Что имеем

Ей холодно. Это не связано с температурой в помещении или её одеждой, точнее, отсутствием таковой под укрывающей её тело простыней, это связано с одной рыжей женщиной, снова усевшейся на её постели. — Удивительно, Мурильо. Нет, правда, я все понимаю, он привлекательный, — она посасывает леденец на палочке, поправляет помаду на губах, — но он же социопат. Что вообще намешано в твоей голове? Ты ушла от мужа, который тебя бил, к напарнику, который тебя унижал, а потом к грабителю, который обыграл тебя. А потом сменила одного грабителя на другого, ещё более мерзкого. Нельзя настолько себя не ценить, lindo. — Ты правда не понимаешь, — хрипит Ракель, ощущая сильную боль под повязками, — но скоро начнёшь понимать. Алисия усмехается и поглаживает свой живот. — Альберто в бешенстве, если интересно, — довольно протягивает она, — ублюдок поднял на уши интерпол. Он найдёт её, Ракель. Рано или поздно мы всех находим. Я знаю, как золото покинет банк, есть один возможный вариант — самая эффективная система защиты и есть самая большая брешь в обороне. И остается вопрос, что будет с людьми в банке, когда золото покинет его. Ещё один вопрос, было ли случайно твоё ранение? — вслух рассуждает Сьерра, внимательно наблюдая за лицом Ракель, — иногда мне кажется, что ты идиотка. Но потом я вспоминаю, как мы играли в шахматы. — У тебя предложение, сделка, не так ли? — Ракель тяжко сглатывает, тело ломит, — сколько лет тюрьмы мне светит? — Двадцать. Но можем сократить вдвое. — Много, Алисия. Не мотивирует. — Я знаю, — поджимает губы и разводит руками женщина, — но это лучшее предложение из возможных. Дальше будет только хуже. За десять лет Паула вырастет под присмотром твоей полоумной матери, и вы еще успеете повидаться со старушкой. Её речь прерывает телефонный звонок. Она отвечает, а потом и вовсе встаёт с постели, выкидывает свой леденец в урну у двери. Кидает короткое «сейчас буду» и оборачивается на Ракель. — Десять лет. Если скажешь мне, где он. — Я не знаю, Алисия. — Оставлю тебя подумать, — улыбается инспектор, выходя из палаты. *** Берлин с ленивым любопытством рассматривает людей в палатке. Прошло несколько часов с тех пор, как они покинули банк, и он до сих пор находился здесь, под неусыпным контролем инспектора Рубио. Впрочем, сейчас он замечает некоторое оживление и вскоре видит Алисию Сьерра. Она говорит с Тамайо, качает головой и активно жестикулирует, и становится ясно, что эти двое о чем-то спорят. А потом инспектор входит в ту отгороженную силиконовыми шторами часть палатки, где уже несколько часов сидит он. — Доброго дня, инспектор. — Где Профессор? — Алисия заведена и не собирается беседовать с ним на отвлеченные темы. Берлин смотрит ей в глаза, самодовольно улыбаясь. Хороша, беременность ей к лицу. Глаза яркие, лицо чётко передаёт эмоции. И сейчас она зла. — В Бейруте. — Ложь, — шипит инспектор, наклоняясь ближе. — В Маниле, — усмехается Берлин. — Ложь! — она ударяет ладонями по столешнице. — Он в Испании, — лёгкая улыбка и взгляд в глаза, — ты же знаешь это. Сьерра откидывается на спинку стула. Последнее было правдой. Не то, что она знает — только Испания. Он уверен, что это так. — Где конкретно? — Я не скажу тебе, — смеётся Берлин, — потому что просто не знаю. Думаешь, я бы вышел из банка с такой информацией? — Я думаю, — тянет она, — ты вышел из банка по одной простой причине. Ты вышел, чтобы не дать умереть инспектору Ракель Мурильо, и только поэтому ты здесь. К слову, зря. Она истекла кровью в больнице, если интересно, — теперь она внимательно смотрит за реакцией. И видит подтверждение своей догадки в его на мгновение дрогнувшем лице. — Ложь, — говорит он достаточно тихо, — её состояние было стабильно, а убить её, пусть даже руками врачей — нет, Алисия, ты бы не пошла на это. Она усмехается, встаёт и потягивается. — Она сядет на двадцать лет. Ты тоже, но тебе осталось… Сколько, кстати? — Пара месяцев, — морщится он. — Я предложу тебе это всего раз. Один билет в спокойную жизнь. Я засуну её в программу защиты свидетелей, суда над ней не будет. Дашь показания, что шантажировал её, что твои люди похитили её дочь. Мне нужен Профессор. Не абстрактное «в Испании», не неуверенное «должен быть сейчас там» — мне нужно, чтобы он пришёл сюда сам и сдался в течение следующих суток. Больше никто не пострадает. Банда сядет, но тебе ведь плевать на них. Берлин смеётся, и Сьерра смотрит на него с непониманием. — Ты думаешь, что его поимка поможет тебе реабилитироваться? Ты пытала человека в стране, которая с семьдесят восьмого года прямо это запрещает. Тот, чей приказ ты выполняла, подтвердит это в суде? — его взгляд направлен куда-то сквозь неё, и Сьерра оборачивается. Томайо что-то эмоционально говорит по телефону, и даже отсюда видно, как вздуваются вены на его лице. — Ты сейчас хочешь заставить меня сомневаться в команде, — усмехается Сьерра, — но вот незадача, а уверен ли ты в своей? — Мое преимущество в данной ситуации, — протягивает Берлин, — что я и не доверял никому из них. Хорошо, если Профессор вытащит меня. А если и нет — поверь, я на него не рассчитываю. — Я хочу, чтобы ты набрал его номер, — Алисия кладет мобильник на стол перед ним, — и сказал что-то такое, что заставит его прийти сюда в течение следующих двадцати четырех часов. — В течение следующих двадцати четырех часов золото покинет банк, а Тамайо начнет поиски ответственного за свои промахи, Сьерра. Тебе точно нужен Профессор? Ну что ж, — он протягивает стянутые наручниками руки к телефону, набирает номер. Алисия замирает, затаив дыхание. — Алло, — голос не Профессора. Подельник? Или Берлин дурит ее? — Сынок, это папа, — насмешливо смотрит ей в глаза Берлин, — кажется, этой мой последний звонок тебе. Помни все, чему я тебя учил… Алисия сбрасывает звонок, хватая его за волосы, с силой ударяет лицом об стол и кричит. Берлин смеется, вытирая кровь, покатившуюся из носа. — Спасибо, Алисия. Давно не общался с парнем. — Ты пожалеешь об этом, ублюдок. — Скорее всего. *** — У него есть сын. И он связан с этим ограблением, — она отдает специалистам телефон, чтобы те отследили звонок, — Тамайо, что со спецназом? — Нельзя подключать военных, — отмахивается он. — Профессор взял тебя за яйца? Что он тебе сказал? А может, вы с ним сторговались? — кричит она, не сдерживаясь в выражениях. — Все вон из палатки, — кричит Тамайо и прихватывает ее за плечи, — заткнись и послушай меня. Ублюдок начал трансляцию того, что происходило в банке, помнишь разговор мальчишки с командой? Прието выступил на пресс-конференции, но у Профессора неопровержимые доказательства. — И чего ты хочешь? — прищуривает глаза Алисия. — Кому-то нужно ответить за это. Он продолжает говорить, про то, кто должен взять на себя ответственность и про то, как страна не забудет своих героев, но Алисия почти не слышит его слов. Её взгляд прикован к Берлину, который, словно осознавая, что происходит, смотрит на неё сквозь силиконовую штору и усмехается. — Хорошо, — кивает она, понимая что ей нужно немного времени, — во сколько пресс-конференция? — В шесть после полудня. — Мне нужно ещё раз допросить де Фонойоса и отдохнуть. Я попрошу Анхеля отвезти меня. Иллюзия того, что она находится под наблюдением, устраивает Тамайо, и он кивает. — Не опаздывай. Алисия, это правильное решение. Мы позаботимся о тебе. — Не сомневаюсь. Короткий разговор с Берлином приносит ей ещё больше беспокойства. — Он предлагает тебе сознаться, верно? Ответить перед обществом за его грехи. Мужчина чувствует свое превосходство, и она выходит из палатки, окончательно осознав, что пришло время выбирать свою собственную сторону. *** Захваченные Берлин и Лонгиир, бунт заложников в банке, сложные переговоры со Сьеррой, отслеженный звонок племяннику — боже, храни Берлина за этот подарок — беспилотник, из-за которого пришлось покинуть фургон. Все это было не самой главной проблемой Серхио. Все было решаемо, и сейчас он вместе с Марселем направлялся в ангар, плутая бесконечными полевыми тропинками на мотоцикле. Берлин не сдаст его, даже если играет в свою игру. Ракель — о, это все было слишком предсказуемо, и финала она просто не знает. Но ему нужно было вернуть их в банк. И самое главное — не впустить в банк военных. Утомленное тело мешает сосредоточиться. Информация о смерти Ракель — всего лишь слитая в прессу утка, потому что Сьерра регулярно посещает ту больницу, в которую отвезли раненую женщину. А вот Берлин, вероятнее всего, в палатке. И план Париж подразумевал красивое спасение — но только одного участника. Сейчас Профессор думал, что главной проблемой было выбрать, кого именно он вытащит. На самом деле его проблема сейчас ехала на пассажирском сидении полицейской машины, посасывая очередной леденец, поправляя компрессионные чулки и размышляя примерно о том же — кого именно Профессор попытается вытащить, и будет ли участвовать в этом лично. — Анхель, нужно заехать в больницу. — У меня приказ отвезти тебя домой. — Ага, и следить за тем, чтобы я не сбежала. Не тупи, я не собираюсь от тебя отделываться. Нужно поговорить с Ракель. — Алисия, — недовольно стонет Рубио. — Ой, — картинно закатывает глаза рыжая, — ой, рожа-аю! — Хорошо, — усмехается мужчина, — но это не ближайшая больница. — Ближайшая, если учесть пробки. *** Ракель морщится, когда видит их обоих, но информационный вакуум убивает ее, и она здоровается. — Привет, Анхель. — Как ты, pareja? — он наклоняется и пожимает её ладонь, прикованную к койке. — Какая она тебе напарница, Рубио! — обрывает его Сьерра, — Мурильо, ты обдумала мое решение? Ракель садится, насколько дают прикованные руки, стараясь подняться на один с ней уровень. — Все скверно, да? Тамайо подставит тебя. У нее нет доступа к медиа, она не может знать, что сейчас происходит в банке и в палатке, но повторяет, почти слово в слово, слова Берлина. Неужели это так очевидно? — Дело не в тебе и не во мне. Через пару часов Тамайо впустит в банк военных. Будет резня, многие погибнут. Ты правда этого хочешь? — Когда ты решишь бежать, Алисия, а ты, милая, решишь бежать, тебе потребуются деньги и документы. И сейчас ты думаешь, что поимка Профессора решит эти проблемы, но ты никогда не лгала себе. Ответь себе, зачем здесь Анхель. — Да пошла ты, — теряет самообладание Сьерра, — я посажу каждого, кто не погибнет при штурме. Она поднимается и выходит из палаты, Анхель с грустью смотрит на Ракель и выходит следом. Зашедшая медсестра проверяет её капельницу и шов, и Ракель жалобно просит её отстегнуть одну руку, демонстрируя растертые запястья. Охрана за дверью, на этаже, у каждого из выходов, но девушка все равно колеблется. Ракель смотрит в её глаза, не сдерживая слез. Девушка качает головой, подматывает на запястья марлевые повязки и отказывает. Впрочем, снять наручники всего лишь дело времени. И скрепка, вложенная в её ладонь Анхелем, позволит не травмировать хотя бы одну руку. *** Военные готовятся войти с крыши, но Серхио останавливает нападение в последний момент, прямым звонком Тамайо. Короткие записи их разговоров, и разговоров в палатке в его отсутствие, и его личного разговора со Сьеррой — он слушал каждое слово. Военные готовятся войти в банк, и Сьерра уехала прикрыть его зад, но рыжая сука нарушает договорённость, подставляя его самого. Она открыто говорит о пытках Анибаля Кортеса, о приказе пристрелить Агату Хименес, о давлении на Ракель Мурильо, об удержании Андреаса де Фонойоса без предоставления ему каких-либо гражданских прав, и полковник оседает в свое вертящееся кресло, хватая ртом воздух. Ему светит внутренне расследование, и он не отстранён до сих пор только потому, что кто-то ещё выше равнодушно выставит его одного виновным во всех неудачах. Впрочем, Профессор не даёт ему скучать, имитируя побег через канализационные шахты. Будь рядом Сьерра, она бы напомнила Тамайо, что они тщательно изучили каждый дюйм земли под банком, и куда более правильно было бы атаковать их прямо сейчас. Вместо этого он отправляет группу спецназа по коллектору, и когда те отчитываются о найденном хорьке в красной пижаме, ревёт раненым медведем. За всей этой суетой специалисты наконец улавливают звук перекачки воды. Тамайо слушает по кругу, не осознавая до конца что слышит. А тем временем Берлин, перевозимый в суд, таинственно исчезает, сменяясь ничего не подозревавшим напуганным двойником. *** Никто в здравом смысле не станет прикидываться патрульным и ездить со включенной сиреной по городу, если находится в розыске. Никто не станет тормозить патрульную машину, и без того привлекающую столько внимания, в городе, в котором грабят главный банк страны. Сбежать из больницы не было самым сложным — хоть и охраняли её как террориста. И все же она смогла проскользнуть, подгоняемая дедлайном и адреналином в крови. Важнее было не попасться теперь. Берлин приготовил для неё несколько вариантов — это был их личный «Эпицентр», окна одной из квартир выходили прямо на банк, но Ракель не собиралась ждать, чем все это закончится. Её сознание ухватило, что Берлин вышел из банка вместе с ней. А значит, план Париж, штурм военными и совсем мало времени на все остальное. Как когда-то в монетном дворе единственное, что требовалось от всех, находящихся внутри, это тянуть время. И время уходило. Серхио отслеживает новости параллельно с ведением переговоров. Найденный тайник Гандия помогает разыграть очередной спектакль — и вот уже героем предстаёт один из заложников, и он просит оказать поддержку. Вертолёт кружит над банком, и Берлин присоединяется к команде. Розыгрыш быстро вскрывается, и Тамайо, злой как черт, вот-вот начнет штурм. Алисия пропадает с пресс-конференции, и это остаётся для Серхио пока незамеченным. Брат благодарит его за спасение, и сейчас они бодро готовятся к маленькой войне. Марсель ещё в пути. Ракель сбежала из больницы сама. План перехват, конечно, но у неё должно хватить ума не отсвечивать и не пытаться покинуть город. Все же есть что-то, чего он не знает — а значит, у неё есть место, где пересидеть. Наводка на все водоочистительные сооружения ниже уровня хранилища — и начинается спланированная бессмысленная гонка. Там будет Анхель и Суарес. Четыре точки ниже по течению. Четыре драгоценных часа. Выстрел оглушает его, а голос Алисии заставляет похолодеть. — Только дай мне повод тебя застрелить. Шах и мат, ублюдок. *** Сейчас только он и Берлин знают наверняка, что это конец. Остальные, наивно согласившиеся следовать за ним, ещё могут тешить себя надеждой на спасение. Но он и брат — оба осознают, что без Серхио им конец. — Как ты меня нашла? — спрашивает он хрипло. — Камеры. — Всё отключено или зациклено. — Телефонная линия. — Эта система зашифрована так, что я сам до конца не понимаю, как это работает. — Твои люди наследили. — Ты пришла сюда раньше Марселя. — Тебе правда надо это знать? — злится Сьерра, — ты хочешь, чтобы я это сказала? — она размахивает пистолетом, а потом замирает, уперев дуло ему в живот, — я поняла что ты умный. Что ты умнее их всех. И умнее меня. Как бы я вывела золото, подумала я. Как бы я собрала его обратно в слитки? Где бы я это сделала? Как можно дальше от банка? Или наоборот? И тогда я поняла, что искать нужно с другой стороны. Так что сейчас, — она снимает с него очки, — мы с тобой прокатимся, — она снимает цепь с крюка, на котором он подвешен, — и после этого — вы все сядете, а я наконец спокойно рожу своего ребёнка. — Алисия, они не предадут тебя — они уже это сделали. — Всё ещё можно исправить. — Он начал штурм. — Вот и отлично. Значит, он в палатке, и его легко будет вытащить оттуда одного. *** Холод пробегает по позвоночнику, когда Сьерра осознает, что Тамайо предал её — в целом это было так ожидаемо, что сейчас она поражалась своей наивности. И теперь она торопливо спускалась вниз, и мысли в голове летели со скоростью пуль, потому что сейчас она как никогда чувствовала угрозу своему будущему. А ещё её ребёнок рвался на свет. Слабые схватки начались пару часов назад, редкие и почти безболезненные, и у неё не было времени на это отвлекаться. Но теперь её тело и её малыш напомнили, что на самом деле важно. И когда Серхио торопливо убеждает в том, что он её не предаст — у инспектора Аслисии Сьерра просто не остаётся другого выбора. Они скрываются от погони, и она восхищается молниеностностью его решений, потому что её рассудок сейчас просто в ужасе — боль и страх затмевают сознание. Ей хватает ума просто выполнять его короткие приказы. Рождение ребёнка в антисаниарных условиях чужой квартиры — вряд ли о таком она думала, но хуже всего то, что её тело не справляется само, и малышка появляется на свет только благодаря помощи того, кто всего несколько часов назад был безоговорочно врагом. Они возвращаются в ангар, и здесь Сьерра немного отрешенно наблюдает за работой простых людей, баюкая дочь, пока Серхио возвращается к переговорам с бандой в банке. Там дела плохи, военные окружили часть команды, но у Профессора сейчас есть другая серьёзная проблема. Иллюзия окружившей их полиции отвлекает на короткий промежуток времени, которого достаточно, чтобы золото уехало в неизвестном направлении. Сьерра с удивлением смотрит на мечущегося по ангару Профессора, он расшвыривает все, что попадает на пути. Брат предупреждал его. Предупредил как смог. Звонок племяннику не был случайностью. Ничего не кончено. Нужно просто его найти. *** Ракель почти открыто передвигается по городу, сменяя автомобили несколько раз. Где-то ей везёт, и она пользуется безалаберностью патрульных, где-то приходится применять силу убеждения и кое-какие заранее подготовленные химикаты, чтобы усыпить бдительных полицейских. Сейчас на заднем сидении с ней катаются двое, но они проспят ещё достаточно долго, чтобы она успела увидеть, как кидается в сторону своего дома Тамайо. Она сопровождает его и даже наблюдает за рыжей макушкой Сьерры в толпе, которую она торопливо скрывает капюшоном пальто. Вместе с ней Ракель видит Профессора — он связан, но судя по всему двигается за Сьеррой вполне добровольно. Она меняет автомобиль на прокатное авто, откидывается на заднем сидении, чтобы не отсвечивать, и ждёт, пока разворачиваются поиски — Сьерры и Профессора? Перекрытый квартал не покидает ни один человек или автомобиль, и когда она видит мусоровоз, все становится на свои места. Здесь нет её большой заслуги, нужно просто знать, куда смотришь. И смотреть с холодной головой. Ракель провожает их до ангара, стараясь держаться максимально отдалённо. А потом снова наблюдает из машины, включает радио в ожидании, узнает из сводки о том, что Берлин вернулся в банк. Ну что ж, выбор Профессора был очевиден. Вой полицейских сирен заставляет похолодеть. Впрочем, их интересует не она. И когда автомобили покидают ангар, Ракель понимает, что бронированный фургон здесь был не просто так. *** Дела в банке идут скверно, и многие ранены — впрочем, с обеих сторон. Берлин знает, что им нужно тянуть время — столько, сколько получится, но поддерживать боевой дух остальных становится все сложнее. Военные хитрят и не жалеют себя, но он делает все, чтобы сдерживать их напор, пока под открытым прицелом не оказывается Палермо. И тогда Берлин улыбается, глядя в глаза умоляющего его стрелять Мартина и складывает оружие, отдавая приказ остальным поступить также. *** Ракель теряет фургон на трассе, где слишком подозрительно преследовать их на пустой дороге. Ей нужен компьютер, и, раздобыв его, она бессовестно использует доступ Анхеля, пытаясь найти запись камер, информацию об автомобилях по регистрационный номерам. Почти то же сейчас делает Сьерра. Но вместе с Профессором они быстрее нее находят карьер и грузовик, впрочем, оказавшийся пустышкой. Ракель подключается к полицейской частоте, параллельно с просмотром камер отслеживая новости. И замирает, когда слышит о том, что штурм оказался успешным. Машина с Профессором за рулём проезжает мимо неё. Он напряжен, и Ракель понимает, что это снова часть игры, но ей уже неизвестной. Со Сьеррой остаются люди Профессора, и Ракель продолжает следить за ней. *** — Ты думаешь, я отдам тебе золото? — Алисия держит на руках маленькую девочку, и Ракель на секунду расслабляется, любуясь красивым крохотным личиком. Но пистолет не опускает. — Конечно отдашь, Алисия. Сколько тебе светит? Лет двадцать? — Ракель, — инспектор качает головой, — что же ты делаешь? Я… Противно сказать, но я теперь тоже на стороне Профессора. А потом она понимает, ясно и чётко, и смеётся заливисто. — А вот ты, похоже, нет. Все-таки я была права. Ты влюбилась в его брата. — Я знаю, что золото сейчас в пути. Алисия, продай мне свою жизнь. Стоит она того? — Ракель кивает на ребёнка, и Алисия мягко улыбается и морщит нос. — Стоит, малышка. А я ведь никогда тебя не понимала. *** После завершения сделки Ракель возвращается в квартиру, окнами выходящую на банк, и включает телевизор. Ей придётся провести здесь какое-то время, прежде чем выбраться из города. И она тупо смотрит на экран, ожидая увидеть арест банды. Гонка завершилась несколько минут назад. Это было логичной развязкой, самой, что ни говори, логичной. Тамайо говорит, называя их по именам и городам, а она чувствует, как отливает кровь от лица, и когда на заднем плане она видит мешки для трупов — оседает на пол, закрывая лицо руками. За всей этой игрой — она всерьёз поверила, что у них получится. Она была уверена, что Профессор вытащит каждого из них. Но золото стоило им всем жизни. Она задыхается, когда слышит его имя. «Профессор», — говорит Тамайо, и это настолько же ожидаемо, насколько и больно. Теперь его просто нет. Их всех нет. Ракель сжимается, закрывая голову руками. Травма даёт о себе знать, шов кровит, но не расходится. — Ракель Мурильо, известная как Лонгиир, — монотонно продолжает тем временем Тамайо, и Ракель недоуменно поднимает голову. Мозг не соображает, и она просто наблюдает, как два медика толкают каталку, где лежит «её» тело. Глупая улыбка занимает её лицо. Она осознает всю красоту плана Профессора. Не Берлина — Профессора, это наверняка продумал именно он. И слабая надежда окрыляет её. Марсель бесшумно входит именно в тот момент, когда она почти полностью приходит в себя. — Они живы? — Живы и здоровы, насколько возможно, Лонгиир, — подтверждает мужчина, и Ракель подчиняясь порыву чувств, обнимает его. А потом понимает, что эти новости смотрела не только она. — Моя девочка, — спохватившись, Ракель чувствует ужас, обволакивающий её сознание, — Паула, Марсель, она же могла смотреть это тоже. — Не волнуйся, она знает, что ты жива. Он попросил кое-что для тебя передать. Доберёшься сама? Он отдаёт ей записку с адресом, и Ракель, прочитав, кивает. — Конечно. Марсель, где моя дочь? — С ней все хорошо. Он просил не говорить — скажет сам. Не обижайся. Ракель морщится и кивает. Марсель лишь исполнитель, а Берлин продолжает играть в игру, известную лишь ему одному. И, что самое интересное, он всерьёз уверен, что перехватил золото. Выпустить золото по трубам, заставить его плыть против течения, переплавить в слитки, дать украсть золото своему сыну у своего брата, помочь Сьерре его перехватить. И остаться ни с чем. Интересно, он уже понял это? Понял, в какой момент просчитался? Впрочем, её дочь снова была невольной заложницей в руках очередного мужчины. И стоило это остановить. *** Вертолёт, военная база. Они смеются, и обнимаются, получая новые паспорта. И радость триумфа переполняет каждого, потому что все они живы. Сьерра настроена куда более серьёзно, и когда Профессор наклоняется, едва слышно спрашивает про золото, женщина дёргает уголок губ, признаваясь в том, что упустила его. — Хорошо, что я этого не знал, — шепчет Серхио, осознавая, что единственный заложник, обеспечивающий их жизнь, больше не в их руках. — Держите лицо, Профессор, — улыбается Сьерра, — мы найдём ее. Обязательно найдём.