер один?       – К счастью, Чин-хён подключился. Он тоже исполнит несколько номеров. Ну всё, я пошёл.       – Можно, я посижу пока у тебя?       – Нельзя! – тут же выпалил Чимин. Но потом смягчился: – Ладно, можно… Если обещаешь отвернуться и не смотреть, как я одеваюсь.       Чон поскорее согласно кивнул.       Сидя в комнатке у Чимина и рассматривая разноцветные наряды, развешанные на стене, Чон блаженно слушал, как тот что-то мурлычет у него за спиной, одеваясь и нанося грим. Наконец Чимин разрешил ему повернуться, и Чон в очередной раз залюбовался своим Ширатори в изящном сценическом образе.       – Первым будет танец в шаре, да?       – Да… Но пока выносить декорацию на сцену не нужно – вечер откроет хён, он исполнит песню. А вот после его выступления подойдёшь помочь, хорошо?       – Конечно.       – Ну всё, иди пока в зал.       – Ладно, – Чон восторженно смотрел на Чимина. Подойти и обнять, впрочем, не решился. Всё же работа есть работа. Поэтому просто кивнул и направился к двери, а Чимин проводил его улыбкой.