Метаморфозы Гонсалеса

Два месяца в мужском теле для Лауры Падилья пролетели как одно мгновение. То, что поначалу она воспринимала как неисправимую катастрофу вселенского масштаба и даже на секунду подумывала о самоубийстве, спустя несколько недель адаптации превратилось чуть ли не в подарок судьбы. «Господь нас любит, надо только уметь пользоваться его дарами!» Эти слова неизвестного католического священника, процитированные ей Пабло Аррибасом, стали для нее правилом в новой жизни. Вместе с новым телом вокруг, казалось, изменилось все. Постоянное ощущение силы, нет, даже не силы, а мощи, превосходства! Вот верное слово. Первая драка. Вот тогда был адреналин, не трусливое бегство, а настоящее удовольствие от победы, будто наркотик… Потом первый секс с другой девушкой. Сначала как эксперимент. Первый раз с другой стороны. Интересно же! Внезапно, это понравилось Лауре. Она и в женском теле любила быть сверху, любила пожестче, а тут как раз инструмент соответствующий появился. Плюс гарантированное удовольствие и никакой опасности залететь. Потом появились деньги. Да, это были деньги Тони, но у Лауры внезапно проснулась наглость, которую она называла справедливостью. Раз за разом она начала вести себя жестко, пробивая СВОИ решения, СВОИ желания, а не слушая кого-то там… И это ей понравилось. Ну, в самом деле, разве не Тони во всем виноват? Начиная с того, что кинул ее ради блондинки, и заканчивая тем, что из-за его авантюры на Черной Скале она теперь в чужом теле. — А мое прежнее тело — в шести футах под землей на городском кладбище. Разве я не заслуживаю компенсации за это? — вопрошала Падилья, обращаясь к Всевышнему. Почувствовав, что она может все, Лаура купила по бросовой цене маленькую гостиницу на берегу моря. То, о чем она мечтала с детства. Описать ее чувства в тот момент можно было одним словом — триумф. Весь мир принадлежал ей. Бедная девушка, внезапно нашедшая лампу с джинном, в тот день танцевала вокруг пустого бассейна с воображаемой гитарой под заводной «A Little Less Conversation» Элвиса Пресли. — Меньше слов, больше дела!.. Давай, давай!.. Давай, давай!.. Успехи настолько вскружили ей голову, что она перестала считаться с мнением своих друзей, полагая, что госпожа Удача и дальше будет наградой за ее наглость пробивную настойчивость. То, что это большей частью заслуги двухлетних накоплений Гонсалеса, а не ее собственные, Падилья предпочла не вспоминать. — Не Гонсалеса, а мои! Но вскоре на чистом небе Лауры Падилья появились первые облака, а затем и грозовые тучи. Сначала смерть Пабло, что стало сильным ударом для всех его друзей. Позже выяснилось, что Пабло все-таки жив, но стал очередной жертвой Дики Прауза, ненормального пришельца то ли из будущего, то ли из параллельной вселенной. И теперь Аррибас тоже девчонка, как и Тони. Что показалось Лауре забавным и даже возбуждающим. Далее подлянка от прежней владелицы отеля в виде неоплаченных долгов и ссора с Андервуд из-за дальнейших действий по гостинице. Лаура настояла на том, что гостиницу не продаст. Андервуд тогда пошла на принцип и вообще исчезла с горизонта. Лаура осталась одна с Габриэль (то есть Пабло), которая ударилась в депрессию, и толку от нее никакого не было. Собственный совет про умение пользоваться дарами Господа Габи проигнорировала. А к середине декабря нужны были деньги. Приличная сумма. Постояльцев, к сожалению, было совсем мало. Более-менее постоянно был занят только один номер, изредка два. Политическая обстановка никак не располагала к туризму. Да и народ пошел прижимистый. В общем, выручки хватало только на самообеспечение. Лаура начала обхаживать всех знакомых, дядю Гаспара, чтобы собрать деньги, но увы… В какой-то момент она подумала, что Андервуд была права и ей придется расстаться с мечтой, с полюбившимся «Белым Слоном». Тогда же Лаура начала пересматривать свои взгляды на мужское тело. Да, если проводить аналогию с автомобилями, оно было практичным, не требовало дорогого обслуживания, можно было жить простой жизнью, но в той, прежней жизни были свои радости. Однажды, будучи в городе, она заглянула в какой-то магазин женской одежды, засмотрелась на платья. Парни редко заходят в такие места. Его спросили, собирается ли он купить платье для своей девушки? А Лаура зависла, ответила, что для себя. Можно себе представить реакцию продавцов. Постоянное ощущение силы и мощи, которое дарило Лауре чувство безопасности, тоже подверглось испытанию. Будучи в городе, где она хотела что-то купить для гостиницы, Лаура незаметно для себя оказалась не в том районе и подверглась нападению со стороны трех негров, вооруженных ножами и мачете. Сумела убежать. Отделалась царапиной на плече и порванным рукавом рубашки. Вечером, вернувшись домой, она пожаловалась Пабло. Тот, пребывавший в перманентной депрессии, горько посмеялся и меланхолично посоветовал носить с собой «люгер», оставленный Ирен. — Девушки вечно думают, что им грозит большая опасность на улице, чем мужчинам. И что мужчина может отбиться, а она нет. Все верно. Но чем сильнее жертва — тем больше и налетчиков. На парня вроде тебя вряд ли позарятся одиночки, в чем ты убедилась сама. Таких бьют толпой. И не щадят… — Это ужасно… — Но если у тебя есть оружие, все меняется. — Я не люблю оружие. — Бандиты любят тех, кто не любит оружие. А еще ответственность. Большое хозяйство — большая ответственность. И никто тебя не похвалит, не позаботится после тяжелого дня. Впрочем, кудряшка Кармен, с которой Падилья помирилась, периодически выполняла эту роль. Для Лауры Кармен стала первым сексуальным опытом в мужском теле, поэтому она не замечала некоторых моментов в ее поведении, на которые стоило бы обратить внимание. В моменты редкой трезвости Пабло заметил, что Кармен будто присосалась к Гонсалесу, а еще проявляет большой интерес к гостинице. Присмотрелся, раскинул мозгами. Выстроил логическую цепочку. Сегодня секс, завтра брак, послезавтра гостиница перестанет быть собственностью только Гонсалеса. А послепослезавтра Пабло попросят на выход. Любовь и финансы всегда идут рядом. Он тут же поговорил с Лаурой. Она оказалась не дура, приняла к сведению, и через несколько дней они с Кармен с шумом расстались. Время шло, неумолимо приближался час расплаты перед Налоговым Департаментом. Но сколько Лаура не пыталась разжиться деньгами, ничего не выходило. Господь не слышал ее молитв. А безжалостные сребролюбивые чиновники не желали учитывать «особые» обстоятельства военного времени. Тут снова «проснулся» Пабло. Кажется, ему надоело пребывать в затянувшейся тоске, или у него закончились книги для чтения. Идея возникла, когда он наткнулся в газете на свежий указ президента Чаки о дебюрократизации. В частности, на подпункт, касающийся упрощения процедуры заключения браков. Отныне жениться можно было в тот же день, будто ты в развратном Лас-Вегасе, а не богобоязненном (пока что) католическом Сан-Салудосе. Пабло вспомнил, что Рональд Косгроув обещал десять тысяч долларов, если Габриэль Гелера, дочь его камердинера, выйдет замуж. Как подарок на свадьбу. Лаура была готова практически на все ради своего любимого «Белого Слона», но предложение Пабло стало для нее большой неожиданностью. — Ты хочешь, чтобы мы поженились?! — Десять тысяч долларов решат все наши проблемы. И еще полно денег останется. — Но это же… Брак — это серьезное дело. Я вот совсем не думал, что выйду… Тьфу ты… Женюсь на… Господи, я мечтала быть невестой в белом платье, а не… — Ты запуталась, Падилья. Спустись на землю, надо быть прагматичнее. — Прагматичнее? А как же любовь, чувства? — У нас жопа горит, а ты о сантиментах. Я предлагаю простое и быстрое решение финансовой проблемы, а не любовь до гроба, семейный очаг и кучу детишек. Это будет понарошку. Фиктивный брак, понимаешь? — Да, я тебя понял, но… А если я захочу НЕ понарошку? Ведь нельзя всю жизнь прожить фиктивно! Разве об этом мы мечтали? — Наши мечты остались в прошлой жизни, Падилья. Заведешь еще кого-нибудь вроде Кармен. Кстати, очень талантливая девка, я до сих пор со смешанными чувствами вспоминаю тот день, когда увидел вас у бассейна. Ах, если бы я был на твоем месте… — Ты подсматривал?! — Ой, не говори только, что тебе стыдно! У тебя на лице было написано совсем другое. В общем, я не буду возражать, если ты заведешь себе бабу на стороне. — Габи, неважно, что МЫ думаем о браке. Важно, что для всех остальных он официальный! Для твоего нового папаши, для Косгроува, для наших друзей… — Ха-ха! Представляю реакцию Андервуд, когда она вдруг узнает, что ее прежнее тело женится… Слушай, а чего ей огорчаться? Любой парень нашего города не отказался бы от Габриэль Гелера. Ну посмотри на меня, разве я не прелесть? — Фиктивная прелесть!.. Вот ты сейчас ерничаешь, а подумай лучше о своем папаше, которому через один-два года захочется внуков! И моего дядю Гаспара, который тоже задастся этим вопросом. — Падилья, ну невозможно всем угодить. Они не настоящие наши родственники. А через год-два меня, может, и на свете не будет. Перепью лишнего и утону в этом бассейне… Или Прауз объявится и снова меня с кем-нибудь поменяет. А деньги нужны сейчас! — Да, я это знаю… Но жениться… Ты говоришь так, будто это поход в ресторан! А для любой девушки брак — это ОЧЕНЬ серьезно, понимаешь? — В каком месте ты сейчас девушка? В общем, несмотря на колебания Лауры, Пабло удалось ее уломать. Родственники восприняли эту новость со сдержанной радостью. Папашу Габи смутила скорость принятия решения. Дядя Гаспар вообще был в шоке, ибо до этого считал девушкой племянника ту блондинку-американку. Лаура и Пабло хотели поставить в известность и Андервуд, но на телефонные звонки никто не отвечал, а когда Лаура заехала к ней домой в Вильялонга, нетрезвый домовладелец сообщил, что американка несколько дней как съехала и он понятия не имеет куда. Подготовка заняла считанные дни. Скромное белое платье, дешевые кольца, ничего лишнего. Отрепетировали в своей гостинице проход к алтарю, произношение клятв, обмен кольцами и поцелуй. С последним было сложнее всего. Пабло никак не мог заставить себя перейти барьер и поцеловать Тони Гонсалеса, хоть внутри это и была Лаура Падилья. Лаура заявила, что раз уж они пошли на это, то надо делать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Тренировки и вино дали нужный эффект. Свадьбы, как таковой, практически не было. Священник обвенчал их в маленькой церкви в Пасо-Рубио, в присутствии едва ли десятка приглашенных. Почти все они были «родственниками» той или иной степени. Из друзей только Хавьер и Хорхе. Ждали Косгроува, ради которого и затевалась брачная авантюра, но миллионер был занят очередной земельной сделкой, зато предоставил молодоженам «мерседес». Жених был хорош, но смущен происходящим, невеста прекрасна (Лаура сама позаботилась об облике Габи), но перенервничала и напилась. Да так, что сразу после окончания церемонии Падилье пришлось извиниться перед гостями, схватить в охапку свою новоиспеченную жену и, не дожидаясь оваций и конфетти, уехать домой, в «Белый Слон». Никакой брачной ночи, конечно, тоже не было. Габи раздобыла еще шампанского и свалилась в бассейн прямо в свадебном наряде. Пришлось спасать бедолагу. «Получим деньги — топись сколько хочешь. А пока никаких глупостей!» — обрисовала стратегию Падилья, укладывая свою «жену» в постель. А сама сделала кофе покрепче и до полуночи любовалась звездами, прикидывая, как распорядится деньгами, которые пообещал Косгроув. Однако, когда на следующий день они вдвоем навестили папашу Габи на вилле Косгроува, оказалось, что коварный миллионер внезапно изменил условия своего свадебного подарка. Да, сумма даже удвоилась! Он даже открыл специальный счет в банке, но снять эти деньги можно было только после рождения первого ребенка!.. Расстроенная, точнее даже, взбешенная этой новостью Габи затеяла ссору с отцом, который справедливо посчитал их свадьбу фарсом, чем уничтожила возможность занять недостающие деньги у него. Потрясенные молодожены вернулись в гостиницу. — Ненавижу миллионеров! — И я теперь тоже… — Как будто вся вселенная восстала против меня! Что ни делай, становится только хуже! Лаура пребывала в отчаянии. Естественно, о том, чтобы завести ребенка, даже речи не шло. Пабло взорвался бы при одном намеке на этот вариант. Да и деньги нужны сейчас, а не через девять месяцев. Пабло немедленно погрузился в полную апатию, а потом нажрался до бессознательного состояния. Лауре пришлось даже применить силу, чтобы вытащить свою молодую «жену» со дна и привести в более-менее адекватный вид. Но результат был не совсем тот, на который рассчитывала Лаура. Пабло счел, что теперь единственный вариант — попасть на чертов Блэк-Рок, найти чертову машину времени и изменить чертово прошлое. Он стал прямо одержим этой идеей. Никакие уговоры и рассуждения о том, что это опасно или может быть бесполезно, не работали. Пабло вдохновлялся примером своего двойника, которому как-то удалось использовать машину времени. Только теперь он не допустит ошибок. Если уж менять прошлое, то с самого начала! Лаура махнула рукой на поглощенную сумасшедшей идеей «жену». Не до этого. Снова бросилась искать по всем щелям деньги. И ведь не хватало какой-то малости! Но дядя Гаспар уже потратил на «Сирену» средства, полученные от продажи старой лодки, и не мог одолжить нужную сумму. С Кармен, у которой была некоторая сумма, Лаура сама порвала. Хави только начал заново работать в казино и не имел лишних средств. Хорхе вообще перебивался временными заработками. Еще одна беседа с чиновниками не имела успеха. В Налоговом Департаменте ответили, что закон для всех один и, поскольку никаких активных военных действий сейчас не ведется, то ссылаться на какую-то войну нечего. — Бессердечные, высокомерные ублюдки! — выругалась Лаура, покидая эту обитель зла. Казалось бы, пора поднимать белый флаг, но тут позвонила Ирен Андервуд. Голос спокойный, довольный, спросила, как дела. Как будто вчера только виделись. Как будто и не ссорились вовсе. Блондинка поинтересовалась, не хочет ли Лаура пересечься, поговорить о том о сем. Оставила новый адрес, телефон. Лаура чуть не ошалела, когда Андервуд произнесла: «Айрон Дюк». — Самый дорогой отель в городе! Неужели у нее есть на это деньги? Почему-то она решила, что Андервуд непременно припомнит ей последнюю ссору и, узнав о бедственном положении, начнет насмехаться. Поэтому решила хорошенько подготовиться, чтобы доказать свою состоятельность. Постриглась, выбрала лучшую одежду, ботинки, солнечные очки, и даже позаимствованный с виллы Косгроува одеколон. Взяла с собой отложенные на оплату долгов деньги, чтобы показать, что они у нее есть. Все, чтобы пустить пыль в глаза.

***

Поезд немного запаздывал. Последние дни шло много слухов про грядущее наступление Уругвая, поэтому в вагонах было много народу. И все с чемоданами, мешками, клетками для животных. Судя по всему, готовились временно отсидеться на Южном острове. А как все утихнет, вернуться назад. Лаура тогда подумала, что, если уругвайцы и вправду пойдут на юг, не получится ли так, что ее гостиница окажется под ударом? А ведь она даже не застрахована. Вот тогда будет совсем невесело. — Но было бы шикарно, если бы хоть одна бомбочка угодила в здание Налогового Департамента! Я бы им тогда предъявил войну на блюдечке! Выйдя на перрон, Лаура проследовала в район автостоянок, где должна ждать блондинка на своем быстром, но смешном «лягушонке». Больше всего ей хотелось спросить, на какие, а точнее, на чьи деньги Андервуд живет в самом дорогом отеле Вильялонга? Не может быть, чтобы она их заработала, но и представить, будто она нашла себе богатого ухажера, тоже не укладывалось в голове. Разве что остатки разума Тони Гонсалеса окончательно растворились в голове этой Ирен. «Остин Хили Спрайт» Лаура заметила издалека и обошла его сзади, чтобы сделать сюрприз. Андервуд как раз вышла из машины и теперь стояла, прислонившись к дверце, и пыталась высмотреть ее среди выходящих с перрона пассажиров. Выглядела одновременно просто и красиво. Бейсболка, шорты, рубашка с закатанными рукавами, солнечные очки, волосы, собранные в конский хвост. Лаура даже подумала, что зря она так старалась, нужно было тоже попроще одеться. — Привет, Андервуд! — О, Падилья, ты уже здесь? А я тебя там искала. Привет! — Андервуд совершенно по-женски протянула руку для поцелуя. — Прекрасно выглядишь. — Спасибо. Что есть, того не отнять, — усмехнулась девушка. — Ты тоже хорош. Принарядился, смотрю. Как будто на свидание собрался. Садись. Лаура села на пассажирское сиденье. С минуту они разглядывали друг друга, невольно сравнивая с тем образом, который остался в памяти со времени их последней встречи. — Целый месяц себя не видела! — Андервуд явно была рада встрече. — Странно звучит, да? — Соскучилась? — Ага. Вижу, я немного изменился, — заметила девушка. — Падилья, тебе же не нравилась щетина? — Я устал каждый день бриться, — ответила Падилья. — Так ведь тоже нормально? — Да, тебе идет. Еще немного отрастить и будешь похож на Алена Делона в «Искателях приключений». Надо будет сфотографировать тебя за штурвалом дядиной «Сирены». Он уже спустил ее на воду? — Да. Старую лодку продал, новая уже на воде. А что у тебя? — Знаешь, Падилья, я тут подумала… Только не перебивай, хорошо?.. — немного нервничая, перешла к делу Андервуд. — В общем, ты и Пабло — единственные, с кем у меня столько общего. Общее прошлое, общая тайна… И вы мне дороже сейчас, чем кто-либо другой в этом мире. Я хочу, чтобы все было как раньше, с учетом всех ошибок и косяков. Никаких упреков, претензий. Знаешь, как говорят хиппи: «Make love, not war». — Я только «за», — немедленно согласилась Лаура. Она испытала большое облегчение. Рассчитывала на новый виток противостояния, уже заготовила соответствующие фразочки для словесной пикировки, но блондинка приятно удивила. — Отлично! — с воодушевлением продолжила Андервуд. — Я не собираюсь ни в чем тебя винить и не хочу, чтобы и вы с Пабло поднимали эту тему. Что было, то было, ведь так? Если считаешь нужным, то я со своей стороны прошу прощения, если в чем виновата. Мы в одной лодке, и никто из нас специально не хотел навредить другому. Надеюсь. Соперничать друг с другом тоже глупо… — Это вроде как меряться размерами членов, — усмехнулась Лаура. — У кого-то он есть, а у кого-то нет. — Согласна, — улыбнулась в свою очередь блондинка. — С анатомией не поспоришь. Скажу честно, сначала я думала только о том, как уесть тебя, доказать, что я выше, я лучше, я умнее, а ты не сможешь ничего добиться, даже будучи в моем теле. Лаура хмыкнула. — Потом поняла, что ничего, кроме новых обид и претензий, это не принесет. Это тупое желание шло от гордыни и тщеславия, а не от души. В общем, устроила я себе сегодня порку. Многое передумала. И сразу как-то полегчало. Наверное, потому что так правильно. Понимаешь? — У меня были похожие мысли. — Я решила, что нам стоит начать с нуля. Поэтому вот что хотела бы сделать… — Девушка передала Лауре конверт. — Что там? — Открой. В конверте оказалась квитанция из Налогового Департамента, свидетельствующая о том, что все задолженности Антонио Карцева-Гонсалеса погашены. Со всеми печатями и подписями. — Боже… Ты оплатила?! — На лице Лауры было одновременно удивление, облегчение и огромная радость. — Но… Откуда деньги?! — Я уже месяц как работаю помощником Чаки по особым поручениям. — Ты?!.. Помощник президента?!.. Девушка кивнула. — Все не так восхитительно, как может показаться. Целый месяц я работала на этого клоуна, как негр на плантациях сахарного тростника. Чувство такое, что меня заперли в Диснейленде и насильно заставили опробовать каждый аттракцион. Выглядит он как веселое развлечение, а на самом деле какой-то… Не могу подобрать слова. Какой-то сюрреалистичный бред. Знаешь, чем я занималась вчера? Этот Чаки устроил плейбой-вечеринку и приказал мне снимать все это на кинокамеру… На память! — Кошмар… — Я думала высказать ему все, что думаю. Сказать, что больше не желаю на него работать. Но, пересчитав деньги, решила не торопиться. В конце концов, более доходной работы вряд ли можно найти, да и вы остро нуждались в деньгах, ведь так? — Да, но… — нахмурилась Лаура. — Я теперь чувствую себя обязанным. — Давай не будет сводить все к долгам и обязанностям? Не нужно усложнять. Я это захотела — я это сделала. — Это просто офигенно!.. Габи обрадуется. — Кстати, как там наш Пабло? Вживается в новую роль? Или все еще тоскует? — Ну… У нее… У него была депрессия. В отличие от нас с тобой, он тяжело все это воспринял… — Да, понимаю. Он такой… На словах человек гибкий, советы направо-налево раздает, а в делах максималист, все или ничего. Но он же не сунет голову в петлю? — Нет… Думаю, что нет, но все равно переживаю за него. А еще… — Лаура решила рассказать о женитьбе. — У нас были финансовые проблемы, и она… Он предложил вариант… Тебе стоит кое-что о нас узнать… — Очень интересно, — прервала ее Андервуд. — Только давай отъедем, наконец, со стоянки, а то ходят тут всякие… Кстати, ты не слишком устала? У меня есть одна хорошая идея. — Нет, я в порядке. А что за идея? — Помнишь, в начале августа, до того, как я встретил ее, — Андервуд указала пальцем на себя, — мы хотели устроить с тобой пикник на закате, у моря? — Помню. — В багажнике у тебя за спиной корзинка со всем необходимым. Покрывало, полотенце, салфетки, пицца, фрукты, вино, шампанское. И даже «полароид». Что душе угодно. — «Моэт Шандон»?! — Лаура заглянула за спинку своего сиденья. — Сколько ты зарабатываешь? — Ты не поверишь! Так мы едем? — подмигнула блондинка. — После того, что ты для меня сделала, я не могу отказать. Куда угодно! — Есть одно красивое местечко, недалеко от «Божественной Арки». — Это не то, куда тебя Клаус возил? — Оно самое. И, кстати, Клаус живой и невредимый! — Вау!.. Расскажешь? — Конечно. — Что ты расскажешь? — вдруг спросил кто-то за их спиной с легким иностранным акцентом.

***

Падилья и Андервуд одновременно повернулись назад. Да, это был Клаус Лангсдорф. Собственной персоной. В легком белом костюме, шляпе, надвинутой на глаза, немец докуривал сигарету. — Доброго вечера, мисс Андервуд. — Как ты меня нашел? Выследил? — нахмурилась девушка. — Чистая случайность. Мой бар, как тебе известно, в двух кварталах отсюда. Хочешь быть невидимкой — смени машину на менее приметную, — посоветовал немец. — Я думала тебе ее вернуть, но ты ведь сам отказался. Знакомься, это Тони Гонсалес. — Да, я его узнал. Доброго вечера! — Немец слегка кивнул, но от рукопожатия отказался. — Что тебе нужно? Клаус ничего не ответил, а медленно обошел машину, внимательно изучая взглядом сидевшую в ней парочку. Проходя мимо Гонсалеса, он заметил рукоятку пистолета, торчащую из-под пиджака. — Si vis pacem, para bellum… Это мой «люгер»? — спросил он у девушки. — Я не знаю. Ты взял с собой пистолет? — спросила Андервуд у Лауры. Лаура ответила утвердительно. После происшествия с тремя черными любителями холодного оружия, она, по совету Пабло, всегда носила с собой пистолет. — Отдай его Клаусу, он принадлежит ему. Я дам тебе другой, — прошипела Андервуд. — Не так явно!.. Не свети им! — Да ладно тебе, никого же нет рядом, — огрызнулась Лаура. — Благодарю. Отцовский. Семейная реликвия. Думал уже, что навсегда его потерял, — быстро осмотрев оружие, Клаус сунул его во внутренний карман. — Надеюсь, на нем нет ничьей крови?.. — Клаус, мы кое-куда собирались. Если у тебя есть вопросы, то не тяни резину. — Ах, простите, что задерживаю вас, мисс Андервуд, — язвительно отреагировал Клаус. — Да, есть у меня пара вопросов. Кто он?.. Нет, я знаю, что его зовут Антонио Картсефф-Гонсалес. Странная фамилия. Я правильно ее произнес?.. Но кто он для тебя? — А какое тебе до этого дело? — Как это какое? Я ради него чуть жизнь свою не положил и заслуживаю знать правду, верно?.. Сначала ты говорила о нем, как о каком-то всесильном злодее, похитившем у тебя некую ценную вещь, потом он превратился в твоего приятеля, перед которым у тебя крупный должок… Но ведь это все чушь, не так ли? — Он… Он мой сводный брат, — вдруг выдала девушка, одновременно больно пнув ногой Лауру. Лаура сообразила, что должен означать пинок Андервуд, и подтвердила ее слова кивком головы. «Должно быть, — подумала она, — блондинка боится, что Клаус примет меня за ее парня, а тогда не избежать драки. Сообразительная!» — Сводный брат?!.. Как интересно… — недоверчиво отреагировал Клаус, потом достал из кармана пиджака маленькую металлическую фляжку, неспешно отвинтил крышку и сделал глоток. — И как давно вы родственники? Разговор грозил перейти в неприятное для друзей русло. Лаура заметила, как сильно занервничала Андервуд. Надо было брать инициативу в свои руки и прекращать все это. — Извините, герр Клаус, — поднялась со своего места Лаура. — Я не вижу смысла в этом разговоре. Вы узнали, кто есть кто, получили назад свое оружие, давайте теперь разбежимся? Падилья хотела высказаться острее, но перекочевавший в карман Клауса «люгер» заставил ее быть максимально вежливой. — Да, Клаус, ты не вовремя, — поддержала Андервуд. — Не вовремя для чего? Думаешь, я поверю, что он твой сводный брат и вы просто собрались мило беседовать на пляже, распивая дорогое шампанское? — Клаус произнес это без злобы, скорее насмехаясь над выдумкой Ирен. — Знаешь, что? Иди ты к черту! — разозлилась блондинка. — Отойди в сторону, если не хочешь, чтобы я переехала тебе ногу. Но немец вдруг склонился, резко протянул руку к замку зажигания и выдернул из него ключ. — Эй! Ты что творишь?! — вскочила Падилья. — Я вдруг вспомнил, что это моя машина. — Ты сам от нее отказался! — Ирен попыталась отобрать у него ключи. — Нам нужно поговорить, Ирен, — перехватил он ее руку. — А ты, Тони, не дергайся, сядь на место. Успокойтесь оба. Дождавшись, пока они остынут, Клаус огляделся по сторонам, проверяя, не привлекли ли они к себе излишнего внимания, и продолжил: — Ключи я тебе верну, но сначала нужно поговорить. Серьезно поговорить. — Мы уже все обговорили, разве нет? — Речь пойдет о твоей безопасности, а не с кем ты делишь свою постель. — Вот как? Пока моей безопасности угрожаешь только ты! — язвительно ответила Андервуд. — Ты что, совсем идиотка? — жестко отреагировал Клаус. — Это не повод для шуток, Ирен. Забыла, кто ты, кто я и что сейчас в стране происходит? По тону его голоса блондинка наконец поняла, что дело серьезно. Вот Падилья пока ничего не понимала, только то, что она здесь явно лишняя. Поэтому решила дождаться, пока эти двое сами разберутся. — Хорошо. Говори! — потребовала Андервуд. — Не здесь. — Клаус снова огляделся по сторонам. — В моем баре. — Господи, да что за секретность такая? — Просто иди за мной. — А я? — спросила Падилья, все еще сидевшая в машине. — Мне подождать? — Возьми корзинку, пойдем вместе. Ты ведь не против, Клаус? — Ничуть.

***

Конечно, Карцев был недоволен неожиданным появлением Клауса, нарушившего его романтические (назовем их так) планы на вечер в компании с Падилья. Надо было сразу послать его подальше, но, когда он увел ключи от «Остина», поневоле пришлось следовать за ним. К тому же, что кривить душой, времена сложные, вдруг немец реально сообщит нечто полезное? Маленький бар, который Клаус приобрел для прикрытия своей шпионской деятельности, назывался «Camarones». На вывеске красовалась большая вареная креветка. Скромное помещение давно нуждалось в обновлении интерьера. В баре было пусто. Только чернокожий бармен средних лет возился с посудой за стойкой, что лишний раз говорило о том, насколько хозяину плевать на коммерческий успех предприятия. Перед тем, как дать указания бармену, Клаус жестом пригласил своих гостей занять место у дальнего столика. — Редкостная дыра, — заключил Карцев, осматриваясь. — По-хорошему, этот бар надо застраховать и поджечь. — Чего ему надо? — шепотом поинтересовалась Падилья. — Он ключи-то вернет? — Понятия не имею, но, думаю, нам стоит его выслушать. — А когда он объявился живым? У вас что-то было потом? Мне казалось, вы могли быть хорошей парочкой. Тем более вы уже того… — Падилья хотела сказать «трахались», но умолкла, встретив хмурый взгляд блондинки. — Серьезно?! Ты ведь понимаешь, кто я на самом деле?.. — Ты все еще цепляешься за прошлое, которое уже не вернуть? — удивилась Падилья. — Я думал, ты практичнее и умнее всех нас. — Будь я умнее, был бы сейчас на твоем месте. Самим собой. — Не поспоришь. Так, значит, тебе наплевать на Клауса? — Падилья коснулась руки блондинки. — Давай потом. Он идет. Клаус принес с собой три бокала, поставил их на столик, потом ловким движением вытянул из корзинки для пикника бутылку «Моэт Шандон». — Ты ведь не возражаешь? — обратился он к Ирен, раскручивая мюзле. — Да даже если б возразила, что с того… — пожал плечами Карцев. — Открывай и наливай. Тем временем чернокожий бармен, следуя инструкциям, повесил на входной двери табличку «cerrado». — Так вот… Что я хотел сказать… — Клаус пригубил шампанского и поставил бокал на стол. — Тони, ты не хочешь покурить? В баре есть сигары. Можешь взять. За мой счет. — Я не курю. — Хорошо, тогда скажу прямо — погуляй минут десять, мне нужно поговорить с ней тет-а-тет. Падилья переглянулась с блондинкой. Карцев кивком подтвердил просьбу немца, и Лаура послушно отошла к барной стойке, прихватив свой бокал с игристым напитком. — Говори уже! — нетерпеливо попросил Карцев. — Ты ведь знаешь, чем я занимаюсь? — Клаус сел напротив девушки и закурил сигарету. Карцев отметил про себя то, насколько эстетично со стороны смотрится его манера курить. Непринуждённо и даже грациозно — идеальные траектории. Можно рекламу снимать. — Все еще охотишься на Косгроува? — Помимо всего прочего. Что ты думаешь о возможном продолжении боевых действий? И что об этом говорят в офисе Барона? — Я особо не интересовалась, — пожал плечами Карцев. — Пока ведь ничего не происходит, только слухи. А Чаки… Не поверишь, но ему тоже насрать. Вместо государственных дел он предпочитает устраивать оргии на своем размалеванном бронированном ковчеге. Сказал мне, что ничего не будет. — Странно… — Еще слышала, об этом говорили по радио, что в ООН решается вопрос о миротворческих войсках. — Все верно, — подтвердил Клаус. — Но для Уругвая нынешняя ситуация — единственный шанс вернуть свои исконные земли, Северный остров. Поэтому они постараются сыграть на опережение, поставив мир перед фактом. — Что это значит? Нет, Карцев более-менее понимал, как все обстоит и как могут развиваться события. Но полной картины, не имея данных с другой стороны, не нарисуешь. И Клаус мог бы ее дополнить. — Это значит, что со дня на день война продолжится. Пока «белые каски» не вмешаются, Уругвай попробует откусить максимально большой кусок пирога. — Пусть поберегут зубы, пирога им захотелось… — хмыкнул Карцев. — У нас есть армия, танки и «веселые парни». — Я бы не был столь самоуверен. У нас… — Клаус запнулся. — У них тоже всего в достатке, поверь. Еще один момент — я знаю, что ты периодически контактируешь с Косгроувом… — Хочешь, чтобы я подсыпала ему яд? — поморщился Карцев. — Даже не надейся. — Нет, я хотел посоветовать тебе держаться от него подальше. Ибо всякое может произойти. А мне крайне неприятно будет прочитать в вечерней газете твой некролог. — Даже так?.. Когда? — Не знаю. Может, завтра, а может, через месяц. — А Чаки? От него тоже держаться подальше? — Наша разведка пока не воспринимает его как серьезную самостоятельную фигуру. Психически неуравновешенная марионетка Косгроува, не более. — Не буду спорить с этим диагнозом. А это нападение… Как считаешь, насколько они смогут продвинуться? — Беспокоишься о чем-то конкретном? — У меня в Долорес близкие люди… И у Тони гостиница южнее. — Сложно сказать, но чемоданчик с самыми необходимым на месте твоих друзей я бы держал наготове. — Чудесно… Что же, спасибо за информацию, но я тебе тоже кое-что скажу. Ты ставишь меня в ужасное положение, Клаус. Я многим тебе обязана, но ведь ты на стороне врага… И, прикрывая тебя, я предаю родину. — Ты слишком все упрощаешь. Моя цель — Косгроув, который, между прочим, грабит твою новую родину, — возразил немец, туша сигарету в пепельнице. — А ты, служа ему, невольно участвуешь в этом грабеже. Рассказать тебе, как он использует своих «веселых парней»? — Вот только не надо все переворачивать! — разозлился Карцев. — Из-за тебя могут погибнуть люди, много людей, а я никого не убиваю. — Невинный ангел, не иначе! — съязвил Клаус. — Напишешь анонимный донос? — Думаешь, я способна на такую подлость?.. — А как же тогда «родина»? — Давай без провокаций?.. — Хорошо. Но рано или поздно тебе придется выбирать. На двух стульях не усидишь. Кстати, о выборе и подлости. Обычно мне плевать на окружающих, но я не люблю, когда меня используют. — О чем ты? — Об этом Гонсалесе. Ты сейчас с ним? Карцев понял, на что он намекает. Да, с его стороны все это могло выглядеть очень некрасиво. Но всей правды ему тоже не скажешь. Он решил не подливать масла в огонь, сделав вид, что не расслышал слов о подлости, а попытаться как-то помягче вырулить. — Нет. Я же сказала, он мой сводный брат. — В твои годы я придумывал легенды поинтереснее, — усмехнулся Клаус. — Что ты в нем нашла? Да, он молод, неплохо сложен, имеет, как ты говоришь, собственную гостиницу, но он же не мужик. — В каком смысле? — Карцев напрягся. — Сложно сказать. В его поведении и манерах неуловимо проскальзывает что-то неестественное для мужчины. Его взгляд оценивает не по-мужски, понимаешь?.. Он часом не гей? — Какая глупость! — парировал Карцев. — Между прочим, он женат. А ты часом не ревнуешь? — Нисколько. Очевидно, что он мне не соперник. Карцев решил, что немец пытается прощупать почву, чтобы возобновить отношения, при этом делая вид, что ему на нее наплевать. — Между нами ведь не было ничего такого… Тебе просто нравилось со мной трахаться. Клаус ухмыльнулся. — Надеюсь, это взаимно? — Как бы это сказать… — Карцев на секунду задумался, как донести до него, что все кончено, но при этом не обидеть. — Ты был очень хорош. На высоте. Прямо мастер. Но мне больше нравятся девушки. Понимаешь? Брови Клауса взметнулись вверх, а через секунду он захохотал. — Притворюсь, что поверил. Позади скрипнула дверь, и в бар вошли два парня. Смуглолицые, спортивно сложенные, в светлых костюмах. Один был в круглых темных очках с синей оправой, второй выделялся красным цветком в петлице пиджака. Словом, пижоны. Клаус бросил недовольный взгляд на бармена, не догадавшегося помимо таблички «cerrado», повернуть в замке ключ. Парни сразу направились к барной стойке, заняв места напротив скучавшей с холодной бутылкой пива в руке Падилья. Карцев заметил, что Клаус пристально наблюдает за кем-то у нее за спиной. — Не оборачивайся, — тихо попросил немец. — В чем дело? — Странные парни. — И? — Я где-то их видел. У тебя есть оружие? Карцев напрягся. — Ты что, хочешь устроить перестрелку? — прошептал он. — Не я, а они. — Ты уверен? Думаешь, ограбление? Может, они просто захотели выпить? — В бар приходят расслабиться, а эти слишком напряжены. И на рядовую шпану не похожи. — «Веселые парни»? — Приготовься на всякий случай. Карцев незаметно открыл сумочку и достал из нее овеянный легендами Леркер-Куппини, из которого планировал пострелять на пляже у моста. Клаус одобрительно кивнул, потом встал со стула и громко крикнул: — Тони! Можно тебя на минутку? Парни у барной стойки переглянулись друг с другом. Клаус заметил, как их руки почти одновременно потянулись куда-то вниз. Клаус процедил себе под нос «шайзе!» и бросился к барной стойке, на ходу выхватывая пистолет. — Ложись! — крикнул он. Послышались грохот опрокинувшегося стола и звон разбившейся цветочной вазы. Падилья от неожиданности споткнулась на ровном месте и растянулась на полу, а Карцев послушно упал в сторону, вниз, но при этом неудачно врезался правым боком в деревянную колонну. От острой боли он вскрикнул, а уже в следующее мгновение в баре «Camarones» загрохотали выстрелы. Едва Карцев сделал еще один бросок в сторону, как пара пуль продырявила столешницу в нескольких сантиметрах от его головы, а еще одна пуля в щепки разнесла стойку стула. Карцев попытался оглядеться, понять, где Падилья, где Клаус, целы ли они, а еще самому помочь в перестрелке, даром, что ли, обзавелся этой чудо-игрушкой. Стрельба на несколько секунд утихла. Карцев осторожно высунул голову из-за поваленного на бок стола. Немедленно раздались новые выстрелы. Он увидел, как Падилья, будто испуганная лань, вскочила с пола и, визжа что-то нечленораздельное от страха, бросилась в его сторону, видимо, рассчитывая найти укрытие за столом. Плохое решение. Спрятаться за ним можно, но защититься от пуль — нет. Рядом с лицом Карцева снова просвистела пуля, и он уткнулся в дощатый пол. «Какого хрена они по мне целят?!» Еще пара выстрелов. Несколько секунд тишины. Потом еще три выстрела. Звон разбитых бутылок. Кто-то закричал от боли. Карцев испугался, что это может быть Падилья, на адреналине вскочил со своего места и обрушил поток пуль туда, где, по его мнению, скрывались бандиты. Весь магазин ушел за секунду. Попасть ни в кого не получилось, но психологический эффект был громкий. Карцев увидел, что один из киллеров уже лежал на полу в луже крови. Еще живой, но уже обреченный. Одна пуля попала ему в живот, а вторая раздробила нижнюю челюсть. Ужасное зрелище. Его напарник, решив, что против автомата не попрешь, бросился со страху к двери, достреливая оставшиеся патроны наугад. Он не добежал. Пуля из револьвера Клауса настигла его в двух шагах от входа. На этом все стихло. Кажется, нападение было успешно отбито. Карцев первым делом сменил магазин, потом огляделся, ища Лауру. Падилья лежала на полу в позе зародыша, смешно укрыв свою голову табуреткой. — Никто не ранен? — крикнул Клаус, выглядывая из-за барной стойки. — Все целы… Карцев подошел к Лауре, протянул руку, помог подняться на ноги. Потом подмигнул, показал большой палец. Мол, все в порядке. Мы победили. — Кто это был? Они за тобой пришли? — спросил Карцев у Клауса. — Может, за мной. А может, за кем-то из вас, — ответил Клаус, меняя пустой револьвер на «люгер». — Тони в порядке? — Д-да… Я просто… Все было так неожиданно. — Зато взбодрился! — Клаус легонько похлопал его по щеке. Немец забрал лежавшее на полу оружие. Тяжелораненый киллер к этому моменту перестал подавать признаки жизни. Один из трофеев Клаус сунул себе во внутренний карман пиджака, другой, проверив магазин, передал Гонсалесу. Падилья неуверенно взяла в руки оружие. — Будь наготове, — посоветовал Клаус, а сам быстро прошелся по карманам нападавших. Как ни странно, никаких документов при них не оказалось. Только несколько сотен песо и пара запасных магазинов к пистолетам. — А где Луис? — вдруг спросил он, оглядываясь по сторонам. — Какой Луис? — Бармен! Никто его не видел? — Не знаю… Я не видела. — Сбежал… — нахмурился Клаус. — Значит, он с ними заодно, с*ка!.. Ждите здесь, сейчас буду. Клаус взлетел вверх по лестнице, ведущей на второй этаж, и через минуту уже спустился вниз с небольшим кожаным портфелем. — Теперь уходим! — скомандовал он. Падилья кинулась к входной двери, но Клаус остановил ее криком: — Куда?!.. За мной! Через черный ход! Карцев и Падилья бросились за ним. Позади бара было подсобное помещение, набитое всяким хламом, ящиками с пустой тарой, а за ним массивная дверь, ведущая в переулок. Клаус жестом остановил их у двери, сам вскочил одной ногой на табуретку, чтобы осмотреться через узкое окошко почти под потолком. Через пару секунд он спрыгнул вниз. По его хмурому лицу Карцев понял, что что-то не так. — Засада? — шепотом спросил Карцев. — Возможно. Двое в голубом седане. Клаус велел им отойти в сторону от двери, пока он придумает, как поступить. Карцев решил сам посмотреть, что там снаружи, но высоты табуретки ему было мало, пришлось привстать на цыпочки. Несмотря на наступившую уже темноту, при свете уличного фонаря можно было легко различить сидевших в машине. За рулем какой-то крупный негр с бакенбардами, а второй белый, ниже ростом, показался Карцеву знакомым. Он прищурился, пытаясь разглядеть его лучше, и вспомнил. Эту круглую харю, украшенную небольшими усиками, он видел в Ла-Конкордиа! Прислужник Прауза из полиции. Как же его звали?.. Родриго! Тем временем Клаус осторожно провернул ключ, резким движением распахнул дверь и выдвинул в проем фанерную фигуру стереотипного ковбоя с красными креветками в руках и на поясе вместо «Кольта». Некогда она использовалась для привлечения в бар посетителей. Снаружи раздалось несколько выстрелов. Карцев соскочил с табуретки, послышался звон разбитого стекла. Клаус высунул руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в направлении машины. — Не стой, черт бы тебя побрал! — крикнул он Гонсалесу, едва не словившему пулю. Падилья, казалось, совсем потерялась в этой суматохе. Карцев схватил ее за рукав и дернул к себе. Еще пара выстрелов снаружи. Пули попали в ящик со стеклянной тарой, засыпав подсобку мелкими осколками. Клаус приказал всем достать оружие и действовать по его сигналу. Забрал автоматический пистолет у девушки, передав взамен трофейный «браунинг». Через минуту снова загрохотали выстрелы. Теперь относительно успешно. Эти двое, видимо, должны были только подстраховать основных исполнителей. И они не ожидали, что стрельба в баре закончится с разгромным счетом не в их пользу. Здесь же они оказались в невыгодной, хорошо простреливаемой из здания позиции. В машину уже попало несколько пуль, поэтому, не желая напрасно рисковать, они решили сваливать. Послышался шум отъезжающей машины, резкий звук тормозов, удар… Снаружи погас свет. Клаус осторожно выглянул в проем двери. Голубой седан, столкнувшись со стойкой уличного фонаря, сдал назад, а потом снова резко рванул вперед, покидая переулок. Клаус махнул рукой Гонсалесу и девушке. — Быстрее! Моя машина за углом. — Какая? — Серый «фалкон».

***

Спустя десять минут они достигли окраины города. Клаус свернул с главной дороги и заехал в заросли деревьев. Остановившись, он выключил двигатель. Вышел из машины, пару минут прислушивался к окружающим звукам. Убедившись, что все спокойно и преследователей нет, он заглянул в салон. — Все тихо. Можете выходить. Карцев бросил взгляд на Лауру. Смертельная разборка в баре повергла ее в шок, она до сих пор находилась в напряженном состоянии. Он коснулся ее руки, сжал пару раз, как бы сигналя, что все кончилось. — Ну и вечер… Я была буквально на волосок от пули! — выдохнул Карцев. — Просто удивительно, что никого из нас даже не ранило, — едва слышно пробормотала Лаура. — У меня от нервов в горле пересохло, жутко пить хочется. — Клаус — профессионал! — Спасибо, мисс Андервуд, иногда получается, — ответил Клаус, закуривая сигарету. — Держи свой автомат. Магазин пустой. Грандиозная штука. Откуда он у тебя, кстати? — Выпросила у Чаки. — Ясно. У кого-нибудь есть версии по поводу случившегося? — Я узнала одного в машине. Это Родриго. Маленький, круглый, глаза как бусинки, и с усами. Видела его в Ла-Конкордиа. Он из полиции. — Родриго? — переспросила Лаура. — Он был в Корьентес… В полицейской форме. Приходил к Гон… То есть ко мне. — Судя по вашему описанию, я тоже видел его в Корьентес, — сказал Клаус. — Он был с группой уругвайских «сегуридад», но в форме полиции Сан-Салудос. Чего он от тебя хотел? Карцев переглянулся с Падилья. — Я понятия не имею, я попал в аварию, у меня было столько травм, в меня столько кололи, я мало что помню… — занервничала Падилья. — Ценная информация, — разочарованно прокомментировал Клаус. — А что если дело в тебе, Клаус? — выдвинул версию Карцев. — Опустим Родриго. Может, он не главный, а простой наемник. Они пришли в ТВОЙ бар, так? Возможно, потому что ТЫ шпион, и они тебя раскрыли! И первый выстрел был по тебе. А мы с Тони там оказались случайно. — Достойная версия, но могло быть и иначе, — возразил Клаус. — Гонсалес по какой-то причине интересен Родриго или его хозяевам. Родриго его выследил, а когда ВЫ зашли в мой бар, решил, что это удобный случай, чтобы ЕГО грохнуть. А вот Я оказался там случайно. И стреляли по мне первым, потому что я первым из нас троих достал оружие. — А Луис? Ты сказал, что Луис заодно с ними. Значит, они вели именно тебя! — Я лишь предположил это, — покачал головой Клаус. — На самом деле Луис мог обосраться при первых выстрелах и сбежать. — Но ведь задняя дверь была заперта? — Он улизнул по лестнице со второго этажа. Окно было нараспашку. Кстати, раз ты знаешь Родриго, то они могли быть и по твою душу, Ирен. — Не вижу никаких причин. — Не видишь?.. Ты действительно помощник президента или глупая официантка из дешевой забегаловки? — Давай без оскорблений! — Гут. Для личной разборки четыре киллера — слишком много. Значит, надо брать выше. Ты работаешь на Барона. На Чаки, как вы его называете. Фигура неоднозначная, врагов не меньше, чем поклонников. — Думаешь, это кто-то из местных? — Необязательно. К примеру, уругвайской разведке известно о твоем участии в танковой сделке с Парагваем. Если он завербован «сегуридад», то… — Черт… Да я там была больше для красоты!.. — расстроился Карцев. — И что теперь делать? — Значит, это не из-за меня? — подала голос Падилья. — Мы просто перебираем версии. Клаус бросил окурок на землю и придавил его носком ботинка. Карцев снова невольно отметил, как красиво немец делает простые вещи. — Подведем итоги, — объявил Клаус. — За кем именно объявлена охота, мы так и не установили. Выполнить задачу они не сумели, значит, будут пытаться снова. — Дерьмо… — Лучше всего будет уйти с радаров. Исчезнуть на какое-то время. Параллельно попробовать как-то отыскать этого Родриго. — Я могу воспользоваться связями, — предложил Карцев. — Чаки, Косгроув… Может, они чем-то помогут? — Но кое-чего не хватает для полной картины. Тони так и не сказал, почему за ним могут охотиться. — У него какой-то особый организм, — вновь вступился за Лауру Карцев. — Быстро восстанавливает раны, вот им и заинтересовались. Ты же слышал, что говорил тот доктор в Корьентес? — Это правда, Тони? Ты какой-то особенный?.. Но такого человека выгоднее захватить, а дальше на опыты… А они прислали убийц. Нелогично. — Так значит, это не за ним! — сделал вывод Карцев. — А за тобой или мной. — Тони, чего молчишь? — Я не помню, — вдруг сказала Падилья. — После аварии я многое забыл. — Да, маловато от тебя пользы. — Мне нужно домой, — добавила Падилья. — Согласен, надо двигаться… Клаус добрался до ближайшей бензоколонки, заправил полный бак. Карцев обсудил с Лаурой варианты. Выбора особо не было. Гостиницу не бросишь, Габи (хоть это и Пабло) одну не оставишь. В итоге, Падилья позвонила с автомата Хавьеру, договорилась переночевать у него сегодня, а утром первым поездом к себе, в «Белый Слон». И, как посоветовал Клаус, «держать пушку под подушкой и не высовываться из отеля без нужды». На обратном пути в город Карцев сосредоточенно обдумывал произошедшее. Он так до конца и не решил для себя, кто же был основным объектом охоты для Родриго и его банды. Если Родриго — ключевая фигура в этой истории, то, вероятнее всего, цель — Гонсалес. Личная неприязнь отпадает, скорее всего это, заказ. Значит, Родриго на кого-то работает. Либо на уругвайский «сегуридад», либо на кого-то из местных лидеров. А это Чаки и Косгроув. Либо… Некто, о ком они пока понятия не имеют. Кто знает, какими темными делишками и с кем промышлял Прауз в его бывшем теле… — Я говорил, что твой Гонсалес не мужик? — повернулся к девушке Клаус, после того, как они высадили Лауру у дома Хави. — И кто был прав? В перестрелке визжал как баба и бестолково метался, никакой пользы. Даже от тебя инициативы было на порядок больше. — Все было очень неожиданно, и ты забрал у него «люгер», — вновь попытался защитить Лауру Карцев. — Таким, как он, оружие не поможет. Для этого нужны яйца. Вот у тебя они есть. А он как девчонка. — Он растерялся… — Так и напишут на могильной плите. «Он растерялся…» Карцев расстроился. Тут с Клаусом сложно спорить. Пусть в спокойное, мирное время, когда ничего не происходит, Падилья довольно хороша, да и в драке уже успела побывать, но… Карцев не винил ее. Драка — одно, а перестрелка — совсем другое. Словить пару синяков не страшно, но когда ты в любую секунду можешь быть убит, совсем, навсегда… Любой может растеряться. И неважно, мужчина ты или женщина. Он вдруг с улыбкой подумал, что для восстановления репутации Падилья должна теперь совершить по меньшей мере три-четыре подвига. А еще почувствовал, что куда-то пропало его желание соблазнить Тони Гонсалеса. Пропало то возбуждение, которое он испытывал при мысли об этом. И виной тому… Клаус?! Он украдкой посмотрел на немца, сидевшего за рулем. Нет, все-таки Клаус крут! Наверное, единственный из всех, кого он знал, на кого можно было положиться в критической ситуации. Такой мужик из любой задницы вытащит. За ним, как за каменной стеной. И… Тут Карцев задумался. Как бы он ни стремился самостоятельно решать свои проблемы, самое мудрое, что можно сейчас сделать, — держаться с ним рядом. — А куда поедешь ты? — спросил он. — В Ла-Фортуна. Ла-Фортуна был крошечным городком на берегу моря, километрах в пятнадцати южнее Вильялонга. Около двух тысяч душ население. — А что там? — Запасной вариант. — Я хочу с тобой. Клаус с интересом посмотрел на девушку. Машина проехала еще один квартал и остановилась в затемненном месте, в ста метрах от отеля «Айрон Дюк». Клаус приглушил мотор, потянулся к сигаретам, повертел пачку в руках, потом бросил назад, в бардачок. Он принял решение. — Десять минут хватит? — Да. — Бери только самое важное. Документы, деньги. Дольше ждать не буду, — Клаус бросил взгляд на часы. — Время пошло!

***

Воодушевленный Карцев быстро добежал до отеля, на десять секунд остановился у входа, успокоить дыхание. Зашел внутрь, постоянно оглядываясь по сторонам, попросил ключ от своего номера и на лифте поднялся на четвертый этаж. В коридоре было тихо. Он взглянул на часы, потом торопливо открыл дверь. Войдя в номер, сразу бросился к сейфу. В сумку полетели деньги, документы, «дерринджер», «кольт» 25-го калибра, патроны и стилет. Пока он собирался, позвонил телефон. Консьерж, всегда относившийся к мисс Андервуд с особой теплотой, предупредил, что к ней поднимаются двое, представившиеся сотрудниками полиции. Только что зашли в лифт. Карцев все понял. Взгляд на часы. Успевает! Он выбежал из номера с сумкой на плечах, пистолетом в одной руке и кедами (не успел переодеть обувь) в другой. И бросился к лестнице. Вовремя. Позади послышался звук открывающихся дверей лифта. Карцев сломя голову помчался вниз по ступенькам. Разогнался так, что на последнем пролете оступился и чуть не проломил себе голову об стену. Но не время еще расслабляться. Наверху послышался топот ног. Карцев спрятал оружие в сумку и, на скорости лавируя между гостями в холле гостиницы, побежал к выходу. Клаус, видимо, подозревал неладное и подогнал свой «Форд Фалкон» поближе к отелю, сразу за углом здания. Увидев бегущую девушку, он заранее распахнул для нее дверь и, как только она оказалась внутри, вдавил педаль газа до упора. — Молодец. Девять с половиной минут. — Я чуть не попалась… — тяжело дыша, ответил Карцев. — Родриго? — Двое… Консьерж предупредил… Я их не видела… Они поднимались на лифте, я спустилась по лестнице. Но думаю, это Родриго. — Зато теперь мы знаем, за кем именно они охотились. — Это ужасно…

***

Желая запутать следы и избежать возможной погони, Клаус сначала поехал на север, потом свернул с основной трассы на грунтовую дорогу, почти доехал до восточного побережья острова, повернул назад и окружным путем примерно в полночь добрался до Ла-Фортуны. Карцев в пути ломал голову, каким же это образом она (Ирен Андервуд) стала главной мишенью для этих убийц? После их появления в «Айрон Дюк» в этом больше не было сомнений. Но какова причина? Кто мог «заказать» блондинку?.. Кому она успела так насолить? Не может быть, что из-за той дурацкой танковой сделки в Парагвае! Это же бред… Успокаивало лишь одно — теперь рядом Клаус. Запасным вариантом Клауса Лангсдорфа оказался миниатюрный по площади двухэтажный домик серо-голубого цвета на южной окраине городка. Клаус достал из-под камня, служившего тайником, ключ от двери. Передал его девушке и посоветовал располагаться, пока он укроет машину тентом. На первом этаже была небольшая прихожая с платяным шкафом и кухонный уголок. На втором этаже спальня с кроватью на одного человека и душевая, совмещенная с туалетом. Можно было еще подняться на крышу, но большую часть пространства там занимала алюминиевая водяная цистерна. В общем, осмотревшись, Карцев подумал, что тюремные камеры и то просторнее. Но он устал как собака, а здесь было безопасно. Сбросив с себя пропахшую потом одежду, Карцев залез под душ. Памятуя, что емкость водяного бака ограничена, водные процедуры он сократил до минимума, заодно наскоро прополоскав свое белье. К несчастью, из-за спешки никакой одежды на смену из отеля он не прихватил. Внезапно оказалось, что и полотенце отсутствует. Вернее, оно было, но крошечное, для рук. — Как будто нарочно… Внизу послышался шум. Это вернулся Клаус. Карцев торопливо накинул на себя мокрую рубашку и натянул шорты. — У тебя здесь нет полотенца, — объяснила девушка свой вид. — Я знаю. Редко здесь бываю. Завтра все будет, — устало ответил Клаус. — Так… Я сейчас в душ. Ты там оставила мне воды?.. Отлично. На кухне, как я помню, должна быть банка кофе. Есть электроплитка, можешь себе сварить, если хочешь взбодриться. — Я лучше спать пойду… Так устала, что могу прямо сейчас упасть и заснуть мертвым сном. — Тогда выбирай — либо кровать, либо позже я натяну для тебя гамак. — Кровать. — Прекрасно. Тогда обустраивайся. — А там… — Карцев жестом показал наружу. — Все в порядке? — Не беспокойся! — подмигнул Клаус и исчез за дверью душевой. — Какой день… Храни тебя Боже, Клаус Лангсдорф! — пробормотал Карцев, перекрестившись перед зеркалом. Потом закинул свою сумку с вещами под кровать. Разбирать все это не было никаких сил. Их хватило только, чтобы развесить на веревке у окна мокрые вещи и голышом забраться под тонкое одеяло. Едва он в него завернулся, как вдруг спохватился, свесился с кровати, вытянул из-под нее сумку, достал оттуда маленький «Кольт», проверил магазин и положил его под подушку. Все. Теперь можно спать… Но в голову тут же полезли всякие мысли. Сначала о том, что произошло этим вечером. О планах, которые так резко пришлось изменить. О Падилья, с которой хотел сблизиться, но слишком завысил свои ожидания. О Клаусе, который снова ворвался в его жизнь. А еще о том, как приятно после сегодняшней заварушки улечься голышом в чистую, сухую постель. В памяти снова некстати всплыло воспоминание: немец берет сигарету, медленно её прикуривает, легко придерживая пальцами, почти неслышно выдыхает белое облачко дыма. Карцев вдруг почувствовал, как возбуждается. Заерзал в постели. «Что за херня?.. Только что была без сил, а при одном воспоминании о всякой чепухе… Неужели это тело берет верх над моим разумом?..» Тем временем Клаус вышел из душевой. Карцев немедленно притворился спящим. Клаус подошел к ней, нагнулся, поправил чуть сползшее одеяло. Карцев в этот момент готов был поклясться, что лицо немца выражает самое искреннее самодовольство. — Куда я задвинул гамак? — вдруг пробормотал Клаус, и Карцев, секунду назад подумывавший «проснуться», понял, что сейчас это лишнее. Клаус, должно быть, устал не меньше, чем она. А завтра им обоим предстоял насыщенный день, и выспаться было просто необходимо.