Ловушка для генерала

— Ты Рамит Лоун? Этот вопрос задал огромный дровианец, подошедший к моему столику в кантине со странным названием «Счастливая плесень». Я кивнула, и дровианец без приглашения сел напротив. Он был не один — я заметила чуть поодаль еще двоих трандошан, уставившихся на меня своими безжизненными глазами. — Значит, у тебя есть живой джедай? Низкий голос дровианца, казалось, перекрывал все остальные звуки в кантине. Впрочем, никто даже не повернулся в нашу сторону после его вопроса. — Может быть, поговорим об этом в менее людном месте? — Нет, здесь. Здесь все свои. Кроме тебя, конечно. Дровианец оскалился, изображая человеческую улыбку. — Ладно, тебе виднее… У меня есть живой джедай, и я готова исполнить заказ Обмена. — Это хорошо. Где он? — Это она. И она в надежном месте, где и останется пока я не получу свои кредиты. Дровианец откинулся на спинку массивного стула, привычного к подобным испытаниям, и взялся трехпалыми руками за край стола. — Кто ты? Я показала пальцем на свой шлем и произнесла: — А по мне непонятно? — Не знал, что бывают мандалорцы-самки. — Ну, теперь знаешь. Может, вернемся к делам? Дровианец снова осклабился: — Так чего ты хочешь за этого джедая? — В заказе указана награда в пятьдесят тысяч кредитов. Очевидно, что у тебя этих денег нет. Рискну предположить, что их в наличном виде нет ни у кого на этой планете. Поэтому переговоры я буду вести не с тобой, а с Сиккетом. Дровианец прикрыл глаза. По его лицу трудно было понять, о чем он думает, но, скорее всего, это было что-то связанное с магическим звучанием фразы «пятьдесят тысяч кредитов». Справедливости ради, в заказе на меня и Ульриха Далира сумма в пятьдесят тысяч была указана за двоих, но я решила играть в наглую. В Дровианской системе оказался лишь один мир — Ним-Дровис, который обычно называли просто Дровис. Довоенная республиканская энциклопедия указывала, что Дровис был почти сплошь покрыт болотами. На нем была военная база Республики, хотя сам статус мира был неопределенным. После прихода Республики местные жители разделились на два лагеря — одни были за контакт с Галактикой, другие — против. Конфликт этот существовал до сих пор, взрываясь иногда открытыми столкновениями. Из-за непрекращающейся войнушки дровианцев друг с другом Дровис быстро стал настоящей сокровищницей для торговцев оружием. Так на планете укоренился Обмен. А главным представителем Обмена на Дровисе был некий Сиккет. Последнее обстоятельство я выяснила за те четыре дня, что слонялась по кантинам близ космопорта, выдавая себя за мандалорскую наемницу, ухитрившуюся взять джедая живьем. Я не была уверена, что родианцы, напавшие на меня на Улани, были как-то связаны с Сиккетом, но он мог что-то знать о самом заказе. Так что я решила с ним встретиться. Интерес к своей персоне я почувствовала почти сразу, а вечером четвертого дня мне сказали где и когда со мной встретятся люди Обмена. Дровианец открыл глаза и пророкотал: — А может, это я Сиккет. — Не может. Сиккет не пришел бы обсуждать сделку по джедаю в переполненную кантину — кредиты не любят шума. Жаль, что я была в шлеме, и дровианец не мог увидеть мою улыбку. Он шумно выдохнул и произнес: — Сиккет не общается с первыми встречными. — А я не первый встречный. У меня есть живой джедай, стоит пятьдесят тысяч. Пять из них пойдут Сиккету за посредничество. А от этих пяти, может быть, и тебе что-нибудь перепадет. Несмотря на то, что я поддевала дровианца, обещание денег должно было перевесить обиду. Он снова шумно выдохнул: — Докажи, что не врешь. Принеси меч джедая. Это был сильный ход, однако я его ожидала и успела приготовиться. — У нее не было меча. Дровианец начал производить низкие гулкие звуки. Я поняла, что это смех. Отсмеявшись, он бросил: — Ничего у тебя нет, мандалорская самка. Джедаи не бывают без мечей. Теперь уже он старался вывести меня из себя, и если бы я действительно была из мандалорцев, ему бы, скорее всего, это удалось. Я молча положила на стол голопроектор и включила его. Над столом повисла голограмма женщины, скованной наручниками по рукам и ногам, а также с завязанным ртом. Труднее всего было сделать так, чтобы хорошо было видно мое лицо и меня можно было узнать по этой голограмме, сравнив со старым изображением из заказа. На эту постановку я вчера потратила почти два часа. Дровианец вгляделся в мое лицо на голограмме. Затем достал из нагрудного кармана планшет и стал с неожиданной для его огромных пальцев ловкостью перебирать по экрану. Я между тем заговорила: — «Синяя ведьма» сильно поистрепалась за годы после нашего похода на Республику. Я некоторое время следила за ней, даже сблизилась, все пыталась понять, где тот самый грозный джедай и что это за неловкая дылда вместо нее. Даже меча нет. Я была рядом, когда эти родианские неумехи решили напасть. Она справилась с ними, но ослабла настолько, что я без труда захватила ее… — Помолчи. Для меня человеческие лица все одинаковые, и я не могу понять, ту ли самку ты привезла. Я сделала, как просил дровианец. Почему-то в этих доспехах, оставшихся у меня после одной нечаянной встречи с тремя мандалорцами пару лет назад, я как будто сама становилась одной из них. Даже говорила, как та, кто носила их до меня. Дровианец действительно испытывал трудности. Наконец, он сдался и подозвал одного из трандошан. Когда ящер подошел, дровианец прорычал ему что-то на своем языке. Трандошанин перевел взгляд на мою голограмму, затем на планшет в руках дровианца. Проделав это несколько раз, он ответил на общегалактическом: — Да, это один и тот же человек. Дровианец отослал подручного, убрал планшет и внимательно посмотрел на меня: — Где джедай сейчас? На твоем корабле? — Нет. Я же сказала — джедай в надежном месте. Если тебя это успокоит, могу сказать, что она даже не на поверхности планеты… Но кажется, мы начинаем ходить кругами. Сиккету нужен этот джедай или нет? — Почему ты прилетела сюда, а не на Нар-Шадаа. — Потому что здесь есть только вы, а на Нар-Шадаа Обмен на каждом углу, и ножи в спину втыкают в каждом закутке, особенно за пятьдесят тысяч. Я сброшу ее вам, получу свои деньги и скроюсь в гиперпространстве. И вы в накладе не останетесь. — Ты же понимаешь, что такую сумму не так легко добыть — нужно время. Я убрала голограмму и придвинулась вперед: — Вот об этом я и хочу поговорить с твоим боссом. Дровианец прикрыла глаза, но совсем ненадолго — очевидно, я смогла его убедить. — Тебе придется подождать, мандалорская самка. — Я подожду. Только не тяните — в Галактике много представителей Обмена. Дровианец резко поднялся и затопал к выходу, едва не опрокинув одного из трандошан, которому пришлось почти отпрыгивать с его пути. Я улыбнулась — очаровательные манеры. Вроде бы, все получилось. Оставалось надеяться, что жадность в Сиккете перевесит осторожность. Дровианца не было довольно долго. Я уже начала беспокоиться о том, что они что-то заподозрили и решили просто «соскочить». Захотелось выпить, но для этого придется снять шлем, а я надела его специально для того, чтобы не светить лицом. Все знали, что мандалорцы снимают шлемы только тогда, когда сами хотят, поэтому никто меня об этом не просил — это было удобно. Наконец, дровианец вновь ввалился в кантину, да не один и даже не с двумя трандошанами — теперь его сопровождал почти десяток наемников. Похоже, осторожность оказалась сильнее. Я напряглась, достала бластер и оглушающую гранату — под столом их не было видно. Дровианец подошел ко мне и громогласно бросил: — Идем, мандалорская самка. Сиккет встретится с тобой.