Не цепляйся за прошлое.

— М...мистер Ти? — голос женщины дрожал, ноги подкашивались, глаза были широко распахнуты и смотрели с каким-то животным страхом, она не знала, чего ожидать от слетевшего с катушек цирюльника. Тодд же, будучи не совсем в здравом уме, не понимал, как ему действовать дальше, гнев все еще кипел в его жилах. Суини смыл кровь, но все равно чувствовал ее присутствие на себе, она была везде: слепила глаза, скользила между пальцев рук. Цирюльник застыл в дверях, в его глазах горели красные огоньки, или же так падал свет от лампы? Неизвестно. За окном стояла глубокая ночь, казалось, весь Лондон растворился в этой непроглядной темноте. Сейчас существовала только цирюльня, цирюльня и три человека в ней. Лужа крови медленно растекалась по полу, в полумраке, который освещала лишь одна крохотная лампа, она казалась темно-бордовой, почти черной. Ловетт опустила взгляд, с ужасом разглядывая пол, она видела оттенок, который приобрела кровь, и внезапное воспоминание, возникшее так не вовремя, вдруг пронзило ее голову. — Ну что ты, не реви, это всего лишь небольшой порез, — женщина взяла руку Нелли в свою и широко улыбнулась. Девочка утерла глаза, посмотрела на мать сквозь пелену заново подступающих слез и всхлипнула. — Хочешь расскажу тебе одну вещь? — улыбка все еще не сходила с её лица, а Нелли кивнула, выражая свое согласие. — Смотри, — с заботой произнесла женщина. — Видишь, какого цвета твоя кровь? — она посмотрела на дочь, попутно опуская кусочек ткани в теплую воду. — К...красная... — все еще всхлипывая ответила Нелли. — О, нет-нет, я не это имела в виду, — коротко посмеялась женщина. — То есть она, конечно, красная, но её оттенок, — мать заботливо приложила к ране мокрую ткань и легонько протерла порез. — Она светлая, почти прозрачная, напоминает... — женщина задумалась, а потом внезапно выдала. — Созревшее яблоко! — за этой фразой последовал еще один смешок, а ребенок слушал, внимая каждому слову. — Понимаешь, я всегда думала так: чем светлее кровь у человека, тем он лучше и добрее. Я имею в виду, темный цвет он такой... — она помедлила. Стоило ли забивать чем-то таким голову ребенка? — Неважно, — ее монолог резко оборвался, так и не достигнув логического завершения. — Суть в том, что ты чудесная, Нелли, такие, как ты, не должны плакать, тем более по таким пустякам. Да уж, её мать была еще той чудачкой. Но только сейчас Ловетт начала понимать, к чему были сказаны те слова. Может быть, она была права. Ловетт сглотнула и сжала кулаки, ее трясло, женщина сделала большое усилие, прежде чем смогла поднять голову и вновь заглянуть в глаза Тодду. Он все еще стоял неподвижно, как бы выжидая чего-то, и сверлил взглядом женщину. — Миссис Ловетт, — цирюльник, наконец, нарушил столь нагнетающую тишину, голос звучал спокойно, до ужаса спокойно, Нелли Ловетт сильнее сжала руки, и все это походило на затишье перед бурей. В глазах Суини вновь сверкнул какой-то зловещий огонек, и он сделал пару тяжелых шагов навстречу женщине. Теперь их разделяло расстояние вытянутой руки. Ловетт зажмурилась, Тодд замахнулся и ударил в стену по обе стороны от лица Нелли, теперь она могла чувствовать его дыхание, которое резко участилось. В уши ударил громкий звук, казалось, от такого жеста стены затрещали и откуда-то сверху осыпалось покрытие. Голос, секунду назад звучавший так спокойно, теперь походил на рычание. — Ты знала? — на повышенных тонах, но не срываясь на крик, произнес Суини. Ответа не последовало. — Я спрашиваю тебя, ты знала? — он приблизился к её лицу, заглядывая прямо в глаза. — О, не молчите, Миссис Ловетт, — его голос иногда подрагивал, что нагоняло еще большей жути. — О чем? — полушепотом спросила Нелли, ее брови были приподняты и слегка сдвинуты к переносице. Недоумевающий вид женщины явно злил цирюльника, он был уверен, она что-то знала, но старалась скрыть, чтобы избежать той же участи, что и её дядя. — Не стройте из себя дурочку, Нелли, — Тодд потянулся к трюмо, на котором лежала злосчастная бритва, что несколько минут назад забрала жизнь одного из жителей Флит-стрит. Сердце миссис Ловетт замерло, когда лезвие оказалось у её лица, она зажмурилась, и, кажется, была готова принять свою участь. Но Суини помедлил, женщина приоткрыла глаза, а на лице Тодда сейчас читалось некое сомнение, смешанное с попытками вспомнить что-то важное, в его голове возникла мысль, что он может сделать сейчас нечто непоправимое. Рука мелко задрожала, и цирюльник опустил её, заглянув Нелли в глаза. Он сделал шаг назад, все ещё пристально смотря на неё и как бы говоря "стой на месте". Миссис Ловетт всегда могла понять его без слов, она стояла тихо, боясь пошевелиться, испуг от пережитого никуда не ушел, ноги слегка подкашивались, а сердце пропускало удары. Цирюльник медленно отходил от Нелли, казалось, те короткие мгновения тянулись вечность. Суини опустился на колени перед трупом, его лицо не выражало ничего, одного взгляда на него хватило, чтобы кровь Ловетт застыла в жилах. У нее сперло дыхание, когда Тодд потянулся к мертвецу, кажется, только сейчас она в полной мере осознала то, что произошло. Женщина стояла, зажав рот рукой. "Карман...записка", раз за разом проносилось в голове Суини. Все его мысли заполнял голос убитого мясника и на секунду даже померещилось, будто его лицо вновь исказилось гримасой ужаса, прямо как в тот момент, когда бритва рассекла его глотку. Тодд тряхнул головой, стараясь отогнать видение, и, наконец, добрался до кармана рубашки. Там испачканный и ужасно помятый лежал лист, середина которого была пропитана кровью, но цирюльник изловчился и развернул его. Тут же глаза мужчины расширились и брови сошлись на переносице, он сжал края письма, руки снова начали подрагивать. Если вы читаете это, мистер Тодд, должно быть вы все поняли вы узнали правду, которая оказалась ужаснее, чем вы могли себе представить. Почерк был кривой, на страницах было много клякс от капающих чернил. Я не отрицаю свою вину. Да, я убил, убил от безысходности, от отчаяния и я раскаиваюсь. Вы сами знаете, как тяжело жить в наше время, поймите... Прошу лишь одного, не трогайте Ловетт, она не причем, она не знала, она не могла знать. Мы не могли позволить себе ничего, даже еды, я сожалею. Я, как и многие, не хочу умирать, но понимаю — вы не простите меня, мистер Баркер. Сначала я не догадывался... но осознание пришло поздно, мне некуда бежать, и я приму свою участь. Цирюльник тяжело дышал, руки с такой силой сжимали лист что, казалось, он больше не будет в силах отпустить его, не порвав. Его трясло, он содрогался практически всем телом, Тодда переполнял гнев. Он смял лист и выбросил в сторону, заставив Ловетт вздрогнуть от броска, в который он будто вложил всю свою силу. Еще один убийственный взгляд. Суини отошел и отвернулся. Удар в стену. Но тут тело мужчины словно обмякло, он с грохотом упал на колени. Потрясение, которое он снова испытал, не передать словами: его семья мертва, погибла от рук человека, который лежит за его спиной в луже собственной крови. Но Тодд не чувствует удовлетворения, он чувствует лишь всепоглощающий гнев, отвращение и ненависть ко всему живому, что обитает на улицах Лондона. Он все ещё жаждет мести. Миссис Ловетт сорвалась с места и подбежала к мужчине, она упала на колени слева от него, подол тут же пропитался кровью, но ей было все равно. Суини сейчас был опасен, однако ей сейчас это было безразлично. Да, ей все равно на себя, порой она не понимает, что делает. Даже сейчас, вместо того, чтобы бежать прочь и сдать Тодда властям, вместо того, чтоб горевать по дяде, она волнуется за него, волнуется за своего Суини. Нелли обняла мужчину за плечи, страх отошел на задний план. Она опешила, когда увидела лицо цирюльника: кожа была бледнее обычного, отсутствующий взгляд и одна единственная слеза, которая катилась по его щеке. Это все, на что была способна его израненная душа, он пережил слишком много боли и вот еще один удар судьбы. Видя состояние цирюльника, Ловетт боялась заговорить, она все еще сидела рядом, когда её внимание привлек тот самый смятый лист. Женщина аккуратно отстранилась от Суини и протянула руку, чтобы взять письмо. Она развернула его и пробежалась глазами по строкам, на лице в этот момент появилось удивление, смешанное с отвращением и злобой. Нелли глянула на своего мертвого дядю, в её голове никак не могло уложиться то, что она только что прочла. Ловетт поджала губы. — Как ты мог... — произнесла она шепотом, а после отложила лист в сторону. В один момент закончилось всё: её любовь к дяде резко прошла, она не испытывала больше ничего, кроме отвращения, его смерть теперь казалась ей справедливой. Темнота сгущалась за стенами цирюльни на Флит-стрит, а в окнах больше не горел свет — потухла одна единственная свеча, что придавала этому месту жизни. Теперь весь Лондон был погружен во тьму. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем Нелли постаралась заговорить. — Мистер Ти... — тихо проговорила Ловетт, подходя к Тодду, она положила руку ему на плечо, Нелли не могла ненавидеть его, и теперь, когда страх прошел, ей нужно было разговорить цирюльника. Женщина чуть потрясла его, стараясь расшевелить, но он сидел молча и лишь тяжело дышал. — Я все понимаю, это ужасно, твою боль не передать словами, но прошу, позволь мне разделить её с тобой, — Ловетт встала прямо перед ним и присела, чтобы заглянуть тому в глаза. Её сердце болело, когда она видела потухшие глаза мужчины, в них не осталось ни гнева, ни надежды на лучшее. Тодд тяжело вздохнул и, наконец, посмотрел на Нелли в ответ. Пару мгновений глаза все еще ничего не выражали, но внезапно в них сверкнула какая-то зловещая искорка, он поднял руку и, потянувшись к плечу Ловетт, надавил на него с такой силой, что женщина упала назад, прерывисто вздохнув от испуга. — Вы не понимаете, о чём просите, миссис Ловетт, — он сильнее надавил на неё, Нелли слегка зажмурилась и сжала зубы. Суини привстал и, оказавшись чуть выше женщины, продолжил. — Я потерял всё: жену, дочь... Человек, который был мил со мной, оказался ничтожной тварью, убившей мою семью, — голос Тодда становился все громче, он с каждой секундой начинал сильнее сжимать плечо Ловетт, и это место начало ныть, но она не могла освободиться. Неужели он все-таки убьет её? — И никто, понимаете, никто не помог им, все люди здесь слишком равнодушны и самолюбивы, каждый гонится за наживой, ходит по головам, и плевать они хотели на чужое благополучие! — он почти кричал, казалось, что ещё немного и он перебудит всех жителей Флит-стрит. — Я отомстил убийце, но не чувствую удовлетворения, я не могу оставить все как есть... — хватка его внезапно ослабла, он оттолкнул её назад, поднялся и отошел, остановившись перед окном. Женщина схватилась за плечо и смотрела на Суини с опасением, все еще сидя на полу. Ловетт глянула на труп, распластавшийся посреди комнаты, она обдумывала слова цирюльника, и в её голове возникла ужасная идея, она понимала, что если Суини её не одобрит, то, вероятно, Нелли окажется на месте мясника. Женщина хмыкнула, задумчиво смотря в пол и потирая плечо. Тодд чуть повернул голову в её сторону. — Раз уж вы так горите идеей мести... — начала женщина, — то вы должны думать о... — она выдержала паузу, — последствиях, — на этом слове она кивнула в сторону трупа. — Я имею в виду, не могут же тела просто тухнуть в цирюльне, — последовал многозначительный взгляд в сторону Тодда. — А у меня в пекарне дела идут не гладко... — она убрала руку со своего плеча, боль понемногу отступала. — Я имею в виду... — она не договорила фразу, когда Суини обернулся к ней. Такой коварный замысел Ловетт сильно напомнил ему способ расправы над его женой и дочерью от рук мясника. Цирюльник выглядел так, будто гнев снова начал овладевать им. — Ваши враги могли бы почувствовать себя на месте вашей семьи, — протараторила Ловетт: упоминать их было страшно, но она сделала это, несмотря на то, что от этих слов он мог разозлиться еще больше. Лицо Суини тут же переменилось: глаза широко открылись, а на губах заиграла какая-то зловещая, еле заметная улыбка. Мужчина стремительно пересек комнату и подошел почти вплотную к Нелли. Она вздрогнула и хотела попятиться, но цирюльник подхватил её за талию и поднял с пола, крепко прижав к себе. Сердце женщины бешено забилось, она не ожидала настолько быстрой перемены и что страшнее — не знала, чего от него ожидать. — Вы гениальны, миссис Ловетт! — воскликнул Суини, смотря ей в глаза. — О, это чудесный план, они поймут всю ту боль. Я не пропущу ни одного жителя Лондона! — он сделал шаг в сторону, все еще прижимая Нелли к себе. Они оказались вплотную к трюмо, на котором все еще лежала бритва. Он протянул руку и, взяв инструмент, оголил блестящее лезвие — Не хотите ли побриться, сэр? — проговорил Суини с наигранной вежливостью и маниакальной улыбкой. Он посмотрел на лезвие и поднес его к подбородку Ловетт, отчего та вздохнула и постаралась отвернуться. — Не бойтесь, я обещаю вам качественное бритье без единой царапинки! — он провел бритвой вверх, практически касаясь кожи Нелли, и резко вздернул её вверх. Миссис Ловетт видела его лицо буквально в нескольких сантиметрах от её, сердце колотилось, как бешеное, и даже близость лезвия не пугала её сейчас. Внезапно Суини закружился в медленном вальсе, утянув Ловетт за собой. — Люди поедают людей, моя дорогая, — практически пел цирюльник. — Зуб за зуб, око за око, — он выглядел счастливым, но это было далеко не так: его помешательство сделало его таким, он загорелся идеей мести. — Да, мистер Тодд, это прекрасно! — вторила ему Нелли. Она не видела в своей идее ничего плохого, думала только о том, что благодаря этому Суини, наконец, будет счастлив, а заодно и бизнес поднимут с колен. В конце концов, мужчина остановился. Ловетт теперь смогла выдохнуть, Тодд не убил её, хотя мог, и уже почти исполнил приговор. Сейчас она чувствовала себя спокойно, за исключением одного. Женщина отстранилась от цирюльника. — Это все хорошо, мистер Ти, но нам нужно расправиться с этим, — вновь кивок головой в сторону дяди и многозначительный взгляд глаза в глаза. Тодд убрал руку с её талии и отошел к человеку, что стал ненавистен им обоим. Он еще раз окинул взглядом труп. Должно быть, этот мужчина довольно увесист, один он не сможет оттащить его в подвал. В этот момент Нелли будто прочитала его мысли. — Не уверена, что вы сами сможете оттащить его. Мой дядя человек увесистый, — произнесла та без доли сожаления и с тяжелым вздохом подошла к телу. — Попробуем вместе? — она нагнулась и взяла его за ворот одежды, стараясь не смотреть на все еще кровоточащую рану, но когда взгляд все же упал на его горло, она поморщилась от отвращения и вновь отвернулась. — Ну же, мистер Ти, не стойте столбом, — она демонстративно дернула ворот, показывая, что сама уж точно не утащит его отсюда. Суини нагнулся и схватил труп за ноги, он и правда был не легок, но общими силами им таки удалось приподнять его над землей, а с тела в это время капала кровь. — Да уж, уборки предстоит много, — разочарованно вздохнула Нелли, посмотрев на часы. — Нам бы поторопиться — рассвет не за горами, — Послышался пинок в дверь, кажется, Суини не особо скрывался, ведь это было довольно громко. Нелли лишь возмущенно шепнула: — Мистер Ти! Они двигались медленно, осторожно пересекая каждую ступеньку и смотря под ноги. На улице никого не было, в окнах свет тоже не горел, оставалось лишь надеяться на то, что никто не увидит их. Миновав лестничный пролет, они оттащили тело в подвал, оставив его у дальней стены, ближе к мясорубке. Освещение там было слабым: в печи догорали угли. Ловетт уперла руки в боки и отогнулась чуть назад, разминая спину. После такой тяжести неплохо бы прилечь, но след от крови, тянущийся от второго этажа, следовало бы отмыть до наступления утра, поэтому Нелли, вооружившись тряпкой, старалась как можно быстрее отмыть лестницу и пол в пекарне, оставив цирюльню на Тодда. ------ Они управились к утру, это было утомительно, но на сон времени не осталось, совсем скоро нужно открывать их заведения. Нелли Ловетт сидела в кресле в цирюльне, а Суини все вытирал бритву, что давно была чиста. В очередной раз подняв инструмент над головой, Тодд посмотрел на неё с двух сторон и принялся вновь вытирать её платком, устремив взгляд куда-то за горизонт. Жители Лондона постепенно просыпались и выходили на улицы, заполняя их своим присутствием. Где-то вдалеке заржали лошади и послышался отчетливый стук копыт. Над городом поднимался дым из печей, а на небе, как всегда, повисли серые облака. Удручающая обстановка Лондона напрягала и заставляла задуматься. Долгое время пара находилась в тишине, Нелли водила пальцем по старой обивке кресла и размышляла о чем-то своем. Суини никак не отставал от бритвы, кажется, только они приносили ему успокоение. Он все еще обдумывал то, что произошло. Миссис Ловетт повернула голову и зацепилась взглядом за Тодда, она разглядывала каждую деталь на его одежде, пышную шевелюру и руки, которые так нежно поглаживали инструмент. Женщина закусила нижнюю губу и остановилась именно на руках, эта деталь сейчас привлекала её больше всего. Будто почувствовав пристальный взгляд Нелли, Тодд развернулся и посмотрел на женщину, приподняв одну бровь. Несколько секунд она не замечала этого, продолжая смотреть, но когда её взгляд все же скользнул выше, она растерялась и резко отвела глаза в сторону. Женщина приоткрыла рот, она хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и, бросив еще один неловкий взгляд на лицо Суини, полностью отвернулась от него. Цирюльник пристально смотрел на Ловетт еще несколько секунд, он окинул взглядом её плечи и волосы, а после отвернулся и продолжил своё занятие. По стеклу застучали капли дождя, они создавали характерный шум и нарушали тишину. Сегодняшний день начался спокойно, казалось, события ночи были далеки от того, что происходит сейчас. Тишину нарушил звон колокольчика, что висел над дверью. Пара подорвалась и посмотрела в сторону зашедшего посетителя. Суини развернулся к нему лицом и натянул улыбку, которая вновь была похожа на хищный оскал. Он подошел к молодому человеку, приглашая его пройти внутрь. Цирюльник обернулся в сторону Ловетт, она поняла его без слов и встала из кресла, покинув помещение. Она знала, что сейчас произойдет.