***
Спустя пару дней эмоции утихли, Карцев спокойно все обдумал и пришёл к выводу, что, в принципе, Пабло сложно было осуждать за то, что случилось. Но идти мириться?.. Карцев отверг этот вариант. Унижение казалось слишком велико, а гордости ему было не занимать. Гордость… Иногда полезная штука, а иногда… Спустя еще день Карцев понял, что, отрезав от себя Пабло, он тем самым лишился единственного союзника и похоронил даже теоретические шансы на возвращение к прежней жизни. То есть, по сути, отказывался от борьбы за прежнего себя. Сдался. Поднял белый флаг. И где же теперь его гордость? В голове все смешалось. Карцев почувствовал себя загнанным в ловушку собственного самолюбия. Еще один вечер размышлений чуть не до самого утра. Накачавшись кофе, Карцев попробовал со всех сторон оценить шансы на поиск Прауза и принуждение того к обратному обмену. С точки зрения здравого смысла перспективы были сомнительные, а если вспомнить угрозы Прауза, то скорее пугающие, чем обнадеживающие. Да, если на эту тему снимали бы кино, то главный герой, невзирая ни на что, пересек бы два океана, убил изощренным способом дюжину драконов и вернул бы себе утерянное добро (в данном случае — хозяйство). Но то Голливуд… Там супергерои, суперсила, чудесные гаджеты, нереальное везение, тупые противники… А у Карцева ни друзей, ни денег, ни суперсилы, ничего. Не с чего даже начать… В общем, подвел он итог, хочешь — не хочешь, а вариантов особо и нет. Про коварного и неумолимого Прауза придется пока забыть. Но Карцеву нужно было как-то смириться с этим перед самим собой, оправдаться перед внутренним «Я» за отказ от борьбы, сохранив самоуважение. С этим было сложнее. В отчаянии его снова стали посещать мысли о самоубийстве. Последняя ночь в «Yellow» прошла в беседах с мудрым барменом. «Zapatero, a tus zapatos, — посоветовал тот. — Сапожник, к своим сапогам». Что значило: хочешь быть счастливым — занимайся своим делом. Своим делом… Но каким? Своим для Тони? Или своим для Ирен? Утром четвертого дня Карцев проснулся с конструктивным настроем. «В жопу уныние, сейчас я должен начать новую жизнь. Выбросить все, что было в прошлом, и начать с чистого листа. Прошлого нет! Никого нет! Есть только я и те задачи, которые мне надо будет выполнить!» Чтобы депрессия вновь не взяла над ним верх, для новой личности требовался новый, ничем не связанный с прошлым фундамент. Реальная история ему только мешала, препятствовала дальнейшему движению вперед, при этом ровным счетом ничего не давала взамен. «Я каждый день думаю, думаю и думаю… И о чем? О том, что было, о том, как вернуть, что было… А смысл?» Отбросив в сторону эмоции, он вскоре нашел достойный и правдоподобный для внутреннего «Я» вариант мироустройства. «Реинкарнация в новом теле. Я просто умер… Прежний Гонсалес умер, и душа его возродилась в этом теле… Теперь я девушка, меня зовут Ирен Андервуд. Точнее, Ирен Мэй Андервуд. Того прошлого больше не существует, от него надо отречься и сконцентрироваться на новой жизни. И мне просто надо жить. Как живут миллионы других девушек». Убедительности новой концепции добавила цитата из Шопенгауэра, случайно попавшаяся ему на глаза, когда он раскладывал книги из чемодана. «Изменить этого я не могу, остается извлекать из этого пользу…» Довольный придуманной для себя историей, Карцев достал чистый лист бумаги и заправил его в пишущую машинку. — А теперь сформулируем цели! Пункт первый… Квартира… Пункт второй… Деньги…***
22 сентября. Поздний вечер
Карцев решил вызвать такси. По двум причинам. Во-первых, он очень устал. Нервы ни к черту. Его дебют на съемках «Доктора Нихт Гут» прошел несколько иначе, чем он рисовал в своей голове. В кино та сцена должна была длиться минуты три, но снимали ее шесть часов, десятками дублей. Во-вторых, политическая и криминальная обстановка. Проводить его было некому, а идти пешком через весь город в вечернее время, когда «силы зла господствуют безраздельно», для одинокой девушки — не самое умное решение. И даже шестизарядный «Кольт Вест Покет» в сумочке не гарантировал полного спокойствия души. Куда он направился? В Мирамар? Нет. Увы, время безмятежного и полностью обеспеченного пребывания Карцева в отеле «Yellow» к этому моменту закончилось, «наследство» мисс Андервуд иссякло. Новый знакомый, а теперь, можно сказать, и коллега, Клаус Лангсдорф приглашал мисс Андервуд пожить в «Marconi», где базировалась большая часть съемочной группы и были в наличии свободные номера. Будет весело, хитро подмигивая девушке, обещал он. Карцев не сомневался, что «будет весело», но Клаусу отказал. Частью по причине дороговизны проживания в этой гостинице, частью потому, что внутренне он уже настроился на противостояние внешнему миру и хотел держать дистанцию со всеми. Начав самостоятельный поиск, Карцев, которому фортуна наконец перестала ставить палки в колеса, довольно быстро нашел подходящее жилье на улице Кармен Маис, в северной части Вильялонга, подальше от Пабло и казино. Новая квартира располагалась на четвертом этаже каменного дома двадцатых годов. Площадь оказалась немного больше, чем у его прежней квартиры; хорошая отделка деревом, вместительный платяной шкаф, двуспальная кровать и старинные часы с маятником. Еще настенный телефон родом из сороковых годов, противомоскитная сетка, потолочный вентилятор и старая чугунная ванна в придачу к обычному душу. Телевизора, увы, не было, зато имелся вместительный американский холодильник. Из прочих достоинств — прекрасный вид с балкона на Золотой пляж. Рядом несколько продуктовых лавок, парикмахерская и бар «Don Vicente». Слева, в сотне метров — импровизированное футбольное поле, перепаханное ногами мальчишек, мечтающих о славе Пеле. Справа, чуть поодаль, можно было разглядеть в порту силуэт какого-то сухогруза, а прямо за ним — желтые трубы «Генерала Веласкеса». Как ни странно, но фамилия нового домовладельца тоже была Санчес. Вначале он с некоторым подозрением отнесся к иностранке, но стоило мисс Андервуд несколько раз улыбнуться и «ошибочно» приписать ему меньший, чем в реальности, возраст, как хмурый недоверчивый старик преобразился в доброжелательного пожилого сеньора. Санчес попросил сто пятьдесят песо за последнюю неделю сентября и пять сотен за октябрь. Карцев на данный момент располагал только двумя сотнями. Последовали переговоры. Он напирал на ужасные жизненные обстоятельства, рассказал (тут врать не пришлось) про нападение грабителей в столице. Санчес сжалился и согласился на сотню до октября. Почуяв мягкость натуры домовладельца, Карцев из спортивного интереса попробовал прогнуть его еще ниже. Аргументируя сложившейся в стране революционной обстановкой, он предложил в качестве оплаты до октября ненужный ему четырехствольный «Ремингтон-Эллиот». И обещал научить стрелять. Санчес сильно удивился наличию оружия у молодой американки, но в итоге сломался и принял ее предложение.***
Добравшись до дома, Карцев в изнеможении разделся, с жадностью проглотил пару бананов, шкурка которых уже начинала чернеть, достал из холодильника стакан воды с лимоном и трубочкой, поставил его на табуретку около ванны, забрался внутрь и открыл вентиль на полную. — Какой же кайф… Теплая вода постепенно наполняла ванну, и Карцев, немного потискав самые чувствительные части своего женского тела, закрыл глаза и погрузился в воспоминания о первом съемочном дне. Изначальный сценарий «Доктора Нихт Гут» являлся практически калькой с «Доктора Ноу» 1962 года. Но бездумное копирование — так себе идея, и Рене Горецки, режиссер «Монтевидео Пикчерз», помимо пародийного названия внес такое количество изменений и новинок в сценарий, что у Яна Флеминга полезли бы на лоб глаза. Первая сцена, в которой была задействована мисс Андервуд, снималась в родном для Карцева казино «Del Mar». Киношники арендовали VIP-зал на дневное время, когда клиентов в игорном заведении меньше всего и он обычно пустует. Из зала вынесли мешающие съемкам столы, оставив только рулетку, вокруг которой разворачивалось основное действо, и покерный стол на дальнем плане. Карцев впервые участвовал в чем-то подобном. Все для него было необычным. Здоровенные камеры, софиты, оператор, ассистенты, гримеры, фотограф, режиссер, раздающий указания налево-направо, не слезая при этом со стула с именной табличкой. Сплошная суета. Карцев задавал глупые вопросы, типа: «А почему вместо коньяка наливают чай?.. А будут ли кормить?.. А можно ли смотреть это кино детям до шестнадцати?» По сценарию мисс Андервуд должна была играть роль некой Мишель Лартиг. Ее облачили в облегающее красное шелковое платье с глубоким декольте, подобрали черные туфли на высоком каблуке, поколдовали над прической и лицом, украсили золотым браслетом и парой колец с «бриллиантами». Карцев взглянул на себя в зеркало и не сдержал улыбки. Блондинка в красном, с огненной помадой на губах — типичная роковая баба из шпионского кино. Первые кадры снимали за столиком в баре. Кайпиринья, свернутая газета El Mundo, пятидолларовая купюра в качестве чаевых, тонкая сигарета с черным мундштуком, томный взгляд в сторону игровых столов. Камера берет крупным планом декольте, потом поднимается вверх. Мисс Лартиг одним движением руки поправляет прическу и направляется к рулетке, где отдыхает «известный» секретный агент Зет 22. Таков был план. Но Карцев нервничал как никогда и постоянно косячил. Было заметно, что ходить на таких каблуках у него не получается и вряд ли получится. Режиссер рвал и метал. Очевидно, он полагал, что умение ходить на каблуках с рождения закладывается в любую девушку, а цветная пленка «Истменколор» была не из дешевых. Карцев пытался как-то оправдать свою неуклюжесть «последствиями автомобильной аварии», но Горецки, похоже, это было неинтересно. Во время перерыва Клаус, заметивший, что мисс Андервуд явно не в своей тарелке и почти готова сбежать, посоветовал ей бокальчик шампанского, чтобы расслабиться. Это сработало. Только выход из-за стола решили снимать с другого ракурса, чтобы обувь не попала в кадр. Так, с грехом пополам к обеду управились с этой простой в целом сценой. После обеда началась съемка второй сцены — игры на рулетке. По замыслу режиссера роковая женщина в красном присоединяется к игрокам, закуривает сигарету и при этом с помощью зажигалки-фотокамеры делает снимок секретного агента Зет 22, которого играет Клаус. После чего делает ставки на те же номера, что и он. Конечно, им сопутствует удача. «Ну, уж на родимой рулетке я должна быть на высоте!» — подумал Карцев. При ознакомлении со сценарием ему понравилась концовка этого эпизода. Агент Зет 22 заказывает даме выпивку, одаривает комплиментом ее зеленые глаза. Потом пара фраз о том, какой прекрасный вечер, мисс Лартиг спрашивает, как бы он хотел его закончить? На что секретный агент с улыбкой отвечает: «Одновременно!» Полной неожиданностью для него стал выбор режиссера на роль крупье. Глаза Карцева округлились — Пабло Аррибас, черт бы его побрал! Его бывший друг, похоже, тоже был немало удивлен встрече при таких обстоятельствах. Напряжение сказалось на обоих. На первом прогоне Карцев едва сдерживался, чтобы не запустить в Аррибаса фишкой или не задать вопрос, как поживает его задница. Поначалу изрядно нервничавший Пабло дважды неудачно кинул шарик в колесе, за что Горецки назвал его криворуким, а Карцев и вовсе потребовал «заменить этого мальчика на настоящего профессионала». Пабло ловко оправдался перед режиссером, мол, кое у кого тут слишком глубокое декольте, вот он и оплошал. Горецки с юмором воспринял его слова, и съемки продолжились. — На двадцать два! — Принято на двадцать два! — Еще фишку, пожалуйста. — Принято! — Благодарю… — Последние ставки!.. Спасибо, ставок больше нет!.. Двадцать два, черное! Естественно, играли понарошку. Номер двадцать два выигрывал независимо от того, куда падал шарик в колесе. Отдельно снимали колесо, отдельно игровое поле. Актеры иногда дурачились, делали ставки разными цветами, игнорировали номиналы фишек. Карцев указал на это Горецки, после чего комедия прекратилась. Тем временем противостояние бывших друзей продолжалось. Карцев, не имея возможности выйти из роли, демонстрировал свое отношение в мелочах. Надменный взгляд и гордая осанка аристократки, легкое касание пальцами своей груди, показная манипуляция фишками в руках. Последнее, кстати, так понравилось режиссеру, что было снято крупным планом как дополнительный материал. Карцев был доволен, что его профессиональные навыки пригодились даже в кино. К чести Пабло, он проигнорировал все эти выходки и спокойно выполнял инструкции. Лишь изредка на его лице мелькала едва заметная усмешка.***
— И вот этот день закончился… — пробормотал Карцев, высунув из воды правую ногу. В желтых лучах заходящего солнца, пробивающихся через неплотно прикрытые жалюзи на окне, она казалась ему совершенством. Почему?.. Карцев не мог это понять. Высунул левую, положил ее на край ванны. Провел по ней ладонью. Ага… Вот оно что… Ни одного волоска. Как и там, между бедер. На отсутствие растительности он обратил внимание в первый же день, как проснулся в этом теле, а вот чересчур гладкие ножки бросились в глаза только сегодня. Но разве это нормально?.. Карцев подумал, что, возможно, это результат эволюции людей будущего. Или синтетическая оболочка, о которой упоминали и Ирен, и Прауз? Хотя… Какая разница? Это мелочь в сравнении со всем остальным. И, кстати, полезная мелочь! Карцев вспомнил, как Лаура в погоне за совершенством периодически брила себе ноги. А вот ему, видимо, не придется утруждать себя этой процедурой. Он допил остатки лимонной воды и вылез из ванны. Вытер мокрое тело, завернулся в полотенце и прошел в спальню. Немного посидел на кровати, потом встал, сбросил полотенце, подошел к зеркалу и внимательно себя осмотрел. — Ну… Красивая… Этого не отнять… Подвигался перед зеркалом. Прислушался к ощущениям. Что-то изменилось… В первые дни это тело было чуждым ему, он не воспринимал его своим, частью себя. Видел скорее как тюрьму, в которой его заперли, а ключ выбросили. А сейчас? Неужели он привыкает? — Что ж… Если ничего нельзя изменить, остается извлекать из этого пользу. А значит — надо идти спать. Карцев проверил замок двери. Все надежно. Высунул голову на балкон. Закат, крики чаек… Вернулся в комнату. Спать голышом или?.. Можно, но нет. Он заглянул в шкаф и надел чистые трусы с футболкой. Прислушался. Комаров вроде не слышно, противомоскитную сетку над кроватью можно не опускать. Прошло полчаса, час… Но Карцеву не спалось. Он лежал на кровати звездой и тупо смотрел на медленно вращающийся на потолке трехлопастной вентилятор. Вопреки ранее принятой им концепции реинкарнации, в голову продолжали лезть воспоминания о прошлом. О друзьях, родне. Он положил руки под голову и начал искать причину своего беспокойства. Дядя Гаспар? Иногда его сильно не хватало. Съездить бы к нему как раньше, поговорить о жизни, порыбачить, помочь с новой лодкой… Карцев пару раз порывался что-то ему написать, но постоянно останавливался на полпути. Вчера наконец-то решился, напечатал на машинке письмо, в котором коротко сообщалось, что он уехал по новой работе в Аргентину, возможно, надолго. И просил не беспокоиться. Письмо лежало на тумбочке, в конверте с почтовой маркой, посвященной полету американцев на Луну. — Завтра надо отправить… Друзья? Кажется, он уже принял решение отсечь от себя прошлое, только… С Пабло все понятно. Да, он единственный, кто знает, кем на самом деле является мисс Андервуд, но после произошедшего… Карцев не видел никаких вариантов для восстановления с ним нормальных отношений. И вместе с тем испытывал некоторое сожаление о том, как все вышло. Он снова прокрутил в голове тот эпизод в квартире Аррибаса. Спалился фетишист на трусиках. Драматично получилось… Что теперь предпримет Пабло? Кто его знает? Нет, примирение вряд ли возможно. Он тоже гордый… Сегодня в казино Карцев так и не разобрал, то ли он ужасно злится, то ли ему на все пофиг. — Ну и черт с ним!.. Кто еще? Хорхе, если верить словам Пабло, уже марширует где-то в армейских ботинках с американским «гарандом» на плече. Отрабатывает свой долг перед государством. Кстати, сам Гонсалес тоже мог бы составить ему компанию, но… — Хм… А если Прауз в моем теле попадется в руки гвардейцам, арестуют ли его за уклонение от службы?.. Нет, эта тварь наверняка выкрутится… Хавьер — нечего даже вспоминать. В сравнении с остальными, он, может, самый мудрый будет, но после той случайной встречи в Ла-Конкордиа репутация Гонсалеса в его глазах серьезно подмочена. А рассказывать ему подробности… И что это даст? Нет, Карцев больше не хотел унижаться. Лаура? Для нее мисс Андервуд как минимум соперница, а скорее всего враг, которого она с удовольствием удавила бы. Тот случай, когда она помогла ей в столице, не в счет. Нечего даже к ней соваться. Хотя… Карцев с тоской вспомнил старые времена, когда они были не разлей вода. И ведь нормальная девчонка была. Со своими тараканами, но в меру адекватная. На хрена он разрушил то, что было? А когда все это случилось? Когда он сломал свой прежний мир? Наверное, в тот день, когда черт его дернул поехать на нудистский пляж, где он и встретил эту Ирен… Карцев закрыл глаза, вспоминая, как все произошло. «Спасатель хренов…» А было ли это предопределено? Мог ли он тогда устоять? Карцев резко поднялся с постели, включил свет, подошел к зеркалу. — Нет… Вряд ли… — покачал он головой. — Стрессовая ситуация, и эти изумрудные глаза… Какой дурак сможет им отказать?.. В голове промелькнула мысль — а если можно было бы сгонять туда на машине времени и помешать этому?! Ведь в подземелье Блэк-Рок есть машина времени! Карцев встрепенулся. Мозги заработали на полных оборотах. Думай! Думай! «Так… Пабло говорил, что этот «хронопоезд» выглядел поврежденным, но ведь эти, из Будущего, могли его уже починить? Если они способны даже обмениваться телами, то починка машины времени не представляется чем-то сложным, ведь так?» — Хорошо. Допустим, там сейчас отремонтированная, работоспособная машина времени… И что? Мне нужно как-то попасть туда, воспользоваться ею… И?.. Карцев пропустил самый сложный этап, где нужно было достичь острова, пробраться внутрь, договориться с «местными» или, наоборот, не попасться им на глаза, понять, как работает «хронопоезд», угнать его… Он сразу перешел к конечной цели этого предприятия. — Так… Положим, я возвращаюсь в тот день… Какого же числа это было? Черт… Уже и не помню… Ладно, неважно. Можно и пораньше вернуться, подождать пока… Дальнейшие размышления так ни к чему его и не привели. Да, теоретически он мог вернуться в это самое прошлое, помешать знакомству Гонсалеса с Ирен, но получалось, что поможет он этим другому Гонсалесу, сам же останется в этой девичьей шкурке… — Не говоря уже о том, что если я помешаю Гонсалесу, то та, другая Ирен может утонуть… А если я спасу ее, то получится две Ирен… Бл*ть… Расстроившись из-за логических неувязок своей гениальной идеи, Карцев вышел на балкон. На город уже опустилась ночь. В большинстве окон давно погасли огни. Остались только необычно крупная луна и редкие уличные фонари, вокруг которых роились насекомые. Прохладный ветерок с моря приятно ласкал кожу. — Нет, мне надо собраться… — пробормотал Карцев и уже повернулся было назад, в комнату, как в окне дома напротив заметил кое-что, привлекшее его внимание. Приглядевшись, он увидел, как какая-то обнаженная парочка, частично скрытая полупрозрачной занавеской, совершала, как однажды по-умному выразился Хорхе, «недвусмысленные действия сексуального характера». — Определенно, они трахаются! — заключил повеселевший вдруг Карцев. Подглядывать считается нехорошо, но Карцев почему-то решил, что поскольку он теперь девушка, то ничего запретного в том нет. Он вспомнил, что в тумбочке ванной комнаты видел театральный бинокль, оставшийся от прежнего жильца. Увеличение у него так себе, но «algo es algo, peor es nada». Спустя полминуты он продолжил наблюдение уже вооруженным взглядом. Молодая женщина поначалу вела себя довольно пассивно, лежа на спине и предоставив всю заботу о своем удовольствии трудолюбивому парню. Несколько минут Карцев был свидетелем однообразных возвратно-поступательных движений, потом парень от нее отстранился, перевернулся, дотянулся до стоявшей на подоконнике бутылки и сделал пару глотков. — Нет, он еще не закончил… — предположил немного возбудившийся зрелищем Карцев. — Сейчас должно быть продолжение… Действительно, утолив жажду, парень вернулся к своей возлюбленной. Они немного поговорили о чем-то, потом слились в поцелуе, закружились и вновь повалились на кровать. К сожалению, полная картина Карцеву была не видна. Мешала занавеска. — Что они там задумали?.. Ну же, удивите меня… — пробормотал Карцев, смещаясь к краю балкона, чтобы увеличить себе обзор. Минута-другая ленивых покачиваний ногами, потом они, видимо, о чем-то договорились. Действие перешло на другой конец кровати, теперь Карцев мог видеть все. И парочке удалось его удивить. Облизывая пересохшие губы и напрягая зрение, он увидел, как парень ловко привязывает руки девушки ремнем к решетчатой спинке кровати. «Так… Что-то похожее было в одной из книг этой Ирен!» По отсутствию сопротивления он понял, что девушке это нравится, а может, даже это ее идея. — Знойная девка!.. Закончив с ремнем, парень склонился над ее обнаженным телом и неспешно принялся ласкать его сначала руками, потом пустил в дело язык… Опустился ниже, голова его исчезла между ее ногами, коленки которых медленно пошли вверх. Спустя некоторое время тело девушки вдруг изогнулось, и Карцеву даже показалось, что он почти услышал, как с ее губ сорвался крик наслаждения… — Кайф… — прошептал он, не сводя с них глаз. Тем временем парень счел, что пора доставить удовольствие и себе. Поцеловав ее в живот, он приподнялся над ее телом и предстал взору Карцева во всей красе. — Ничего себе у него торпеда… — увидев размер его достоинства, пробормотал тот. Не размениваясь на дополнительные ласки, обладатель «торпеды» раздвинул пошире ноги своей любовницы и перешел к классическому траху, постепенно наращивая темп. Карцев перевел взгляд на блаженное лицо девушки и вдруг поймал себя на том, что завидует ей. Ей, а не ему! Ошалев от такой мысли, он оторвался от окуляра и, не досмотрев, чем же там все закончится, почти выбежал с балкона. Налил стакан холодной воды, выжал в него дольку лимона. Выпил почти залпом, вернулся в постель. Покрутился туда-сюда. Нет, так точно не уснешь! Определенно, увиденное его невероятно возбудило. Но надо понять, что именно? Зависть?.. Да, это похоже на то. Но зависть к чему? Или к кому? Проанализировав, Карцев неожиданно признался самому себе, что, да, под конец представлял себя на месте той девушки, а не парня. «Ну и поворот!..» В голове вдруг потоком понеслись шальные мысли. Что по-настоящему чувствует девушка, когда ее вот так вот «жарят»? А ведь… Он может это узнать! Карцев попробовал выбросить это из головы. Господи… Ведь совсем недавно он сам был парнем и… И даже чуть не пристрелил своего друга за то, о чем сейчас никак не мог прекратить думать! «Только думать?.. А может, уже и мечтать?» Шокированный тем, куда его занесло, он снова долгое время тупо пялился в потолок, затем в голове что-то щелкнуло. «Какого черта я переживаю из-за этого? Разве я кому-то обязан? Разве это не мое личное дело? Не мое личное желание? Разве должен человек спрашивать для этого чье-то разрешение?» Он отбросил тонкое одеяло и, медленно стянув с себя футболку, бросил ее на пол. Коснулся ладонью своей груди. Немного поиграл с ней пальцами. Потом сжал левую грудь ладонью, пока не почувствовал боль. Вероятно, пытаясь понять, где проходит граница приятного. Опустил руки вниз, поддернул краешек трусов и быстрым движением избавился от них. Положил руку на живот, покрутил пальцами вокруг пупка, потом спустился вниз, средним пальцем дотянулся до ставшей влажной щелочки… Закрыл глаза, прислушался к своим ощущениям. Но тут раздался телефонный звонок.***
— Да, бл*ть, кто там долбится в такой час?! Карцев решил не снимать трубку, надеясь, что от него в конце концов отстанут и он заново погрузится в мир плотских удовольствий. Но чертов телефон не унимался. Карцев еще раз выругался, подошел к стене, где висел телефон, и снял трубку. — Кто это? — раздраженно, пропустив традиционное «Hola», спросил он. Оказалось, звонит Клаус. Не спится немцу! — Вы знаете, который час? — поинтересовался Карцев. — Который час? Понятия не имею. Простите, если разбудил, Ирен. — Нет, не разбудили. — Но я вам помешал?.. Вы чем-то были заняты?.. Вы не одна? — Допустим, одна. Так что вы хотели? — Почему «допустим»? — Хорошо. Я одна. Говорите. — Почему бы нам не перейти на «ты»? — предложил Клаус. — Хорошо. Что тебе нужно, Клаус? — Карцев особо подчеркнул слово «тебе». — Наша компания любит выпить, а я, как ты знаешь, не любитель. — Твой Зет 22 — алкоголик со стажем. — Надо отличать роль от реальности. — Согласна. Так тебя что, выгнали с вечеринки за молочный коктейль? — Нет, я сам их бросил. — Понятно. И что дальше? Ты вернулся в отель, тебе стало скучно, и ты решил позвонить мне? — Нет. Мне стало скучно, я решил прокатиться по городу. Хочешь составить компанию? Карцев немного напрягся. Что стоит за этим приглашением? Ему действительно нечем заняться или это интерес иного рода? — Я вообще-то собиралась спать… — неуверенно ответил он. — Брось, Ирен, спать в такую прекрасную ночь? — О, да, против такого довода мне нечего возразить! Клаус, видимо, почувствовал нотки сарказма в ее словах. — Соглашайся, и я исполню любое твое желание, — пообещал он. «Да-да, конечно, любое желание… Я бы на твоем месте не бросался такими словами…» — усмехнулся про себя Карцев. — Ты на четвертом этаже? — Да. А как ты угадал? — Я говорю из автомата у дома напротив. Это в твоем окне горит свет? — Как ты узнал, где я живу?!.. Ах, да, я же сообщила новый адрес Горецки… — Если не хочешь проехаться по городу, может, я поднимусь к тебе? Как там говорят арабы… — О, нет!.. Нет-нет! Я… — Карцев едва не сказал «голая». — Я… У меня тут бардак. Я не хочу, чтобы ты это видел. — Тогда спускайся ты. Обсудим предстоящие съемки. Карцев уже было хотел сказать немцу твердое «нет», но последние слова о съемках заставили его передумать. На бумаге будущая сцена казалась простой, но, вспоминая, сколько сложных моментов возникло при съемках в казино… Карцев подумал, что если он не хочет работать официанткой в грязной забегаловке ради десятки песо, то надо цепляться за любую возможность подняться наверх. Исключая некоторые странности, Клаус производил впечатление нормального человека. Если сдружиться, то его протекция стала бы хорошим подспорьем для мисс Андервуд. — Алло!.. Ты на проводе? — прервал затянувшуюся паузу Клаус. — Да-да, — отозвался Карцев. — А как, по-твоему, я справилась сегодня? — Отвечу, когда спустишься. «Когда спустишься… Не если, а когда… Наглый и самоуверенный, прямо как его Зет 22… Интересно, все немцы такие?» — Ну хорошо… — сдался Карцев. — Дай мне пять минут. Какая у тебя машина? — Увидишь. Я встречу тебя у входа.***
Карцев положил трубку и начал быстро собираться. Джинсы, чертов лифчик, рубашка, босоножки… Сумочка?.. Нет, не хочется с ней таскаться. «Дерринджер»?.. От кого? От негров? А Клаус тогда зачем?.. Ладно, вероятно, ствол не помешает… А куда его деть? В задний карман? Не годится. Получается, надо брать сумочку? Блин… Он бросил взгляд на часы. Уже больше пяти минут прошло. Да, девушкам простительно опаздывать, но лично для себя Карцев не считал это хорошим тоном. Нужно было быстрее принимать решение. Немного поколебавшись, он доверился интуиции, и «дерринджер» остался дома. Спускаясь по лестнице, он засучил рукава. Остановился на секунду, выдохнул и вышел на улицу. — Ого!.. Клаус спокойно курил сигарету, прислонившись к двери припаркованного у обочины двухместного спортивного родстера нежно-голубого цвета. Благодаря специфическому расположению фар на капоте Карцев быстро опознал в нем довольно редкий в этих местах «Остин Хили Спрайт». — Нравится? — поинтересовался Клаус. — Забавно выглядит. — Да, его еще называют «лягушачьи глазки». Хотели сделать убирающиеся фары, а потом передумали. — Подари мне эту машину! — внезапно попросил Карцев. — Что? — Это мое желание. Ты сказал, если я составлю тебе компанию, ты исполнишь любое мое желание. Клаус усмехнулся. — Это твоя машина. — Что? — в свою очередь удивился Карцев. — Ты помнишь сценарий? — Сценарий?.. Так… Подожди… Да, что-то такое было. Я выхожу из машины, и… Так это машина для съемок? — обескураженно произнес Карцев. Клаус расхохотался, после чего похлопал девушку по плечу и спросил: — Куда поедем? — Понятия не имею… Ты же пригласил. — Тогда запрыгивай. Будем импровизировать!***
Некоторое время они молчали. Клаус, подсознательно желая произвести на девушку впечатление, в довольно рисковой манере пронесся по улицам Вильялонга, после чего, нащупав на приемнике популярную станцию «Radiomundo», выбрался на шоссе, ведущее к «Божественной Арке», сорокакилометровому мосту на Южный остров. Карцев поначалу занял чисто наблюдательную позицию, периодически поглядывая на немца и спрашивая себя, зачем он вообще на это согласился. На шоссе Клаус поддал газу, и маленькая машина перешагнула по спидометру за семьдесят, а потом и за семьдесят пять миль в час. Тут Карцев почувствовал прилив адреналина. За несколько километров до моста Клаус, видимо, решил, что впечатлил девушку в достаточной мере. Обменявшись с ней взглядами, он сбавил обороты, съехал на грунтовую дорогу и остановился в ста метрах от моря, на небольшом песчаном пляже. — Неплохо! — сдержанно похвалил его Карцев и выбрался из машины. Ночь, яркая луна, огромная темень моря. Волны, лениво накатывающие на песчаный берег в свете автомобильных фар. «Voodoo Child» Джимми Хендрикса по радио. — Здорово! — повернувшись к Клаусу, скорректировал первоначальную оценку Карцев. — Да, хорошее место, — согласился немец. Джимми Хендрикса сменили The Beach Boys, сделав обстановку более романтичной. Клаус снял туфли, встал на песок босыми ногами и снова закурил сигарету. — Ты хотел обсудить съемки. — Да, точно. — И что ты скажешь? Как я тебе? — Откровенно? Горецки сказал, что ты деревянная. Думал найти тебе замену. — Замену? Все так плохо? — расстроился Карцев. Ему казалось, что первый съемочный день, несмотря на некоторые неудачные моменты, прошел в целом хорошо. — Сложно сказать. Горецки вообще редко кем бывает доволен. — А что другие? — Другие? Суарес воздержался, а Хименес и Рапаньетта упрашивали взять вместо тебя Эрику. — Суарес?.. А, вспомнила… Хименес — это который оператор? А Рапаньетта?.. И что за Эрика? — Да, Хименес — оператор. А Рапаньетта — тот «мафиози», что сидел около тебя на рулетке. Эрика… Есть одна дамочка… Талантливая по-своему, но типаж, на мой взгляд, не подходящий для сценарной мисс Лартиг. — Ладно, что в итоге? Меня же не выгонят? — Карцев хотел побыстрее узнать свою судьбу. — Я поручился за тебя. Ты остаешься. — Эм… Спасибо. Если так, то… — Карцев не знал, что сказать. — Я благодарна тебе. И буду стараться. Клаус затянулся сигаретой и присел на капот машины. — При нашем знакомстве ты вела себя иначе. Более свободно, раскованно. Что произошло? — Да, в общем, ничего… Наверное, это авария повлияла. — Авария? Или твой друг? — Друг?.. О ком ты говоришь? — Тот парень, крупье… — А-а… Пабло… Нет, я не хочу о нем говорить. — В казино между вами чувствовалось такое напряжение… Казалось, вы хотели убить друг друга. — Может быть. Зачем ты спрашиваешь? — Мне интересно, почему? — Почему… Потому что… Мы поругались, и я прострелила ему задницу, — решил признаться Карцев. — Прострелила задницу?.. Ты выстрелила в него из пистолета?! — Да, у меня был двуствольный «дерринджер» 25-го калибра. — Ты ведь шутишь? — Нисколько. Да ты не волнуйся, пуля лишь поцарапала его, ничего страшного. — И он не обратился в полицию? — Как видишь — нет. — Из-за чего вы поссорились? — Из-за… — Карцев почувствовал, что Клаус слишком серьезно все это воспринимает, и решил перевести тему в категорию юмора. — Я сказала, что у него маленький член. Сработало. Клаус еще долго не мог успокоиться от смеха. — Так что ты скажешь о моих перспективах? — спросил Карцев, когда немец остыл. — Хочешь взять на прицел Голливуд? — Предположим, что да. — Скажу, что с таким дерзким характером тебе даже здесь придется непросто. В этом бизнесе предпочитают глину, из которой можно лепить, что хочется, а не гранит. — Но все же меня взяли в ваше кино! — Не обольщайся. Просто так, за красивые глаза, можно получить эпизодическую роль, не более. Пропуск выше дается за заслуги иного рода. — Заслуги иного рода? Это ты о чем? — Карцев догадывался, что имеет в виду Клаус, но хотел подтвердить свои предположения. — Серьезно? Ты так наивна? Клаус улыбнулся, бросил окурок на землю, взглянул на часы и предложил: — Ирен, время за полночь. Можно искупаться, а потом назад. — Искупаться?.. Нет, ты давай, иди, а я подожду. — Как хочешь. Сделай радио погромче. Из приемника зазвучала «I Heard It Through The Grapevine» группы Creedence. Клаус, подпевая им, встал перед капотом машины и в ярком свете электрических фар принялся неспешно снимать с себя одежду… — Ну, охренеть… Карцеву почему-то сразу пришло на ум сравнение со стриптизом, настолько артистично это получалось у немца. А еще он отметил его хорошее телосложение. Несомненно, Клаус уделяет много время физическим упражнениям. Чего Карцев не ожидал, так это того, что в итоге Клаус разденется догола и, издав какой-то нечленораздельный вопль, с разбега бросится в морскую волну.