***
Дорога до замка отличалась тем, что Элион ни разу не остановилась, скача во всю скорость на гнедой кобыле. Поднимая в воздух пыль и крохотные ветки, подгоняла лошадь, следуя за ветром и тучами. Вдалеке на возвышенности замок мерцал тысячью огнями, на заполненных улицах резвился народ, предаваясь людским утехам и первобытному влечению к страсти. Ей пришлось единожды притормозить у конюшни, чтобы оставить кобылу и пройтись пешком до королевских ворот. Гвардейцы, завидев её, поклонились, отдали честь и распахнули ворота; за ними же несколько знакомых лиц оживлённо о чем-то беседовало. Коротко поздоровавшись с каждым, Элион призраком пронеслась по ступеням, придерживая подол платья и рвано дыша. Шнурок лёгкого походного плаща развязывался, и ей приходилось держать одной рукой спадающий с плеч плащ. Величественные двери, простёршиеся в высоту и в ширину, раскрылись с раздражающей медлительностью и скрипом петель. Она силилась не думать о том, что узнала о Нериссе и о своих родителях. Сердце её не должно жалеть и сочувствовать женщине, жестоко убившей столько человек на бессмысленных войнах и предавшей замки огню. Однако, всё естество девичье считало по-другому, и мысли о покойном муже Нериссы беспощадно раздирали разум в клочья. Элион не имела представления, знал ли Калеб об участи своего отца. Ещё больше тревожилась о его встрече с Корнелией. Это было неизбежно, и что ещё больше терзало принцессу так это то, что она не успела объяснить Корнелии главного. Затерявшись в дворцовых делах и играя преданную пташку Нериссы, вовсе позабыла о Кондракаре и о подруге, оказавшейся там не по своей воле. Элион ворвалась в кабинет Калеба без стука, ожидая увидеть что угодно, только не его самого, распивающего вино и читающего книгу. От непринужденности его, беззаботности и лёгкого флёра опьянения лёгкие её сжались, а душу окропило злостью. Значит, уже привез. И если Корнелия не рядом с ним, то только в дворцовой темнице, пронизанной тёмными магическими чарами. В стенах этой тюрьмы люди гибнут от силы своих же мыслей. Сколь сильно ты боишься смерти от холода и голода, столь больше изнемогаешь от жажды и слабости. Стоит подумать только о крови, как собственная начинает казаться расплавленной ртутью в жилах. — Где она? — Нетерпеливо задала вопрос Элион, вцепившись в дверную ручку. — Кто? — Перелистнув страницу, ответно спросил Калеб, не подняв головы. — Ты знаешь. — Разве? — Я испепелю твой рассудок до тла, если будешь избегать ответов, — жёстко и цинично предупредила Элион, не узнав себя и своего надменного голоса. — Перед этим наглотаешься своей крови и прочувствуешь каждый позвонок в спине, я тебе их громко пересчитаю, — в тон ей ответил он, отложив бокал и вперившись бесстрастным взглядом в полы платья, испачканные грязью и землей. — Научись задавать правильно вопросы и тогда получишь подходящий ответ. Элион усмехнулась, подняв ладонь на уровень груди и посмотрев на него с непритворной раздраженностью. Пальцы её неестественно и болезненно изогнулись, разум ослепило секундной болью, затем дремлющая сила в ней пробудилась за короткое мгновение и устремилась невидимым импульсом в Калеба. Биение сердечное сократилось, на языке почувствовалась кровь, более горькая и солёная от магии. И обладай ментальными щитами, Калеб смог бы остановить её атаку. Она сердце его остановила на миг, потаенные страхи вспорола и выпустила наружу, словно гной, позволила им каруселью гнаться в его голове. Превратила изученную до мелочей комнату в лабиринт Кондракара, где заблудшие души искали спасение от преследующих их кошмаров. Наслала на воображение воспоминания о гибели товарищей на последней войне, заставила пережить заново каждую смерть на собственной шкуре. И только когда лицо его побледнело, Элион избавила от иллюзий и вернула сердцу способность биться. Калеб пораженно повалился на пол, на издыхании держась за грудь и вытирая собравшиеся в склерах слёзы. — Никогда не забывай о том, кто я, Калеб, — холодно шепчет она, чувствуя, как волшебство беснуется в ребрах и требует чьей-либо кончины. — Посмеешь пригрозить мне снова, и я превращу твою жизнь в постоянный кошмар. — Убитого второй раз не убьешь, — хрипло стонет он. — Моя жизнь — не сказка, Элион. Хуже никто её не сделает. Тем более ты. — Где Корнелия? — Заперта в моих покоях. Думала, я бросил её в темницу? — Почему нет? — Это тебя не касается. Смутные подозрения вырисовываются внутри. Он не мог, и Элион точно знает, что дело не в их прошлом. Она щурится, проскальзывает сквозь щиты и попадает в ворох его воспоминаний. Ищет только те, что связаны с Корнелией и ощущает бессилие от вида её осунувшегося тела, мрачного лица и виднеющихся шрамов. В намерениях Калеба нет ничего сверхъестественного и пугающего. В мыслях его Корнелия не похожа на ту, что помнил он несколько лет назад. Они не заточены злостью, не окутаны тоской, — скорее, у него к ней научный интерес и незнакомое чувство, что схоже на отчаяние. Она проходит глубже, роясь в ощущениях, как в распустившемся кусте роз. Считывает каждую эмоцию, боясь увидеть прежнюю любовь. Натыкается на непробиваемую толщу льда, спокойствия и приказов Нериссы, касаемо Корнелии. Ничего такого, что поставило бы его в неловкое положение и усугубило бы ситуацию. Значит, чары её сработали идеально. Никакого промаха и ошибки. Это радует ненадолго. Браун оставляет его в покое, не удосужившись закрыть дверь от кабинета. Доползет сам, если сможет прийти в себя после того, что она сотворила с ним. Будучи принцессой она имеет доступ ко всем уровням замка, но спальня Калеба — единственное место, не изученное ею. Элион знает местоположение, добирается за пару минут, минуя прислугу и все зеркала, в которых пляшет отражение Фобоса. Топчется у самой двери, ногтями царапает внутреннюю сторону ладоней и с презрением к себе осознает, что не думает извиниться, а только объясниться. Узнать о самочувствии, расспросить о Кондракаре и рассказать о своей жизни, попутно выяснив сведения о неуязвимости к ядам. Когда-то они с Корнелией были подругами, и осознание это заживо сжирает всё спокойствие и смирение. Выглядя глупой и неуверенной, Элион тянет руку к латунной ручке, учащенно вдыхает и выдыхает, собираясь с силами. Собираясь рассказать ей о том, что произошло с Калебом за все эти годы. О том, что память его безвозвратно позабыла Корнелию и в ней не осталось ничего, что сделало бы Калеба более трепетным и нежным по отношению к ней. Элион ненавидит Нериссу и свой титул принцессы. Но ещё больше Элион ненавидит себя за произошедшее. Она догадывается, о чём подумала Корнелия после встречи с ним. И не понимает, как лучше объяснить то, что он не разлюбил её и не возненавидел. Калеб попросту лишился всех воспоминаний, связанных с ней, о чем знает только Элион.VIII
4 октября 2022 г. в 22:43
— Моя королева, — почтенно преклонив колено, Элион опускает голову, приветствуя Нериссу.
Королевские гвардейцы распрямляются позже, чем она. На сей раз местом их встречи стала усыпальница, принадлежащая роду Эсканор. Упрятанное в листве у озера, здание простояло не меньше двух веков, выдержав время, постоянные дожди и последствия от использования магических сил. Вдоль стен на расстоянии нескольких футов протягивается кованный забор с остроконечными шпилями и вкраплениями медных роз в прутья. Ворота почти никогда не закрывались: ветер и влага испортили механизмы и, каждый раз приходя сюда почтить память усопших родителей, Элион пугается скрипа петель как в первый раз. Птицы не особо любят этот клочок земли. Здесь зябко, прохладно и туманно. Вымощенные камнем дорожки покрыты пожухлой и старой листвой, уродливые и острые ветви сгинувших кустарников простираются во все стороны. Ни один цветок не цвел здесь дольше трёх дней. Ни один соловей не скрасил царствующее молчание своей песней.
Элион поёживается, пряча сжатые кулаки в широких рукавах платья. Её волосы безукоризненно убраны в венок из тонких кос, украшения предельно скромны и подчеркивают статность, но никак не вульгарность и дешевизну. Одеяние не столь непритязательное. Скорее, кричащее о том, что советница королевы предпочитает не экономить на тканях и фактурах. Шифон благородного небесного оттенка, блеклое золото тугого пояса и сверкающих наплечников. При королеве каждый из совета и ближнего круга обязан появляться в должном виде. Второй по важности персоне в королевстве не пристаёт одеваться в лохмотья и держать локоны растрепанными.
— Можешь подойти, дитя моё, — подзывает пальцем Нерисса, приближая к губам серебряную чашу с вином. — А вы, — указывает она на гвардейцев, — подождите снаружи.
От голоса Нериссы кровь в её жилах стынет. Стараясь не показывать волнения, Элион натягивает вежливую улыбку и проходит вперед, придерживая подол платья. Несколько факелов — единственный свет в усыпальнице, и тени, отбрасываемые огнем, тянутся только к маленькой женской фигуре. На каждом гробу высечено имя, поверх них надгробие с фамильным девизом и полным именем, данным при рождении.
— Вы хотели меня видеть, королева, — занимая свободный стул, напоминает Элион.
Позади неё покоится старший брат её матери. Склеп достаточно вместительный для ещё нескольких членов рода, но Элион силится не думать об этом. Когда-то по рассказам отца здесь находили свой покой только самые древние предки, занявшие себе самые лучшие и неприметные места. С его рассказа прошло немало лет, и теперь он сам занимает один из гробов левее от центра.
Видеть Нериссу в окружении мёртвых родственников — не самое вдохновляющее зрелище. Элион держится в напряжении, играясь с золотыми веревками пояса. Думает о чем угодно, только не о хитром взгляде пронзительных зеленых глаз. И не о том, как умиротворенно себя чувствует Нерисса посреди могил и гробовой тишины.
— Здесь мог оказаться твой брат, — она отпивает немного вина, упрямо глядя, как принцесса перебирает лоскуты роскошной ткани. — Но ему повезло, и он так вовремя исчез, что это даже смешно.
— Трусливо сбегать с поджатым хвостом он умел ещё в детстве. Не изменяет привычкам.
— Как твои успехи, голубка? — Опершись локтем на обитый кожей подлокотник, интересуется Нерисса. — Получается найти хоть какой-то след принца-дезертира?
Она сочтёт её слабой, если услышит отрицательный ответ. Прикажет тренироваться более усердно и подумает над тем, что было бы неплохо контролировать процесс поисков собственноручно, присутствуя на каждой попытке. В понимании Нериссы безрезультатность — покровитель слабейшего, а таким в её дворце нет свободной постели. Элион не может признаться, что утеряла всякий интерес и запал к поискам брата. Что, как бы ни была сильна её кровь и магия, Фобос не менее умен и догадлив. Он способен огородиться защитными барьерами на всю жизнь, и его способности нисколько не уступают её возможностям. А Элион избегает магии нарочно, помня, какие последствия поджидают её. Ладони изодраны похуже чем у охотников, постоянно держащих оружие наготове. Тело облеплено болью и сплетено с извечной усталью.
— Почти ничего нового, не считая небольшого перемещения на границе Базилиада, — не привирая, отвечает Элион.
— Интересно, — затейливо улыбается Нерисса, слизывая каплю вина с губ, — что наш принц может забыть на родной планете Орубе и Любы?
— Я слышала, что жители этой планеты превосходные войны во всех галактиках, — невзначай добавляет Элион, — им нет равных во владении оружием, а их навыки в боевых искусствах необычайно высоки. Они безупречные наставники для того, кто хочет обрести силу и бессмертие в любом бою.
— Он не станет бессмертным, пока не очерствеет настолько, что не убьет собственными руками всё, что ему дорого. Нет ни одной живой души, избежавшей смерти. Лживые россказни о жителях Базилиада — наименьшее, что меня интересует.
— Фобос терял достаточно, чтобы лишиться привязанности и слепых чувств любви. Он искусен в бою, чёрной магии и некромантии. Госпожа, — обращается к ней Элион, — при всём моём уважении вы должны учитывать то, что он великий маг, которого опасался сам Оракул.
— Ты так думаешь? — Наклонившись вперед, Нерисса заглядывает ей в глаза, выискивая неозвученный ответ.
Элион знает, что та жаждет видеть. Неотступно смотрит в ответ, демонстрируя навострённую бесстрастность и совсем толику обиды. Пусть Нерисса считает, что её по-прежнему ранит бездействие Фобоса и его отсутствие. Пусть рисует себе лживые картины плачущей в своих покоях принцессы, что тоскует по брату и его любви. Элион не подаст виду и правды, храня действительность за семью замками.
Она чувствует, как что-то невзрачное и льдистое прикасается к границам её разума. Элион — менталистка, и попытку проникновения в чужие мысли распознает сразу, не удосуживаясь дождаться более красноречивых ощущений в теле. Нерисса хочет знать, что творится в её голове. Пускает щупальца в ментальные бреши, наталкивается на неотступный барьер и рвётся вновь. Элион спешно преобразует свои мысли, упрятывая всё самое важное в глубины периферий, откуда веет смертельной отчужденностью и забвением. Она обличает свои раздумья в желаемую для Нериссы форму. Заставляет считать, что все её намерения прозрачно видны и среди них нет ни одной подозрительной или предательской.
— Чувствуй бы он привязанность, и я не находилась бы в Меридиане по сей день, — угрюмо отмахивается Элион. — В нём уже давно нет родственной связи со мной.
— И ты не грустишь из-за этого?
— Я склонна полагать, что грусть по мёртвому принесет мне и миру ещё больше трудностей, чем принятие и дальнейшая работа над собой, — едва ли живым и честным тоном отчеканивает Браун, перестав дергать верёвки пояса. — Мой брат достаточно умен и силен, чтобы возглавлять отряды и учиться новым ремёслам. Не недооценивайте его, моя королева. Если он был замечен на Базилиаде, то стоит навестить эту планету и разыскать тех, кто встречался с ним. Без его печати вы не сможете так скоро запечатать вашу власть над всеми мирами навечно.
— Ты говоришь так, словно желаешь этого больше, чем я, — остро подмечает Нерисса, продираясь всё дальше щупальцами в её сознание.
— Моя вера вам вечна и полна искренности, моя королева, — кротко опуская голову, клянется Элион, — Фобос не был достойным правителем. Жители страдали, а враги пользовались этим, пока он согревал трон своим бездействием и не пытался помочь королевству.
Она не считает, что Нерисса подняла Меридиан из крови и пепла. Скорее наоборот, — уничтожила прежний мир. Проходя мимо обычных крестьян и ремесленников, посещая городские госпитали и наведываясь в таверны, Элион видела, насколько сильно изменились жители и как тяжело им приходиться выживать в извечной и поглощающей тьме. При Фобосе её влияние распространялось не меньше, но тогда Браун взаимодействовала с населением куда больше и охотнее, вытаскивая из болота всех заблудших и отчаявшихся. Если он не появлялся во дворце, понапрасну скитаясь в пределах охотничьего леса, то Элион проводила часы в разных госпиталях, помогая целителям справляться с наплывами тяжело зараженных. Будь на то воля Фобоса или же хорошее настроение, то принцессе дозволялось спускаться в порт и отдавать в сиротские дома необходимые вещи.
Сейчас же её влияние резко сократилось, даже несмотря на статус и положение при дворе. Она видит, насколько сильно ударило правление Нериссы по обычным гражданам. Отсутствие солнца породило отсутствие урожая, и эти две первопричины породили на свет жестокую преступность. Хоть Фобос и был плохим правителем, но количество преступников при его правлении резко сократилось: при обнаружении потенциального нарушителя палачи и гвардейцы не тратили сил на разбирательства, — они рубили с плеча, отсекая голову или всаживая меч в спину.
— Ты проживешь при дворце очень долго, — Нерисса окидывает её хвалящим взором, — ты умна и хорошо понимаешь, когда нужно промолчать, а когда подлить масла в огонь. Подожди несколько лет и трон будет твоим.
Сказано буднично и тоскливо, но Элион приосанивается, услышав сказанное. Она старается всеми силами не выказать изумления и остаться более бесстрастной. Лишь тактично кивает, принимая заявление и расправляет платье, скрывая за этим поднявшуюся в пальцах дрожь. Сама мысль о правлении раззадоривает её: Элион готовили к этому всю сознательную жизнь, однако ответственность приставляет ей клинок в обнаженному горлу. Сама вероятность, что народ полюбил бы принцессу, а правление вышло бы справедливым и честным, мала и ничтожна. Подданные и простолюдины любят её с едва скрываемой ложью, перешептываются за спиной и видят, что по правую руку от Нериссы стоят две персоны.
— Когда перед замком мы казнили людей, я не пошевелила и пальцем, чтобы разогнать толпу или спасти кому-нибудь жизнь, — глядя в потухающее пламя свечи, произносит Элион. — Взойди я на престол, и в меня полетят камни и топоры. Благодарю, Ваше Величество, за проявленную доброту, но я предпочту видеть вас до тех пор, пока над Меридианом не исчезнут тучи и не объявится солнце.
— В меня летело кое-что похуже камней и топоров, — беззлобно делится Нерисса, заправив за ухо выбившуюся прядку волос. — Хорошего правителя от плохого отличает умение держаться лицом к народу, а не спиной. Так легче поймать то, что прилетит из ниоткуда.
— Вы собираетесь разбираться с пленными Кондракара? — Невзначай интересуется Элион, желая сменить тему. — Тюрьмы переполнены дезертирами и изменниками.
— Дезертиров я оставила Калебу, — отмахивается Нерисса, — Приказала половину отправить в каменоломни, а других поставить перед ними, чтобы стражники содрали с них кожу живьем.
Склизкий ком тошноты возникает в горле. Она против своей воли видела много пыток, не всегда отличающихся гуманностью. Многие пленные на её памяти лишались рассудка и умения говорить в ходе физических терзаний. И всегда в окропленных кровью воспоминаниях появлялся только один человек. Калеб. Тот, чье безрассудство иногда перекликается с кошмарной жестокостью, превращающей в прах всё, что стоит на пути.
Элион не замечает, как содрогается. Как немеют уста и взор затмевается представленной картиной, где истошные и предсмертные вопли перемешиваются с лицами, скорченными от агонии и боли. Она не услышит и не увидит этого, но одного знания достаточно, чтобы пошатнуться и испытать нечеловеческий ужас.
— Это была ваша затея?
— Содрать кожу живьем? Не моя. Все решения о дезертирах принимает Калеб, а не я, — безразлично пожимает плечами Нерисса. — Лорд Седрик тоже участвует. Думаю, присоединится и Шегон, хотя присутствие тех двоих он на дух не переносит.
Элион не сильно удивляется, слыша, что это была затея Калеба. Под кожей проскакивает болезненный жар. Он вновь вернется во дворец грязным, запятнанным чужой кровью и без малейшего настроения и желания говорить. И ей вновь придется выслушивать жалобы от служанок, ведь не успевает его купальня побыть и дня чистой, как пол и стены покрываются липким и тонким кровавым слоем. Она привыкла к его образу жизни, приноровившись к постоянным исчезновениям и вспышкам необузданной жестокости. Навряд ли ещё хоть кто-нибудь во всем королевстве узнает, чего ей стоила последняя его просьба, обращённая к ней.
Браун не умеет врать, однако, хорошо обучена недоговаривать и приукрашивать. И мысли её заняты прибытием Корнелии. Темница Кондракара, а затем и убежище Аверды, не умевшей проводить свои грязные эксперименты с должной безопасностью. Элион размышляет над тем, каково сейчас Корнелии. Она не знает, что её подруга детства жива и занимает высокую должность при дворе, а узнав, быть может, сочтет предательницей. Таковой себя считает сама Элион и потому услышать такое от стражницы — не самое болезненное приветствие после долгих лет разлуки.
Нерисса слышит её мысли, и лицо её едва заметно преображается из умиротворенного в настороженное.
— Что там со стражницей земли? — Голос исторгает нетерпеливость и озадаченность. — Пока я находилась на Замбалле, вы не торопились меня извещать о поимке этого сокровища.
— Калеб доставит её вам в ближайшие часы, — монотонно отвечает Элион. Зеницы её не выдают ничего примечательного, но сердце ужалено правдой. — Она имуна к ядам. Аверда хотела провести ряд экспериментов, чтобы выяснить в чём заключается мутация.
— Такого рода мутация приобретается только в одном случае, — Нерисса встает, и Браун следует за ней. — Один лекарь рассказывал мне, что для этого необходимо. Если это правда и Корнелия неуязвима к любым ядам, то это существенно увеличит мои шансы победить оставшихся бунтовщиков.
— Вы когда-нибудь сталкивались с таким?
Они выходят наружу, сталкиваясь с непреодолимой и сгущающейся толщей тумана. Ветер подбирает со стылой земли выцветшие и увядшие листья, унося их прочь. На раскинувшихся возле усыпальницы надгробиях столпились вороны, тотчас затихнув, стоило Нериссе появиться перед ними. Пернатые и до жути пугающие создания никогда не нравились Элион, и она нерешительно мнётся, видя с десяток воронов. Их клювы неестественно блестят чем-то алым, чёрные глаза неотрывно следят за её движениями.
— Лично нет, но слышала много рассказов. Будет интересно посмотреть на результаты несносной девчонки.
Нерисса не убавляет шаг, идя по вымощенной камнем тропинке. Стук её каблуков тонет в мёртвом безмолвии. Птицы перелетают с одного камня на другой, следуя верным хвостом. Посох в правой руке Нериссы едва уцелел после последнего сражения с Фобосом, и Элион отчётливо видит даже в зябком тумане трещины, в которых, словно смола, течет магия. У неё вкус смерти, сгнившей крови и гиблой веры. Она огибает надгробия, нежно касается каждого, черпая силу мертвецов. Останавливается у самого дальнего безымянного гроба. С минуту молчит, глядя в пустоту и бездушно смахивая листву с гладкого камня. Раздумья оплетают цепью её рассудок, и Элион осторожно приближается, пока между ними не остается двух метров.
— Знаешь, кто покоится тут? — Пальцы невесомо оглаживают грубые края.
— Нет, моя королева.
— Мой муж. Советник короны при короле Зейдене, мертвец при мне. Твоя мать, Вейра, велела казнить его, когда узнала, что Джулиан выбрал меня и оставил пост великого советника. Опасалась, что королевские тайны окажутся предметом шантажа прежних стражниц. Иными словами, — губы её растягиваются в злостную ухмылку, — боялась меня, моего влияния и силы. Голову Джулиана кинули, как мусор, в грязный мешок и оставили мне у порога. В этом гробу нет тела. Там нет ничего, кроме того мешка.
Ногти цепляются за каждую высеченную в камне линию. Нерисса опускает посох, теперь уже двумя руками держась за тяжёлую плиту. Она поднимает взгляд на Элион. В нём пылает боль от потери и глубоко укоренившаяся ненависть.
— А теперь дочь Вейры прислуживает мне, — цедит она, — живая, невредимая только потому, что твоя кровь значима для моей магии. Сама Вейра безболезненно ушла в иной мир вместе с мужем на Кондракаре, приняв предложение Оракула. Этот ублюдок спас им жизни и спрятал от меня, пока я приходила в себя и думала, что мне делать. Сердце Кондракара, место во главе Стражниц, только-только родившийся Калеб и мёртвый муж, которого убил не чей-то меч на войне и не собственная глупость, а пустые опасения Вейры. Мне не было дело до престола и правления. Но она решила иначе.
Нерисса замолкла на пару мгновений, прислушиваясь к тихому шелесту травы.
— Ты так сильно похожа на свою мать, что мне приходится сдерживать себя всякий раз, когда ты стоишь рядом, — шепчет она, вжимая кончики пальцев в плиту. — Но ведь дети не виноваты в грехах родителей, верно? Я бы не хотела, что кто-то мстил Калебу за мои плохие дела.
— Мне жаль, что неосмотрительность и глупость моей матери сгубили всё самое светлое в ваше жизни, моя королева, — прискорбно сожалеет Элион, понизив голос. Её слова полны истинного сочувствия, в глазах отражена представленная боль. — Вы сильны духом, раз не сломались и завоевали трон, на котором однажды восседала моя мать.
— Моё правление — плевок в лицо твоим покойным родителям, принцесса. Вейра боялась, что мои амбиции приведут меня к власти, хотя я не нуждалась в ней большую часть жизни. Жаль, что она мертва. Я бы превратила её в живую статую и поставила бы прямо возле трона.
Элион опускает голову, не зная, какими ещё словами может выразить сожаление. Воспоминания о матери стёрты кровью и жизнью в Хитерфилде. Пока Фобос, любимый сын, обучался военному искусству подле отца и проживал лучшую жизнь в солнечном и процветающем Меридиане, Элион была брошена в колыбель к чужим людям, которых никогда не видела прежде. И сейчас, пребывая последние несколько лет в замке, она понимает, что все некогда родные земли для нее превратились в картонные декорации. Выросшая на чужбине, привыкшая к другой культуре и воспитанная иными традициями, Браун никак не может свыкнуться с положением при дворце. Это не самый страшный кошмар, но и не сладкая утопия. Она — пленница, разодетая в дорогие платья и имеющая призрачную власть в руках. Сосуд с силой, по вкусу пришедшийся Нериссе. Средство для поисков Фобоса.
Ведь их кровь едина и где бы ни был один, второй всегда найдёт к нему дорогу, прислушавшись к зову сердца.
На Элион неброское колье, давящее ошейником. Тонкое переплетение серебра, рубины в виде крохотных капель таят в себе кровь Фобоса. Разбей хоть один, и Фобос тотчас согнётся от болезненных ощущений в теле. Нерисса часто посматривает на драгоценные камни, притрагивается к ним, жаждя раздавить хоть один, но терпение её останавливает всякий раз. Не пришло ещё время для этого. Каждый рубин прочнее другого, последний возможно уничтожить только с помощью печати Фобоса. Ирония, которая не даёт покоя Нериссе.
— Корнелия мне нужна для поиска других пропавших стражниц — оправившись от разъедающего гнева, Нерисса отходит от гроба, не забыв провести по нему ладонью и глубоко вдохнуть. — Она — ключ к Замбалле. Кадма охотнее пойдет на контакт, если увидит свою преемницу живой.
— Всё, что пожелаете, моя королева.
— Ступай, голубка, — подхватив посох и подозвав одним движением пальцев ворона, женщина расправляет предплечье, позволяя птице сесть на него. — Выясни у Корнелии всё, что можешь. Только затем приводи её ко мне. Я хочу знать, что прячется в её мыслях.