Деревня Теней

К возвращению Мии Чарли успела отдохнуть и принять душ. Она сидела на кровати, заплетая длинные спутавшиеся волосы в косу и сетуя на отсутствие расчёски. Какую опасность охрана так же нашла в зубной пасте или тампонах, оставалось неизвестным. Только если они видели в них источники потенциального заражения. Строить иные догадки о причинах их действий Чарли не решилась. Ей доставало остального. — Это кровь? — Чарли смотрела на бурые капли на лбу Мии. Та вынула из кармана халата пачку влажных салфеток и протёрла кожу. — Не обращай внимания. Со всем разобралась? — Кроме того, кто такой Герцог и куда девать грязную одежду, — она проследила как Мия зажала скомканную салфетку в кулаке, не торопясь выбросить её в мусорное ведро в ванной. — Мы сами стираем или сдаём? — У нас нет времени на это. Одежда сдаётся в конце каждой недели. Ты упаковываешь её в специальный пакет и сбрасываешь в люк. Её вернут в твою комнату после стирки. Люк находится у входа в отсек. Я позже покажу, — Мия скатала салфетку в комок. — С Герцогом познакомишься, когда начнёшь официально работать. Он высокий блондин с воспитанием настоящего аристократа. Доктор Мареш объяснила тебе про кредит? — Нет. Мия не выглядела довольной возложенной на неё обязанностью разъяснять подробности, возможно, не в первый раз, однако никак это не прокомментировала. Выражение её лица не изменилось: Чарли не заметила. Мия не хотела возиться с обучением, очевидно считая, что напрасно тратит время на человека, который вскоре исчезнет. Чарли с радостью бы отказалась от вымученной помощи, не увеличивайся при этом риск упустить необходимые детали для собственного выживания. — Всё, что тебе нужно знать о торгово-денежной системе в Деревне ты найдёшь в буклете, который возьмёшь завтра у Герцога. Я скажу тебе одно. Есть список красных товаров, есть список зелёных, а есть список «возможностей». И доктор Мареш закроет на их приобретение глаза. — Но? — Чарли нахмурилась. Ловушки встречались везде, в самых незначительных вещах, оборачивая любое решение в борьбу с последствиями. — Но эти «возможности» в зависимости от стоимости обнулят твой кредит на месяц или месяцы вперёд, и она всегда узнает, что они у тебя есть или ты ими пользовалась. Поэтому обращайся разумно с подобной свободой выбора. Чарли посетило стойкое желание спросить у Мии, как быстро она научилась без стыда смотреть в зеркало, загоняя других в угол иллюзии равноправия. Система делала их зависимыми, находила новые и новые способы привязки, выдавая те за небывалую щедрость, которая вынуждала людей поступаться собой, и при этом позволяя отдельным обитателям Деревни открыто нарушать правила. Он тоже не следовал правилам, установленным для неё. Это было нормой, которую время возвело здесь в абсолют. И Чарли не сомневалась, что, как и там, послабления служили для повышения степени наказания. — Покажешь мне тот загадочный люк? — нарушила неловкую тишину Чарли. Она бы с удовольствием выпроводила Мию, но та была нужна, а её знания полезны. Временно. Пока она не окрепнет, чтобы стать самостоятельной единицей без костылей в виде чужих подсказок и советов. По отсеку прокатился громкий звуковой сигнал похожий на низкий звон колокола. Чарли вздрогнула и оглянулась на Мию. — Очень вовремя, — Мия сверилась с часами на своём планшете. — Покажу тебе столовую, а после ужина отдел доктора Моро. Возможно, вы познакомитесь сегодня. — Отлично, — Чарли улыбнулась. Чем раньше она вникнет, тем скорее будет сама по себе. Они вышли в отсек, где у основной двери действительно размещалась неприметная дверца люка. Если не знать, что она там, то обнаружить достаточно трудно. В нише рядом высокой стопкой покоились непрозрачные пакеты из плотного белого пластика с буквой «А». — Одежду отдаёшь в воскресенье до завтрака. Она возвращается в тот же день. Прикладываешь пропуск, люк открывается, сбрасываешь пакет и снова прикладываешь пропуск, чтобы люк закрылся. И так везде. Запомнила? — Да. В общем коридоре, Чарли наконец увидела других сотрудников. Точно зомбированные, они шли мимо, не здороваясь с той же Мией, не замечая друг друга. В серой, тёмно-серой и чёрной формах. На груди каждого белой нитью был вышит рисунок, очевидно, принадлежности тому или иному отделу. На спине всех без исключения сотрудников красовался эмбрион. Меньше всего сотрудников Чарли насчитала с символом конской головы, все они были мужчинами, цветок со шпагами в основном находился на груди у женщин, а солнце с луной и русалка были распределены почти поровну. Чарли сочла, что цвет формы зависел от стажа или заслуг. Она была новичком, потому ходила в белом, и надеялась, что останется в нём как можно дольше. Без опознавательных знаков отдела и доктора Мареш. В лифте Чарли оттеснили в угол. Она повернулась боком, чтобы уменьшить площадь соприкосновения. Мия стояла рядом, искоса поглядывая на неё. Те, кто не поместился, терпеливым полукругом дожидались возвращения кабины. Вместо ожидаемых разговоров, из которых Чарли рассчитывала почерпнуть новую информацию о чём угодно, не указанную в буклете и утаённую Мией, в кабине стояла тишина. Никто не проявлял естественного любопытства, не рассматривал исподтишка, не обменивался взглядами, не пытался с ней заговорить. Они выказали поразительное единодушие в своём нездоровом безразличии. Все неподвижно смотрели перед собой и, кажется, не дышали. С тем же успехом она могла находиться в морге. Там было не менее безжизненно и жутко. Чарли досчитала до ста восьмидесяти, когда двери раскрылись, выпуская сотрудников в место, похожее на школьную столовую. Большую часть помещения занимали четыре основных стола, составленных из четырёх маленьких находящихся на небольшом расстоянии друг от друга. Чем ближе они стояли к лифту, тем светлее становились, как и форма сотрудников, сидящих за ними. Белые столы пустовали. Ничем не пахло. Мия направилась к пункту раздачи, где сформировалась очередь. Глядя на то, как сотрудники негромко разговаривают между собой, выражают эмоции, Чарли испытала облегчение. Они были живыми людьми, пусть и общались только с теми, кто носил одинаковый с ними знак или сидел за одним столом. Мия взяла пластиковый поднос, Чарли взяла тоже. Тарелки, чашки, и столовые приборы лежали там же. Вся посуда была одноразовой. В желудке заурчало. За обилием событий она не успела заметить, как проголодалась. Чарли рассматривала, как сотрудники прикладывали пропуск к пластиковым чашам с прозрачной крышкой, в которых находилась еда. Как только чаша пустела, то автоматически уходила вниз и наверх выдвигалась новая, заполненная до краёв. При всём разнообразии, пища была простой и сытной. Некоторые блюда Чарли не узнавала. По всей видимости они принадлежали к местной кухне. Сладкого не было. Вместо него отдельно лежали фрукты. На них руководство не скупилось. Сахар к чаю Чарли тоже не нашла, как и кофе или других напитков. — Кофе и сок, только на завтрак или обед, чтобы не нарушать режим отдыха. Некоторые не могут заснуть и после одной чашки, — пояснила Мия на вопрос Чарли, что делать тем, кто не пьёт чай. — Возьми воды или молоко. Всё, что могу предложить. Положив себе курицы, немного овощей и взяв яблоко, Чарли проследовала за Мией к столу с изображением русалки, чтобы остаться в одиночестве, словно школьный изгой, с которым опасались заговаривать, чтобы не попасть под осуждение большинства. Сама Мия села за чёрный стол, стоявший в начале ряда. Чарли поглядывала по сторонам, рассчитывая увидеть кого-то из руководителей, но их места пустовали, все, кроме одного. Во главе стола с солнцем и луной сидела темноволосая молодая женщина, чья необычная причёска прикрывала часть лица. Рядом с ней, в белом халате, щебетала хрупкая подвижная блондинка. Остальные сотрудники «Солнца и Луны», как их про себя окрестила Чарли, были не столь активны. В столовой ситуация не изменилась. Никому не было до неё дела. Чарли не стремилась стать звездой дня, но от атмосферы общественного игнорирования делалось не по себе. Как быстро здесь исчезали новенькие, что на ней заранее поставили крест и не видели нужным даже замечать её? На прежней работе Чарли обычно делались ставки, кто сколько продержится, но местная муштра, видимо, выбила из людей любые мысли, кроме одной: как выжить. Не имея общих связей, легче сталкивать других в пропасть. — Привет! Здесь так скучно без новых лиц, но теперь у нас появилась ты, — поприветствовали её голосом классической ведьмы из страшных сказок прошлого века. Чарли вскинула глаза и замерла. — Как тебя зовут? На неё, склонив голову набок, смотрела, а точнее рассматривала невысокая болезненно худая пепельная блондинка в медицинском халате, под которым виднелось светлое кружевное платье. Маленькое мучнисто-восковое круглое лицо разделял чёткий нитевидный шрам. Можно подумать, кто-то намеренно придал ему очертание луны, сделав её похожей на изображение отдела, в котором она работала. Белёсые ресницы и брови только подчёркивали пугающее сходство. Чарли внутренне сжалась от сверлящего взгляда выпуклых водянисто-бесцветных глаз. Блондинка изогнула узкий выцветший рот в лукавой улыбке, обнажив ряд мелких, как у хорька, ровных зубов. — Ты немая? Как жаль, что ты досталась плешивой жабе. У нас бы тебе понравилось больше, — продолжала она всё тем же восторженным голосом с визгливыми нотами. — Идём, я познакомлю тебя с Донной, — нарушая все приличия и понимание личных границ, блондинка схватила её за запястье, невольно позволяя рассмотреть свою тонкую шею со старинным серебряным украшением-манжетой. Она пахла, как портьеры в гостиной старой миссис Тэйт, за которыми Чарли любила прятаться в детстве. Сухими цветами и пыльной ветошью. Чарли грубо отдёрнула руку из длинных гладких пальцев, вскакивая с места. Они оказались одного роста. Обе ниже быстро приблизившейся Мии. — Энджи, ты нарушаешь правила, — с подчёркнутой вежливостью напомнила она. — Тебе лучше вернуться к доктору Беневиенто. Энджи одарила её жуткой улыбкой и немигающим взглядом. Она упорхнула к столу доктора Беневиенто, где принялась активно жестикулировать и без стеснения оборачиваться на них в процессе то ли объяснений, то ли жалоб. — Еду запрещено выносить за пределы столовой, — сказала Мия, увидев, как Чарли прячет оставленное напоследок яблоко в карман халата. Чарли демонстративно откусила, сколько влезло в рот, и положила яблоко на поднос, который на выходе, по указанию Мии, сбросила в очередной люк. Оттуда почти неуловимо тянуло теплом. — Отдел сегодня уже не успею показать, поэтому продолжим завтра. Я провожу тебя в комнату, и приду за тобой утром. После знакомства со столь колоритными сотрудниками Деревни, встреча с доктором Моро была бы лишней. А вот познакомиться поближе с кроватью пришлось бы совершенно кстати. Чарли с облегчением кивнула, продолжая жевать. Яблоко оказалось на редкость вкусным, и с куда большим удовольствием она насладилась бы им в тихой обстановке, никуда не торопясь. Стоило вернуться, взять ещё одно яблоко и съесть его целиком. Или два. В годы учёбы они были единственным доступным ей лакомством, а последнюю пару лет стали символом независимости. Она облизнулась, смакуя сладкое послевкусие. — Будешь так меня встречать, скажу Миранде перевести тебя в мой отдел. Из пустой кабины лифта к ней широко шагнул Гейзенберг. Чарли отступила. Для неё он был высок и массивен, способным запросто скрутить её: одним движением вывихнуть руку или сломать нос, если она не успеет увернуться. В ухмылке мелькнули броско выделявшиеся клыки. На миг ей даже показалось, что за стёклами очков зелёным огнём по-звериному сверкнули глаза, пока она беззастенчиво таращилась ему в лицо, покрытое шрамами, которые не заметила днём. Чарли моргнула. Чего только не привидится от усталости и переизбытка впечатлений. Ей действительно лучше скорее лечь спать, чтобы завтра приступить к работе со свежей головой. Не хватало галлюцинировать в процессе обучения. Нужно отдать должное Гейзенбергу, он честно предупреждал её о своих намерениях, но Чарли отлично помнила чем закончилась мрачная история о наивной до глупости Красной Шапочке, которая добровольно улеглась в кровать к Серому Волку. А после буклета заодно осведомлена, чем заканчиваются истории глупых сотрудниц и, возможно, сотрудников, которые резво скачут по той же дорожке в объятия с крепким ароматом сигар и металла. Как бы не привариться. Она сомневалась, что он стал бы вступаться за своих разовых партнёров перед доктором Мареш. Разовые на то и разовые, что им всегда и довольно быстро находится замена. Гейзенберг по-прежнему в Деревне, а вот где они — вопрос другой. Чарли проглотила фразу, что красный ей не идёт и покорно опустила взгляд, признавая силу правил. Она умела читать и на память не жаловалась. Сотрудникам запрещено общаться с любыми, кроме руководителя своего отдела, вышестоящими лицами вне работы. Они не на работе, значит, она может безнаказанно игнорировать его существование сколько пожелает. — Я тебе ошейник сделаю, раз ты так быстро встала на колени. Будешь соответствовать, — его голос заметно поскучнел. Чарли тонко улыбнулась, когда Гейзенберг прошёл мимо, утратив к ней всякий интерес. Одной головной болью меньше.

***

Мия, пожелав ей как следует отдохнуть, оставила Чарли в комнате, и она, осоловевшая после еды и в конец утомлённая бесконечным днём, рухнула на кровать. Свет продолжал гореть. Чарли долго смотрела на плоский матовый светильник, пока веки не сомкнулись сами собой. И не открылись снова, тяжёлые, слипающиеся, словно засыпанные песком, под протяжный звон колокола. Чарли накрылась одеялом, но оно не могло заглушить звук, сотрясавший её голову изнутри. Ей никогда не давалось раннее пробуждение. Ни в школе, ни на работе, и теперь вновь необходимо привыкать к графику. Чарли насилу выползла из кровати и поплелась в ванную, где быстро приняла освежающий душ и вымыла голову. Волосы спутались сильнее, обещая в будущем превратиться в колтуны, если она не решит проблему. Чарли переплела косу, чтобы не выглядеть перед руководителем неряшливо и закрепила тугой резинкой. Форму надела ту же. В ожидании Мии Чарли набросала короткий список первостепенно необходимых вещей. Для организации расчёска к ним не относилась, как и большая часть того, что она привезла. Шло время, успел повторно прозвенеть колокол, а Мия не появлялась, словно забыла о ней. Чарли постоянно косилась на дверь. Следовало ли бежать к доктору Моро, которого предстояло найти самостоятельно с извинениями за опоздание, или же отправиться на поиски завтрака и Герцога? Чарли фыркнула. К буклету они могли и карту Деревни приложить на случай форс-мажора, который обязательно случился именно в её первый день. Спрятав список в карман халата, Чарли обулась и выглянула в отсек. За ночь он не изменился. Людей не прибавилось. Без Мии оказалось дискомфортно. Неизвестность отравляла. Добравшись до основной двери, Чарли порывалась вернуться и всё-таки дождаться Мию, как и полагалось, но, шагая обратно, не решалась по-настоящему выйти. Как в тот первый день её свободы, который она провела на коврике у входной двери, прижимаясь к ней лбом и не разжимая пальцев на дверной ручке, словно та являлась великим чудом, единожды дарованным ей в жизни. Она сидела там, в темноте прихожей, пока не осталось слёз, а от смеха живот не скрутил спазм. Она испытывала боль, она была жива. Она выжила. — Вперёд, — решительно выдохнула Чарли и вышла в коридор. Возле лифта никто не толпился. По спине пробежал холодок. Она слишком долго ждала. Второй удар колокола звучал для всех, как вчера, когда Мия отвела её на ужин. Все спустились в столовую, и ей нужно. Там можно присоединиться к тем, кто носил знак русалки, и когда они пойдут в отдел, она с ними. О Герцоге разузнает на рабочем месте. Чарли окутал знакомый аромат, в нём преобладала дразнящая горечь настоящего свежесваренного кофе, а не суррогата из торгового автомата. В вакууме подземного комплекса без различимых запахов, он звучал амброзией. Она вдохнула глубже, желая уткнуться носом в сосредоточие аромата и дышать им, пока не станет сама источать его. — Где Уинтерс? Сбросила тебя в бездну, забыв дать парашют или опять отлизывает экспериментальному гению Миранды? Гейзенберг вырос позади неё, зевая в кулак. Она отшатнулась. Надолго его не хватило. Сотрудник обязан доложить о недопустимом поведении другого сотрудника руководителю его отдела или недопустимом поведении самого руководителя отдела главе организации. Можно ли считать его слова — оскорблением, которым он испытывал её как потенциального доносчика. — Чего застыла? Новое слово услышала? Сегодня его волосы были распущены, обрамляя утомлённое лицо и спадая до подбородка. Взъерошенный и помятый, он явно нуждался в долгом отдыхе. Обычно в их больнице так выглядели врачи, успевавшие перехватить от силы пару часов сна в ночную смену перед тем, как привозили очередного экстренного пациента, и борьба со смертью начиналась сначала. — Здесь нет никого, чтобы доложить о тебе, — небрежно заметил Гейзенберг. — Если скажешь пару слов, ниже этажом не окажешься. Чарли повторно нажала на кнопку вызова лифта. Табло указывало, что кабина прибыла, но двери не открывались. Она хотела, чтобы Гейзенберг скорее ушёл или появился кто-то, кого он бы принялся доставать, забыв о ней. Он напоминал школьного хулигана, который прицепился к новичку просто потому, что мог. Макс был таким. Он мог — он делал, и чувства, статус или сила очередной жертвы его не заботили, но он никогда не цеплялся к девчонкам, обходил их десятой дорогой. Несмотря на весь свой пыл и зашкаливающую конфликтность, Макс терялся перед ними. Хорошо бы и Гейзенберг прекратил навязывать ей своё общество. Не верилось, что человек, едва вставший с кровати, успел заскучать и нуждался в развлечении. — Ты так настойчива в своём стремлении попасть ко мне. Похвально, но можно просто попросить, — Чарли едва сдержалась, чтобы не закатить неуважительно глаза от его насмешливо-подначивающих интонаций. Она снова нажала на кнопку вызова, готовая пуститься на поиски запасной лестницы, чтобы не стоять рядом с Гейзенбергом. Спасение пришло в мягком равномерном стуке трости позади и шаркающей походке. Чарли заметила, как рот Гейзенберга слегка приоткрылся, когда он стиснул зубы. — Моро, твои сотрудники слоняются без дела. Смотри за ними лучше, пока этого не сделала Матерь, иначе и этот экземпляр потеряется на последнем уровне, — властный жёсткий тон подтёр синим ластиком последние несколько минут. Чарли усомнилась, что они ей не почудились, настолько была разительна разница. Словно по волшебству двери бесшумно разошлись, Гейзенберг вошёл в кабину, и они закрылись. Лифт отправился вниз. — Мисс Тэйт? — уточнил нервно-тягучий голос. Чарли обернулась, чтобы увидеть руководителя своего отдела. Им оказался невысокий худой мужчина, поблёскивавший лысиной среди редких тёмных волос. У него был короткий тупой нос и непропорционально широкий как у жабы рот на неожиданно правильной формы лице. Тёмно-серые глаза смотрели неуверенно, даже робко. В отличие от Гейзенберга, он был выбрит и носил чистый халат. Не красавец, но и не страшила, как его обозвала Энджи. Просто непривлекателен. Доктор Моро сутулил костлявые плечи, и грузно опирался на трость, приближаясь к ней. — Мия сегодня не появится, она… заболела, — он словно оправдывался, разговаривая с ней. Чарли медленно кивнула. Её не заботило, что случилось с Мией, важно было лишь то, что она осталась наедине с неизвестностью и доктором, побледневшим от волнения. — Я сам всё покажу. И снова посмотрел на неё так, будто ожидал, что она погонит его палкой или посмеётся над решением. — Спасибо, сэр, — Чарли дружелюбно улыбнулась. Незаинтересованное в ней как в женщине начальство её полностью устраивало. Оно обещало спокойную работу и адекватное человеческое отношение. Большего она не просила. Доктор Моро слегка приосанился, и заметно оживился. — Вы были у Герцога? — от него пахло как от озера, к которому она ездила в детстве с родителями на выходные. Высохшими на солнце водорослями, и отсыревшей древесиной. Тяжёлый влажный запах беззаботных дней. — Мия обещала проводить меня к нему сегодня, а без неё я как без компаса в лесу, — Чарли растерянно пожала плечами. — Не то чтобы я умела им пользоваться… Как быстро она заскучала по природе, с которой у них с её бытности подростком сформировалась взаимная антипатия. Ночёвка в глухом лесу с подвёрнутой ногой без еды, воды и родителей, зато с болью, чесоткой от укусов насекомых и уханьем филинов, быстро выветрила из неё любовь к дорожным приключениям и пешему туризму. Каждая поездка оборачивалась неприятностью, и с последней традиция не изменилась. Нужно было испортить мотор, залить сироп в бензобак или проколоть шины. Что угодно сделать, чтобы мама, верившая в знаки, передумала и они остались дома. Тогда бы всё повернулось иначе. Доктор Моро вызвал лифт, который на этот раз приехал вовремя и вовремя открыл двери. В кабине висел стойкий запах кофе и перегретого мотора. Чарли по новой считала бесчисленные секунды, пролетавшие между этажами. В Деревне даже лифт был чуждым. Неживым. Блестящая железная коробка, болтавшаяся над пропастью на тонкой нитке, которая легко оборвётся при должном усердии со стороны природы или человеческой халатности. После навязанного общества Гейзенберга, застенчивость доктора Моро легла бальзамом на сердце. Он тихо стоял, прислонившись спиной к стене и опираясь на трость. — Кнопка с монетой, — попросил он, и Чарли пошарив взглядом по десяткам одинаковых кнопок, нашла подходящую. Стальной прямоугольник с чёрным кругляшом засветился неоново-синим. Ей удалось рассмотреть и другие. Крохотные символы руководителей. Донне Беневиенто принадлежали солнце и луна, доктору Моро русалка, остались конская голова с подковой и цветок. Чарли коснулась кончиком пальца конской головы. Стойкость, мощь и неукротимая свобода, которым не место в Деревне. Цветок со шпагами воплощал изящество и надменность, и больше подходил женщине или мужчине, не похожему на Гейзенберга. Двери раскрылись, и Чарли очутилась в другом мире. После яркого света глазам потребовалось привыкнуть к внезапной темноте, обернувшейся мягким дружелюбным полумраком, исходившим от свечей. Под ногами расстилался узорчатый паркет, стены покрывали настоящие обои благородного зелёного оттенка. От обилия красок и запахов кружилась голова и радостно билось сердце, словно у ребёнка, попавшего в кондитерскую или магазин игрушек. Везде стояли вещи. На низких столах с изогнутыми ножками вдоль стен громоздились сундуки и разнообразные шкатулки с прикрытыми крышками, статуэтки и бюсты, пузатые и вытянутые вазы, на полу рядком лежали свёрнутые ковры, ровные стопки книг в человеческий рост высились повсюду. Над ними, как в отделе электроники, крепились светильники. От самых простых на батарейках до настоящих канделябров с новыми свечами. На одной из стен висели вяленые окорока, тушки рыб, связки сосисок и колбас на любой вкус. Между ними примостились крупные головки чеснока. Чарли не стала зацикливаться почему вместо нужных вещей Герцог торговал бесполезным барахлом из антикварной лавки. Она просто вдыхала и вдыхала, стараясь запечатлеть новые ароматы. Засмотревшись, она очутилась в середине зала и запоздало поняла, что одна. Доктор Моро остался у лифта. Она не решилась его звать, сочтя, что обычно общение с Герцогом проходит индивидуально, и только новичков сопровождают в первое посещение. — Здравствуйте… — громко поздоровалась она, обводя взглядом пространство. — Герцог? Вы здесь? — Bonjour, — благодушно прозвучало прямо перед ней. Она не выспалась, никак иначе объяснить, что не заметила его, не получалось. — Рад, что вы нашли время зайти, мисс Тэйт. Ожидал вас ещё вчера. Перед ней, в кресле, восседал статный мужчина со светлыми до плеч волосами, завитыми крупными кольцами. Серебристо-голубой камзол из шёлкового броката украшала витиеватая вышивка в тон, рукава же отделаны тем же кружевом, что и белое жабо, заколотое булавкой с драгоценным синим камнем. Чарли мельком глянула на его ноги. Их облегали кюлоты в цвет камзола, белоснежные чулки заканчивались чёрными башмаками с золотыми пряжками и на красном каблуке. Он словно сошёл с картины восемнадцатого века в своём старомодном одеянии. Глядя на Герцога, роскошного и элегантного, нисколько не похожего на торговца, Чарли сконфуженно вспомнила о спутанных волосах, будто ему было до них дело. Наверное, так же себя чувствовали простолюдины перед высшим сословием. Полными моментально бросавшихся в глаза недостатков. Он с заметным увлечением читал книгу, и даже мысли не возникало предложить ему нечто неприличное. Оскорбить подобным намёком. Весь его вид настраивал на взаимную вежливость, проявление манер и необходимость иметь увесистый кошелёк. — Полагаю, вы пришли активировать кредит и ознакомиться с моим скромным ассортиментом, — он обвёл рукой зал. Сильные пальцы украшали перстни с камнями. — Что ж, позвольте ваш пропуск. Он протянул ей устройство, похожее на считыватель для кредитных карт, и Чарли осторожно приложила пропуск, видя, как загорелся маленький экран и на нём появились какие-то цифры. А потом Герцог положил на резной столик около себя тяжёлый перетянутый верёвкой мешочек. Внутри знакомо звякнуло. Монеты. Рядом опустился буклет, похожий на выданный доктором Мареш. Без эмбриона. — Предпочитаю настоящие деньги, — поделился Герцог, когда Чарли забрала новый буклет и мешочек. Она рассовала их по карманам халата. — Тратьте их с умом. Возвращайтесь ко мне в обед, если у вас нет пожеланий сейчас? Лицо Герцога настолько не запоминалось, что всякий раз поворачиваясь к нему, она ловила себя на неуютном ощущении, что его внешность неуловимо менялась. — Мне нужна расчёска. Любая. Сколько она стоит и когда можно будет её забрать? — Сто лей. Загляните в дальнюю шкатулку, — Чарли отсчитала нужную сумму и добравшись до крайнего столика, подняла крышку лакированной шкатулки. В ней лежали щётки для волос как у высокородных дам из высшего света. Или отменная имитация. Чарли повернулась к Герцогу, неуверенная, что не ошиблась. Тот кивнул. И Чарли, долго не выбирая, взяла верхнюю. Простившись с Герцогом и пообещав вернуться днём, Чарли с доктором Моро спустились в столовую, и после завтрака, во время которого она вновь сидела одна, долго изучая новый буклет, а Энджи приветственно помахала ей рукой, они наконец отправились в отдел. Она надеялась, что время пролетит незаметно и она вернётся к Герцогу приобрести свою первую «возможность».