Не цепляйся за прошлое.

Наступал очередной день, золотые лучи солнца окрашивали крыши серых зданий и придавали им чуть более жизнерадостный вид. Улицы все еще были пусты, в такую рань ни одна душа не желала выбираться из своего дома, но все же кое-где уже начали пробуждаться люди, а именно в доме по адресу Флит-Стрит 186. В этой небольшой пекарне, славящейся отвратной выпечкой, за прилавком уже стояла женщина, она готовила пироги, все еще надеясь на то, что кто-нибудь зайдет. Этого не происходило уже много недель, хотя... кое-кто вчера все таки объявился на пороге пекарни, и именно этот человек сейчас спускался из своей комнаты, он ходил тихо, словно призрак, и его появление не всегда оставалось замеченным. — Доброе утро, мистер Ти, — поздоровалась женщина, когда обернулась к столу, чтобы поставить на него свежеиспеченную отраву. Раннее утро, а Ловетт уже выглядела уставшей и смотрела на цирюльника с полуприкрытыми глазами. Ужасный недосып давал о себе знать, но ложиться раньше просто не получалось. — Доброе утро, — равнодушно произнес мужчина. Прозвенел дверной колокольчик, как только он вышел на улицу. Тодд вдохнул полной грудью и слегка поморщился: воздух в Лондоне был ему неприятен, поэтому он поспешно поднялся по лестнице и вошел в свою цирюльню. Пыли было много, ужасно много, пришлось раскрыть дверь и окна, чтобы сквозняк хоть немного помог от нее избавиться. Футляр с бритвами был бережно отложен в сторону, а трюмо с зеркалами нуждалось в помывке. Схватив какую-то тряпку, видимо, оставленную Ловетт после последней уборки, Суини начал тщательно протирать полки, периодически чихая от пыли. Он не смотрел на свое отражение в зеркале: боялся своих воспоминаний, но они, тем не менее, все равно настигали Тодда, с самого утра не давая ему покоя. Оторвавшись от уборки, Суини оглядел помещение, и оно вновь представлялось ему чистым и хорошо освещенным, обои были целы, по углам не висела паутина, в колыбели лежал ребенок, а сам Тодд выглядел совершенно по-другому. Это видение было прекрасным, но причиняло огромную боль. "И где они теперь?" — подумал Суини и ударил кулаком в стену. С угла посыпалась старая штукатурка. Комната вновь стала мрачной и пыльной, а из старой ободранной колыбели на него смотрела лишь потрепанная кукла. Цирюльник подошел к ней и рывком выбросил куда-то за сундук, а детскую колыбель он отодвинул в самый дальний угол цирюльни и накрыл куском ткани, который вчера был выброшен им в порыве гнева. Суини подошел к окну и выглянул на улицу, там начинали выбираться из своих домов разные кавалеры и дамы. Пышные платья последних своими подолами буквально собирали всю пыль и грязь, лежащую на дорогах, но это будто бы не заботило их. Взгляд Тодда упал на женщину, чертовски напоминавшую Люси, его глаза распахнулись, и он готов был сорваться с места, но Суини увидел её лицо, это была не его жена. "В один момент они будто... Исчезли... Судья мертв", — крутились у Тодда в голове слова Ловетт. Всё, ради чего он жил и стремился вернуться, теперь потеряно, и он даже не сможет отомстить человеку, отнявшему у него семью. Эти мысли разрывали его душу на куски, он был расстроен, он злился, ему хотелось вылить этот гнев на кого-нибудь, но на кого? Он не знал ответа, его месть не может быть свершена. Суини осматривал трюмо, когда ему на глаза попался футляр с бритвами, лежащий на полу, он и забыл, что убрал их туда. Тодд подошел к вещи и опустился на одно колено, он поднял коробочку и, открыв крышку, достал одну из бритв. На лезвие упал луч солнца, пробравшийся через окно, и оно завораживающе засияло. — Ты и я, мой друг... — протянул цирюльник. — Теперь мы совсем одни... — он с сожалением смотрел на инструмент, но тут его прервали. Тодд сложил бритву и посмотрел в дверной проем, там стоял мясник, Суини не знал, сколько времени он стоял и что успел увидеть. — Доброе утро, мистер Тодд, — произнес мужчина, у него в руке был небольшой пакет, который он поставил на трюмо рядом с Тоддом, когда прошел внутрь. — Здравствуйте, — цирюльник поднялся и вытянулся в полный рост, его ровный стан на полголовы возвышался над дядей Ловетт. Мужчина, немного нахмурившись, взглядом указал на пакет. — Что это? — как-то строго спросил он, все еще держа в руках бритву. Мясник немного опешил, ведь он не привык к такой манере общения, однако тоже постарался выпрямиться под стать Тодду. — Это ингредиенты для пены, Ловетт сказала, что вы планируете открывать здесь цирюльню. Мы теперь с вами соседи,поэтому решил подарить вам этот небольшой презент на первое время. Суини приоткрыл пакет и оценивающе посмотрел на содержимое. — Что ж, спасибо, — проследовала небольшая пауза. — Вы не желаете побриться? — Тодд все еще осматривал содержимое пакета, прикидывая сколько нужно развести на один раз, все-таки он давно не практиковался. После Суини перевел взгляд на мужчину, ожидая ответа. — Ну... — мясник задумчиво провел рукой по своей щетине. — Не бойтесь, для вас это бесплатно, считайте, по дружбе, — Тодд попытался натянуто улыбнуться, все же ему не нравился этот человек, но практика сейчас не помешает. — Вот, присаживайтесь сюда, — Суини протянул руку к дяде и, прикоснувшись к его плечу, провел мужчину к стулу и усадил. Мясник не сопротивлялся, он молча сидел и разглядывал помещение — он тут никогда не был. Впрочем, он и услугами цирюльника никогда не пользовался, кое-как пытался бриться сам, оттого и шрамы на лице. Тодд тем временем замешал пену, он подошел к мужчине и парой быстрых движений нанес её ему на лицо. Небольшую чашу с помазком он поставил на трюмо, а после достал одну из бритв. Цирюльник раскрыл её и пару раз перекрестными движениями провел в воздухе перед собой. — После стольких лет, мой друг... — шепотом сказал Суини, его голос в этот момент звучал очень бархатно. Он еще раз посмотрел на лезвие и приступил. Одно резкое движение, второе, бритва буквально скользила по коже, работа нравилась Тодду, но неприятный осадок из прошлого мешал ему полностью погрузиться в процесс. — Знаете, почему я раньше не ходил в цирюльню? — внезапно начал мясник. — Вы, наверное, могли обратить внимание на шрамы, — он усмехнулся, — это я сам брился... Но это не важно, так вот: жил тут раньше один цирюльник... — на этих словах Тодд напрягся, изменился в лице. Его рука резким движением провела по подбородку мужчины, оставив гладким еще одно место. — Жил цирюльник... — сквозь зубы повторил за ним Тодд и вытер пену с бритвы. — Бенджамин Баркер его, вроде, звали. Молодой был, все его хоть и хвалили, а мне он не нравился, больно слащавый и... — Наивный? — перебил его Тодд. —А может он не подходил для жизни в Лодноне? — очередной рывок руки. Злость уже затуманивала его разум, но нельзя было это показывать. Он отвечал мяснику с наигранной вежливостью, но под конец фразы его голос звучал громче, выдавая настрой. — Да, да, именно так, не мог я нормально к такому ходить... — он рассказывал об этом Суини, даже не подозревая, кто на самом деле стоит перед ним или, если быть точнее, сзади него, да еще и с бритвой в руках. Цирюльник не хотел продолжать этот разговор, он старался как можно быстрее управиться, на время забыв про аккуратность, но руки его не подводили. Он слушал, не говоря больше ни слова. — Ну, а когда его сослали, я и рад был, наверное... Жизнь в Лондоне явно была не для него, больно мягкотелый молодой человек, а люди тут такие, черствые, — он вздохнул. — Может, там из него хоть человека бы сделали. Тодд все еще молчал. "Видимо, уже сделали", — подумал про себя Суини, очередное нервное движение, рука с бритвой опасно занесена над мясником. — Готово, — произнес мужчина и, медленно опустив руку, начал протирать бритву платком, он подошел к окну, надеясь что мясник сейчас уйдет. Дядя Ловетт потрогал подбородок, и место, где минутами ранее ощущалась колючая щетина, теперь было полностью гладким. — Вы и правда отлично владеете бритвой,— мясник был удивлен мастерству цирюльника. — Спасибо. Я, наверное, пойду, не буду больше мешать, заодно посоветую вас людям, глядишь, и клиенты скоро появятся, — после этих слов мясник вышел из цирюльни, было слышно, как он тяжелыми шагами спускается по лестнице, а потом все стихло. Тодд молчал и хмуро смотрел в небо, его руки совершали дерганые движения, он протирал бритву, которая давно была чиста.В одном он был согласен с мужчиной — Бенджамин Баркер и правда был слишком наивен для жизни в Лондоне... И теперь он мертв, на его место пришел Суини Тодд. ------ — Доброе утро, — все, что сказал Ловетт цирюльник и покинул пекарню. Она глубоко вздохнула, все таки он ужасно изменился, и придется к этому привыкать. Женщина достала из под стола бутылку джина и плеснула немного себе в стакан. "Думаю, не грех выпить за возвращение Баркера... Нет, Тодда", — пронеслось в голове у женщины, на самом же деле она просто искала оправдание своему внезапному желанию напиться. Взяв напиток, она подошла к окну и стала наблюдать за пробуждением людей, периодически отпивая понемногу. Так она простояла где-то полчаса, стакан был давно опустошен, но Ловетт будто этого не замечала. Люди тоже уже перестали ее интересовать, женщина ушла в раздумья о Суини и о том, как теперь сложится их жизнь. Из мыслей ее выдернул глухой стук, раздавшийся где-то наверху, будто кто-то ударил в стену. Разумеется, она поняла, кто был виновником этого шума, Нелли было хотела подняться и узнать, что же там случилось, но, все таки предпочла этого не делать. Из комнаты вышел дядя, он потянулся и потер глаза, будто только что поднялся с постели. — Доброе утро, а где же наш новый сосед? Ловетт посмотрела на него и вздохнула. — Видимо там, — она посмотрела на потолок. — Буянит, — женщина произнесла это слово и коротко усмехнулась, но радости в её лице не было, она начинала замечать странное поведение Тодда еще вчера, когда он ни с того ни с сего вдруг начал нервничать и злиться. "Каторга ужасно меняет человека", — подумала Нелли. — Ясно... — со странной ноткой в голосе протянул дядя. — Я, пожалуй, схожу кое-куда, если что — не теряй, — мужчина дошел до двери и удалился. Все сегодня куда-то уходили, оставляя Ловетт в полном одиночестве. Ей нужно было сидеть здесь и ждать... А чего ждать — неизвестно. Она, будучи подвыпившей, решила, что сегодня устроит внеплановый выходной. Вся эта рутина ей давно поднадоела, и ладно бы были посетители, но их нет. Стоило ей об этом подумать, как дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина. "О боги", — подумала Ловетт, и ей захотелось закатить глаза, но вместо этого она лишь попыталась приветливо улыбнуться, что вышло у нее не очень. — Здраствуйте, его нет, — бросила Ловетт, пытаясь казаться хоть немного вежливой. Эта знакомая её дяди никогда ей не нравилась. — О, да я на секунду. Принесла вам тут выпечки, а то твой дядя от твоей стряпни уж скоро совсем загнется, бедняга, — ответила та с язвительной улыбкой, и как же Ловетт хотелось пригреть ей чем-нибудь. После этих слов нежданная гостья поставила корзинку на стол, а после поспешно удалилась. Надо было признать, что готовила она и вправду хорошо, да и бизнес у нее шел в гору, в отличие от Ловетт. — Чертова язва, — прыснула ей вслед Нелли, она слегка подняла полотенце на корзинке и заглянула внутрь. — Хоть будет чем Суини накормить... Настроение пошло под откос, идти куда-то уже не хотелось, остаток дня Ловетт решила просто проваляться в постели, ее начало клонить в сон, видимо, на почве недосыпа алкоголь дал о себе знать в двойном объеме. ------ Девять вечера. Мясник сидит в своем кресле и читает какую-то старую книжку, она была настолько потертой, что названия на ней было просто невозможно прочесть. Нелли Ловетт открыла глаза и устало зевнула. — Который час? — рассеяно спросила женщина, она выглядела очень сонной — оно и не удивительно, Ловетт проспала целых шесть часов. — Девять, — коротко ответил дядя, не отвлекаясь от книжки, он, видимо, был очень увлечен чтивом. Ловетт подскочила. — Уже девять?! — она засуетилась и быстрым шагом пошла в пекарню, — Мистер Тодд выходил из цирюльни? — спросила она на ходу. Дядя лишь качнул головой в отрицательном жесте, он совершенно не разделял паники Нелли. "Вот же... Суини!" — ругалась она про себя, женщина не понимала, почему он ведет себя так странно сейчас, когда все трудности позади. — Надеюсь, он там не умер", — эта фраза с ноткой сарказма пронеслась у Ловетт в голове, когда она взволнованно поднималась по лестнице в цирюльню, в руках она держала поднос с едой, оставалось надеяться, что та стерва не отравила пироги в надежде насолить Ловетт, но это было очень маловероятно. В цирюльне не горел свет. Странно. Волнение нарастало, она осторожно толкнула дверь. — Мистер Ти? — спросила она настороженно. — Мистер Ти, хватит играть в молчанку, — сказала Ловетт, в ее голосе уже была какая-то строгость: так говорят с ребенком, когда стараются с ним помириться, а он все сопротивляется. В комнате было темно — не удивительно, ведь на улице уже почти ночь. Тодд сидел в кресле и пустым взглядом смотрел в стену, было ощущение, будто он спит, но с открытыми глазами. Выражение его лица было странным, нахмуренные брови, сжатые губы, волосы были растрепаны, будто он только что с кем-то подрался. Интересно, о чем он думает? — Что ж вы тут в темноте сидите, — ворчала Нелли, она достала керосиновую лампу и зажгла её, поставив на трюмо. По комнате разлился тусклый теплый свет, он бликами ложился на поверхности и придавал им желтоватый оттенок. Суини, казалось, не замечал Нелли до этого момента, но сейчас он вышел из раздумий и повернул голову в её сторону. Было видно, что ему грустно, и за этим суровым видом скрывается лишь сильнейшая душевная боль. — Так и будем молчать? — по-доброму произнесла Ловетт, она не могла больше ворчать на него сейчас, он выглядел очень потрепано. — Я принесла вам ужин — женщина кивнула головой в сторону трюмо, где рядом с лампой стоял поднос, а на нем лежала выпечка, уже не особо свежая, но, главное, съедобная. — Ты весь день тут один сидишь, даже не ел, — Ловетт все еще старалась завести разговор, но, видно, Тодд был не в духе. — Ладно, я пойду, вы главное поешьте, — она отошла к двери и уже взялась за ручку, но вдруг притормозила и обернулась. — Спокойной ночи, мистер Ти. На этой ноте Нелли покинула цирюльню, но не поспешила спускаться. Она облокотилась руками на перила и смотрела в небо, на котором уже была видна луна. Легкий прохладный ветерок трепал её кудри. В голове Ловетт сейчас была лишь одна мысль. "Нужно жить настоящим, без оглядки на прошлое, когда же вы это поймете?.."