Два дня спустя.
Утро началось со звонка по работе. Съемку последней сцены, в которой будет задействована мисс Андервуд, перенесли на 25-е число. Что-то там с оборудованием случилось. Карцев не стал расспрашивать, а с облегчением выдохнул. Лишний день, чтобы морально себя подготовить. Быстро освежившись в душе, Карцев поставил кофеварку на плиту и включил радио. Уругвайская станция Oriental (он не доверял местным СМИ) знакомила своих слушателей с последними мировыми новостями. А теперь к новостям из Сан-Салудос. Как известно нашим слушателям, одиннадцать дней назад в этой крошечной островной республике произошел государственный переворот, расколовший общество и грозящий серьезными политическими осложнениями в регионе. Мирные демонстрации, призывавшие к окончательному обрыву всех связей с Испанской метрополией, вылились в итоге в вооруженное восстание с десятками, а то и сотнями жертв. — Да-да, я все это знаю! — раздраженно прокомментировал диктора Карцев. — Скажите, когда это закончится? В настоящий момент бунтовщики под началом полковника (по другим сведениям — подполковника) Калеба Грина полностью контролируют столицу Ла-Конкордиа и несколько близлежащих городов. Установлено, что полковник Грин является гражданином США, но, по заверениям посла Гершензона, в настоящий момент не состоит на службе в американской армии. Мигель Голитцен, лидер оппозиционной партии «Фаланга Роха», опроверг свою связь с полковником Грином, заявив, что переделка старой системы власти должна проходить мирным путем, а не на крови. — Интересно, знает ли этого полковника Прауз? А ведь он точно один из тех, кто все это замутил… Чем он там сейчас занимается? Небось, головы рубит, г*ндон... Несмотря на отрицание властями США своего участия в данном конфликте, мы бы хотели напомнить высказывание адмирала Зумвалта годичной давности. «Контроль в южной части Атлантического океана можно обеспечить, только имея полноценные военно-морские базы в этом регионе. Наиболее подходящими с географической точки зрения являются Ла-Конкордиа и Эль-Чорро в Сан-Салудосе. Вопрос в том, смогут ли наши политики ослабить влияние испанской короны в этой республике?» — Даже не сомневаюсь... Согласно прогнозам экспертов, развитие событий склоняется к кубинскому варианту. С учетом неконтролируемых поставок контрабандного оружия партизанская война может развернуться на всей территории республики. Ситуацию вокруг Сан-Салудоса осложняют заявления полномочных представителей Аргентины и Уругвая в ООН. Упирая на факт государственного переворота, эти страны выдвинули исторически обоснованные территориальные претензии к Сан-Салудосу. Аргентина претендует на Южный остров, принадлежавший ей до 1907 года, Уругвай — на Северный, потерянный им в 1909-м. Карцев равнодушно воспринял известия об этих претензиях. Само понятие патриотизма не было ему чуждо, но весьма короткая и блеклая история собственной страны, вкупе с тем обстоятельством, что вырос он без матери и отца, не слишком стимулировали защищать отечество от внешних врагов. Нет, столь молодая и маленькая республика может быть независимой только на бумаге. Так что... Что испанский флаг, что аргентинский, что уругвайский… — Да даже американский! Одна сатана... Аргентина направила к южным берегам Сан-Салудоса крейсер «Бентесинко де Майо», Уругвай перебросил к восточному побережью несколько пехотных бригад и десантные корабли. В связи с этим правительство Испании выразило решительный протест и направило к Сан-Салудосу группу боевых кораблей с десантом. Руководить операцией по восстановлению конституционного порядка в республике Сан-Салудос будет адмирал Луис Карреро Бланко на борту флагманского авианосца «Дедало». А теперь к новостям спорта… — М-да… — заключил Карцев. — Хотелось бы посмотреть на авианосец вживую, но, надеюсь, они не устроят тут новый Вьетнам? Просыпаться от запаха напалма по утрам — такое себе удовольствие... Ругаясь (чуть не обжег губы горячим кофе), он приступил к решению накопившихся бытовых проблем. Сначала стирка. Белье можно было отдать стирать в прачечную, но Карцев, пересчитав наличность, решил сэкономить и постирать все самостоятельно. И убил на это два часа. «Нет, надо все-таки отдавать в прачечную. Лучше потратить время на зарабатывание денег, чем на подобную экономию. Человечество совершило колоссальную ошибку, когда Ева вкусила это чертово яблоко. Оставайся люди в Раю, не было бы необходимости возиться с этой горой белья…» — подумал он, развешивая стирку на балконе. — А вечером еще и гладить… У Санчеса ведь должен быть утюг?..***
Деньги. Все упиралось в деньги. Питание, жилье, быт, новая одежда, безопасность, транспорт… С тоской думалось о недоступном ему теперь банковском счете. Два года жить на минимальных расходах, откладывая каждое песо, накопить пятнадцать с половиной тысяч и так глупо потерять… После съемок он получит полторы тысячи долларов, а потом придется искать новую работу. Судя по объявлениям в газетах, наиболее востребованы продавцы, официанты, разнорабочие, кому-то требовалась секретарша… В сравнении с пит-боссом в казино — то еще унижение… Где-то сказали, что вакансия уже закрыта. Где-то, что «вы слишком хороши, чтобы мыть посуду», и предложили работу иного (понятно, какого) рода. — Жопа… — Карцев устало рухнул на кровать.***
К ранее разработанной концепции реинкарнации требовалось выработать стратегию обогащения. Или хотя бы поддержания себя на плаву. Где взять много денег? Карцев вспомнил кубинский фильм «Las doce sillas», который ему довелось посмотреть пару лет назад. Ах, если бы в спинке вот этого стула были зашиты бриллианты… Но нет. Ни бабушкиных, ни дедушкиных бриллиантов там нет. Карьера кинозвезды, невзирая на яркую внешность, мисс Андервуд, увы, не грозила. По крайней мере, так сказал Клаус. Денег, которые ей должны заплатить по контракту, хватит месяца на три, а дальше? Можно, конечно, опять экономить, во всем себя ограничивать, тогда хватит на четыре. Но это как-то несерьезно. Да и на чем экономить? Самая большая статья расходов — аренда квартиры. «Вот если бы можно было снимать ее на пару с кем-то… С Лаурой?..» Вспомнилось предложение Пабло остаться у него за бесплатно. М-да... Как знать, может, через три месяца придется идти к нему на поклон и слезно просить прощения за меткий выстрел в правое полупопие. «Нет, на месте Пабло я бы не пустил стрелявшую в него бабу на порог… Или пустил?» Карцев принял вертикальное положение и подошел к зеркалу. «Сто процентов, что он в меня втюрился!.. Хоть и звучит бредово… А, значит… Значит, он меня пустит. Просто надо извиниться… И хорошо извиниться. Ладно, допустим… На квартире сэкономлю, работу какую-нибудь найду. А дальше? Проснуться однажды от ощущения входящего в меня члена?!» Карцев ожидал, что его передернет от этой мысли, но почему-то отнесся к этому спокойно. Вспомнился тот день в «Yellow», когда по пьяни он принял не ту таблетку, после чего всю ночь ублажал пальцами свою возжаждавшую плотских удовольствий дырочку. Потом те сцены в книжках этой Андервуд… Или как ее там... Саммер Уайльд… И это подспудное желание испытать нечто подобное… А еще ночь после первых съемок. Та парочка в окне дома напротив, и агент Зет 22, бегающий по пляжу в свете автомобильных фар и без тени стыдливости размахивающий своей «шпагой». На лице девушки невольно появилась улыбка. «Мушкетер хренов!» Потом, когда Клаус привез ее домой, она еще долго не могла уснуть, фантазируя, что могло быть, если бы она, по закону жанра, присоединилась к его сумасшествию… — Какого черта?! Это же ненормально, да?.. Или нормально? — заговорил он со своим отражением в зеркале. — Почему я не ужасаюсь от одной мысли об этом? А почему должен? Карцев походил по комнате взад-вперед, пытаясь утрясти в голове обрывочные мысли. Немного успокоившись, он вновь подошел к зеркалу. — Я не Карцев. Я Ирен Мей Андервуд. А Карцев... Он умер. Долгая пауза. Казалось, что он хочет понять, насколько убедительно все это было сказано. Судя по отражению, не слишком. — Так… Если я не могу ничего придумать самостоятельно, как дальше жить, то надо просто найти готовый успешный образец, так? И следовать ему!.. И кто это?.. Мари Кюри? Английская королева? Или «девушка месяца» на развороте журнала Playboy?.. Вот дьявольщина… Снова мысли об ЭТОМ… До недавнего времени он считал, что это парни вечно озабочены, теперь же столкнулся с подобным зовом природы в теле Ирен. Видимо, пока он не закроет для себя этот вопрос, ничего с места не сдвинется. Карцев лег на кровать и попробовал как когда-то в «Yellow», отстранившись от эмоций, устроить мозговой штурм. Может показаться, что секс — не совсем подходящая тема для размышлений, когда ты стоишь на грани финансовой жопы. «Но с другой стороны, — подумал он, тиская руками грудь, — кто, как не женщины, обладают всеми инструментами, чтобы обращать влечение плоти в звонкую монету?» — Ну, в монастырь я точно не пойду, там скучно, — пробормотал Карцев, — А значит… Рано или поздно, но трахаться придется… — с некоторым усилием, словно шагая в неизвестность, заключил он. — О’кей, допустим самое безумное... — продолжал он рассуждать, пялясь в потолок. — Мисс Андервуд, то есть я, выходит замуж... Боже, какая дикость... Но, если убрать чувства, вот прям совсем, оставить голый расчет... То, для девушки в моем положении, — это наиболее вероятный путь... А каков гешефт?.. Как минимум безопасность, достаток. Иначе зачем вообще выходить замуж? Нет, разумеется, Карцев понимал, что люди, как правило, женятся по любви. По крайней мере, так заявляют перед алтарем. Он бы и сам того хотел. Но учитывать этот фактор в ЕГО ситуации просто глупо. Какая тут к черту любовь? — Безопасность и достаток... А минусы? — Карцев коснулся рукой лба, вспоминая регулирующие семейные отношения законы Сан-Салудоса. — Так... Имуществом будет рулить супруг... Разводов нет... Пи*дец... Стало быть, ошибаться нельзя… Долбаный патриархат! Немного повздыхав о своем незавидном положении в браке, он поставил перед собой, наверное, главный вопрос. — Ну а кто? Кто этот человек, способный решить мои проблемы в обмен на… на меня?!.. «Боже… Какая-то торговля получается… Хотя… А что не есть торговля? Разве он не продавал казино свои навыки за сходную цену? Тоже ведь торговля! Если отношения приносят обоюдную пользу и удовольствие, можно ли считать это чем-то неправильным?» — Так кто?.. Пабло, уже успевший вкусить (Слава Богу, вхолостую!) ее прелестей?.. Ну, нет… Несмотря на определенные плюсы, нет, нет и нет! Может, сам Пабло у себя в голове как-то переступил через мужскую дружбу, может, он как-то иначе все это воспринимает, но нет. Максимум, если они каким-то образом помирятся, это будут сугубо дружеские отношения. — Нужен кто-то, кто не знает, кто я на самом деле... Может, Клаус? По первым прикидкам, с женской точки зрения он, наверное, весьма перспективен. Известность, хорошая работа, приемлемая внешность… Вроде и придраться не к чему. Только странная любовь к молочным продуктам, и еще алкоголь не потребляет. — Но в браке это скорее достоинство, чем недостаток, — подметил он. А что сам Клаус? Судя по голой провокации той ночью, он не прочь завалить ее… Но как-то не торопится… Почему? Может, он просто эксгибиционист? Или из-за ее истории про стрельбу? Да, пожалуй. Карцев и сам бы осторожничал, если девушка запросто рассказывает, что стреляла в своего бывшего из пистолета. — Ладно, допустим, это будет Клаус... — подытожил он. — И что мне теперь? Соблазнить его? Прям как в кино? Забавно, но после неоднократной прокрутки в голове той постельной сцены, что должны снимать завтра в Нуэва-Гранада, Клаус в роли любовника уже не вызывал в нем какого-то отторжения. Но что, если тот планирует не более, чем перепихон на раз? Поматросит, так сказать, и бросит? — Значит, нужно втянуть его в более серьезные отношения… — Карцев на секунду представил, как будет соблазнять свою «жертву», но тут же остановился. — О чем я думаю?! Какие, бл*ть, перепихоны?! Он ринулся в ванную комнату, охладить перестаравшуюся с фантазиями буйную голову. Из спальни, перебивая шум воды, послышался звонок телефона. Карцев вытер лицо полотенцем и, сделав паузу, нехотя снял трубку. На проводе был Клаус. «Легок на помине!» Немец бодрым голосом напомнил Ирен о завтрашних совместных съемках и поинтересовался ее планами на вечер. — Да какие планы… Полдня стиралась… А еще закончились продукты, хочу сходить на рынок, потратить последние песо. Карцев вдруг отметил про себя, что говорит с Клаусом, которому далеко за тридцать, на равных, так, будто он его старый хороший друг. — Оу… У тебя кончились деньги? — Представь себе. — Когда ты собираешься на рынок? — Хочешь присоединиться? — Я еще ни разу не был на местном рынке. — Ни разу? Странно, но ладно… Думаю, буду там через час… — навскидку прикинул Карцев, а потом уточнил: — Нет, минут сорок-сорок пять. — Ирен, просто назначь время встречи. — У меня часы только дома. — Хорошо, я понял. Через сорок пять минут. Где встретимся? — На рынке. Не такой уж он большой. А меня, думаю, ты ни с кем не перепутаешь. Положив трубку, Карцев подумал, что в разговорах с Клаусом есть что-то одновременно естественное и ненормальное. Но что?.. Ага! Ненормальное — то, что немец не выдал Ирен (как девушке) ни одного комплимента. Но для Карцева (как парня) подобный дефицит похвал в свой адрес был естественным. Такой вот парадокс.***
Раньше Карцев частенько покупал продукты на рынке. Там и дешевле, вдобавок можно поторговаться, сбить цену. Только сейчас задумался — там вечно крутились всякие маргиналы, много черных, торговцы наркотиками и мелкие воришки… Для Тони Гонсалеса они не представляли опасности, а вот для хорошенькой девицы из Штатов, чье тело он сейчас занимал, прогулка по рынку могла обернуться иначе. Поэтому Карцев с сожалением оставил мысль о комфортной в жару мини-юбке и уверенно натянул на себя джинсы, сверху хлопковую рубашку в тонкую синюю полоску, старые солнечные очки и бейсболку с логотипом «LA». Потом засучил рукава рубашки, прихватил сумочку с заряженным «дерринджером» и последними ста сорока песо, авоську для покупок, бросил взгляд на часы и вышел из дома. Пекло... А к рынку надо было идти почти через весь город. Да, по радио говорили, что с юга, из Патагонии, надвигается какой-то циклон и через несколько дней жара спадет, но пока придется терпеть… Карцев наметил в голове маршрут, позволяющий почти все время идти в тени городских зданий. По прикидкам выходило, что если нигде не задерживаться, то он будет на месте даже раньше обещанного Клаусу срока. Казалось, городок жил своей тихой размеренной жизнью, но ветер перемен уже коснулся его своей дланью. Меньше туристов, больше людей с напряженными, хмурыми лицами. Кое-где начал копиться никем не убираемый с улиц мусор. Несомненно, это следствие народных митингов. Которые, в свою очередь, следствие бездарной политики местных властей. Проходя мимо «La Rosa Nautica», ресторана, где работала Лаура, Карцев остановился. На стене, рядом со служебным входом, висело объявление. — Требуются официанты… «А может, пойти, поработать? У меня же есть опыт. Буду видеть Лауру… Хм… Интересно, как бы она отнеслась к отношениям с девушкой?» — промелькнула у него шальная мысль. Почему бы и нет? Карцев решительно постучал в дверь. Оказалось, что администратора сейчас нет на месте. У девушки спросили насчет прежнего опыта и посоветовали подойти через час, а лучше через два. Карцев поинтересовался, на смене ли сейчас Лаура Падилья? Пухленькая официантка ответила, что Лаура уволилась несколько дней назад. И даже переехала в другой город. Куда-то на север. — А точнее? Куда именно? — Она не говорила. Знаю только, что по семейным делам. «Вот это да!.. — новость как-то опустошающее подействовала на Карцева. — Хотя… Что ее здесь держало? Со мной у нее не вышло, я сам дурак, с Пабло… Его она не любила. Вот я кретин… Месяц назад у меня была прекрасная жизнь, работа, девушка, будущее… Интересно, что за семейные дела у нее на севере?» Подумав, Карцев решил, что, скорее всего, речь идет о ее дедушке. Который вместе с Лаурой выручил его в той злополучной поездке в Ла-Конкордиа. Один выстрел в воздух из дробовика, и эти жалкие ниггеры разбежались, как тараканы!.. Он решил, что не пойдет сегодня на собеседование. Надо закончить со съемками, а потом уж искать работу. Продолжая двигаться к рынку, Карцев оказался на главной площади. Здесь, напротив собора Сан-Пауло, опять собрался митинг. Карцев сразу обратил внимание на небезызвестного Себастьяна «Чаки» Барона, орущего популистские лозунги в мегафон под недавно оскверненным вандалами памятником конкистадору Хуану де Солису. Публики было довольно много. Они размахивали красными флагами и после очередного призыва оглашали площадь громогласным: — Либертад!.. Либертад!.. Вива ла революсьон!.. Патриа о муэрте!.. Еще один момент, бросившийся в глаза Карцеву, — на площади не было полиции, никто не препятствовал митингующим. Почему? Поняли, что бесполезно? Или решили, что «ветер сменил направление» и теперь надо переходить на другую сторону? Надвинув козырек на глаза, дабы чертов музыкант не заметил ее в толпе, Карцев быстрыми шагами покинул это шумное место.***
На рынке, несмотря на жару, тоже было много народа. Но контингент чуть изменился. Раньше нередко попадались любопытные туристы из Америки и Европы, а сейчас они, видимо, стали редкостью. Их сменили многочисленные жуликоватые типы, повылезавшие из нор, когда полиция забила на свою функцию. Карцев решил как можно быстрее купить, что хотел, и сразу дергать домой. Стараясь ни с кем не встречаться глазами, а мониторить только полки с товарами, он начал планомерно нагружать свою авоську. Хлеб, чоризо (свиная колбаска с перцем чили), пара баночек с соусами, десяток яиц, бутылочка оливкового масла и двести грамм пармезана. Продавец сыра хотел было надурить иностранку, сказав на ломаном английском, что цены указаны в долларах, а не песо, но Карцев только хмыкнул, покрутил пальцем у виска и купил его в другом месте. Покончив с основой, Карцев переключился на овощи и фрукты. Авоську пополнили помидоры, крупный манго, несколько бананов и три веточки винограда в довесок. Последнее, что он приобрел, — бутылочку холодной «кока-колы». Не удержался в жару. — Буэнос диас, сеньорита! — услышал он сзади чей-то насмешливый голос. Обернувшись, он увидел мулата с нагловатой рожей и золотым зубом и его черного дружка в круглых темных очках. Карцев немного напрягся. Кажется, раньше он их уже встречал — парни приторговывали травкой. Он решил проигнорировать их, но на всякий случай поправил сумочку на плече, чтобы можно было быстрее достать из нее «дерринджер». — Сеньорита, невежливо так вести себя в гостях! — грубовато среагировали они на пренебрежительное к себе отношение. Карцев тяжело вздохнул, остановился и повернулся лицом к преследователям. — Чего надо? — отрывисто спросил он, поправляя козырек бейсболки. — Оу! — Мулат поднял руки с наигранной улыбкой. — Родриго, посмотри, какая важная чика! — Ты из Америки, да? Калифорния?.. — затараторил черный дружок мулата. — Скажи, ты из Калифорнии? Как тебя зовут? В Калифорнии самые крутые телки, да? Считаешь, что черные второй сорт, да? Думаешь, ты лучше нас? «Бл*ть… Как же сложно, оказывается, живется красивым девкам...» — с досадой подумал Карцев. — Мы просто хотели помочь. Может, тебе нужно еще что-то, кроме этого? — Мулат ткнул пальцем в ее авоську. — Любишь покурить?.. Обеспечим! Хочешь потрахаться? У нас есть, что тебе предложить! — Нет. Спасибо. Мне это не нужно. — Карцев покрутил головой, пытаясь найти полицейского или хоть кого-то, кто мог бы избавить его от необходимости доставать ствол. — Не может быть, чтобы такая чика и не хотела ебаться! — почти вплотную подступил к ней негр, явно настроенный на эскалацию конфликта. Карцев понял, что бежать смысла нет, а значит, придется переходить к крайним мерам. Рука его потянулась к сумочке, где лежал пистолет. — Эй, парни! Отвалите от девушки! — вдруг сзади, как гром среди ясного неба, раздался знакомый голос. Карцев обернулся. Да, это был Клаус! Немец решительными шагами приблизился к девушке и заслонил ее собой. — Ты кто такой? — попытался наехать на него мулат. — Тот, кто проделает дырку в твоем животе! — резко ответил Клаус, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака «люгер». — Воу! Воу! — замахал руками негр. — Спокойнее, чувак! Нам не нужны проблемы! — Ты, бл*ть, думаешь, я шучу?! — Немец навел на него ствол. Смекнув, что заболтать такого противника не получится, плохие парни предпочли бежать с поля боя. Убедившись, что опасность миновала, Клаус спрятал оружие, забрал у девушки авоську с продуктами и, взяв ее за руку, потащил за собой к машине. — Ты вовремя! — Точно в назначенное время! — подтвердил Клаус, бросив взгляд на часы. — Немецкая педантичность? — Удачное стечение обстоятельств. Это все, что ты купила? — покачал он головой, изучив содержимое ее авоськи. — А что? — Это несерьезно... После съемок в казино как-то сложно представить тебя, уплетающую бутерброды с колбасой, слишком контрастно! — улыбнулся он. — Чем тебе не угодила романтика пролетариата? — Хм... Хороший вопрос! Дойдя до стоявшей в тени деревьев машины (это был тот самый нежно-голубой «Остин Хили Спрайт» с лягушачьими глазками), Клаус закинул авоську с продуктами в маленький багажный отсек за спинкой сиденья. Потом галантным жестом пригласил ее занять место пассажира, проверил свой бумажник и попросил: — Подожди меня в машине, а я куплю кое-что еще! — Ты же первый раз здесь. — У меня есть глаза и язык, — парировал Клаус. — Справедливо! Ждать Клауса пришлось минут двадцать. Карцев даже занервничал. Вдруг те двое устроили какую-нибудь пакость? Зайдут сзади, треснут по голове, никакой «люгер» не спасет... К счастью, его опасения не оправдались — на горизонте показался немец с покупками в одной руке и сложенным пиджаком в другой. — Убийственная жара, — пожаловался он, вытирая платком пот со лба. — Что там? — поинтересовался Карцев, кивая на сумку. — Увидишь, — загадочно подмигнул немец, заводя двигатель.***
До дома, где теперь проживала мисс Андервуд, они добрались только через десять минут. Клаус, опасаясь, что демонстранты, заполнившие центральную площадь и соседние улицы, могут повредить машину, предпочел сделать большой крюк. Припарковавшись на стоянке напротив дома, Клаус, как истинный джентльмен, взял на себя обе сумки с продуктами, потом попытался открыть перед дамой дверь... Немного не успел, но виной тому оказалась чрезмерная прыткость мисс Андервуд. — Слушай, спасибо, я сама... — вспомнив, что по всей квартире развешано мокрое белье, попытался остановить его Карцев. Но Клаус не послушал девушку. — Ты сама стираешь? — удивился он, когда они вошли в квартиру. — Скромно, но уютно! Хорошая кровать... И книги!.. О, даже пишущая машинка!.. Как интересно... А кухня там? Карцеву было немного стыдно за небогатую обстановку, поэтому он лишь кивнул в ответ. Клаус поставил сумки на пол, повесил пиджак на крючок у двери и уверенно прошел на кухню. — Отлично, кажется, все, что нужно, у тебя есть, — деловито произнес он. — Нужно для чего? — Буду готовить севиче! — О-о... — удивился Карцев. — Значит, ты купил рыбу? — Именно! А еще лайм, апельсин, лук, немного зелени и томатная паста. Так... Ты не против, если я скину рубашку? Очень жарко. — Конечно. Можешь и в душ сходить. — Прекрасно! — подмигнул он девушке, закрывая за собой дверь в ванную комнату. Немного сбитый с толку подобным развитием событий, Карцев присел на край кровати. То, что Клаус потратился на продукты, это приятно. Но то, что Клаус собирался сам их готовить... В ее квартире... Скинув рубашку... А если он пойдет дальше?.. На его месте он так бы и сделал. Хм... Значит... Вот черт... Да, буквально пару часов назад он сам пространно рассуждал о подобной возможности, но ведь это была теория? Карцев воспользовался тем, что Клаус охлаждается в душе, и быстро переоделся в короткое (длинного в гардеробе не было) белое платьишко. Оглядел себя в зеркале. Вроде все в порядке. Торопливо осмотрелся в комнате, прибрался, снял почти высохшее белье с веревок, уложил его стопкой на кровать. Откупорил бутылку «кока-колы» и сделал несколько глотков холодного живительного напитка. Дверь ванной вдруг скрипнула и в проеме показалась голова Клауса с мокрыми волосами. — Тут только одно полотенце… — Пользуйся! — разрешил Карцев. Дверь снова со скрипом закрылась. «Надо смазать петли... Интересно, подойдет ли оливковое масло вместо машинного?» — подумал Карцев. — А теперь за дело, — через минуту объявил посвежевший после душа Клаус и по-свойски, как будто он здесь давно живет, принялся разделывать на доске филе неудачливого атлантического тунца. — Я чем-то могу помочь? — Нет. Помощь не требуется. Карцев чувствовал себя некомфортно. Просто ждать, наблюдать, как Клаус готовит ужин?.. Да, немец неплохо сложен. Ну, собственно, недаром же его взяли на главную роль! В голову вновь полезли всякие мысли о том, что последует за ужином. Пытаясь отвлечься от этой темы, он решил поговорить с Клаусом о чем-то отвлеченном. — Не знала, что у тебя есть пистолет. «Люгер», девять миллиметров? — Он самый. А ты глазастая! — Почему именно он? Потому что немецкий? — Отцовский. — Твой отец военный? — Был военным моряком. — Был? Он умер? — Застрелился в тридцать девятом. — Извини… — Ничего страшного, это уже история, — совершенно буднично, не отвлекаясь от готовки, ответил Клаус. «Застрелился… Ничего себе, история…» — подумал Карцев и решил сменить тему. — А откуда у тебя этот шрам? — Из Гамбурга. Обычно я всем рассказываю, что получил его при бомбардировке города британской авиацией. — Да? — А иногда, что получил на съемках, выполняя трюк без страховки. — А на самом деле? — Мне было семь лет. Я упал с качелей. Рассек бровь. Клаус помешал ложкой содержимое небольшой кастрюли, покрошил туда зелени и засунул в холодильник. — Через полчаса будет готово, — объявил он. — Отлично... — Ты слишком напряжена, — отметил вдруг Клаус, — При первом знакомстве ты оставила впечатление более свободной девушки. — И? — Завтра съемки... — Немец достал из кармана висящего на крючке пиджака красно-белую пачку «Rodeo» и дешевую зажигалку. — Думаешь, я не справлюсь? — забеспокоился Карцев, подвинувшись к краю к кровати. — Думаю… — Клаус занял позицию у выхода на балкон и закурил. — Нам предстоит сложный денек. А может, и не один. — Но меня ведь не уволят? Они ведь уже сняли меня в казино? — пожал плечами Карцев, не до конца понимая в чем сложность. — Ну, сделаем больше дублей, я уверена, все получится. — Ты слишком упрощаешь. — Клаус пустил вверх пару колец дыма и повернулся к девушке. — Современное кино — это бизнес. Лишние дубли — лишнее рабочее время. Если твой непрофессионализм будет стоить им денег, угадай, чей гонорар принесут в жертву? — Это реально? — испугался Карцев. — Ты полностью читала свой контракт?.. Если мне не изменяет память, то договор может быть расторгнут, если в процессе съемок выявится несоответствие исполнителя порученной ему роли. — Ну, спасибо... Теперь я еще больше нервничать буду. — Не нервничают только мертвые. Но тебе и в самом деле надо расслабиться. — Легко сказать! — Так...— Клаус потушил сигарету о балконное ограждение. — Встань. Поднимайся, говорю! — скомандовал он. — Пройдемся по твоей роли. — Ты предлагаешь порепетировать?.. Клаус утвердительно кивнул. — Как говорят у вас в Америке — унция подготовки стоит фунта работы. — Не спорю, но здесь?! — развел руками Карцев, намекая на ограниченность пространства. — А где еще? Да, места маловато, но это постельная сцена, а не автомобильная погоня! — М-может, сначала перекусим? — предложил Карцев, напрягшись после слов «постельная сцена» и пытаясь отсрочить неизбежное. — Ты волнуешься? — Так… Немного… — Это нормально. Поднимайся! Карцев почувствовал, как застучало его сердце, но послушно поднялся с кровати. Тем временем деловитый Клаус притащил с кухни стул, поставил его у выхода на балкон, развернув спинкой вперед, уселся на него, будто верхом на коня, и жестом руки предложил девушке начать. — Я… Может… — неуверенно начал Карцев, не зная, что именно от него хотят. — Послушай, Ирен, — жестом прервал девушку Клаус. — Если бы это касалось только тебя, то меня бы сейчас здесь не было. Но завтра нам с тобой работать вместе, в команде, понимаешь? — Да… — опустив глаза, ответила она. — Это не драматический кружок на общественных началах в Гамбурге, это работа, — мягко продолжал ее настройку Клаус. — И раз уж вышло, что ты хочешь добиться чего-то в этом деле, выкладывайся на полную или… «Или придется мыть грязную посуду в забегаловке напротив…» — закончил про себя его мысль Карцев. Противопоставить доводам Клауса было совершенно нечего. — Да… Я поняла. — Тогда начинай. По сценарию его героиня Мишель Лартиг идет по широкому коридору в роскошную спальню, а за ней следом этот агент Зет 22. Немного не доходя до кровати, девушка должна была «легким движением руки» сбросить с себя платье, оставшись в одном белье, затем повернуться к следующему позади агенту. Тот заключает ее в объятия, они валятся на постель, занимаются любовью и… — Потом эта Лартиг нажимает секретную кнопочку сбоку от кровати, и через несколько секунд туда врываются киллеры… По-моему, сценарий совершенно идиотский! — Все шпионские фильмы имеют идиотский сценарий. Наше дело — заработать на этом денег. Начнем с дефиле. «Дефиле?..» Карцев напряг мозги. Это что-то вроде... Когда манекенщицы по подиуму идут. — А платье? — Хочешь переодеться? — Нет… Я о другом… Клаус рассмеялся. Он понял, что она имела в виду. — Это твоя роль, тебе и решать. — Хорошо… Тогда платье обождет. Карцев решительно выдохнул. Просто пройти несколько раз по комнате туда-сюда, повернуться… Кажется, что может быть проще? «Маленький шаг для мисс Андервуд, большой шаг для... Для кого?» — Начинай! Дубль раз... Раз, два, три, четыре... Поворот... Взгляд... «Не то, совсем не то», — прочел он в глазах Клауса. Повторил еще раз, потом еще… Десять, двадцать, тридцать раз… Десять, двадцать, тридцать раз… Но немец только недовольно качал головой. — Я стараюсь… — оправдывался Карцев. — Я поручился за тебя перед Горецки, а ты говоришь «стараюсь»? — в голосе Клауса явно проскакивали нотки разочарования. — Но что не так? — Все не так! Расслабься, Ирен!.. — Я расслабилась! — огрызнулся Карцев. — Verdammte Scheisse! — вырвалось у Клауса немецкое ругательство. Он вновь поднялся со стула и подошел к девушке. — Знаешь Станиславского? — Да, что-то слышала. — Кто твой персонаж? — Ну… Мишель Лартиг… Этакая роковая баба, которая… соблазняет этого агента, чтобы потом... — нервничая, как школьница, отвечающая перед строгим учителем, ответил Карцев. — Вот именно! Роковая соблазнительница! Горячая штучка, а не безжизненная амеба, что ты мне тут показываешь… — начал горячо выговаривать ей Клаус. — Да в том тунце, который я порубил на мелкие кусочки, было больше соблазна, чем в тебе! — Только не надо кричать… — Извини… Просто… Я хотел еще раньше сказать… Как сравню тот вечер, когда мы познакомились, и то, что ты вытворяешь сейчас… Тебя словно подменили! — Может, и подменили… — после небольшой паузы обиженно ответила девушка. — Ты объясни толком, в чем разница? Клаус окинул ее критическим взглядом, достал новую сигарету и закурил. — С чем, как правило, ассоциируется красивая, сексуальная женщина? Мягкость… Гибкость… Пластичность движений… Расслабленность… Где это в тебе? «Хороший вопрос», — подумал Карцев и пожал плечами. Клаус покачал головой, выражая неудовлетворенность таким ответом, потом вдруг улыбнулся. — Одного приятеля вспомнил, из Гамбурга, — пояснил он. — Юрген... Мы жили в одном доме на Петерштрассе. У него было только две темы для разговора — футбол и женщины. Тот еще был пошляк и Казанова. — И? — Как-то вечером сидели компанией в баре, одна из девушек завела речь о йоге. Гибкость позвоночника и тому подобная чушь… Тогда это только начинало входить в моду. Над ней стали насмехаться, а Юрген вдруг одобрил, но, как всегда, в своем неповторимом стиле… Йогу, говорит, одобряю! Единственное, говорит, что должно быть в девушке твердым, так это член ее любовника! Извини, мужчины порой любят всякую пошлятину. — Думаю, что женщины тоже, — невольно улыбнулся Карцев, — Но умело притворяются невинными ангелочками. Клаус одобрительно кивнул. Потом замолчал, продолжая курить и периодически бросая короткие взгляды на девушку. — Так что мне делать? — прервала она затянувшуюся паузу. — Не знаю… — не оборачиваясь, ответил Клаус, потом повернулся к ней и добавил: — Ты одновременно восхитительна и безнадежна… — ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? — громче и настойчивее повторила вопрос девушка. — Кому «мне»?.. — Не поняла? — КОМУ что делать? Ирен Андервуд или Мишель Лартиг? — Э-э… — Приготовь кофе, потом продолжим. Пока готовился кофе, у Карцева было достаточно времени остыть и обдумать слова Клауса. Конечно, слова немца о «безжизненной амебе» расстроили его, но критика была справедливой, по делу. Так что делать? И кому? Ирен или Лартиг? Интересный он, конечно, задал вопрос. «Ирен — это я… Вернее, я — это… Бл*ть… Уф… Так, заново... Что я делаю?.. Я, то есть Ирен, сейчас готовит кофе для своего коллеги и гостя… Лартиг — это мой персонаж, моя роль в кино, которую я долже… должнА играть… Горячая штучка, соблазнительница секретных агентов… Боже, кто такое придумывает?.. Но ладно... Я — Ирен, а Лартиг — моя работа…» Кофе, с шипением побежавший из медной турки на электрическую плитку, прервал размышления, но, когда уборка была закончена, в голове мисс Андервуд что-то начало складываться. «Безжизненная амеба... Так я никуда не приду… — разливая кофе по чашкам, думал Карцев. — Веду себя как химера… Телом — девушка, а головой… Да! Проблема в голове, точнее — в психологии… Что мне нужно сейчас, чтобы завтра все прошло без сучка? Сейчас нужно быть Мишель Лартиг... Нужна естественность поведения настоящей девушки. А что мне мешает?» — Не что, а кто!.. Мое прежнее мужское «Я». Он выглянул за дверь кухни, чтобы посмотреть, где там Клаус. Немец по-прежнему сидел на балконе, провожая клонящееся к горизонту солнце. Только рубашку на себя накинул. Карцев встал перед сложным выбором. Придуманная им концепция реинкарнации никак не помогала в данном случае. Обойти барьер двух десятилетий прежнего опыта одними лишь словами не выйдет. Да, под влиянием нового тела он наверняка со временем перестроится. Вот только эта перестройка требовалась не когда-то, а прямо сегодня, сейчас! Карцев решил взглянуть на ситуацию не с точки зрения парня, волей случая оказавшегося в девичьей шкуре, а с точки зрения Ирен. Быстро перебрав все возможные варианты развития событий, он пришел к очевидному, но вместе с тем радикальному для себя выводу. «Надо попросту переспать с Клаусом, и дело сдвинется с мертвой точки!» То, что буквально несколько дней назад его, можно сказать, лучший друг Пабло заплатил за подобное огнестрельным ранением в задницу, Карцева ничуть не смутило. «Все сантименты — потом». Взбудораженный собственным решением, он приблизился к зеркалу, несколько секунд изучал свое лицо, поворачивая его влево-вправо, поправил волосы, платье, коснулся груди, потом пробормотал: — Увы, красотка, но твой нынешний враг — прежний «Я»... Амебе пора эволюционировать. Получится или нет — уже другой вопрос. Потом он достал из выдвижного ящика пластиковую упаковку с таблетками. Сердце бешено колотилось. На секунду он засомневался, даже поделил розовую таблетку на две части, но потом забросил обе половинки в рот и запил водой. — Ну... Жребий брошен! — прошептала Ирен Андервуд.***
— Кофе… — Спасибо. — Горячий… — предупредила она. — Я чуть не обожглась. — Да. — Лартиг. Он повернулся к ней. Их взгляды встретились. — Верно… Продолжай. Несмотря на принятое уже решение, девушка еще нервничала. Прикусила, потом облизнула пересохшие губы. Казалось, она догадывалась, что будет потом, но не знала, какой именно шаг сделать прямо сейчас. — Почему Зет двадцать два? — вдруг спросила она. — Это немецкое, — быстро, будто ждал этого вопроса, ответил Клаус. — Zerstörer, что значит «Разрушитель». А еще… Внезапно, не дав ему договорить, девушка приблизилась к нему вплотную, положила руки на плечи и, закрыв глаза, поцеловала в губы. Прошло секунд десять, и она столь же внезапно отстранилась от удивленного Клауса. На ее лице мелькнуло выражение, будто она сделала что-то ужасное. — Неубедительно, мисс Лартиг, — с легкой усмешкой прокомментировал случившееся Клаус и, поставив чашку с недопитым кофе на подоконник, шагнул вперед. Девушка пыталась отступить от него, но уперлась в ограждение балкона. Клаус взял ее за руку и притянул к себе. — Попробуем иначе… Приблизившись к девушке почти вплотную, Клаус коснулся рукой ее шеи, потом поднялся выше, погрузившись пальцами в мягкие волосы. Склонился к уху, прошептал, как ему нравится ее запах. Чуть отстранился и посмотрел в глаза. Попросил немного повернуть голову, так, чтобы на лицо падал свет от заходящего солнца. — Как изумруды!.. — восхищенно произнес он и поцеловал ее. Сначала нежно, едва касаясь губ. Потом все настойчивее и глубже, чтобы полнее насладиться их вкусом… Девушка поначалу замерла, будто застуканный на месте преступления зверек, а потом, неожиданно осознав, что ничего ужасного не происходит, и ей это даже нравится (!), начала понемногу раскрепощаться в его объятиях. — Роковая женщина не отводит глаз, — сказал Клаус после третьего поцелуя, обратив внимание, что девушка стыдливо прячет от него свой взгляд. — Взгляд — ее оружие, в котором должен тонуть разум мужчины. Она снова облизнула губы, выпрямилась и, дерзко вздернув подбородок, ответила: — Это совет для меня или для мисс Лартиг? — Отлично… Мне нравится. Один момент только. Руки! — А что? — Они… Ты будто не знаешь, куда их деть. Клаус провел ладонью по ее предплечьям, потом поднялся выше. Коснулся плеч. Сначала легонько, потом сильнее, как бы прощупывая мышцы… — Ты слишком напряжена… Повернись… Да, спиной. Расслабься же. Да, вот так… Она послушно следовала его указаниям, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям. Сравнивая с прежним собой, она отметила, что Клаус более основательно подходит к делу, чем вечно торопящийся Тони Гонсалес, а его руки тем временем спускались по телу все ниже и ниже… Мужское «Я» мисс Андервуд предприняло последнюю попытку сопротивления неизбежному, но розовая таблеточка уже начала действовать, отрубая все логические тормоза и заменяя холодный разум жарким, ничем не ограничиваемым желанием плоти... «Бл*ть, кажется передоз...» — промелькнула в ее голове последняя здравая мысль. Клаус сразу заметил, что с Ирен происходит нечто необычное. Испуг и нервозность куда-то пропали. Глаза засверкали, дыхание участилось, движения стали гибкими, раскованными, как будто она освободилась от каких-то невидимых пут… Слишком резкая перемена! Клаус предположил, что она выпила, но не почувствовал запаха алкоголя. — У тебя все в порядке? — зачем-то поинтересовался он, скользнув тем временем рукой под платье. — К-конечно… — задрожала она, почувствовав, как его пальцы потихоньку стали стягивать с нее намокшие от возбуждения трусы. — Ув-верена? — Д-да!.. — Она вдруг схватила его за рукав рубашки и решительно потащила немца с балкона в постель, нечаянно уронив при этом с подоконника чашку кофе. Клаус впервые видел подобное в своей жизни. Девушка, казалось, сошла с ума, превратившись в снедаемую похотью дикую кошку. Разумеется, это мгновенно передалось и самому Клаусу. Меньше, чем через минуту, на обоих не осталось и клочка одежды. Несколько секунд девушка, приоткрыв рот, как завороженная, пялилась на вырвавшегося из штанов на свободу крупнокалиберного дружка Клауса. Прикусила губу, едва слышно пробормотала, что «достаточно было бы четвертинки», сопроводила это каким-то ругательством и, не колеблясь более ни мгновения, раздвинула перед Клаусом ноги...***
Поначалу обрадованный, а потом уже обеспокоенный ненасытностью девушки Клаус с некоторым облегчением вздохнул, когда сумасшедшая скачка в постели была прервана звонком в дверь. Девушка, тяжело дыша, махнула рукой, сказав, что ей «плевать, кто там, и пусть они катятся к чертям». Но Клаус не мог упустить случая, чтобы передохнуть от этого сексуального безумия. Он поцеловал ее в живот, потом медленно сполз с кровати на пол. Не найдя сразу заброшенных куда-то штанов, он завернулся в вытянутую из-под Ирен простыню, будто в римскую тогу, и, утерев рукой пот со лба, пошел открывать. За дверью стоял Пабло Аррибас. Неизвестно, как он ее нашел, неизвестно, зачем он пришел, но, увидев завернутого в одну лишь простыню Клауса и торчащие за его спиной на кровати голые женские ножки, он, несомненно, изменил свое первоначальное решение. — Пардон, ошибся дверью! — с брезгливой враждебностью выдавил он из себя, тут же развернулся и помчался вниз по лестнице. — Кто там был? — спросила девушка Клауса. — Какой-то парень... Дверью, говорит, ошибся.