Деревня Теней

Вид огромного холла, отделанного в унылых серо-зелёных грязных оттенках, действовал угнетающе. Здесь было холоднее, чем на других этажах и неприятно влажно, словно промозглой осенью после дождя. Чарли поёжилась и запахнула халат, после застегнула его. Она бы с удовольствием облачилась в свитер и вязанные носки, а лучше вовсе бы ушла. За полукруглой администраторской стойкой бодро стучала клавишами немолодая женщина в светло-серой форме. Неяркий макияж на её лице выглядел броско для Чарли, чьё лицо было бледно. Возле её головы высилась стопка белых, плотно набитых неаккуратно торчавшими листами папок, которые перевязали грубой бечёвкой. По верхней папке наспех шлёпнули квадратной печатью с конской головой и подковой, слегка смазав очертания. Чарли хмыкнула. Определённо Гейзенберг. Небрежный во всём. За стойкой, разделяя холл буквой Т, находилось прочное стекло и две прозрачные двери, охраняемые четвёркой вооружённых мужчин. Сотрудники, снующие туда-сюда, обращали на них не больше внимания, чем на вместительный аквариум с тёмной мутной водой в углу. Чарли пригляделась. Непонятное существо плавало в её глубине. Наверное, осьминог, судя по гибким чёрным отросткам, то и дело прижимавшимся к прозрачной поверхности. Ей здесь не нравилось. Мимо, здороваясь вполголоса с доктором Моро, ходили сотрудники и, складывая на стойку одинаковые папки с символом русалки, расходились по кабинетам. Те, кто был в светло-серой форме, в основном уходили направо. Охрана свободно пропускала их, и ряд дверей за стеклом тоже свободно открывался. Та половина холла, что находилась слева, была под строгим въедливым контролем. Охрана без устали сканировала входящих и выходящих оттуда сотрудников в тёмно-серой и чёрной формах, отходили они, чтобы положить на стойку папку и тут же вернуться, или же просто переходили из кабинета в кабинет. Все двери слева охраняло по двое мужчин, которые вновь и вновь проверяли сотрудников на вход и выход. Никто не роптал. Всё воспринималось обыденностью. Надоевшей, но необходимой процедурой. — Доброе утро, Сандра. Вас снова завалили бумажной работой? — неуверенно спросил доктор Моро, когда они с Чарли подошли к стойке. Её не покидала мысль, что, не обратись Гейзенберг к нему как к равному по статусу, она бы сочла, что доктор Моро — сотрудник-новичок, настолько нерешительно он держался с подчинёнными. Удивительно, что ему доверили целое отделение. В их больнице его бы съели с потрохами и скелет не оставили. Руководитель должен управлять, а не бояться вверенных ему людей. Узкое лицо Сандры разгладилось, словно обтекло, утратив всякое осмысленное выражение. До того, как она опустила взгляд, Чарли успела заметить, как голубые глаза наполнились необъяснимым трепетом и страхом. Так, должно быть, смотрели на храмовых жрецов в древние века. На тех, кто имел связь с богами или хорошо изображал их наличие. Доктор Мареш вполне сошла бы за местное божество. Безжалостное и безучастное, под чьей защитой находились и чьё внимание жаждали и страшились привлекать. — Мне только в радость, — невыразительно произнесла она, уставившись в стол. Чарли скользнула взглядом по окружающим. Ничем примечательным в поведении те не отличались. Обычное рабочее утро. Она снова посмотрела на стопки папок, которые Сандре предстояло разобрать и, судя по всему, перепечатать в одиночку. У них бумагами занималось сразу несколько сотрудников, чтобы успевать при этом разбираться с другой работой, которая поступала со всех сторон, порой одновременно. Чарли тоже приходилось работать с бумагами, и то время наедине с мыслями, словно поджидавшими, чтобы обрушиться всей мощью, было худшим. Поэтому она и любила работу в больнице. Там всегда бесновался хаос, смиряемый верными стражами жизни, а в ночную смену, если наступало затишье, она просто спала, пока не начиналось сначала. Её реальность всегда стояла на двух китах. Сне и занятости. Она видела, как праздность разрушала его. Суть его была монстром, и, когда лишала его остатков контроля, суть выходила наружу. В мир, на охоту. Длительную и щедрую на добычу. — Пойдёмте, я покажу вам наш отдел, — доктор Моро двинулся направо. Чарли оглянулась на Сандру. Стоило ему отойти, она словно бы выдохнула, как выдохнула Мия после ухода Гейзенберга. Тот действительно вызывал неоднозначное впечатление, но не доктор Моро, который, кажется, боялся их больше, чем они его. Охрана проверила как пропуск доктора Моро, так и Чарли, прежде чем поднялась прозрачная дверь, и они вошли в коридор. Здесь по-прежнему ничем не пахло, и было всё так же прохладно. Чарли не понимала, как в отделении, где для больных должны быть созданы комфортные условия, можно поддерживать столь низкую температуру. Они же не в морге. Как кто-то выздоравливал здесь? — В эти палаты, — доктор Моро указал на три ближайшие двери, — помещаются заболевшие сотрудники. В тех же палатах, — он указал на следующие три двери, — находятся те, кто идёт на поправку. Дальше процедурный кабинет. В самом конце интенсивная терапия и зона карантина. Туда могут заходить только сотрудники в тёмно-сером или чёрном по специальному пропуску и в защитной одежде. Доктор Моро приложил пропуск к панели, и дверь поднялась, открывая глазам Чарли колоссальное по размеру помещение, вмещавшее в себя не меньше полусотни больничных кроватей. И всё тот же нездоровый цвет стен и потолка. В их больнице никто не позволил бы использовать подобный цвет. Чарли была здорова, но, казалось, останься здесь чуть дольше и — заболеешь. В каком состоянии выходили из палаты сотрудники-пациенты — оставалось лишь догадываться. Наверное, торопились поправиться и как никогда в дальнейшем заботились о здоровье, чтобы вновь не очутиться в обессиливающей атмосфере болота. На этом в правом коридоре экскурсия завершилась, несмотря на желание Чарли взглянуть на то, какими новшествами оборудовано отделение интенсивной терапии, и заодно ознакомиться с зоной карантина. Её существование Чарли абсолютно не порадовало. Выходит, сотрудники могли заразиться и в стенах стерильной Деревни. — Если сотрудник окажется в зоне карантина, его отправят в больницу на поверхность? — поинтересовалась Чарли, когда они неторопливо прошли к охране левого коридора. — Он останется до тех пор, пока не перестанет представлять опасность для других. — А если не перестанет? — Останется здесь. Охрана просканировала пропуск доктора Моро, его самого, и только после пропустила. Чарли подверглась более тщательному осмотру, и даже общество руководителя не добавило к ней доверия. Они действовали как профессионалы, но отношение Чарли к ситуации не улучшилось. Её опыт ограничивался практикой и работой в больницах для обычных людей, а не на закрытых объектах для преступников, где высокий уровень безопасности был нормален. Со временем она привыкнет, как привыкли остальные. Но до того момента стоило расслабиться, не вызывая своими тревожными реакциями лишних вопросов. Они ничего не знают, она для них рядовой сотрудник. Взволнованный новичок. Ей нечего опасаться. — В ней мало приятного, но эта мера необходима, — доктор Моро сохранял прежний извиняющийся тон. Будь у Чарли леденцы, она бы угостила его, чтобы прекратил беспокоиться о её мнении. На данный момент оно было исключительно положительным. Особенно на фоне прочих. — Я понимаю, — согласилась Чарли, когда они подошли к первой двери, а охрана расступилась. Атмосфера в левом коридоре ничем не отличалась от правого. Чарли ожидала, что та будет зловещей, а опасность зависла в воздухе, требуя осторожности в каждом движении, однако ничего подобного. Ничто, кроме охраны, не выдавало здесь, что за каждой дверью таится угроза для жизни любого, кто окажется легкомысленным. Их с доктором Моро вновь просканировали, проверили пропуска, и только потом дверь открылась. Пустое помещение напоминало толком не освещённую будку специалистов, проводящих компьютерную или магнитно-резонансную томографию. С соседним кабинетом их соединяло двухстороннее зеркало. Доктор Моро остановился прямо перед ним. Чарли встала рядом. В медицинском кабинете, оборудованном по последнему слову техники, которая точно стоила миллионы и о которой в их больнице, да и во многих других, могли только мечтать, в центре стояла кушетка со смертником. Наголо бритым мальчишкой лет пятнадцати на вид. Он выглядел подавленным и смирившимся со своей страшной, но заслуженной судьбой. Высокая женщина в чёрной форме вела запись в своём планшете всё то время, пока вторая с отстранённым лицом укладывала мальчишку в белую капсулу, в которую подвела широкую трубку и нажала кнопку на стене. Женщины обменялись парой фраз и улыбнулись друг другу. Чарли ощущала, что доктор Моро наблюдает за её реакцией. Неизвестно, что он хотел увидеть, но мальчишка за стеклом вызывал в ней столько же чувств и интереса, сколько у большинства вызывают медузы в аквариуме. Это работа, а смертники — не люди. Доказано их преступление или нет, если они здесь, для мира они сырьё. И для неё тоже. Когда капсулу с мальчишкой вывезли из кабинета, через несколько минут охрана привела мужчину, явного выходца из гетто, состоявшего в банде, судя по многочисленным специфическим татуировкам. Охранники подвели смертника к кушетке и вышли. Чарли встречала таких. Они всегда вели себя вызывающе, а женщинам отводили одну роль: нередко грубили медсёстрам и лапали их, и пытались домогаться врачей. Когда они лезли к ней, к их травмам добавлялись вывихнутые или сломанные пальцы. Медперсонал усердно не замечал новые травмы. Потом, после работы, они или их друзья нередко считали нужным указать ей на место, которое, по мнению местных королей жизни, она забывала. Она тоже умела указывать. Или звала его. Ей не нравились такие дни и такие встречи, напоминавшие кровавую грызню, но все их сглаживало то, что он, разбираясь с другими, ненадолго забывал о ней. Одно из его правил. Отдавай и получишь взамен. Возможно, единственное, которое никогда не подводило. Женщина в чёрном указала смертнику на кушетку, однако тот не подчинился. Заговорил, пренебрежительно осклабясь, и надвинулся на неё. Женщина сохраняла поразительную невозмутимость. Чарли взглянула на сотрудницу в тёмно-серой форме. Она не бежала к охране, не звала на помощь. В её руке появилось устройство размером с мелкую гальку, она надавила на него большим пальцем, и смертник рухнул на пол, выгибаясь дугой и дико вытаращив глаза. Его рот не закрывался. Мужчина извивался змеёй, угодившей на раскалённую сковороду, заводил руки за спину, пытаясь добраться до чего-то позади. Женщина убрала палец с устройства, и смертник затих. Его грудь быстро поднималась и опускалась, он подёргивался. Под его головой медленно разрасталась лужа крови. У памяти сладковато-металлический привкус, подобно клубнике, омытой ржавой водой. Она растекалась по щербатой плитке тягучей волной, подбираясь к её босым ступням. Чарли смотрела, как волна растёт, тянется к ней, как к источнику своего появления. В багряном глянце блестели прозрачные осколки банки, в которой хранились леденцы — цветные стёклышки разбитого витража её жизни. Она потянулась к новому леденцу, разворачивая шуршащую обёртку, и запихивая его в рот липкими пальцами. Лужа всё росла, как росло в ней понимание. — Ты всегда будешь помнить о том, кто ты. Господи Боже, ей не было жаль. Ей не было жаль! Она пыталась найти в себе вину, ужас, раскаяние за содеянное, но находила лишь пустоту. Тишину, звучавшую со дна, на которое она опустилась. Она знала, что однажды окажется там, где обитают подобные ей. Чудовища. Монстры. Твари из преисподней, которая исторгла и её во чрево матери, чтобы та принесла в мир очередное зло. Слюна становилась приторной, вязкой, стекала в горле слизью, которую ей не удавалось проглотить до конца. Она взяла новый леденец. Он захрустел на зубах — точно будущее, которое теперь растекалось на полу кухни. Она отправится в «Деревню Теней» за то, что сделала. Но ей не жаль. Ноги не дрожали, и руки слушались, когда она подошла к телефону на стене, чтобы вызвать полицию. Кнопки стали красными, как её руки и язык, обожжённый чужой кровью словно кислотой. — Что ты, по-твоему, делаешь? — он выдернул провод из аппарата. Тот свернулся пластиковой змеёй у неё под ногами. Всё вокруг было красным. Зловонным. Она подняла на него глаза. Его, словно вытесанное из камня, лицо, обветренное и загорелое от постоянной работы на свежем воздухе, сохраняло ненормальную безмятежность. Но он злился. За годы жизни бок о бок она наизусть выучила его мимику. Это было основой её выживания. — Я убила её… — и голос тоже не дрожал. Боже, она не раскаивалась. Она была чудовищем, а чудовища никогда не раскаиваются. У них нет чувств, только бездонная дыра внутри, которая засасывает чужую жизнь. — Я вижу, — он забрал у неё трубку и положил на рычаг, а потом взял за руку, как ребёнка, и повёл обратно. Она лежала на полу, там, где смерть настигла её последним ударом ножа. Красивое лицо, рано состаренное тяжкой судьбой, исказил предсмертный ужас. Синие глаза застыли, похожие на те, что мастера вставляли куклам. Стеклянные безжизненные шарики. Пшеничные волосы напитались кровью из разбитой головы и напоминали осквернённый ореол. — Она никогда не была прекраснее, — с затаённым вожделением шептал он, склоняясь к ней и целуя в холодные, покрытые засохшей тёмной коркой, раскрытые губы. Он целовал её подобно любовнику, давно не знавшему женщины и повстречавшему лучшую из её представительниц. Богиню, сошедшую к нему с небес. Чарли неотрывно наблюдала, как он принялся расстёгивать пуговицы испачканного летнего платья, обнажая исполосованную ножом полную грудь. Сжимая её до синяков грубыми пальцами, царапая ногтями. Оставляя свои следы. Она просто закрыла глаза, не в силах пошевелиться. — Я хочу, чтобы ты смотрела. Чтобы видела, что ты сделала для меня. Как я тебе благодарен, Шарлотта. Она развернулась и села на прежнее место, собирая вокруг себя оставшиеся леденцы вместе с кровью. Снова их разворачивая и бездумно глядя на то, как он толкался между раскинутых ног трупа, бывшего когда-то живым человеком. Человеком, который поплатился за свою уцелевшую человечность. — Прости меня, Господи, потому что я себя простить не смогу… — Ох, не нужно было приводить вас сюда. Вы не готовы, — словно издалека донёсся до Чарли обеспокоенный голос доктора Моро. Она повернулась к нему. — Пойдёмте. — Я видела у неё в руках какое-то устройство. Это модифицированный электрошокер? — быстро заговорила Чарли. — Как он работает? Доктор Моро выглядел растерянным. — Вам, наверное, тяжело видеть их после всего, что вам пришлось пережить по вине одного из них, — с неуклюжим сочувствием произнёс он, стискивая навершие трости и глядя Чарли за плечо. Она смотрела на него. Впору было ей утешать его, а не наоборот. Он так старался щадить прелую листву её чувств, невольно разбрасывая их сильнее. — Это ничего. Работа с пациентами не для всех. На первое время займётесь бумагами. Поможете Сандре, — он промокнул вспотевший лоб несвежим платком. — Она будет очень благодарна. Вольётесь в коллектив. Доктор Моро был милым, а его забота на удивление приятной. После смерти Макса она ни с кем больше не сближалась, а общение на работе сводилось к сугубо деловым вопросам или ни к чему не обязывающим фразам. Она не ходила выпить вечером в баре с коллегами, предпочитая пить в одиночестве пустой квартиры. Он тоже пил. Говорил, что алкоголь помогает справляться с болью, обещал, что поможет и Чарли, заливая ей в глотку ром, но в итоге боль пожрала его. К Чарли боль тоже тянула покрытые струпьями иссохшие руки, но она нашла свой способ отталкивать их. Заменила одну на другую. Ту, которую умела контролировать. — Спасибо, я правда в порядке, — мягко сказала Чарли. — Простите мою реакцию. Не хочу, чтобы она оставила у вас неверное представление обо мне. Меня не беспокоит близость смер… пациентов или их преступления. Не хочу подвести вас. Облегчение разгладило лицо доктора Моро. Широкий рот растянулся в несмелой ободряющей улыбке. Неидеальной, но симпатичной. Чарли улыбнулась в ответ. Он был столь простым и человечным, похожим на ребёнка. Как он выжил здесь? Сохранил себя? Нестрашный доктор Моро. Наверное, поэтому он возглавлял отдел, который только сортировал сырьё, — основное же время заботился о людях. Поддерживал свет в обители тьмы. Она бы не удивилась, что именно с его подачи смертников переименовали в пациентов. С таким руководителем она как-нибудь переживёт климатический дискомфорт на этаже. Ей нужно закрепиться на хорошем счету у доктора Моро, чтобы удержаться в отделе. Ни в какой другой отдел она не хотела. Ни к Беневиенто с назойливой Энджи, ни в отдел с цветком и шпагами, ни тем более к Гейзенбергу. Она не верила, что ему необходим сотрудник в её лице и он не просто цепляется, а открыто намекает на перевод, но проверять не желала. Безоговорочно подчиняться подобному типу не для неё. Если тот не стеснялся делать намёки прилюдно, на что он способен, стоит ей оказаться в его власти в отделе, где он всем заправляет? Чарли брезгливо передёрнула плечами. Она успела повидать достаточно тех, кого ломала чужая вседозволенность. Тех, кого она убивала или кто из-за неё убивал себя сам. Она успела побывать одной из них. Сломанной, но уцелевшей. — Доктор Моро, и всё же, что это было за устройство? — вернула она разговор в сферу, выходить за пределы которой запрещалось правилами. Доктор Моро откашлялся, и они оба повернулись к стеклу. — Воспитатель. Так его прозвал Гейзенберг. Он вживляется пациентам при поступлении и извлекается в тех отделах, куда они будут направлены, — пояснил доктор Моро. — Помогает предотвратить нападения. Воспитатель, который пыткой учит смертников хорошему поведению. Кого ещё Гейзенберг учит тому же? Он бы быстро нашёл общий язык с ним. Можно придумать десятки способов подавить смертников, но Гейзенберг поставил на поток один из самых жестоких. Чарли крутила пуговицу на халате, не сводя взгляд со слегка подёргивавшегося смертника, пристёгнутого к кушетке. Былая бравада осталась на полу лужей мочи. Воспитатель затрагивал нервы или напрямую воздействовал на них. Эту боль не сравнить ни с какой другой. Она отрезвляла бешенных псов и делала их кроткими овцами. Гейзенберг любит контроль и знание, что его устройство держит в электрической ловушке десятки или сотни монстров в человечьем облике. — Очень действенно, — пуговица не выдержала и осталась в ладони. Чарли спрятала её в карман. По завершении сбора анализов, манипуляции с капсулой и трубкой повторились, и смертника увезли. В кабинет вошёл очередной наголо бритый мужчина. Он затравленно огляделся и покорно сел туда, куда указала женщина в чёрной форме. Через тонкие полупрозрачные штаны просматривались сильные мускулистые ноги. Он послушно выполнял все требования. Сотрудница в тёмно-серой одежде встала позади него и застегнула на мощной шее металлический ошейник и прикрепила датчик к затылку. Мужчина крупно вздрогнул от боли. …Я тебе ошейник сделаю, раз ты так быстро встала на колени. Будешь соответствовать… Чарли стиснула зубы до ломоты в висках. Перед глазами поплыло. Мир тяжело пульсировал в такт надсадно бьющемуся сердцу. Дышать становилось сложнее, словно из помещения выкачивали воздух. Она сдавила запястье, царапая кожу короткими ногтями и делая быстрые короткие вдохи. Фантомный холод металла обжигал шею. Этот ошейник он собирался сделать? Может, вживить и ей Воспитатель, чтобы вела себя хорошо? — У них необычная одежда. Ради безопасности? — Всё правильно. Мы лишили их возможности спрятать на себе оружие или то, что за него сойдёт. Разработка Донны. После убийства Клаудии, она… — доктор Моро резко смолк, уставившись на Чарли испуганными круглыми глазами. С и без того бледного лица схлынула краска, сделав его совсем серым. Доктор Моро попятился от неё, мечась взглядом по полу. Чарли через силу доверительно улыбнулась. Вот и поползли секреты, с которыми она не желала иметь дел. Она избегала их везде, где приходилось долго общаться с людьми. Потому что они требовали взаимного обмена, особенно если он был неравнозначным. За раскрытие своих секретов пришлось бы убивать. Опять. — Я никому о ней не скажу, — Чарли осторожно приблизилась к доктору Моро и коснулась его дрожавшего ненормально тощего плеча, словно пальцы сжимали голую кость без какой-либо плоти. — Обещаю. — Даже если спросит сама Матерь Миранда? — он перешёл на странный умоляюще благоговейный шёпот. Правила буклета долбили дятлом в висок. Она готовилась сделать первый шаг по тонком льду. Чарли убрала руку и улыбнулась. Если за ними следит камера, которая записывает и звук, она только что пнула свою голову в пасть доктору Мареш.

***

После инцидента доктор Моро познакомил Чарли с женщинами за стеклом. Анной и Маришкой. Обе оказались недружелюбны и немногословны. Доктор Моро оставил её на них, сославшись на неотложные дела, и Чарли его понимала. Они угодили в довольно щекотливую ситуацию. Анна и Маришка, казалось, понимали друг друга без слов. Они постоянно обменивались взглядами, едва шевелили губами при разговоре и слаженно делали своё дело. Никто не собирался ни проводить остаток экскурсии, ни объяснять работу со смертниками, которую они выполняли, ни доверять ей эту работу лично. Чарли была здесь лишней, поэтому её отрядили заниматься тем, что в другие дни лежало на плечах Мии. Транспортировка пациентов по отделам. Маришка, полная брюнетка с тяжёлым взглядом, отвела Чарли в соседнее помещение, по размеру превышающее то, где размещались кровати. Здесь же находился двойной лифт, через который охрана приводила смертников и уводила в другое помещение. Вдоль стены выстроились в ряд громоздкие металлические рамы, разделённые на ячейки, в которые вертикально вставлялись капсулы со смертниками. В каждой из десяти рам было по три капсулы. — Отвезёшь его в отдел гематологии к доктору Димитреску. Передашь документы, получишь подпись её или её заместителей и вернёшься за следующим, — Маришка всучила ей планшет. — И не позволяй им оставлять его у себя. Поняла? Подпись, забрать перевозку и сразу назад. Чарли кивнула. К тем, кто работал в отделе доктора Моро дольше, чем она, и вообще работал в Деревне, стоило прислушиваться. На первых порах точно, а дальше сама разберётся. Буклет ей в помощь. Маришка неодобрительно посмотрела на место отсутствующей пуговицы, но ничего не добавила. Когда по её призыву появилась пара охранников, выяснилось, что те будут сопровождать Чарли по отделам, поскольку только у них были пропуска, да и так, по официальной версии, было безопаснее. При наличии камер и запертых дверей здесь всё равно стремились держать контроль. Чарли сунула планшет в щель между капсулами и взялась за поручень. Прилагать усилия в передвижении перевозки не пришлось, требовалось только направлять. Электрические колёса двигались в темпе небыстрого шага и останавливались, если отпустить поручень. Чарли старалась не думать, что и это изобрёл Гейзенберг. Охрана соблюдала дистанцию и молчание. Стоило дверям лифта разойтись, как один охранник прошёл вперёд, за ним вкатила перевозку Чарли, и второй замкнул их маленькую процессию. Чарли зря волновалась, что им не хватит места. Грузовой лифт, очевидно, был создан, чтобы перемещать не только трёх человек и перевозку с ещё троими, но и более габаритные и тяжёлые предметы. Чарли прикрыла глаза, возвращаясь мыслями к доктору Моро. Стоило ли его покровительство подобного риска? В иной ситуации она бы решительно опровергла любые доводы «за», но в голову следом лезло корчившееся тело смертника и широкий металлический ошейник, чей мертвенный блеск врезался в память. Она ощутимо поскребла запястье, оставив горящие красные полосы на коже, пересечённой тонкими шрамами. Она не хотела на цепь. Ни реальную, ни ментальную. Лифт остановился, и они вышли. Первое, что Чарли ощутила, была перемена температуры. Если у доктора Моро было холодно и влажно, то здесь сухо и почти что душно. Этаж доктора Димитреску представлял образец элегантности и изящной лаконичности. Мраморный пол украшал выложенный чёрным камнем цветок и шпаги, кремовые стены покрывала искусная лепнина, как и высокий потолок, отражавший свет, исходящий от кованной люстры со свечами, отчего вокруг царил лёгкий полумрак, на стойке из полированного тёмного дерева стояла ваза со свежими цветами, удивительно высокие дверные проёмы перемежались картинами. Можно подумать, она попала в холл пятизвёздочного отеля, только вышколенного швейцара на входе не хватает. На этаже сохранялась ненормальная гнетущая тишина. Сотрудницы разве что не вжимали головы в плечи, мелькали тенями, устремив глаза в пол. Атмосфера страха, которую Чарли ожидала в левом коридоре этажа доктора Моро, царила на этаже доктора Димитреску в полную силу. Стойка пустовала. Никаких папок. Идеальная чистота. Девушка за компьютером работала быстро. Завидев Чарли, она поспешно утёрла припухшие от слёз глаза, вскочила, указала ей на коридор позади и снова застучала клавишами. — Вы в порядке? — прошептала Чарли. Девушка в ответ сгорбилась, словно мечтала исчезнуть. В рабочие часы им разрешалось говорить с сотрудниками других отделов, но, судя по всему, у доктора Димитреску придерживались иных правил. — Спасибо. Чарли покатила перевозку в указанном направлении. Охрана продолжала идти рядом. Перед дверьми пришлось остановиться, чтобы попросить по переговорному устройству впустить их. Человек неслышно приблизился. Она запоздало ощутила, как он втянул носом воздух рядом с её головой, а потом влажно выдохнул прямо в ухо. Чарли оттолкнула наглеца раньше, чем он успел совершить что-нибудь ещё более мерзкое. Раздался возмущённый вскрик и тут же кто-то схватил её за шею, вонзив в кожу длинные острые ногти. Чарли зашипела, принимаясь вырываться, когда её швырнули в сторону. Она ударилась об стену и затихла, осматриваясь. У перевозки, рядом с охраной, стояли две высокие красивые девушки в чёрных халатах и не менее чёрных платьях в пол. Высокомерие в позах и взгляды, полные мстительного предвкушения и злобного веселья, подсказали Чарли, что перед ней не просто сотрудники отдела гематологии — заместители доктора Димитреску.