На острие ножа

      Моя жизнь превратилась в какое-то чёрное пятно. Случились неприятности и я раскисла. Перестала вгрызаться в жертву зубами. А надо бы ставить таких на место.       Я смотрю на себя в зеркало и все же улыбаюсь. Нет ничего ужаснее моей улыбки в глазах врага.       Выгляжу подтянуто, будто последние дни и вовсе не нервничала. Так даже лучше. Пусть они видят лицо горящее светом зла, а не потухшее от одной затхлой спички.       Кстати говоря, одна из этих спичек сейчас сладко спит и сто процентов будет вспоминать эту ночь. Разврат, похоть, страсть, ненависть, которые выходили за рамки давно уже забывшего приличия. Пташка, что поймана в сети кошки. Один шажок и я раздавлю её.       Наклоняюсь, чтобы умыться, но слышу характерные звуки открывающейся двери и мужского голоса.       Бинго. Можно сыграть как нельзя лучше, чем могло быть.       Если пташка уже в моих руках, то букашка ещё продолжает жужжать. Но это не надолго.       Не включаю воду и как можно тише подхожу к двери ванной комнаты.       Они переговариваются. Строят планы на будущую выставку, где мой конь, мой Юпитер будет выступать. Это ж надо сколько самолюбия в этой букашке. Она приняла решение, выкупила моего жеребца, а сейчас торгуется, как за шоколадку в золотой обертке. Ну уж нет.       Я вспоминаю свою главную цель. Вычеркнуть малышку Вуолдорф из долгосрочного завещания своей мамаши. Она должна страдать, как страдаю я. И пусть для этого мне придётся ждать.       Убираю руку с ручки двери, но тут же останавливаюсь, не двигаясь дальше.       Вот теперь игра становится интереснее. Ведь только я хотела оставить этот фарс на потом, как Жаклин помогла мне добавить остроты в предстоящее шоу.       Хм. А это идея.       Я осторожно открываю дверцу ванной комнаты и вижу, как старшая семейства Вуолдорф пытается отчитаться перед дочерью. Она стоит, завернутая в одеяло, и жмется к двери в комнату. Сексуальна, но полностью выбита из колеи. Придётся сказать ей правду. Но ты не можешь. Я сделаю это сама.       — Жаклин со мной. — Я обращаю на себя полное внимание Кассандры и ухмыляюсь. — А что, кто-то против?       Лицо малышки приобрело белый цвет, пока она продолжала прожигать дыру между моих глаз.       Я ловко обогнула препятствия и оказалась рядом с Жаклин. Специально, раздражая её дочь ещё сильнее, положила руку на голое плечо статной женщины.       — Привет, малышка Вуолдорф, давно не виделись.       — Ну не-е-т, только не ты!       Она произнесла эти слова на выдохе, качая головой. Ей было досадно? Обидно? Что больше всего тебя задело? То, что я с твоей мамой или как она могла предать свою доченьку и залезть в кровать к врагу?       — Ты только что потеряла свою дочь!       Кассандра в миг развернулась и выбежала из квартиры, как спринтер.       — Ничего страшного, отойдёт.       Я подмигнула Жаклин, которая все ещё стояла в немом шоке, держа одеяло двумя руками и пусть голое тело было прикрыто спереди, сзади виднелась бархатная кожа, в которую впитывали разные лосьоны и крема.       — Что? — Я двинулась в сторону Саманты, пока чернокожий приятель Кассандры следом засеменил за дикой малышкой Вуолдорф. — Да ладно. Вы же понимаете, что она ещё не познала жизнь. Думает, что ей все можно.       Я опустилась на диван и с гордо поднятой головой слишком широко улыбнулась.       Букашка проиграла эту схватку. Первую из её немногих.       — Да как же так?       Жаклин резко развернулась и зашла в комнату, захлопнув за собой дверь.       — Ты что творишь?       Саманта села рядом, активно убирая бумажки обратно под стол. Видно не хотела, чтобы я видела, как она принимает участие в том, что для меня было когда-то усладой.       — Абсолютно ничего.       Я не понимала за что она так взъелась. Где я не продумала свой шаг? Ещё вчера эта бестия была за меня. Точнее, она и её таблетки в пакетике.       — Джо, я хорошо тебя знаю и понимаю, когда ты делаешь назло. Ты же слышала, что только что сказала эта… эта…       — Кассандра.       — Да. Кассандра. Нельзя ставить отношения матери и дочери в штыки. Это нерушимая связь.       Я пожала плечами, вытянула ноги и положила их на столик.       — Мне-то откуда знать? И даже если так, думаешь, мне не плевать?       Она усмехнулась.       — Я не хочу ссорить родственников, ты знаешь какая для меня это болезненная тема.       Она попыталась встать, но я схватила её за руку и рывком потянула на себя. Саманта упала обратно на мягкие подушки дивана.       — Именно ты будешь мне помогать, — я говорила в пол голоса, чтобы Жаклин ничего не услышала. — Вспомни, как в наш замечательный уик-энд, ты чуть не убила собственного ребёнка. Помнишь? Думаю, да. А ещё ты должна помнить, что именно я спасла его от твоего нетрезвого состояния.       Саманта сглотнула, пока мои глаза жёстко впивались в неё. Моя ладонь прижимала её к дивану, не давая вырваться.       — Это был несчастный случай.       — Да? После которого тебя могли лишить родительских прав? — Я прищурилась и сильнее надавила на грудь, как раз там, где её лёгкие уже сжались до невыносимых размеров. — Неужели мать, которая пыталась воткнуть в шею ребёнка иглу, спутав со своей веной, должна иметь эти права?       Я отчётливо слышала её прерывистое дыхание, она пыталась его задержать, но тут же выдыхалась. Моя рука точно возымела эффект.       — Ну так как? Доказательства тебе нужны или обойдёмся словами?       Саманта посмотрела на дверь, в которой до сих пор обитала Жаклин, оттуда доносились звуки и приглушенные ругательства на саму себя.       — Это неправильно, Джо.       Она говорила шёпотом, но перестала сопротивляться. Нужно только надавить на больное и прыщ выйдет с гнойником. Приходится каждый раз доказывать это снова.       Я отпустила её и поднялась с дивана.       — Это моё дело. Я попросила тебя о помощи, только и всего, будь добра, не ставь меня в трудное положение, Саманта.       Она кивнула. Ей было трудно с этим согласиться и я понимала почему. Особенно без чего. Глоток воздуха — чёртовы таблетки. Вот, что так дорого Саманте Уинстон. Даже дороже своего ребёнка. Она лишь пытается отказаться, но прижав её к стенке, сдается за минуту.       Я постучалась в дверь к Жаклин, но она не ответила. Её можно было понять. Трудное положение, которое поставило в тупик все отношения с дочерью. Я подлила масла в огонь, да ещё и оставила на сильном огне.       — Жаклин, пожалуйста, открой дверь, иначе я её выбью, ведь подумаю, что ты вскрываешь себе вены.       Саманта цокнула и тихонько удалилась в свои покои.       — Я сейчас уеду, — по голосу Жаклин было слышно, что она еле держится, ещё чуть-чуть и мощный всплеск слез и соплёй выйдет наружу. — Не переживай, не вскрою.       Я прекрасно знала, что она не сделает ничего из ряда вон выходящего. Но то, что собственная дочь может так влиять на мать и её желания, это было лишь на руку. На сколько сильно ты боишься потерять её и что будешь делать, когда доберёшься до дома? Смоешь с себя мои поцелуи от которых трепетала и пообещаешь ей, что такого больше не повторится? Ха, артисты.       — Тогда открой и поговорим.       Шум за дверью лишь стал громче. Жаклин будто специально игнорировала меня. Так было легче. Не смотреть проблеме в глаза. А проблема была не перед ней, а в ней самой. Особенно в её дочери.       Спустя минуты две, она открыла дверь и сразу же вышла из комнаты. Её взгляд еле заметно прошёлся по мне, пока она перебирала ногами до выхода из квартиры.       — Ну постой же, — я взяла ключи со столика Саманты и мысленно поблагодарила её за машину на сутки. — Давай я тебя отвезу, так будет быстрее и лучше.       Жаклин застыла. Она с недоверием посмотрела на меня, а затем замотала головой.       — Нет-нет, Кассандра не должна нас видеть вместе, не после такого.       — Пожалуйста, разреши. Я остановлюсь за углом. Это же моя вина, я напортачила.       Она смахнула слезу с розоватой щеки и легонько кивнула. Этого было достаточно.       Мы вышли на улицу и сели в припаркованную машину. Как хорошо, что я съездила за этой малышкой ещё с самого утра. Оставить её у бара было не самым идеальным решением, пробки в городе никто не отменял.       Я выехала на дорогу, внимательно следя за движением.       — Она уже не маленький ребёнок, а ты взрослая женщина, что…       — Хватит! — Жаклин отвернулась к окну и устало прислонилась к стеклу. — Я все это прекрасно знаю, Джо.       Ну и отлично. Я лишь хотела напомнить. Значит, не нужно.       Я положила обе руки на руль и сосредоточено наблюдала за дорогой. Мой взгляд иногда падал на Жаклин, но она была все в той же позе с прикрытыми глазами. О чем же ты там думаешь, светская львица? Создатель новомодной одежды, великая персона. Как твоя жизнь превратилась в такое дерьмо лишь за несколько дней? Ты же позволила устроить там танцы и даже не указала строгие границы допустимого. А теперь сидишь здесь, рядом и раскисаешь.       — Всего лишь нужно было встретить меня, да?       Я посмеялась, но совсем не со злым умыслом.       — Все наши проблемы идут от нас самих.       Жаклин даже не думала открыть глаза, она удобнее устроилась на сиденье и вновь повернула голову в сторону своего окна.       — Да, но… если бы не я, жила сейчас себе спокойно, без всяких приключений… не ночевала бы в участке, не переспала бы со мной, не ссорилась с дочерью. Представляешь, как я усложнила твою жизнь.       — И что ты хочешь, Джо?       Я хочу нагнуть твою дочь и вытрахать из неё все дерьмо, что есть. Все выкидоны и якобы умные мысли. Чтобы она страдала и понимала за что…       — Я просто думала, что такие как ты, требуют… не знаю… компенсацию? Отстаивают свои права. Наказывают таких, как я.       Она усмехнулась и уголок её губ приподнялся. Значит, я в правильно русле.       — Моя дочь уже все сделала за меня, не так ли?       Я сжимаю руль сильнее и пытаюсь не раздавить свой язык между зубов. Она заходит на опасную территорию. Её дочь уже там была, пока что, только пока, вышла сухой из воды, даже не испачкавшись.       — Что? Больно? — Жаклин продолжает издевки, но сидит все также расслаблено. — Думаю, ты получаешь то, что заслуживаешь, Джо. Особенно от моей дочери.       Я резко торможу и Жаклин летит вперёд. Её голова ударяется об бардачок и отлетает назад, как пулька. Она прикасается ко лбу и стонет с явной болью в голосе.       — Что? Больно?       — Чёртова сука!       Жаклин нащупывает ручку двери и открывает её. Она вылезает на тротуар, все ещё держась за свой лоб и морщась от боли. Кровь начинает течь прямо по переносице.       Я отстегиваюсь и с огромным наслаждением выхожу следом. Огибаю машину, закрываю переднюю пассажирскую дверь и подхожу к Жаклин, которая даже не может понять где мы.       — Ну так вот. Не надо меня недооценивать, мисс Вуолдорф. Я привезла вас к дому, отведу до порога, а вы очень плохо поступаете. Вы ведь знаете, что такое хорошо, а что плохо?       Я беру её под руку и она пытается оторваться от меня.       — Отпусти! Ты чокнутая!       — М, впрочем, как и ваша семейка. — Я удерживаю её и чуть ли не тащу к входной двери многомиллионного дома. — Не переживайте, мы сейчас зайдём, я помогу вам промыть рану, надо же быть осторожнее, так ведь.       — Я сейчас закричу! — Она цедит сквозь зубы, будто думает, что я ей поверю.       — Начинайте, а затем все вместе посмеёмся над тем, как вы оказались в моей машине. Хотите, даже журналистов позовём. Не думаю, что второй раз для них будет совпадение. Все подумают, что мы любовницы и ваши продажи начнут снижаться, так это происходит? У вас же безупречная репутация. А тут ещё узнать, что Кассандра вам не родная дочь, там такие сплетни начнутся. Соседям сможете смотреть в глаза?       Мы останавливаемся около порога.       — Помочь вам с ключами?       Не дожидаясь ответа, я достаю ключи из её сумочки и с нежностью открываю дверь.       — Есть кто дома?! — кричу очень громко, но совсем бесполезно. — Кажется, кто-то есть.       Громкая музыка расползается по верхнему этажу.       — Ничего себе. Кто это у вас такой любитель рока? Кассандра, что, пошла во все тяжкие?       Жаклин пошатнулась и я поймала её.       — Тише. Идём.       Я нашла ванную комнату и завела её внутрь. Помогла умыться и обработать рану. Музыка не стихала.       — Я её убью, — Жаклин поднялась, но тут же села обратно на унитаз. — Черт.       — Мне нужно извиниться, да?       — Ты можешь хоть сейчас не быть такой тварью? — Жаклин оперлась руками о коленки и начала глубоко дышать.       — Иногда могу, что вы. Особенно зная, в каком вы сейчас круглом положение. Так что тут у вас?       Я указала наверх, все ещё ужасаясь выбору музыки.       Она помотала головой.       — Боже… все чернеет. Что это?       Жаклин попыталась схватиться за что-то, но начала падать, я во время удержала её.       — Эй! Жаклин!       Она не реагировала. Я проверила пульс, и убедившись, что он присутствует, подхватила её на руки.       Но только я хотела выйти, как услышала громкий женский голос. Он что-то неразборчиво кричал. Я остановилась. Дверь в ванную была закрыта не плотно и поэтому я могла разглядеть то, что творилось снаружи.       Это была Кассандра, она смотрела наверх и что-то говорила. Её губы активно шевелились, а руки жестикулировали так, будто она дирижёр. Проклятая музыка всё глушила и я ничего не могла понять.       Она бросила верхнюю одежду на диван и последовала в ту сторону, где с кем-то говорила. Там вроде бы лестница.       Я осторожно выглянула и с выдохом, вышла наружу. Кассандра видно поднялась на второй этаж, поэтому у меня было время.       Жаклин все также была без сознания. Я дотащила её до дивана и аккуратно уложила на него.       — Твоя дочь здесь, она позаботится.       Я поднялась и быстро дошла до входной двери, но не успела открыть дверь, как услышала громкий стук об пол. Он был настолько громкий, что казалось упал шкаф, кровать и стол разом.       Черт.       Я была готова выйти и плюнуть на этот звук, но короткий крик с верхнего этажа окончательно поменял мои планы.       — Твою мать! Зачем мне это?       Я застонала, но все же поднялась по лестнице. Здесь музыка была ещё громче, казалось, будто она проходила волной по всему телу от верха до низа, даже не думая останавливаться.       Я заглянула в две первые попавшиеся комнаты, но там никого не оказалось. Хотя в одной из них точно жила Кассандра Вуолдорф.       Мне нужно было остановиться и не идти дальше, перестать играть в спасителя и вообще убить в себе добрую сторону личности, которая все ещё пробиралась на свет. Но вопреки всем своим желаниям бросить эту идею, я шла вперёд, проверяя на ощупь каждый свой шаг, будто здесь есть где-то ловушка.       И тут крик повторился, он доносился из дальней части дома и я слишком быстро оказалась там.       Дверь была прикрыта наполовину и без особого труда, я проникла внутрь.       На кровати прямо передо мной, лежал мужчина, точнее он пытался остановить брыкающуюся Кассандру, которая была прижата к кровати уже наполовину раздетая.       Она пыталась ударить его, но у неё не получалось и как только её глаза остановились на мне в них возникла мольба.       Я в два счета скинула мужское тело на пол и помогла ей встать. Она зацепилась за меня, даже не думая отпустить.       — Что за хрень?       Мужчина еле поднялся на ноги и схватился за столик в углу комнаты, он шатался из стороны в сторону и едва видимым взглядом шарил по нашим телам.       Это же тот самый человек, который стоял рядом с Жаклин, когда та давала интервью. Тернер сказала, что он отец Кассандры, но также и её дядя.       — Отвали! — он крикнул что было сил. — Отвали от неё!       Кассандра дрожала, она всхлипывала.       Громкая музыка помогала избавиться от шума. Получается, он хотел… изнасиловать её?       Мужчина шагнул в нашу сторону.       Я разъединила руки Кассандры в тот же момент и с лёгким выпадом отправила его в нокаут. Он упал, моментально потеряв сознание.       Но это было не столь ужасно, потому что с другой стороны кровати лежал ещё один человек. Азиат. Друг Кассандры. В его животе торчала рукоятка ножа. Он не дышал.