Мы с тобой море

      Прошла пара дней с момента того неожиданного разговора с Ивонн, но он до сих пор никак не желал покидать мысли. Страшная правда о дочери герцога заставляла кровь леденеть в жилах и не смыкать глаз с наступлением темноты. Пенелопа нервничала, иногда забываясь в своих мыслях и покусывая истерзанные ногти. Она знала намерения Ивонн, ведала о своем ближайшем трагическом будущем, но рассказать никому не могла. Пенелопа знала наверняка, что никто из них не поверит в ее слова, не встанет на ее защиту. Хоть она все еще являлась членом герцогской семьи, но была вынуждена влачить жалкое существование. Как же было мерзко осознавать это. Даже еда, которая сегодня казалась особенно изысканной, совсем не лезла в горло. После последних событий Пенелопа почти не могла заставить себя съесть хоть что-то. Девушка немного резковато перемешивала вилкой еду, пока ее пальцы не выронили столовый прибор. Серебро со стуком опустилось на пол, а лазурные глаза с непониманием поднялись на герцога. Хоть их и разделял целый стол, девушка все равно ощущала близость наступающей опасности. Она не могла поверить услышанному. — Что вы только что сказали? — Скоро день твоего совершеннолетия, Пенелопа. И он пройдет не хуже, чем у любого, носящего фамилию Эккарт.       Герцог произнес эти слова так обыденно, что Пенелопа опешила еще больше. Ей даже показалось на какую-то долю секунды, что она потеряла равновесие и падала. Но девушка по-прежнему сидела ровно на стуле и крепко сжимала край платья ладонями. Это шутка? Верно, должно быть, герцог решил так пошутить, чтобы унизить ее еще больше. Но все внутри Пенелопы рухнуло, когда она заглянула в его глаза. Взгляд герцога впервые был наполнен теплом. Девушка не понимала причину столь неожиданных перемен, и это пугало еще сильнее. Ее взгляд переместился в сторону Ивонн, но та лишь с аппетитом поедала завтрак и одаривала всех присутствующих улыбкой. Притворщица! Пенелопа почувстаовала, как челюсть неприятно свело от напряжения. Какие еще игры придумает эта лживая мерзавка?! — Почему… — Поняв, что пауза затянулась, а герцог ждал ее ответа, Пенелопа опустила глаза. Она почувствовала, как ресницы отяжелели от подступающих слез, но слова непроизвольно слетали с языка. — Разве после возвращения вашей настоящей дочери есть смысл обращать внимание на кого-то, вроде меня? Почему бы не отпустить лишнего человека…       Девушка не ожидала, что ей скажут обратное, не ждала никакой поддержки и добрых слов от тех, кто отравлял ее жизнь эти долгие годы. Она не удивилась тому, что неродные братья оживленно болтали с Ивонн, не замечая ее собственных слов. Будто голос Пенелопы стал настолько тихим, что доносился из-под толщи воды. Возможно, даже если бы она осыпала проклятьями каждого из присутствующих, рассказала бы о страшных убийствах аристократок, они бы все равно не услышали ее слова. Неожиданный громкий стук со стороны герцога заставил девушку вздрогнуть и выйти из транса. Теперь все в столовой замолчали, повернувшись в сторону главы семейства. — Пенелопа Эккарт, — герцог поднялся из-за стола, показывая всем своим видом, что его решение не нуждается в оспаривании. — Я счастлив, что моя дочь вернулась домой, но от этого ты не перестала быть частью нашей семьи. Чтобы больше такие глупые слова не звучали в стенах этого дома.       Пенелопа сухо кивнула, почувствовав в горле тошнотворный привкус. Лицемеры. Все они ведут себя так лживо… Это невыносимо. Девушка вжалась в спинку стула, желая стать как можно меньше и исчезнуть. Но увы она все еще находилась в столовой под прицелами их обманчивых взглядов. Не смотрите с этой притворной добротой. Не надо! Пенелопа всхлипнула, сдерживая слезы из последних сил, но она чувствовала, как дрожит ее хрупкое тело. Сейчас их доброта не была исцелением. Наоборот лишь рвала израненную душу в клочья, не оставляя внутри ничего. — А как же Ивонн, отец? — Подал голос Деррик, переведя взгляд на герцога. Мужчина кашлянул в кулак, отложив столовые приборы и одаривая своего преемника холодным взглядом. — Как она будет себя чувствовать? Наша сестра встретила свое совершеннолетие на улице вдали от дома, в то время как фальшивке вы намерены устроить праздник. — Ты, как никто другой, должен понимать, какая произойдет ситуация, если мы скажем о возвращении Ивонн в день совершеннолетия Пенелопы? Аристократы превратят ее жизнь в ад, и она не сможет покинуть стены герцогства. — Мне важна лишь моя сестра, до фальшивки же, — Деррик окинул полным презрения взглядом Пенелопу, — нет никакого дела. — Папа, брат, перестаньте! — Ивонн почувствовала, как ситуация принимает опасный поворот, поэтому поспешила вмешаться, встав между ними. Она грустно улыбнулась. — Со мной все хорошо, брат, я согласна с папиным решением. Пенелопа жила здесь столько лет, что успела стать для вас таким же членом семьи, как и я. Мое сердце бесконечно преисполнено счастьем уже от того, что я рядом со всеми вами.       В помещении снова наступила тишина, которая давила на плечи каждого чугунным прессом. Пенелопа покачнулась и медленно встала из-за стола. Холодная деревянная поверхность, на которую она оперлась ладонями, помогала не упасть. Лишь стоило головокружению прекратиться, девушка сухо произнесла, что ей нехорошо, и ушла в свою комнату. И она почти не покидала ее в течение нескольких дней. Страх за свою жизнь, который стал обыденным, сводил Пенелопу с ума настолько, что девушка сломалась. Она посмела пожелать спасения и, достав из стола лист бумаги, наскоро вывела несколько неровных строчек. Приход горничных стал для нее неожиданностью. Пенелопа спрятала неоконченное письмо в ящик. Она не успела отправить его…       Следующий остаток дня, в течение которого служанки старательно укладывали крупные малиновые локоны в осторожную прическу и наносили макияж, Пенелопа чувствовала себя поддатливой куклой. Она пронзала свое отражение в зеркале и позволяла им делать все, что вздумается. Девушку не покидало чувство, что этот праздник обернется страшной трагедией. Пенелопа сжала кулаки, стараясь подавить бешеный стук сердца: грандиозный прием в ее честь, на котором будут присутствовать аристократы и уважаемые семьи со всех уголков королевства, дело рук Ивонн. Поведение всех в герцогстве в последние дни не состыковалось с долгими годами боли, ненужности, игнорирования и слез. — Госпожа, какое платье вы хотите надеть?       Вопрос одной из горничных вывел Пенелопу из потока размышлений. Девушка еле заметно вздрогнула и спрятала свои истинные чувства за каменной маской безразличия. Немигающим взглядом она окинула множество ярких платьев и поморщилась. Пенелопа никогда в своей жизни не видела столько цветов в одном месте. Неужели Ивонн думает, что она будет настолько беспечна, что наденет нечто подобное и станет участвовать в спектакле под названием «Счастливая семья»? Нет, такого точно не произойдет. — Никакое из этих.       Пенелопа резко поднялась с места и прошла мимо горничных. Сопровождаемая ошеломленными взглядами нескольких пар глаз она остановилась у огромного шкафа. Открыв дверцу, девушка неспешно просматривала его содержимое до тех пор, пока ее пальцы не коснулись черного шлейфа шелкого платья. Пенелопа достала его с удовлетворенной улыбкой на бледном лице. — Я надену это платье.       И девушка осталась непреклонна в своем выборе, сколько ее ни пытались переубедить. Хотя впрочем, прислуге быстро это надоело, и они смирились с решением Пенелопы, вернувшись к оставшимся приготовлениям. Когда ее комната опустела, девушка бросила короткий взгляд на зеркало. В нем отражалась все та же Пенелопа. Красивая девушка, научившаяся держать себя не хуже аристократок, с тонкими заостренными частями тела. Ее бледная кожа на фоне черного платья казалась мертвецки белой, в точности как у трупа. Хрупкие плечи были открыты, а руки бережно укрывали тонкие полупрозрачные рукава. Верх платья полностью окутывал ее тело, словно обнимая, а легкая юбка воздушно тянулась до самого пола. Этот печальный образ очень подходил к ее волосам, выделяя собранные малиновые локоны с вплетенными белыми бусинами крупного жемчуга. — Не слишком ли траурно ты оделась в такой день?       Пенелопа подняла глаза, замечая в зеркале отражение появившегося Рейнольда. Парень стоял в дверях, облокотившись плечом о дверной проем и сложив руки на груди. Девушка снова перевела взгляд на свое отражение и аккуратно коснулась пальцами алмазного ожерелья, что паутиной окутывало ее шею и ключицы. — Нет, мне нравится. — Ну раз ты готова, то идем, — небрежно бросил парень, отвернувшись и протянув ей руку. — Не стой столбом, иначе пойдешь одна. — Почему ты сопровождаешь меня вместо того, чтобы проводить время с сестрой?       Этот вопрос неосознанно сорвался с губ, и Пенелопа тысячу раз успела отругать себя за бестактность. Прикусив губу, девушка приблизилась к нему и осторожно вложила оледеневшие пальцы в его ладонь. Они медленно направились в сад, где должно было проходить торжество, стараясь не пересекаться взглядами. — Ивонн не пропадет, а вот тебя могут затравить эти аристократические лицемеры, — произнес неожиданно он, и девушка почувствовала, как Рейнольд всего на секунду сжал крепче ее пальцы. Свою фразу парень закончил шепотом, слегка наклонившись ближе к своей спутнице. — Помни, ты тоже носишь фамилию Эккарт. Не позволяй им мешать себя с грязью. — Спасибо, — также тихо прошептала Пенелопа в ответ, прежде чем отпустить его руку и встать рядом с отцом.       Сама церемония состояла из теплых слов семьи о виновнице торжества, но Пенелопа слушала их краем уха. Она смотрела на аристократов, желая прочитать по их каменным лицам истинные мысли про себя. Но стоило ей найти глаза наследного принца в толпе, как сердце девушки болезненно замерло. Все запахи, все звуки вокруг нее пропали, будто она погрузилась под воду. Нестерпимо хотелось закричать, сорваться с места и оказаться в его объятьях. Но тело не желало двигаться, заставляя Пенелопу продолжать стоять под прицелами холодных взглядов и молчать о своей боли. Все же Каллисто был единственным человеком, кто во всей империи открыто выражал свои чувства. Даже когда желал перерезать ей горло, даже когда желал зарубить каждого человека, который удостоится взгляда Пенелопы. Даже когда спас ее от смерти… Он — ее единственное спасение из этого ада. — Теперь, когда все условности соблюдены, настало время выпить вино, чтобы окончательно укрепить статус совершеннолетия… — Еще не все.       Каждый из присутствующих обернулся на голос, замечая появившегося старшего сына Эккарта. Деррик уверенными шагами добрался до отца, брата и Пенелопы, держа за руку Ивонн. Последняя смущенно шагала за ним, виновато опустив взгляд в пол. — Будет несправедливо, если именницу поздравят не все члены семьи, — произнес Деррик, одаривая Пенелопу опасной улыбкой. Девушка в ответ окинула его напряженным взглядом, не показывая, насколько отвратительна для нее эта ситуация. — Сегодня пусть все станут свидетелями двух праздников, ведь наша пропавшая сестра вернулась домой. Момент совершеннолетия Ивонн уже прошел, но это не помешает всем отпраздновать его тоже.       Герцог схватил его за руку в попытках остановить это безумство, никак не достойное наследника, но в этот раз Пенелопа вступила в игру. Девушка медленно прошла мимо них, обращая на себя всеобщее внимание. Остановившись возле столика с кубком вина, она обернулась в сторону герцога и молодого наследника. — Все в порядке, Деррик прав. Ужасно бесчеловечно сейчас будет отправить сестру в комнату.       Через несколько минут появившаяся служанка принесла еще один кубок и наполнила его вином. Ивонн и Пенелопа посмотрели друг на друга долгим тяжелым взглядом. Истинная леди как всегда улыбалась, и эта улыбка не сулила Пенелопе ничего хорошего. Она уже знала об истинной сущности этой незнакомки, поэтому стояла ровно, не опуская голову. Но ее плечи продолжали вздрагивать от предчувствия наступающей угрозы. — Ты правильно думаешь, — тихо прошептала Ивонн, переводя взгляд на кубки с вином. — В моем сейчас подмешан смертельный яд. Когда я его выпью, то ты станешь главной виновницей моей смерти. Несчастная фальшивая леди не смогла смириться с возвращением соперницы и решила ее устранить. Тебя ждет смертная казнь, а Эккартов — позор и падение в светском обществе… Но ты можешь выбрать другой путь. Выпив из моего кубка, ты всего лишь умрешь, как мы обе того и желаем, — Ивонн еще раз улыбнулась, протягивая руку к кубкам. — Что же ты выберешь, Пенелопа? — Мы обе знаем ответ на этот вопрос, — тихо ответила девушка, взяв сосуд с вином, стоявший ближе Ивонн. Не дожидаясь ее действий, она сделала глоток, а затем полностью осушила его.       Яд подействовал почти мгновенно, наполняя горло Пенелопы кровью. Она резко схватилась ладонью за шею, но губы уже начали ронять кровавые сгустки. Последнее, что увидела девушка перед тем, как полностью потерять связь с реальностью и утонуть в чужих руках — испуганное лицо Ивонн и ее губы, обранившие три слова. Счастливой

смерти

сестренка