***
По дороге в гостиницу друзья поспорили, как их встретит Падилья. Пабло считал, что она, возможно, уже знает о случившемся из газет. И обрадуется, что ее друг на самом деле жив, хоть и в теле девчонки. Карцев возразил, что вряд ли ей было до газет, где она их там возьмет? А даже если так, то жуткое описание «самоубийства» прежнего родного тела вряд ли приведет ее в щенячий восторг. А Лаура Падилья не зря провела эти несколько дней. Попадание в мужское тело, да еще заботливо усовершенствованное стараниями пришельца из будущего (Падилья на себе испытала благотворный эффект — сильный порез руки столовым ножом затянулся меньше чем за сутки), разбудило до сих пор дремавшие в ней лидерские качества. Чувство собственности — великая вещь! Территория гостиницы подверглась генеральной уборке. На свалку отправились не подлежащий ремонту коричневый «Шевроле» без колес и несколько мешков прочего мусора. Расчищены заросшие травой по колено участки вокруг построек. В хозяйском доме были заново покрашены в синий цвет двери и ставни окон. Ремонт крыши и номеров гостиничного блока, требующие помощи со стороны, Падилья пока отложила на будущее. В те же дни она завела полезное знакомство с хозяевами ближайшей фазенды. Отец (Альварес) и двое его сыновей (Рубен и Марио) разводили скот и лошадей, а также владели небольшим виноградником. Они помогли ей решить проблемы с водяным насосом (всего-то забился фильтр), так что к приезду Карцева и Пабло Падилья успела заполнить водой бассейн. Когда «Остин Хили Спрайт» припарковался у ворот отеля, Падилья с чувством выполненного долга загорала в шезлонге рядом с бассейном. Заметив, что блондинка привела с собой еще одну девушку, она с интересом стала ее разглядывать. Красивая, брюнетка, завидного размера бюст, темные глаза. Но при этом держится неуверенно, не знает куда деть руки, взгляд бегает по сторонам. — М-м!.. Бассейн! — удивился Карцев. — Значит, с насосом все в порядке? — Да, просто фильтр засорился. Я думал, ты приедешь еще вчера. — Падилья приподнялась на локте и, щурясь от солнца, поинтересовалась: — Что за красотка с тобой? — Габриэль Гелера Луис… — представил ее Карцев. — Диас! — сгорая от стыда, уточнил Пабло. — Неважно. В общем, она будет жить с нами. Прошу любить и жаловать. — Подожди… — Падилья аж вскочила с шезлонга. — Она наш первый клиент?.. Нет? Но тогда почему?! С какой радости? — Как видишь, газет она еще не читала, так что пари за мной! — подмигнул Карцев Аррибасу. Падилья, полагавшая, что брюнетка эта — человек чужой, непосвященный в некоторые тонкости, а, стало быть, при ней нужно обращаться друг к другу согласно занимаемому телу, напряглась. — Почему ты назвала меня… Так, что происходит?! — Расскажи ей. Я пока за багажом схожу, — оставил их Карцев. Через минуту за его спиной раздался громкий истеричный смех, а затем кто-то плюхнулся в бассейн. — Как я и предполагала… — усмехнулся он.***
До вечера время пролетело незаметно. Сначала перекусили, чем Бог послал. Немного старых припасов плюс свежая еда, купленная в городе. Очень кстати пришлись деньги, которые Пабло удалось выклянчить на прощание у своего нового папочки. Ставку на это делать не стоило, но лишних пару недель протянуть с ними было можно. Потом Пабло поведал Лауре о своих злоключениях. Карцев тоже послушал. Тем более рассказчик добавлял в историю все новые детали. Впрочем, кардинально они ничего не меняли. Детали и детали… Падилья, узнав, что ее тело в этот раз совершенно точно, на двести процентов погибло, пустила слезу, но быстро взяла себя в руки. — Что ж… Мосты сожжены. Теперь мне век тобой быть суждено… — глядя на Карцева, с грустью прокомментировала она это известие. — Это что, твой любимый Шекспир? — Ничуть. — Представляю, если бы ему пришлось писать пьесу по рассказу Аррибаса! Ромео с любовницей бежит от Джульетты на красной колеснице, запряженной сотней лошадей. Возница не справился с управлением, врезавшись в триумфальную арку. Бдыщ!.. Джульетта хладнокровно стреляет в мужа из аркебузы, а потом… — увидев недовольные лица друзей, Карцев остановился. — Ладно, извините, что-то меня понесло… — Не в ту степь! Потом разобрали набитые одеждой чемоданы Габриэль, посмотрели по хозяйству, каких успехов добилась Падилья. Карцев с интересом наблюдал как за новой подружкой, так и за Лаурой, сравнивая, насколько хорошо у них получалось играть новые для себя роли. Пабло, будучи в женском теле считанные дни, пока был неуклюж и странен. А вот к Лауре уже практически невозможно было придраться. Что одновременно восхищало и пугало Карцева. Ближе к вечеру, утомившись, друзья достали пиво, радиоприемник, вытащили из подсобки еще пару полосатых шезлонгов и заняли места вокруг бассейна, чтобы вместе встретить закат. Падилья — в гавайской рубашке, шортах и солнечных очках. Карцев, планировавший опробовать бассейн по прямому назначению, сначала облачился в купальник, но потом решил, что для первого совместного вечера лучше что-то нейтральное. Те же шорты и рубашка на голое тело. Пабло, которого меж собой решили именовать Брюнеткой, пока еще сильно стеснялся своих новых форм, и завернулся в махровый банный халат. — Знаете, что мне все это напоминает? — поделился мыслью Карцев. — «Бассейн»! С Аленом Делоном и Роми Шнайдер. Только южноамериканская версия. — Если о сюжете, то нам не хватает антагониста. — Ага… Может, он где-то РЯДОМ… — Нет, я о картинке. В эстетическом плане. Красивый молодой мужчина… Это я про себя, то есть про Падилья. Две красивые девушки… Это мы с тобой. Бассейн, закат, приятная музыка… — И все трое не на своем месте. — Благодаря антагонисту. — Или одной из девушек, — намекнул на Пабло Карцев. Так снова речь зашла о Праузе, «Облике» и всем случившемся. Пабло по третьему кругу пересказал все, что с ним произошло. — Остальное можно вычитать из газет, — закончил он свой рассказ. — Странно это. Мы живы, а наши тела… — Падилья положила руки за голову. — Очень странно. — Может, не будем о мертвецах? — предложил Пабло, которого эта тема вгоняла в тоску. — Да, тем более у нас своих проблем хватает, — согласился Карцев. Но Падилья вдруг предложила помянуть навсегда покинувшие этот мир тела. Чтобы все как положено. По традиции. — Пусть блондинка скажет. Только чтобы не тоскливо, понимаешь? — обратилась она к Карцеву. — Хочешь веселую эпитафию? — удивился он ее просьбе. — Хорошо, дайте подумать… Пока Карцев соображал, Падилья вручила каждому по бутылке пива. Обычно под это дело полагается что-то покрепче, но, как говорится, чем богаты, тем и рады. Все встали. Карцев положил одну руку себе на грудь, а вторую, с бутылкой, торжественно вытянул вперед. — Помянем друзей наших Пабло Аррибаса и Лауру Падилья, чьи бренные тела безвременно покинули этот мир, полный… Полный… Не знаю, как сказать… Страданий?.. Короче, покинули этот мир по воле гнусного пришельца из будущего Дики Прауза. Чтоб ему пусто было! И будь прокляты писатели-фантасты! Аминь! — Ужасно пафосно, но пусть так! — улыбнулась Падилья. — И возблагодарим Господа Бога за то, — продолжал Карцев, — что, как ни странно, души их светлые остались с нами, пусть и в неприличном им обличье. Аминь! — Неприличном?.. Может, непривычном? — Нет, я так и хотела сказать. — За это, скорее, надо благодарить того же Прауза… — пробурчал Пабло, отхлебнув из своей бутылки. — Наш персональный злой гений, — согласился Карцев. — Козел он, а не гений… — Давайте не будем о нем, — предложила сменить тему Падилья и повернулась к Аррибасу. — Мне вот больше всего интересна другая Габриэль, та, которая уверяла, что она Пабло из будущего. Получается, ты тоже станешь путешественником во времени? — Думаю, наш Пабло не захочет пойти по ее стопам. — А если не повторять ее ошибок? Сделать иначе? Разгорелась дискуссия. После долгого обсуждения друзья сошлись на том, что если они и изменят прошлое, то не для самих себя, а для своих двойников из параллельного мира. Единственной пользой этой опасной авантюры могло бы стать получение «Облика» для своих личных нужд. — И как мы это сделаем? — спросила Падилья, словно решение уже было принято и завтра они приступят к реализации. — Машина времени на Черной Скале, — меланхолично ответил Карцев. — Логично, что нам пришлось бы наведаться туда. Только нас там не ждут. Дело может закончиться совсем не так, как нам бы хотелось. Возникает вопрос — а стоит ли овчинка выделки? — Вот я тоже об этом думаю… — согласилась Падилья. — Зависит от Прауза еще, — добавил Пабло, закидывая ногу на ногу. — Если он не свалил в Штаты или Европу, то, почитав газеты, может догадаться, что две Габриэль Гелера — это слишком. А еще пистолеты с одинаковыми номерами. Нет, он точно поймет, что тут замешана машина времени. — И что он сделает? — спросила Падилья. — Кто его знает… Он же там не один из будущего. У меня вообще сложилось впечатление, что он какой-то авантюрист, которого этот хронопоезд просто высадил на нашей станции, будто безбилетного пассажира, а он уж сам тут крутится. — Лично я бы поставил там этого робота, корейца… — вмешался Карцев. — ПАК, так ведь его зовут?.. Всучил бы ему бластер и приказал бы аннигилировать всяк сюда входящих. — Но раз мой двойник использовал машину времени, значит и мне никто не помешает! — возразил Пабло. — Не факт, — покачал головой Карцев. — Ты исходишь из того, что твой двойник НЕ смог изменить прошлое. — Считаешь, что смог? — Почему ты решил, что у вас было одинаковое прошлое? — Ваш спор бесполезен, — вмешалась Падилья. — Смотря к какому решению он нас приведет, — не согласился с ней Пабло. Карцев подумал несколько минут и выдал товарищу свое авторитетное мнение: — Помнишь, после того, как я поменялся, ты разъяснял мне про Прауза на острове? По той же аналогии, есть Габи-1, которая из будущего, и Габи-2, которая — ты. Габи-1 пошла на это только потому, что не знала, что для нее это закончится фатально. Логично? — Логично. — Значит, в ЕЕ мире не было еще одной Габи, пытавшейся спасти Пабло, на чьем опыте она бы училась. Соответственно, Прауз из ЕЕ мира тоже не сталкивался со второй Габи. И у него не было никаких причин реагировать на это, принимать контрмеры. — Продолжай. — Но Габи-2, то есть — ты, ЗНАЕТ, как получится. Потому что сам был тому свидетелем. Так?.. И Прауз, который из нашего мира, тоже знает. И теперь он может подумать — а что, если эта история повторится? Но в другое время, в других обстоятельствах, когда уже ОН станет жертвой! Несомненно, он, или попробует найти тебя, то есть вторую Габриэль Гелеру. Пристрелит и успокоится. Или устроит так, чтобы ты не смог воспользоваться машиной времени, не смог бы туда попасть. — Так запутано, аж голова пухнет, — пожаловалась Падилья. — И вывод такой — то, что двойник смог воспользоваться машиной времени, вовсе не значит, что это получится и у тебя. — Как-то все пессимистично… — погрустнел Пабло. — Реальность, она всегда пессимистична, — философски заметил Карцев. — Но мы должны, обязаны что-то сделать! — Пабло поднялся со своего места и нервно, будто не зная куда себя деть, стал ходить взад-вперед. — Что? — Проявить какую-то активность! А не пассивно ждать… — Ну вот какую ты хочешь активность? — спросил у него Карцев. — Напомнить, чем прошлые обернулись? — А у меня есть идея! Даже план! — вдруг вмешалась Падилья, которой надоели все эти разговоры. — Да? — Ага. Завтра мы все трое проявим активность. Будем приводить в порядок гостиничный блок! Работы там на целую неделю. — Я не это имел ввиду! — недовольно произнес Пабло. — А что?.. Что ты хочешь? — уже раздраженно спросил Карцев. — Достать лодку, винтовку, гранаты и пойти штурмовать Черную Скалу? Посмотри в зеркало, похожа ты на морского пехотинца?.. Нет? Вот и я так думаю. — Прауз нас поимел, а вы хотите все так и оставить?! — несмотря на резонные возражения, не унимался Пабло. — А меня все устраивает! — вдруг заявила Падилья, допив бутылку «Фермопил» и бросив ее рядом с шезлонгом. — И что? Тебе НАСТОЛЬКО подошел его размерчик? — не веря своим ушам, спросил Пабло. — И ты совсем не скучаешь по прежнему телу? — Его больше нет, — пожала плечами Падилья. — Черт, прости… Я ляпнул, не подумав. — Но ты не веришь, что меня все устраивает? — Сомневаюсь, что кто-то поверит в такое. Если только ты втайне не мечтала о подобном раньше. — Не мечтала, конечно, но в чем-то завидовала. А чем это плохо — быть парнем? Я просыпаюсь утром и чувствую в себе силу… СИЛУ!.. — Падилья даже сладостно потянулась для иллюстрации своих слов. — Способность что-то менять, делать по-своему, не слушая других, не подстраиваясь под тех, кто сильнее… Я чувствую себя королем, а не жалкой официанткой. Разве не здорово? — Ну, да… Не поспоришь, раньше и я себя королем ощущал, — нехотя согласился Пабло. — А ты, Тони?.. Ах, прости, Ирен! Тебе тоже все нравится? Почувствовав в его голосе едкий сарказм, Карцев хотел было ввернуть ответную колкость, но в этот момент из радиоприемника зазвучала песня «Need your love so bad» из нового альбома Fleetwood Mac. — О, обожаю эту песню! — Падилья сорвалась со своего места, чтобы сделать радио погромче. Увидев неприкрытую радость в ее, то есть его, Тони Гонсалеса, глазах, Карцев махнул рукой и решил не портить вечер токсичным обменом «любезностями» с брюнеткой, жаждущей неведомых активностей. — У нас кончилось пиво? — обратил он внимание на пустые бутылки. — Нет, в холодильнике еще должно быть, — ответила Лаура, медленно покачиваясь в такт музыке. — Вы что, хотите сменить тему?! — разозлился Пабло. — Габи, ты загоняешься. — Загоняюсь?! — Ага. Расслабься, брюнетка! — предложила Падилья. — Вставай, потанцуем! — Знаете что? Пойду я спать… — Так рано? Что ж… Тогда блондинка!.. — Падилья подтянула Карцева к себе за руку. — Ну же!.. Хватит мяться, это же наша песня! — Наша? С чего она наша? — Ну, будет наша! — Падилья, ты пьяна, — попытался отмазаться Карцев. — Ничуть! — не отпускала она его. — Я просто в хорошем настроении! — Ты же знаешь, я плохо танцую. — Плевать… Иди сюда… Падилья вдруг притянула его к себе и поцеловала. Коротко, едва касаясь губ. Потом еще раз и еще. Карцев был так удивлен, что почти никак не отреагировал. Падилья истолковала это по-своему. Ее рука (рука Тони Гонсалеса!) лежавшая на бедрах, стала спускаться ниже, нырнула блондинке в шорты и крепко ухватила за ягодицу. — Нет… — Карцев вырвался из, можно сказать, собственных объятий и отступил на несколько шагов. — Я не могу. — Как будто мы не трахались! — надула губы Падилья. — Извини, но тогда все было несколько иначе! — Вот как? Ты что же, считаешь это для себя унизительным? — В глазах Лауры читалось недоумение. — Нет-нет, это классно… — спохватился Карцев, не ожидавший такого толкования своих слов. — И я, в принципе, не против, но… — В принципе? — еще больше нахмурилась Падилья. — Я не против, — выкинул белый флаг Карцев. — Но сейчас это слишком странно. Сюрреалистично. Ты же в моем теле! — Ну и что?.. — разочарованно опустила руки Падилья. — Разве оно не класс? — Падилья, меня пугает, как легко ты переключилась с парней на девушек. Может, ты и раньше была к ним неравнодушна? На самом деле Карцев был рад такому повороту. В Сан-Салудос, основанном на прочном фундаменте традиционных ценностей, запятнать себя репутацией «голубого» было смерти подобно. От мысли, что Падилья в ЕГО теле уединяется с каким-нибудь заднеприводным извращенцем, и они там вытворяют всякое, его бросало в дикий ужас. — Это все твое тело виновато. У меня такое чувство, — Лаура покрутила пальцем над своей головой, — что оно как-то подстроилось под меня… Или я под него. Я думала, раз ты с Клаусом того… То и у тебя так же. Или иначе? — Сложно сказать… — Так тебе нравится ее тело? Что оно твое? — прямо спросила Падилья. — Она, то есть Ирен, то есть ее тело, мне нравится, — несколько витиевато, пытаясь скрыть смущение, попробовал объяснить Карцев. — А сама ситуация, то, что я вынужден быть ею, — не очень. — Ты хочешь как-то изменить это или уже смирился? — Как будто мое хотение что-то изменит… — хмыкнул Карцев и забрался на шезлонг, скрестив по-турецки ноги. — За последние полтора месяца я набеспокоился на сорок лет вперед. Теперь мне по*уй, уж прости за прямоту. — Да… Ты, наверное, строил совсем другие планы… — Как и ты. — Ага. Я думала, чего уж скрывать, что у нас с тобой что-то получится… — Забавно, но в итоге ты меня заполучила! — усмехнулся Карцев, а потом погрустнел и, глядя куда-то вдаль, легкомысленно добавил: — Эх, я мог бы сейчас работать пит-боссом… После смены пить шотландское виски и е*ать эту блондинку… — Знаешь что, Тони… Так тебе и надо! — вскипела Падилья, затем холодно пожелала спокойной ночи и отправилась в спальню. Карцев же остался у бассейна, чтобы в одиночестве созерцать звезды на ночном небе, попутно размышляя на темы «возможность любви наоборот», «воистину, молчание есть золото» и «почему я такой идиот». — Определенно, Лаура меня любит, — флегматично заключил он. — А я блондинка. В худшем смысле этого слова. Так мне и надо! Потом огляделся по сторонам, не подглядывает ли кто, скинул с себя одежду и погрузился в прохладную воду бассейна.***
Следующие два дня в «Белом Слоне» прошли в напряженной обстановке. Карцеву казалось, что он здесь один адекватен. Прямых ссор не было, но каждый вел себя так, будто остальные в чем-то виноваты. Падилья после неосторожных слов Карцева обиделась и устроила игру в молчанку. Говорила только по делу, на попытки растормошить не реагировала. Карцев махнул рукой и тоже погрузился в насущные дела. Рано или поздно эти глупые обиды должны отойти в прошлое. Пабло, то есть Габриэль, тоже хандрил, но его еще можно было понять. С утра, легко позавтракав, он обычно надевал на себя что-то нелепое, брал с собой бутылку пива, старый журнал из тех, что остались от прежней хозяйки, и спускался на пляж. Не работал, не загорал, не купался, а просто лежал, пил и, наверное, о чем-то думал. Только однажды сподобился собрать апельсины, растущие вдоль ограды гостиницы. Занимались гостиничным блоком, приводили в порядок номер за номером — где-то электрику, где-то сантехнику. Карцев пару раз ездил в Долорес, позаимствовать у дяди Гаспара то одно, то другое. Тот удивлялся, что к нему ездит девушка его племянника, задавал пугающие вопросы о женитьбе, но предоставлял все, о чем его просили. На второй день привезли черепицу, чтобы заменить поврежденные участки на крыше. Потратили на это львиную долю тех денег, что Пабло выклянчил у своего нового папы. Падилья, будучи самой сильной, работала не покладая рук. Получалось не все сразу, Карцев периодически подсказывал, как лучше выполнить ту или иную задачу. Его беспокоило ее сентиментальное отношение к отелю. Если они намерены его перепродать, то слишком привязываться не стоило… Хотя место, конечно, классное. В тот же день появился первый постоялец. Так думал Карцев, так думала Падилья. Оказалось, это был один из охранников Косгроува по прозвищу «Пикколо», которого направили сюда, чтобы он «прочувствовал обстановку в плане безопасности». Парень молчаливый, все что-то вынюхивал, прикидывал, но сутки в номере оплатил. Вечером уехал, пожелав сеньорите Гелера всего хорошего. За ужином Карцев осторожно поднял тему объявления в газете о продаже гостиницы. Падилья напряглась, но нехотя согласилась с его доводами. Карцев добавил, что в таком случае им не придется менять старую вывеску «Arcoiris Sur» на «Elefante Blanco». Падилья отвечала сухо, Пабло все еще «раскачивался», злоупотребляя алкоголем. На третий день Карцев уехал на «Остине» в Долорес за продуктами и немного там задержался. Дядя Гаспар продал старую лодку и теперь готовился спустить на воду «Сирену». Они хорошо пообщались на тему судостроения. Дядя был вновь удивлен богатыми познаниями девушки своего племянника в этой области. Было заметно, что общение его радует. Вернувшись ближе к обеду, Карцев узнал, что ненадолго разминулся с Хавьером и Хорхе (!). Лаура была более-менее спокойна, а вот Брюнетка, то бишь Пабло, балансировала на грани нервного срыва. — Наша красотка с утра на пляж хандрить отправилась, — начала рассказывать Падилья. — А я тут, хотела стиркой заняться. Подъезжает машина, оттуда вылезают Хавьер и Хорхе. Бармен наш похудел весь, оброс, зато стал выглядеть серьезнее. — А чего они приезжали? — Просто посмотреть, чем обзавелся их друг Гонсалес. То есть я. Хави ему кое-что уже рассказал. Спросил, что я, то есть Гонсалес, делал в Корьентес. Я, как с тобой и договаривались, выложила ему легенду про тайную работу на «сегуридад» и тому подобную чушь. И что я не могу разглашать подробности. — Молодец. А ты спросила, какого черта он Пабло насвистел по телефону, что ты мертва? — Конечно. Оказалось, в тот день его подразделение почти сразу сдалось в плен, без боя. Хорхе жаловался, что ему дали ржавую винтовку, которой лет тридцать и которую ему пришлось чистить полдня, и даже по мишеням не стреляли ни разу. Казарму сразу окружили и приказали сложить оружие, иначе откроют огонь. Сам Хорхе в неразберихе удачно сбежал, переодевшись в гражданское. Направился к клинике, где работала Лаура, удостовериться, что с ней все в порядке. Но никто ничего ему не мог о ней сказать. Потом его остановили военные, спросили, кто он и что здесь делает. Хорхе испугался, прикинулся дурачком, сказал, что недавно познакомился с одной миленькой медсестрой и хотел пригласить ее на свидание. Позвали еще одного офицера. Какого-то Родриго, с усиками. Тот долго обрабатывал бармена, но Хорхе упрямо твердил одно и тоже. Через несколько часов его отпустили, а тот Родриго сказал напоследок, что Лаура погибла при бомбардировке. — Родриго… Где-то я слышал это имя… — напряг память Карцев. — Значит, Родриго ему нарочно соврал? Но зачем? — Не знаю. — А дальше? — Дальше про Пабло и опять про меня, то есть Лауру… Газеты они читали. В шоке, естественно. Никто не верит, что наш Пабло, такой спокойный и адекватный, и вдруг пошел по скользкой дорожке. Про меня, про Лауру, сам понимаешь, какая реакция… Жила-была хорошая девчонка и вдруг застрелилась… Хави предложил помянуть их, они привезли виски. Хорхе вспомнил, что писали в газете, назвал Габи сукой, ну, а тут как раз наша брюнетка с пляжа поднимается, калитку открывает… — Представляю его удивление! — Не представляешь! У Хорхе глаза аж кровью налились. Завопил: «Что она тут делает?!» Потом хватается за столовый нож и за ней. Габи покидала все вещи и сиганула по лестнице обратно на пляж. Как не переломала себе ноги, непонятно. Мы с Хави бежим за ними. Хави, кстати, тоже в непонятках, чего она тут делает. В общем, Габи лезет в воду, чуть не по шею. А Хорхе по колено остановился. Орет, угрожает. Мы его догнали, нож забрали, наверх увели. — А что Габи? Карцев бросил взгляд на брюнетку, лежащую в шезлонге с полупустой бутылкой виски. Казалось, ей было абсолютно плевать на весь мир. И на то, что о ней говорят. — Нервы ни к черту. Я ее из воды вытащила, аж дрожала. Потом поднялись наверх, быстренько в дом ее затолкала от греха подальше. А Хорхе пришлось долго объяснять. — И как убедили? — Я ему про вторую газету, где про Пабло писали, что он террорист и наркоман. Спрашиваю, ты в это веришь? Отвечает, что нет. Хави тоже говорит, что это чушь. Тут я ему и говорю, что и в первой статье тоже такая же чушь. Что-то правда, а что-то — нет. Хорхе потребовал, чтобы Габи сама все рассказала. Убедили его, что статью писали с пылу с жару, когда Габи в больнице была, не спросив ее. А Пабло был ранен в живот, до того как сел к ней в машину. — А он что? — А он возьми и спроси ее — почему тогда она не заявит об этом публично? Габи сказала, что поезд уже ушел, смысла нет. А даже если заявит, то газета Косгроуву принадлежит, на нее тогда так надавят, что мало не покажется. В общем, у нас получилось. Хави, кажется, все понял как надо. Хорхе остался в сомнениях, по взгляду было видно. Но это уже его проблемы. — И это все? Потом уехали? — Нет. Посмотрел мое хозяйство. Сначала повосторгались, потом я им сказала, что не все так радужно, как на вывеске. Хавьер еще спрашивал, не собираюсь ли я в казино вернуться. После Хеллоуина собираются открыться. Я ответила, что нет. — Да, ты бы там такого наработала… А Клауса он там не видел? Ничего не говорил? — Нет, про него ничего… Думаешь, он жив? — Кто знает… Потому и спрашиваю. Чего еще говорили? — Так, поболтали о выборах. Слышала, что Чаки победил? Карцев слышал. В Долорес от дяди узнал. Чаки победил, но обещанного концерта в честь этого так и не дал. Роялист набрал 3%, а криминальный авторитет Маркес — 11%. Чаки, можно сказать, в одну калитку их сделал. — А слышала, что Чаки хочет расширить свои полномочия мэра и управлять всем округом? — Ага. Начо рассказал, сосед моего дяди. Хочет на следующей неделе объявить себя Эль-Президенто, а Вильялонга станет «вольным городом». — Что значит «вольным городом»? — Ну, знаешь… Такое мини-государство со своими правилами. — Как Монте-Карло? — Как Монако, — поправил Карцев. — Это хорошо или плохо? — Если превратит нас в Монако, то хорошо. Но я в такие чудеса не верю. — А этот Косгроув? Он же спонсировал его на выборах? Его что, все это устраивает? — Не знаю. Может, такой план изначально был, а может, Чаки по-своему все повернул. Надо бы посмотреть в энциклопедии, что значит статус «вольного города». Карцев снова повернулся к апатичной брюнетке, присосавшейся к бутылке. Немного подумал, потом подошел и силой забрал у нее виски. — Тебе достаточно, Габи. Лучше бы вспомнил свои собственные советы и начал что-то делать. — Я не знаю, что делать… — Тогда выспись, протрезвей и на свежую голову вместе решим. — Хорхе хотел меня убить… — Да, я знаю. После этого разговора Карцев было подумал, что с Падилья теперь все нормально, дружеские отношения восстановлены, но он ошибался. После скромного перекуса из привезенных им продуктов, Падилья снова погрузилась в дела. А на Карцева повесили стирку. Типичную женскую работу. Благо, что одна из двух стиральных машин все еще функционировала. Но все равно он устал как собака. Ужин прошел в кислой обстановке, уже откровенно начинавшей раздражать Карцева. Он снова поднял вопрос о продаже гостиницы. Падилья молча слушала его аргументы, расчеты, потом, наконец, кивнула согласно. Решили, что завтра с утра поедут в город. А в отеле оставят Пабло, оставив ему оружие — «люгер» Клауса. Тут главное, чтобы у него не было спиртного.***
По дороге в Вильялонга Лаура была мрачна, как грозовая туча. Карцев решил не обращать на нее внимания. Он думал о том, кто мог бы приобрести их гостиницу и по какой цене. Подумал даже про Косгроува, но вряд ли того заинтересует столь незначительный объект. У него иные масштабы, вроде «Yellow» или «Hilton». Гроза разразилась за несколько километров до города. — Я не продам его, — внезапно заявила Падилья. — Нравится это тебе или не нравится. — Ты все еще злишься на меня за то, что я сказала?! — Нет, не поэтому. Он мне нравится, понимаешь? Я хочу его оставить. — Это мой отель! — Карцев резко притормозил на обочине. — Это ты так думаешь. По документам и по справедливости — он мой, — спокойно — даже слишком спокойно — возразила Падилья. — Какой справедливости?! Это были МОИ деньги! — А это было МОЕ тело! — Она сунула ему в лицо газету со статьей о «самоубийстве террористки» Лауры. — И это все из-за ТЕБЯ! И из-за НЕЕ! — Она ткнула его пальцем в грудь. — Ты променял меня на эту… белобрысую су*ку… Так что все справедливо, мисс Андервуд! Карцев чуть не задохнулся от злости. Это «променял» звучало весьма двусмысленно. А справедливость — вещь относительная. В чем-то она права, но ведь и он прав! — Значит, я теперь для тебя НИКТО? Или, может, я «белобрысая су*ка»? — Я слишком резко высказалась, — сдала назад Падилья. — Мне плевать, резко или мягко. Ты скажи как есть. — Все сложно… — Правда? Зато как просто ты принимаешь решение за всех! — саркастично отреагировал Карцев, потом, чуть сбавив обороты, продолжил: — Мы же обсуждали это, Лаура. Прикидывали по деньгам, по времени… У нас был один постоялец. Один! И тот по поручению Косгроува заехал. На что ты надеешься? На «вольный город»? На деньги папаши Габи? — Мне показалось, что ты о нас говоришь. — Хорошо. Поговорим о нас, — согласился сменить тему Карцев. — Я допустил несколько ошибок, признаю, но зачем постоянно тыкать мне этим в лицо? — Ты говоришь так, будто накосячил в девятнадцатом веке. — Что ж, раз тебя это беспокоит, значит, какие-то чувства у тебя ко мне еще есть? — Сложно говорить о любви, когда ты в теле того, кого любила, — покачала головой Падилья. — Будешь отрицать свои чувства? А что же было у бассейна? — спросил Карцев, имея ввиду ее (его)попытку затащить его (ее) в постель. Какой сюр! — У бассейна?.. Ты сказал, что хотел бы, цитирую, «е*ать эту блондинку». — Боже, да я не об этом, а о том, что было ДО!.. И какое это имеет значение, если я теперь в ее теле?! — Мне было больно. — А Кармен трахать тебе было не больно? — съязвил Карцев. — Я просто попробовала! А ты с Клаусом? — нанесла ответный укол Падилья. — До сих пор переживаешь, жив ли он там! — Знаешь, думаю, все эти претензии друг к другу бессмысленны. — Наверное. — Вернемся к гостинице. — Я не продам гостиницу! — отрезала Лаура. — Твое бы упрямство, Падилья, да в нужное русло… Если ты настаиваешь на этом, я буду считать это неуважением к себе. Со всеми вытекающими последствиями. — Помнишь «Унесенные ветром»? Там тоже была война. У меня, как у Скарлетт, ничего больше нет. Она сделала все, чтобы сохранить «Тару», а для меня «Тара» — эта гостиница. Я верю, что все наладится. — Да, ты вложилась в это место, привязалась к нему. Но это не «Унесенные ветром», Падилья! У Скарлетт получилось, а сколько тысяч потеряли все? Просто верить недостаточно. Деньги Габи кончатся в момент. Если не закроешь долги до декабря, твою гостиницу просто конфискуют и продадут с молотка! — Я не изменю решения. — Бл*ть… Тоже мне, Скарлетт выискалась… Латиноамериканского разлива… Как мое тело заняла, так одно решение охерительней другого! — Ты только и делаешь, что критикуешь меня, а сама чего добилась? — резонно заметила Падилья. — Я, по крайней мере, никого не обворовывала! — И я тоже! Уязвленный Карцев едва сдержался, чтобы не влепить ей, точнее ему, затрещину. Как все дико и сюрреалистично. И то, кого он видит на соседнем сиденье, и то, о чем они сейчас говорят или пытаются говорить. Что делать? Прогнуться? Засунуть гордость куда подальше? В чем-то ведь она права. Он действительно почти ничего не добился за это время. Одни потери и страдания… А Падилья… С точки зрения стороннего наблюдателя как раз она гарцует на вороном коне. И гостиницу отхватила и позицию отстаивает жестко, как британский бульдог говяжью косточку. И плевать ей на мнение других. «Разительные перемены… Мои яйца пришлись ей впору! — горестно отметил про себя Карцев. — Ученик превзошел учителя!» Да, он хотел разбудить в ней мужика, но контролируемого (!), а не такого своевольного. — Поехали, Андервуд. — Падилья коснулась его руки, так что Карцев, задумавшийся на минуту, вздрогнул от неожиданности. Взгляд его остановился на ее, точнее его, Гонсалеса, руке. Какая же она здоровая и жилистая в сравнении с его тонкими и нежными женскими ручками. «И бесполезными. Или нет?.. Не пора ли и тебе показать свое истинное мужское Я?.. Ну же, определяйся, Андервуд, как тот герой у Dostoevsky, тварь ты дрожащая или право имеешь? — подгонял себя Карцев. — Если я чего-то стою, то нужно показать результат!» — Ты ведь не изменишь своего решения? — Он повернулся к ней. — Нет, — глядя куда-то вперед, с прежней уверенностью ответила Падилья. — Тогда наши пути расходятся. — В каком смысле? — удивилась Падилья. — Делай что хочешь. Это теперь ТВОЕ тело, ТВОЯ жизнь и ТВОЙ чертов отель. Можешь хоть сжечь его. Бог в помощь. — Не психуй, все наладится! — Она вновь коснулась его руки, но он резко отдернул ее. — Выходи из машины. — Что?! — обескураженно застыла Падилья. — Ты с ума сошел? — У меня тоже есть принципы. — Принципы, говоришь? — надломленным голосом ответила она. — А знаешь что?.. Будь по-твоему! Падилья открыла дверь, вышла из машины, потом яростно хлопнула ею и пешком направилась к городу. Пара километров — пустяк. Прогулка. Карцев с минуту просидел в каком-то отупленном состоянии, пытаясь понять, какой величины гору дров он сейчас наломал, потом выругался сквозь зубы и в следующую секунду, подняв клубы пыли, «Остин Хили Спрайт» сорвался с места. Добравшись до дома, Карцев столкнулся у дверей квартиры с домовладельцем. Ему не понравилось выражение его лица. Сеньор Санчес услужливо дал девушке прочесть в свежей газете первый указ администрации Себастьяна «Чаки» Барона. Об ограничении пребывания граждан США в Сан-Салудос с бессрочного до трех месяцев в году. Карцев слышал о нем раньше — этот закон хотели принять еще летом. Корни его росли из самого Мадрида, озабоченного растущим влиянием США в Южной Америке, так что не стоило приписывать эту инициативу целиком Чаки. Он всего лишь подписал готовый документ. Но легче от этого не становилось. Сеньор Санчес попросил мисс Андервуд показать ему свой паспорт. Шокированный Карцев на автомате достал документы из сумочки, открыл соответствующую страницу. Дата въезда — 15 августа. Значит, у него есть время только до 15 ноября! Двадцать дней! Санчес потребовал оплатить аренду до этой даты и сказал, что начнет поиск нового жильца. Карцев ничего на это не ответил, просто вывел старичка за дверь. Все в том же отупленном состоянии он пересчитал наличку. Тридцать три песо, пятьдесят сентаво и невесть откуда взявшийся канадский юбилейный доллар с изображением пары индейцев в каноэ. И больше никаких ресурсов. Только машина. «Да пи*да с сиськами… Какой я молодец…» — пробормотал он, взирая на себя в зеркале. Потом снова пересчитал деньги, вышел из дома и купил бутылку дешевого бразильского рома. Вечером, когда он уже был в стельку пьян, зазвонил телефон. Женский голос. Карцев вначале даже не понял, кто это. Потом догадался. Габриэль Гелера, то есть Пабло. Тот стал выговаривать ему, мол, какого хрена вы там не поделили с Падилья?! Потому что в гостиницу она вернулась не одна, а с этой Кармен! На ее машине! Снова! — Что за Кармен?.. — заплетающимся голосом спросил Карцев. — Ну та, кудрявая!.. — напомнил ему Пабло. — Ты там совсем, что ли, накидалась?.. Что делать-то будем? — Да мне плевать! Разбирайся сама… — ответил Карцев и положил трубку. Потом снова снял трубку и, не обращая внимания на гудки, добавил: — Можете хоть в жопу еб*ться… Мне плевать.***
Проснувшись в десятом часу, Карцев дополз до ванны, с полчаса приводил себя в божеский вид, встряхнулся, сварил кофе, сел в кресло и стал лихорадочно размышлять. Ситуация даже хуже, чем когда он впервые очнулся в этом теле. Через двадцать, точнее уже девятнадцать дней его мягко попросят убраться из страны. И никакие примирения с Лаурой на это не повлияют. И куда ехать? В Уругвай, Парагвай или Аргентину? А может, в Штаты?.. Если все продать, на дорогу хватит. Но и только. Аргентина? Да, там есть свои плюсы. Например, меньше похотливых негров. Но после революции 1966 года там все еще полный бардак. Что ни год, то какой-нибудь путч и очередной генерал на троне. Уругвай, Парагвай — та же унылая история. В Бразилию — нет. Там говорят по-португальски. Куба? Там Фидель Кастро, социализм, о котором Карцев имел смутное представление. Всюду какой-то пи*дец… — Не хочу я никуда уезжать! Ревизия имеющихся ресурсов (Карцев для наглядности свалил все на полу посреди комнаты) показала, что с этим негусто. Куча разнообразной одежды, швейцарские часы — подарок Клауса, пишущая машинка, «дабл дерринджер» 1935 года с перламутровой рукоятью, шестизарядный «Кольт Вест Покет» калибра 6,35 мм, пара десятков книг (в том числе доставшиеся от Ирен) и «Остин Хили Спрайт» Клауса на улице. Можно продать часы, один из пистолетов, пишущую машинку. Одежду и книги вряд ли кто возьмет. Взгляд его уткнулся в «Любовную машину» Саммер Уайлд. На обложке уже красовалось пятно неизвестного происхождения. Наверное, что-то пролил по пьяни. Он перелистнул несколько страниц и мысленно обругал себя за то, что ни на шаг не продвинулся в переводе их на испанский язык. Все некогда. Автомобиль?.. В крайнем случае придется и его продать. Или обменять с доплатой на что-то попроще. Вроде «жука» или даже «веспы». — Дьявольщина!.. — вскричал он, потом задрал голову вверх, будто обращаясь к Богу: — Я все понимаю, пути неисповедимы, и так далее, но, может, уже хватит награждать меня испытаниями?! Где, бл*ть, баланс?.. Естественно, Всевышний не ответил на его претензии. Еще какое-то время бесцельно уставившись в потолок, Карцев лежал на кровати. Потом зашевелился. От выдворения он может спастись, либо уйдя жить в лес дикой жизнью, либо обратившись за помощью к тем, кто обладает достаточной властью, чтобы помочь несчастной американке, которой так нравится жить в банановой республике Сан-Салудос. — Рональд Косгроув! Да и повод заглянуть к нему есть. Он сам сказал, что был бы рад видеть мисс Андервуд в гостях на своей вилле. Может, чисто из вежливости, а может, всерьез. Риск, конечно, присутствует, кто знает, что придет в голову испорченному деньгами и властью британскому олигарху? Но еще больший риск — не предпринимать никаких действий, плывя по течению. Тогда точно — дно. В общем, кто не рискует, тот не пьет шампанское! Карцев быстро навел привычный марафет, какое-то время выбирал, что надеть — джинсы или платье? Не для себя, а чтобы в достойном виде предстать перед Косгроувом. Потом решил, что лучше не заморачиваться, а выбрать то, что удобнее носить самому. Снова джинсы, рубашка, кеды. Чтобы он не подумал, будто она специально для него приоделась. Хлебнул глоток рома для храбрости, сел в машину, зачем-то перекрестился, и вперед, навстречу судьбе. На виллу удалось попасть не сразу. Мисс Андервуд никто не ждал, а охранник у ворот попался бестолковый. Потом появился тот телохранитель, что был у них в отеле, Пикколо. Он хоть и узнал блондинку, но тоже на всякий случай справился у Серхио, камердинера, а уж тот дал добро впустить ее внутрь. Столкнувшись с такими препонами, Карцев малость подрастерял оптимизм. Самого Косгроува на вилле не было. Уехал куда-то по делам. «Добывать очередной миллион… — завистливо подумал Карцев. — Интересно, он сам разбогател или только умножил наследство от дедушки-лорда?» Серхио все беспокоился о здоровье своей дочери и, конечно, полез к Ирен с расспросами. Карцев успокоил его, сказав, что депрессия у Габриэль пройдет, а память восстановится. И посоветовал самому навестить ее в отеле. «Может, папаша подкинет Габи деньжат, они ей точно пригодятся!» — подумал он. Косгроува пришлось ждать часа полтора. К счастью, в Холле оказалось удобное кресло в холле. Ожидание скрасили приятная прохлада от кондиционера и отличный кофе с печеньем. Заботливый Серхио немного успокоил Карцева. — Черт знает что… Этот Чаки начинает меня напрягать! — услышал он вдруг раздраженный голос со стороны входной двери. Хозяин виллы, наконец, вернулся. Карцев решил не идти навстречу, а ждать там, где сидит. — Стоило этому доморощенному Элвису избраться, как он позабыл обо всех договоренностях! — продолжал бушевать в прихожей Косгроув. Секунду спустя он заметил гостью. — О-о… Мисс Андервуд! Вы здесь… — несколько сухо поприветствовал он ее. — Прошу прощения, если вам пришлось услышать… Мне сообщили, но… Чем обязан? Что-то случилось с Габи? — Нет, с Габи все в порядке, мистер Косгроув. Я просто проезжала мимо и вспомнила ваши слова, что вы были бы рады видеть меня в своем доме. — Карцев едва не запнулся, произнося эту заранее заученную фразу. — Просто проезжали мимо? — недоверчиво переспросил Косгроув. — Мне сообщили, что вы ожидаете меня… — Он посмотрел на часы. — Один час двадцать семь минут. Так зачем вы здесь? Безразличное отношение Косгроува неприятно удивило Карцева. Он ожидал, что этот рыжий долговязый миллионер, ранее оказывавший знаки внимания Ирен Андервуд, встретит ее менее холодно. Так что, план не удался? Или он просто невовремя? — Габи хотела забрать еще кое-какие вещи… — соврал Карцев, собираясь прервать неудачный контакт. — Простите, что побеспокоила. Он уже коснулся дверной ручки, когда сзади послышался твердый и властный голос Косгроува: — Останьтесь, мисс Андервуд. Карцев на секунду замер, потом медленно развернулся назад, но остался у двери. — Какое предпочитаете вино? — спросил Косгроув, буравя ее оценивающим взглядом. — На ваш выбор. — Серхио, принеси «шато марго» шестьдесят второго года и два бокала, — попросил он. — Да, сэр. Косгроув попросил Ирен подождать, пока он примет душ и переоденется, посетовав на усталость и чертову жару! — Мистер Косгроув, вы не против, если я тем временем осмотрюсь в вашей библиотеке? — поинтересовался Карцев, решив извлечь хоть какую-то пользу из второго часа ожидания. — Давайте будем называть друг друга по имени, Ирен. — Хорошо, мистер… То есть Рональд! — Разумеется, Ирен, вы можете ознакомиться с моей библиотекой. Серхио вас проводит. Через двадцать минут Рональд Косгроув появился в дверях библиотеки. Чистый, свежий, в непринужденном льняном костюме. — Простите, что заставил вас ждать. Что-нибудь понравилось? — Да так… Прекрасный справочник Брэма, — похвалил Карцев первую попавшую под руку книгу. — Очень хорошие иллюстрации. — Помню, вы говорили, что и сами пишете книги. В каком жанре? Дамские романы или, может быть, детективы? Пиф-паф? — улыбнулся Косгроув. — Фантастика. Путешествия во времени, разные чудо-изобретения будущего. — И на какой стадии ваш фантастический роман? — На начальной. Обдумываю детали. — Значит, просто балуетесь, — заключил Косгроув. — Характерно для вашего возраста. Я думал, вы всерьез. — Главное не возраст, а острота ума и кругозор, — несколько нахально ответил Карцев. — Вот, послушайте, какую я придумала завязку для сюжета. Красивая девушка прибывает из будущего на хронопоезде в наше время. У нее есть таинственный прибор «Облик», с помощью которого она может меняться телами с кем угодно. Она знакомится с одним парнем, который работает в казино, втягивает его в темную историю, а затем подлым способом меняется с ним телами. — ХроноПОЕЗД? Вы полагаете, он будет курсировать по разным временам, словно обычный поезд? Следующая станция 1939 год?.. Звучит интригующе. А дальше? — Дальше… История будет написана от лица этого парня, которого угораздило зависнуть в чужом, да еще женском теле. О!.. Отличная мысль! Я назову его «Зависнуть в Ирен». — То есть эта история как бы про вас? — Косгроув коснулся рукой подбородка. — Да, я понимаю, что фантастика, выдумка, но я о самом процессе. Вы представляете себя на месте героя и так пишете? — Именно! — Что же, будет интересно прочесть. Отправите мне один экземпляр, когда закончите? — улыбнулся Косгроув. — Конечно. С дарственной подписью. — Значит, вы говорите, что главное это острота ума и кругозор… — после небольшой паузы обратился он к своей гостье. — Можете привести пример? В каких сферах вы считаете себя специалистом? Карцев обрадовался. Возможно, получится перевести разговор на тему потенциальной работы! А что ему ответить? В чем он специалист, кроме казино? Несколько секунд подумав, Карцев выдал: — Думаю, я хорошо разбираюсь в стрелковом оружии, точнее, в пистолетах. У меня даже есть небольшая коллекция дамских «дерринджеров». Умею ходить под парусом, прокладывать курс, брать рифы, швартовка, постановка на якорь… — Карцев перечислял все подряд, потому что неизвестно, что именно может произвести впечатление на Косгроува, а он хотел его произвести. — Гостиничный и игорный бизнес. Казино. Рулетка, покер, блэкджек. Думаю, что справлюсь с управлением небольшого казино. — Вы меня удивляете! — изумленно покачал головой Косгроув. — Я мог бы ожидать такую подборку от зрелого мужчины, а не от молодой девушки. Где вы учились? — Я самоучка. — Ах, вот как… — На лице миллионера проступило легкое разочарование. Они пригубили вина. Потом снова наступила пауза. О чем думал Косгроув? Возможно, о том, чтобы предложить ей какую-нибудь работу, проверить ее слова. Или о том, насколько хороша она в постели… А может, и то и другое. А может, о том, как поставить на место эту выскочку… Карцев мог только гадать. — Вы, несомненно, интересная девушка, Ирен. — Косгроув достал из лакированного, украшенного каким-то гербом хьюмидора сигару, срезал кончик и закурил. — Но вы еще не сказали, зачем пришли? Карцев, несмотря на то, что проторчал тут два часа, так и не придумал, как именно он поведает о своих сложностях, чтобы это не выглядело со стороны жалко (а заготовленные им шаблоны именно такими и казались). Или поведать все прямо, без утайки? Косгроув опередил его. — Давайте я попробую догадаться сам? — холодно предложил он, подойдя к окну. Карцев напрягся. Что-то не так? Неужели он где-то сболтнул лишнего? Прокололся? И сейчас его ждет сеанс разоблачения?.. — Какая сумма вам нравится? — неожиданно спросил Косгроув. — Простите?.. — Назовите сумму. Жесткая требовательность миллионера сбивала Карцева с толку. «К чему он ведет?.. Где здесь засада?» — промелькнуло у него в голове. Потом он решил, что лучшая тактика — это честность. В известных пределах, разумеется. А если что не так, то всегда можно уйти. — Месяц назад чемоданчик с миллионом долларов под моей кроватью меня бы вполне устроил, — недолго думая, признался он. — Хорошая цена… — кивнул Косгроув. — А что взамен? А дальше он сделал то, чего Карцев совсем не ожидал. Достал из кожаного портфеля чековую книжку, золотым «паркером» выписал чек на миллион долларов и тут же продемонстрировал его ошалевшему Карцеву. В горле у того пересохло. Миллион! — Вы ведь шутите? — оправившись от удивления, спросил он. — Нисколько. Человеческие взаимоотношения построены на взаимовыгодном обмене, как и любой бизнес. Если вы хотите заработать, то продаете либо товар, либо свои навыки, либо себя. Так что вы можете продать за миллион? — Ваше предложение так неожиданно… — пробормотал Карцев. — Пока это не предложение, а вопрос. — Думаю, что не стою миллиона. — Карцев решил быть честным до конца. — Жаль. Косгроув поднял чек со стола, достал зажигалку и превратил заветную бумажку в факел, бросив остатки в мраморную пепельницу. «Бл*ть… Милли-он!.. Он сжег миллион!» — выругался про себя Карцев. Стоп! Но к чему это странное представление, больше похожее на насмешку, издевательство? Карцев разозлился. — Вы бы сделали это в любом случае, — бросил он Косгроуву. — К чему тогда эта комедия?.. Благодарю за вино, но я, пожалуй, пойду. — Подождите, Ирен. — Идите к черту, Рональд! — Прошу извинить меня! — Голос Косгроува как будто звучал искренне. — У меня не задалось утро. Бывшая жена, чертовы уругвайцы, несговорчивые партнеры… Я был раздражен и, наверное, поэтому позволил себе лишнего. — Говорят, вы самый богатый человек в Сан-Салудос. Вокруг вас вьются десятки дамочек, которым нужно только одно. Вы решили, что я тоже из их категории? — Ищете логику?.. Хорошо. Я слишком стар для вас, чтобы любить. Слишком занят делами, чтобы развлекать вас. Остаются мои деньги и власть. Логично? — Логично, — согласился Карцев, — но денег у вас просить я не стану. — Остается власть? — Утром я прочла в газете новый указ. Гражданам США ограничат пребывание в стране тремя месяцами в году. А я не хочу уезжать. Мне здесь нравится. Я подумала, что вы имеете влияние на этого Себастьяна Барона и, возможно, могли бы добиться исключения для меня. — Ах, вот оно что… Но вы ведь тоже знакомы с Бароном? Почему не обратились напрямую? — Вы выше его. Настоящая власть у вас, а он марионетка. Косгроув едва заметно улыбнулся. Ему понравилось, что мисс Андервуд понимает что к чему. — Допустим, я это устрою. Чем вы думаете заниматься в этой беспокойной стране? Ваши литературные замыслы нескоро принесут вам доход. — Если вообще принесут… Но я что-нибудь придумаю. Может, попробую устроиться в казино или найду какого-нибудь идиота, готового платить мне за сам факт моего существования, — позволил себе пошутить Карцев. — Вы действительно разбираетесь в игорном бизнесе? Карцев сделал оскорбленное выражение лица, и Косгроув правильно его понял. — Знаете, где находится стоянка яхт-клуба «Южный Крест»? — спросил он. — Приезжайте вечером. Часам к семи. Вас пропустят. Яхта «Кугельблиц». — А если я откажусь? — Это ваше право. А каково ваше желание? — Хороший вопрос! Я подумаю.