Ловушка для генерала

Я пришла в себя только под утро. Тело болело, ломило виски, беспокоил ожог на левом бедре. Голосов больше не было, Силы тоже. Не было и чувств по этому поводу, кроме привычного разочарованного равнодушия. Вчера, увлекшись разгромом и пожиранием отряда Ульго, я не осознала до конца, что для меня значило уничтожение капитаном своего корабля. Перспектива застрять в этом мире, особенно теперь, когда отрицать его влияние на меня было невозможно, изрядно пугала меня. Нужно было хотя бы выйти в космос, и я надеялась, что хоть на это мой корабль все еще был способен. Каждое движение отдавалось болью и усталостью — вчера я перегрузила свое тело, а оно успело от этого отвыкнуть. И возможности прибегнуть к силовой медитации, чтобы снять утомление, у меня не было. У меня даже стимуляторов не было — я вышла из республиканского корабля без всего. Наверное, в глубине душе понимала, что, скорее всего, не смогу выжить. Близ храма (или усыпальницы — я так и не смогла ответить себе на вопрос, почему я вчера очень определенно решила, что это именно усыпальница) нашлось несколько спидеров. Два из них даже были исправны. Остальные пострадали от какого-то взрыва, который я даже не смогла вспомнить. Судя по всему, живых поблизости не было. Либо я убила всех, либо выжившие наемники убрались отсюда настолько далеко, насколько это было возможно. Вообще-то второй вариант сулил мне не самые лучшие перспективы, даже учитывая в целом отвратительную ситуацию. Если выжившие наемники добрались до моего корабля и поднялись в космос, у меня не оставалось возможностей выбраться с поверхности Явина-IV. На трупе Ульго нашлась ключ-карта от спидера, я попробовала ее на исправных машинах, и вторая из них завелась. Поразмыслив немного, я задала автопилоту возвращение в последнюю посещенную точку. Это оказалось верным решением — спидер доставил меня к подножию холма, на который я посадила корабль. К счастью, он все еще был здесь, ловя на себе утренние солнечные лучи. Вход был заблокирован. Я активировала терминал и ввела код — терминал отрицательно моргнул. Это было неприятно, но не смертельно — я приложила к экрану руку, и автоматический сканер снял отпечаток моей ладони. Затем раздался тихий писк, и я громко и четко произнесла: — Джина Вос. Терминал моргнул синим, а затем спустил из трюма трап. Я установила дублирующую систему аутентификации несколько лет назад, когда корабль чуть не угнали. Пришлось переплатить тому тви’леку и его дроиду, и я долго потом жалела об этой трате, но сейчас она себя хоть немного оправдала. От серьезных взломщиков она уберечь не могла, но зато можно было не опасаться простых угонщиков с «отмычками», а у меня всегда оставался запасной способ попасть на борт. Я прошла на корабль и в первую очередь поспешила к гипердвигателю. Он не был распотрошен, как я опасалась, но, очевидно, не был и исправен. Без его мерного гула корабль казался совсем уж тихим. Добравшись до кабины, я грузно опустилась в кресло пилота и откинулась на спинку. Хотелось спать. Я активировала поднятие трапа и решила подремать. Но сон, как назло, не шел. Через полчаса попыток уснуть я плюнула на эту затею и решила взлетать. По-хорошему, прежде нужно было вернуться к лагерю капитана и как следует его обыскать, но мне настолько надоел этот полумертвый мир, что я решила дать себе отдых от него. В конце концов, я в любой момент могла снова спуститься на его поверхность. Когда небо почернело и засверкало звездами не из-за наступления ночи, а из-за преодоления атмосферы Явина-IV, я убрала руки со штурвала и стала смотреть не газовую громаду Явина, по поверхности которого гуляли колоссальные бури, многократно превосходившие своими размерами все луны этой планеты вместе взятые. Меня всегда пленяла красота газовых гигантов. Пожалуй, только их величавая мощь теперь и могла снова сделать меня той восхищенной девочкой, которой я была во время своего первого космического полета. Неожиданно требовательно запиликал коммуникатор бортового компьютера. Я удивилась столь сильно, что приняла вызов, даже не глянув на имя звонившего. Передо мной предстало усталое женское лицо. Много лет назад нас считали похожими. Не знаю, возможно, раньше так и было. Я некоторое время всматривалась в черты ее лица, забыв обо всем. Когда ей было пятнадцать, она выглядела на двадцать пять. Сейчас ей было заметно за тридцать, а она все еще выглядела на двадцать пять. Белая роба историка Ордена, белые волосы, наводившие на мысли об эчани, хотя она была человеком. Если бы она отправилась на войну вместе со мной, мандалорцы наверняка прозвали бы ее «Белой ведьмой». Но она не отправилась. — Доброе утро, магистр. — У меня вечер, Митра. — А мне плевать. Ты знаешь, что произошло? — Да, знаю. Я почувствовала возмущение в Силе. С тех пор пытаюсь с тобой связаться. Я помолчала некоторое время, чтобы унять эмоции, а затем спросила: — Зачем ты это сделала, Эйтрис? Старая подруга пристально посмотрела мне в глаза. — Теперь ты понимаешь, почему мы были вынуждены изгнать тебя? Чего мы так сильно боялись? — Да, понимаю… правда, было бы намного лучше, если бы вы сказали прямо, а не строили из себя моральные авторитеты. — Во-первых, мы и сами не знали, как именно проявится рана в Силе, образовавшаяся на месте джедая Митры Сурик. Во-вторых, по-твоему, было бы лучше, если бы твой голод овладел тобой в окружении существ, могучих в Силе? Рядом со мной, например… Я прикрыла глаза. Слова Эйтрис могли быть сколь угодно логичны, но почему-то от них не становилось легче. Я, как и тогда на суде, чувствовала свою правоту. Впрочем, этот бой был проигран мной давным-давно. Я тихо спросила: — Что ты знаешь об Ульрихе Далире? Эйтрис ответила почти без паузы: — Тогда, перед судом, когда мы разговаривали с тобой в последний раз, я все пыталась понять, кем ты вернулась. Являешься ли ты все той же Митрой, которая была для меня старшей подругой с самого детства. Но ты говорила лишь о Реване, о том, что это Орден толкнул его во тьму. А еще просила меня устроить некоего Синдиса Далира в Каридскую военную академию. Я пыталась говорить с тобой о детстве, об Ордене, о том, что магистры были правы с самого начала, а ты все продолжала возвращаться к сыну какого-то офицера, погибшего на Дксуне. Я молчала. Не помнила этот разговор. Я вообще плохо помнила свою жизнь в последние десять лет. Как будто ее прожил кто-то другой. — Ну и что? Ты помогла ему? А вот этот вопрос заставил Эйтрис задуматься. Через несколько секунд она произнесла: — Кажется, он отказался поступать в академию после суда над тобой. Не знаю, что с ним было дальше. — Я никогда тебе этого не прощу… Не знаю, поняла ли Эйтрис, что я имею в виду не карьеру Синдиса Далира, а все остальное, что она сделала, начиная с той ссоры перед войной и заканчивая смертью Рандона. Плевать. На все плевать. — Мне не нужно твое прощение, Митра. Мне даже не нужна твоя дружба. Больше нет. — А что тебе нужно? Зачем ты все это устроила? — Мне нужно, чтобы ты вернулась и спасла Орден. Я тихо рассмеялась. — А что для меня Орден, Эйтрис? — Не знаю, что для тебя Орден, но знаю, что ты для Ордена. На нас ползет невиданное зло, оно уже захлестнуло нас. Нас почти не осталось, а те, кто еще жив, раскиданы по разным мирам, прячутся, скитаются… — Я больше не одна из вас! Я не джедай! Озлобление нахлынуло неожиданно для меня, а затем так же неожиданно ушло. Эйтрис и бровью не повела. — А от тебя и не требуется быть джедаем. Та тьма, что терзает Галактику, та неназванная сила, уничтожающая нас — она сродна с тобой. Она тоже представляет собой рану в Силе. Возможно, она даже происходит оттуда же, откуда происходит и твоя рана. — Да я до вчерашнего дня знать не знала об этом голоде! Знать не знала, что еще могу чувствовать Силу, а ты говоришь, что я сродна с могуществом существа, уничтожившего почти весь Орден! — Вот поэтому я и заманила тебя на Явин. За этим нашла этого глупого фанатика и натравила его на тебя. Ты должна была почувствовать голод, должна была понять всю меру опасности, которую представляешь. Всю меру опасности, которую представляет тот, кто не сдерживал себя в утолении голода все эти годы. — Ты хоть осознаешь, насколько ты близка к темной стороне, Эйтрис? — Если речь идет о выживании Ордена, я готова рискнуть. А вот эти слова всерьез разозлили меня. Сдерживаться больше не хотелось. — Ты готова рискнуть?! Ты? Трусиха, предавшая всех своих друзей ради кресла магистра! Ты, лицемерная тварь, упрекавшая Ревана и меня из-за нашего стремления защитить Республику, объявившая нас падшими отступниками, говоришь, что готова рискнуть падением на темную сторону! Так пропади же во тьме. Ты и твой ненаглядный Орден с Республикой вместе. Не только вы изгнали меня — я тоже изгнала вас из себя! Вы все для меня теперь лишь труп умершей молодости. Я пальцем о палец не ударю ради вас… — Боюсь, у тебя нет выбора. Кажется, ты не можешь покинуть систему Явина. — С чего ты взяла? — Потому что это я велела Ульго вывести из строя гипердвигатель на твоем корабле и взорвать свой корабль, если он не сможет с тобой справиться. Я ничего не это не ответила и пригляделась к лицу Эйтрис — да она не на грани падения, она уже пала, хоть и не осознает этого. Она совершенно осознанно отправила Ульго на смерть, не просто допуская, что я могу выбраться из его лап, но рассчитывая на это. Рассчитывая, что я убью их всех. В моей голове засуетился вопрос, родившийся, когда я только получила входящий вызов на коммуникатор: — А как ты со мной связалась? — О, это не так сложно, как ты думаешь. Еще со времен смуты Экзара Куна в системе есть спутник связи Ордена. Республика о нем не знает и отрезана от него. Если очень хочешь, можешь попробовать связаться с Храмом на Корусанте или Анклавом на Дантуине, но в первом никто не ответит, а второго больше не существует. То же самое касается и Анклава на Дорине. — А ты сама где? — Скоро узнаешь, Митра… Примерно через сутки в системе будет республиканский крейсер. На этом крейсере не будут знать твоего настоящего имени и примут тебя, как анонимную фигуру с дипломатическим статусом. После этого крейсер доставит тебя в пространство Республики, и я встречусь с тобой. — А ты уверена, что хочешь этого? — Не переоценивай себя, Митра. Я — магистр Ордена, а ты лишь падший джедай, не имеющий постоянного чувства Силы. Тебе не одолеть меня. Я посмотрела в сторону. Безумно не хотелось подчиняться Эйтрис. Не хотелось возвращаться в Республику. Не хотелось снова вовлекаться в эту беспощадную игру. Но и оставаться на Явине до скончания веков не хотелось. Я бросила взгляд на экран. — Эйтрис, ты понимаешь, что если я сейчас вернусь в Республику, Галактика содрогнется? — Честно говоря, на это я и рассчитываю, Митра. До встречи. Экран погас, и я осталась наедине с собой. Некоторое время я смотрела прямо перед собой, не видя ничего, кроме образов прошлого. Прошлого, которое я так долго старалась оставить позади. Похоже, меня снова звали на войну, чтобы затем снова предать. Так или иначе, мое изгнание на этом завершалось. *** Я подняла взгляд на хищную черноту космоса, уставившегося на меня маленькими злобными глазками звезд. Сработал старый, почти сглаженный рефлекс — я потянулась за световым мечом к поясу. Разумеется, это было бесполезно. Я была безоружна перед грядущим. Чтобы хоть как-то исправить это, я взяла в руку клинок, лежавший на кресле второго пилота. Мне не стало от этого спокойнее, да и космос это не испугало.