***
Омерзение. Затхлое и скребущее чувство ненависти, смолью окрашивающее сердце. Тремор, что задевает мышцы и крошит кости. Первобытный страх, сжимающий в тиски и отнимающий воздух. Коридор сужается до одной высокой фигуры перед ней. До человека, обезглавившего Лилиан. Корнелия медленно сглатывает, моля себя отвести пристальный взор. Её воображение всё еще живо рисует тот миг, наполненный страданиями и потерей. Хруст обрубленных костей, хрящей; кровь, что покрывает всё естество. Стеклянный и бездушный взгляд детских глаз, раскрытые в немом крике губы; одеревеневшие пальцы, сжимающие жалкий кусок металла. Воспоминания ударяют по ней сильнее, чем оскорбление Аверды. На задворках сознания плачевная мольба Лилиан звучит громче, чем ускорившееся сердцебиение. Седрик осязает её страх. Её волнение, пережитую боль и скрытую в закоулках сердца обиду. При других обстоятельствах она вспорола бы ему горло, и он, быть может, даже позволил бы ей это. Но она слишком занята картинками прошлого, чтобы заметить, как его ладонь беспрепятственно касается пульсирующей жилки. Седрик может поклясться, что страх её на вкус, как кровь, размешанная с крепким элем. — Зачем ты отрезала эти потрясающие локоны? — Он обращается к Аверде, притрагиваясь к тонким обрубкам некогда пышных волос. — Я мечтал намотать их на кулак. — Придется потерпеть, повелитель. Когда реальность возвращается к ней, стеклянным крошевом забиваясь в кровоточащие ссадины, Корнелия дергается. Спотыкаясь об ногу Аверды, отшатывается, стремясь создать дистанцию с этим чудовищем. Он убил её сестру. Заставил жить в затворничестве, послав Охотников по её следам. Не оставлял в живых никого, кто упустил её из виду. Если бы не он, Корнелия не пряталась бы в паршивых и грязных трущобах. И вот — он нашел её. Ему под силу сломать её шею или отправить на скотобойню. Корнелия не сомневается, что припасена для Нериссы, но Седрик и не будет её убивать. Напомнит о том, чего ей не стоит забывать. Вторгнется в разум, размешав хорошее плохим, будто бы мало досталось ей. — Не подходи ко мне, — рвано шепчет Корнелия, пятясь от него подальше. — Я не собираюсь вредить тебе, — поднимая руки, убеждает он. — в моих интересах, чтобы ты прожила дольше без опасных приключений. — Не подходи, — вторит страху Корнелия, украдкой глядя на застывшую Аверду. — Куда ты собралась её вести? — Уточняет Седрик, обращаясь к Аверде. — Я отправляла вам письмо по поводу этого, — подняв подбородок, заявляет целительница. — Она невосприимчива к ядам. Я провела ряд испытаний в самом начале. Яд белены, мак, цианид, дурман. Все перечисленные травы и вещества проникали в её организм согласно критериям и условиям. После семидесяти часов она испытывала не больше головокружения и головной боли. А должна была быть мертва по истечении шестнадцати часов. Аверда запылала, схватившись за цепь кандалов и притянув стражницу к себе. — Она — ключ к противоядию, которое может быть использован нами. В её клетках есть мутация, не позволяющая ядам навредить. Я намерена выяснить, что это, в домашней лаборатории. Там есть всё необходимое. Конечно же, с вашего позволение, мой лорд. Не обратив внимания на попытки стражницы высвободиться, целительница опускает голову, дожидаясь мнения лорда. Корнелия же ощущает острую нехватку воздуха и неистовое желание отказаться от всей затеи. Быть может, смерть от удушения или падения со скалы избавит её от всех страданий. Но есть кое-что еще. То, что облепило её сомнениями и плешивой верой. Слова, сказанные Седриком. Пятьдесят тысяч монет. — Это вы сделали? — в неверии выпаливает она, страшась услышать правду. Уста его растягиваются в красноречивой улыбке. Он подходит, грубо хватает за предплечье, притягивая Корнелию к себе. Сталкиваясь с его грудью, Хейл невольно ищет спасение в несогласии Аверды. Его увлеченность, нарастающая мания и трепетное ожидание лучшего обращаются в кровь, стекающую между её пальцев. Ценный объект, подопытный кролик, заключенная Нериссы, последняя выжившая стражница… Впервые за все прошедшие годы Корнелия так близка к нему. Осязает, насколько велик он и страшен даже в спокойствии. В глазах плещется предвкушение, на губах играет счастливая и затейливая улыбка. Спустя годы он поймал её. Нашел способ подобраться обходным путем и… выкупил, словно вещь. — Я хотел отдать намного меньше, — отчеканивает Седрик, приблизившись к ней лицом. Его дыхание дотягивается до щек, отчего Корнелия морщится, пытаясь избежать этого контакта. — Двадцать тысяч. Торг начинался с пятнадцати. Я потратил свое годовое жалование на тебя. Целый год отлавливать бунтовщиков, охотиться на заговорщиков короны и следить за порядком на порабощенной Земле, чтобы в итоге потратить ценные сбережения на девчонку. На девчонку, понадобившуюся Нериссе. Она не дала добро на прямой контакт с тобой. Но я не тот, кому нужны разрешения и приказы. — У меня нет магии, — вырываясь из хватки, молвит с нескрываемой злобой Корнелия. — Я не знаю ничего об Оракуле и остальных стражницах. Я бесполезна. — Конечно, бесполезна, — соглашается Седрик, усиливая хватку. — До тех пор, пока Аверда не изучит твою мутацию. А после я поиграюсь с тобой и посмотрю, насколько ты стала ловка. Я ведь не зря потратил пятьдесят тысяч монет, верно? — Приблизившись к её уху, риторически переспрашивает он. — Приобретения должны окупаться. Вот и я посмотрю, что из тебя можно слепить. И только потом Нерисса получит тебя. — Больной ублюдок, — отпихивая его локтем, шипит Корнелия. Седрик смеется, машет свободной ладонью, отпуская ждавшего его стражника. Облизнув губы, успокаивается и внезапно замолкает, сверженный одной мыслью. Девушка перед ним не похожа на ту Корнелию, которую он видел на войне. Но и очертить её самозванкой нельзя. Всё та же пылающая гордость, животный блеск голубых зениц, аристократическая бледнота кожи и стремление скинуть с себя цепи контроля. Ещё и отрезанные волосы, превратившие её в совершенно другого человека. Не знай он её получше, подумал бы, что перед ним самозванка или до сумасшествия похожая девушка. А пронзившая мысль жаром огибает его план. Аверда переживет, если он отнимет у неё бесценную редкость на пару часов. Он вновь дёргает Корнелию на себя. Ничего не говоря, разворачивается на каблуках, уходя в глубины Кондракара. Туда, где песнь смерти заводят избитые заключенные. И стражница за его спиной вырывается более пылко, не стремясь заполучить его благосклонность. Она наступает ему на ноги, дергает цепями и уводит их в сторону, врезаясь в стены и тревожа его терпение. Ведет себя подобно дикому зверю, не понимая, что опасность ей не грозит до тех пор, пока её послушание не переходит в мнимую и ненужную самозащиту. Седрик останавливается. Достаточно резко, чтобы сбить её с ног и услышать злостные сквернословия и пожелания смерти. Перед ними — бескрайнее поле, укутанное тенями и туманом. Иллюзия, созданная Нериссой. Хуже всего то, что заключенные не видят собственных рук в поглощающем тумане. Они бродят вслепую, сталкиваясь с ужасами воображения другого. Их там больше сотни. И у всех страхи разные. У одних они кровожадны и беспощадны, у других — обретают облики мертвых близких и стремятся заживо кожу сорвать. Никто из выбравшихся не приходил в себя. Им суждено умереть здесь, под покровом крови и смрада смерти. Зловоние тут стоит немыслимое. От него не отмыться, как бы сильно ты не тер себя мылом. Седрик ненавидит это место и приходит только из-за крайней необходимости. Он подводит к перилам стражницу, намертво вцепившись пальцами в её шею. Пусть видит. Прочувствует каждой клеткой тела запах и чувства тех, кто заперт навечно в туманном лабиринте потаенных страхов. Заблудшие души, что бродят мимо призраков. Они пугаются своих же сокамерников, видя в них устрашающих чудовищ. — Ты могла оказаться там, — прерывает молчание Седрик. — Если бы не я и Аверда, надзиратели отправили бы тебя сюда навеки вечные. Знаешь, что происходит с ними после освобождения? Корнелия молчит, и Седрику достаточно этого. Её необузданное и хищное сопротивление, доставившее немало проблем ему и его помощнице, улеглось в недрах замершего сердца. — Ещё раз причинишь боль Аверде, и я лично отправлю тебя к ним, — он кивает в сторону мучеников, отходя от Корнелии на шаг. — Если взглянешь правее и выше, насколько это возможно, то увидишь то, что хочешь. Это последняя возможность перед тем, как отправиться на Меридиан. Там тебя ждёт кое-что похуже. Она недоверчиво косится правее, выглядывая в блеклом тумане очертания посторонней фигуры. Мысленно чертыхается, понимая, что попытки тщетны и увидеть человека с такого расстояния, да еще и в тумане, практически невозможно. Размытое пятно, не имеющее четких очертаний и размера. Однако, Седрик видит. И спустя мгновения уводит её, так и не сказав, что на другой стороне стоит Калеб, с которым он молча переглядывался все те минуты.V
18 июля 2022 г. в 15:22
Когда в последний раз Аверда отчитывалась лорду Седрику о процессе научных экспериментов, её результаты были жалкими.
Их нельзя было и назвать впечатляющими. Горстка пепла. Не более, чем скудный запас информации, знакомой ему уже издавна. Потому Аверда позабыла на короткий миг о сне и развлечениях. О излюбленной ежедневной рыбалке на берегу глубокого озера; о мягких перинах и тёплом одеяле, сотканном из дорогой обработанной овечьей шерсти. В последний раз она ночевала в доме больше восьми месяцев назад. Тогда же и кормила свою дворняжку, привязанную на цепи к конуре.
С тех пор ничего не было известно ни о собаке, ни о молодых саженцах лекарственных трав. Ей пришлось позабыть о том комфорте, который снабжал её жизнь красками и делал работу менее отвратительной.
Аверда жила наукой с раннего детства. И мало кому признавалась, что больше всего любила скрещивать разные подвиды биологических групп и получать из этого невиданную прежде ягоду.
Гибриды. Взрывная смесь из двух совершенно разных организмов, которая способна воссоздать на этот свет нечто похуже голода и холода. А что такое постоянное чувство голода и липнущий к позвоночнику желудок Аверда знала с младенчества. И за корку хлеба шла на многое, не исключая плохих и порочных вещей.
После короткой и проигрышной аудиенции у Седрика она пообещала себе никогда больше так не разочаровывать господина. Ей было плевать на мнение остальных высокопоставленных лиц. Приказы Нериссы доходили до неё из священных уст Седрика, Рыцари Мести не удостаивали её и крошечным вниманием. Пресвятая Элион, добираясь до Кондракара, запиралась в одном из кабинетов на верхнем уровне крепости и не выходила оттуда сутками. Элион не игнорировала её, но старалась обходить Аверду стороной и вела себя холодно при каждом разговоре.
Всё из-за разных взглядов на человеческую сущность. Названная принцесса ненавидела насилие и любое посягательство на жизнь простого смертного. Опыты Аверды — то, чего Элион вынести не могла и упускала данную тему на всех собраниях, приравнивая труды учёной к пыли и ничего не значащему мусору.
Её нахождение на Кондракаре сильно сбивало с намеченного пути. Она забирала себе подопытных, приказывала страже охранять некоторые камеры и вмешивалась в работу, беспардонно заявляясь в лаборатории и пользуясь беспрекословной властью. То, что Аверда так не любила в ней, привлекало всех жителей Меридиана.
Доброта. Милосердие. Человечность и мягкое чуткое сердце, наполненное любовью и бескорыстью. В их системе порабощения и гнева она неприкосновенна и свята, подобно безгрешному духу. Некоторые приравнивают её к Оракулу, восхваляя само существование принцессы.
Аверда не переносит такое на дух и стискивает челюсти каждый раз, когда слышит от жителей вести об Элион.
То, что сейчас находится перед ней, совершит переворот во всем королевстве. Она чистит ногти складным ножиком, аккуратно острием задевая тонкую кожу. Исподлобья посматривает на пойманную стражницу, что одевается с болезненным шипением.
Все семь месяцев беспрестанного нахождения в крепости тьмы и страха дали свои плоды. Злорадное и пробудившееся наслаждение вырисовывает умопомрачительные картины в её голове.
Признание. Слава. Похвала и польза великому королевству.
За одно только признание Аверда готова растерзать девчонку прямо сейчас и без чьего-либо разрешения взять то, что нужно. Откровенная скука и усталость лишают её предвкушения победы. Их переодевания длятся по меньшей мере полчаса, за которые Корнелия кое-как уложила состриженные волосы и натянула безразмерную тунику с длинными рукавами. Не роскошь, но на короткий путь до пункта назначения пойдёт. Её согласие вышло кротким и тихим, но этим Аверду не возьмешь.
Тем более, когда прошлое стражницы ей известно поэтапно. И нет там ничего более уморительного, чем выживание под одной крышей с главной шпионкой Седрика.
Аверда не планировала быть к ней злой. Её натура не высечена из острого камня гордыни и глыбы льда. Лишь щепотка строгости, унция дисциплины и необъятное желание стать более умной и могущественной.
Подумать только… Повелительница земли, целительница по магии, четвертая из стражниц и искусная манипуляторша человеческого разума находится сейчас у нее. До великой войны с Нериссой Аверда мало что слышала о Корнелии. Всё внимание сосредотачивалось на Вилл и Элион. Но не заметить высокую блондинистую фигуру, выделяющуюся королевской грацией и утонченностью невозможно. Не знай она Элион в лицо, — подумала бы, что Корнелия — принцесса Меридиана и сестра Фобоса.
— Поторапливайся, если не хочешь, чтобы мы попались на глаза надзирателям. Со мной они вежливы, но с тобой церемониться не станут, — поторапливает её Аверда, убирая нож в ножны.
Когда Корнелия оборачивается к ней, она видит блеклую и невзрачную тень. Зрелище жалкое и ироничное. Некогда блистающая и самая выделяющаяся, сейчас превратилось в то, что обычно выбрасывается на помойку после недолгого использования. Смотря на неё, Аверда невольно вспоминает себя в пятнадцать лет. Такая же брошенная на произвол судьбы и вынужденная соглашаться на мерзкие условия, потому как достойного выбора нет.
Её сердце замирает на мимолетное мгновение от пробежавшего тремора в памяти. Вот почему, увидев стражницу в первый раз, Аверда прониклась сочувствием, и с тех пор молча поддерживала в ней жизнь.
Она слишком сильно напоминала ей себя прежнюю.
— Я готова, — мрачно оповещает Корнелия.
Без единой радости и решимости голос звучит. Отрешенно, искусственно, с долей отчаяния. Зеницы заволокло мутью и беспросветной печалью. Аверда кивает, приглаживает чёрный сюртук и вешает на плечо сумку со всем необходимым. Месяцы затворничества и рабства у собственных ожиданий и амбиций обратили её существование в извечную каторгу.
Раньше её вдохновлял Кондракар. Крепость, возведенная в небесах и обдуваемая тёплым ветром. Даже после пришествия к власти Нериссы Кондракар не утерял привлекательности. Он лишился света, тепла и уюта, но отныне представлял из себя сосредоточение власти и силы. Той, что таилась в каждом заключенном и всплывала наружу после испытания раскаленными щипцами или одной ночи в лабиринте страхов.
Несмотря на боль, пропитавшую собой стены и воздух, Аверда любила и будет любить это место. Хотя бы за то, что лорд Седрик всё чаще виделся с ней здесь и не упускал возможности провести познавательный разговор за чашкой чая, пока за толстой стеной были слышны крики мучеников.
Корнелия пролежала в камере не более двух недель. Все две недели Аверда выпытывала информацию о ней.
И вот стражница перед ней. Давшая добровольное согласие на эксперименты и осознающая, что за этим её поджидает. Долгие дни голода, жажды и изнурительных тренировок. Скудный рацион, наполовину состоящий из токсинов, чье действие отравляет организм человека с разной скоростью, но смерть неминуема.
Она не стала озвучивать все планы. Иногда ложь привносит больше пользы и выгоды, чем благочестивая правда. Аверда не любит правду, предпочитая лгать и приукрашивать. Это помогает избежать многих проблем.
— Ты не переживаешь?
— В этом есть смысл? — риторически спрашивает Корнелия, смиренно идя за ней по коридорам.
— Конечно. Ты перестаешь фокусироваться на важных вещах, — Аверда крепче сжимает лямку походной сумки.
— Это каких, например? — фыркает Хейл.
— Повороты и расположение дверей. Численность стражи на один коридорный проход. Освещенность в каждой части коридорного угла. Количество окон. Решетки в потолках, — с энтузиазмом перечисляет Аверда, загибая пальцы. — Ах, да, если наткнемся на Надзирателей, то нам обеим проткнут глаза. Мне за несоблюдение устава, а тебе за потенциальную угрозу. Советую опустить голову, пока не стало поздно. И держать её так до тех пор, пока я не разрешу поднять.
— Почему вы не могли просто мне их завязать ещё в той комнате?
— Может я хочу, чтобы ты устроила переполох.
Она хмурится, недоверчиво отстраняясь. Аверде хватает этого забавного недоумения, и губы её растягиваются в неподдельную улыбку.
— Мне не хватает сил передвигать ногами. Сомневаюсь, что сопротивление выйдет достойным, — выдыхает Корнелия, и слова её полны усталости и безразличия.
— Все узники так говорят. И только видя впереди заветный выход, пытаются схватиться за оружие и убить напоследок кого-нибудь из надзирателей.
— Это уже доказывает глупость данной затеи.
— Будто бы ты не глупа, — усмехается Аверда, припоминая, чего ради осталась Корнелия на Меридиане. — Оставила беззаботную и безопасную жизнь на Земле и ради чего? Ради паренька, который бросил тебя в самый неподходящий момент и пристроился под боком у королевы, отжав себе половину владений и статус главнокомандующего…
Издевательства острее и колючее мороза застывают на языке. Вместо них резкий выдох, и обжигающая носоглотку боль, что имеет вкус крови на застывших в полукрике губах. Её беспардонно ударяют об стену, зацепив волосы и воротник сюртука. Кратковременная, но яркая вспышка, затмевает все мысли и инстинкты самосохранения.
Она не успевает вовремя среагировать. Врезается в грубый камень, щекой проезжается по неровностям, цепляющим кожу. Отдаленно слышит шаги надзирателей, направляющихся в их сторону. То-то развернется представление, если они их увидят.
— Отпусти меня, спятившая, — злостно цедит Аверда, отшатываясь назад.
— Никогда больше не заговаривайте об этом, — шепчет ей на ухо Корнелия, и шёпот её сквозит скрытой угрозой. — Не смейте произносить даже имя его в моем присутствии. Иначе лишитесь языка.
— Маленькая пташка почувствовала себя лучше на временной свободе? — ухмыляется Аверда, стирая ладонью выступившую на губах кровь. — А я всё думала, когда же ты покажешь свои заточенные зубки.
— Вы понятия не имеете, о чем говорите, — прерывисто дыша, Хейл наклоняется, поднимая с пола её сумку. — И вы не знаете обо мне ничего.
— Так ли это? — Уточняет целительница, продолжая хитро улыбаться.
Она жаждет высмеять её наивность, но шаги за углом звучат ближе. Щека, покрытая свежими царапинами, саднит. Слишком открытый показатель нападения и непослушания. Они увидят. Заметят отметины на её миловидном лице и утащат Корнелию в глубины Кондракара для исполнения наказания. Если так, то Аверда лишится ценного приобретения и шанса на успех. Доказать покорность строптивой девчонки, посмевшей ударить её, тяжелее, чем разделить вещества самоцвета.
Ей необходимо придумать что-то сейчас. Убрать эту предательскую дрожь в теле, вызванную адреналином, прийти в себя и скрыть полученные ссадины. Аверда оборачивается к Корнелии. Та дышит рвано и быстро, словно пробежала вокруг золотого квартала. Руки всё ещё сжаты в кулак, чересчур длинная и неподходящая цепь кандалов болтается в воздухе.
Подумать только. Её впервые ударили в Кондракаре и сделала это узница, днями ранее умирающая с голоду и изнывающая от боли в запястьях.
Аверда слышит его голос намного раньше, чем осознание застигает её.
Голос повелителя.
Лорда крови и мастера войны.
Он здесь. А она в таком неподобающем виде, от которого стынет дух. В одночасье распустив высокий хвост, перекладывает шелковистые пряди на одно плечо, причесываясь пальцами и воссоздавая эффект объема.
Он не должен заметить. Увидеть её уязвлённое состояние и подбитую щеку. Сочтёт слабой, недостойной.
Переместившись за спину Корнелии, Аверда хватает её за одно из запястий. Удовлетворенно хмыкает, слыша ответную реакцию на болезненное прикосновение. Раны не до конца зажили, а острый ноготь, плавно оглаживающий их, заходит дальше положенного. Корнелии больно, и Аверда вонзает ноготь дальше, вспарывая тонкую корку и пуская капли крови.
— Вот так-то, — щебечет она, чувствуя вздрагивания стражницы. — Я надавлю на твои больные места без зазрения совести. И больше ты не посмеешь меня ударить.
Седрик вчитывается в рукописные отчеты по заключенным, пока один из стражников развёрнуто рассказывает ему о состоянии больных в лечебном корпусе.
Как всегда прекрасен и статен.
Аверда расплывается в восхищении, не переставая крепко удерживать узницу перед собой. Она отправляла письмо с предупреждением Седрику днями ранее, рассказывая о невероятной мутации её клеток. Им известно только об одной невосприимчивости к ядам. Но что, если там кроется большее? То, что сделает сильнее всех королевских прислужников и саму госпожу Нериссу.
Стражник замолкает, видя двух девушек. Подобно псу по выученной команде прижимает левую руку к середине груди и коротко кивает. Аверда повторяет его движение, приседает в более глубоком реверансе перед лордом. Подталкивает и Корнелию опуститься на колени, но та упёрто стоит на месте, не сдвигаясь и не делая попытки послушаться. Упрямое создание.
— Мой повелитель, — с придыханием произносит Аверда, не поднимая головы. — Рады видеть вас.
С окончания войны Седрик изменился, и целительница наблюдала за перевоплощением издали. В нем пропала юношеская неосторожность и ошибочная пылкость. Беспрекословное служение правителям, отточенная дисциплина и невероятная сила духа помогли ему выжить. Погибших на войне было много. Тысячи. Сотни тысяч искалеченных и павших душ. Она собственноручно лечила его за пределами поля боя, растрачивая все припасы и лекарственные травы на его увечья. Седрик — мутант, и на него уходило куда больше целебных зелий. Аверда не жалела, после чего получила его благословение и благодарность.
И вот сейчас она видит его вновь. В расцвете сил, управляющегося со всеми тяготами Кондракара. Он пребывает в темницу не более двух раз в неделю. И в каждый занимается тем же, чем занимался все годы — постоянный контроль за ростом и состоянием заключенных.
— Добрый день, Аверда, — передавая кипу бумаг, он переводит цепкий взгляд на них.
От нее не уходит запредельное внимание к другой персоне. От неё не исчезает и то, с какой внимательностью Корнелия следит за Седриком. Они видят друг друга впервые спустя бесчисленное множество дней. Седрик искал её. Рыскал с другими Охотниками по всему Меридиану, спускаясь в самые злачные и несуществующие на карте места. Помимо других стражниц, Корнелия нужна была ему по особой причине, о которой не знал никто, кроме… Элион.
Подобная скрытность царапающим лезвием ранит душу. Аверда не спускает с него томительного взора, выглядывая в каждой черте его лица непревзойденную красоту. Острые линии челюсти, прямой нос и высокие скулы. Волевой подбородок, глаза, вмещающие в себя все оттенки зеленого. Полоса шрама задевающая правое веко и спускающаяся к кончику рта. Подарок ведьмы, сожженной впоследствии на костре.
— И кто же у нас тут? — Подходя ближе, елейным тоном спрашивает он.
Ладонь в чёрной кожаной перчатке тянется к хрупкой шее. Аверда стискивает пальцы у запястья Корнелии, кончиком ногтя задевает рану, напоминая, в каком положении та находится. Никакого сопротивления быть не должно. Не перед повелителем, доверившем ей столь ценное приобретение.
— Стоит полагать, что пятьдесят тысяч монет себя окупили, — сладостно радуется Седрик, оглаживая большим пальцем впадинку на шее. — Тебе понравился новый Кондракар, милая?