***
Чимин открыл глаза, но долго лежал неподвижно. Тяжёлая рука Юнги покоилась на его боку. Они уснули по разным сторонам кровати, но под утро он его всё же обнял. Скорее всего, ненамеренно, а просто во сне, понимал Пак, но всё равно оставался тихим. Юнги пошевелил пальцами. Чимин осторожно накрыл его руку своей ладонью и лёг на спину. Юнги встретился с ним взглядом и медленно моргнул. — Я думал, ты спишь, — сказал Чимин. Теперь ладонь Мина лежала на его животе, он чувствовал её тепло сквозь футболку. — Я притворялся. Как и ты. Юнги слабо улыбнулся, но это сделало Чимина смелее. Он погладил его запястье и сдвинул его руку к низу живота, но она тут же выскользнула из-под его ладони. Мин встал с кровати и, потянувшись, захромал в ванную. — Я сделаю кофе, — произнёс Чимин так тихо, что тот, наверняка, его даже не услышал. — Хоть с этим-то я должен справиться, — добавил он ещё тише. Юнги вернулся через несколько минут. Чимин стоял у плиты и расстроено смотрел на пригоревший к ней кофе. — Я знаю, — произнёс он грустно. — Я даже ничего не сказал, — вздохнул Юнги. — И так всё понятно, — Чимин швырнул кухонное полотенце в раковину. — Внизу есть кафе, идём. Кафе располагалось на первом этаже этого же здания. Внутри было почти пусто. Они сели за столик у окна, и Чимин заговорил с официанткой на английском. Когда девушка ушла, и они остались наедине, обстановка мгновенно сделалась невыносимой. — Прости меня за вчерашнее, — заговорил первым Чимин. Юнги только кивнул. По его лицу было непонятно продолжает ли он злиться на него или просто разочарован, и насколько сильно произошедшее его расстроило. Должно быть, сильно… — подумал Чимин. — Так, и… что будем делать? — спросил Мин. — Я поеду к тебе в Наджу, — ответил Пак, встречаясь с ним глазами. — Я имел в виду сегодня, — Юнги растерянно улыбнулся. — Но раз уж ты заговорил об этом… может, обсудим то, что ты сказал мне вчера? Мне не хочется притворяться, что это не волнует меня и что я ничуть не расстроен. — Я понимаю… мне так жаль, прости меня, — Чимин робко дотронулся до его руки, лежащей на столе. — Как бы там ни было, я уже здесь. И я пролетел полмира не для того, чтобы просто посмотреть на тебя. Чимин был уверен, что Юнги сейчас оттолкнёт его, но этого не произошло, напротив, он неожиданно перевернул его ладонь и крепко её сжал. Воцарилось молчание. Мин смотрел на него выжидающе. Чимину хотелось бы поделиться с ним чем-нибудь глубоко личным, но он не знал, как и с чего начать. Его персональная история была слишком тёмной. Юнги сидел перед ним такой открытый и по-прежнему любящий, ему становилось тошно от мысли, что отвратительная правда окутает его, как траурная вуаль, затмевая собой весь свет. Но он должен был поделиться с ним хоть какой-то её частью. — Я без тебя всегда был одинок, — заговорил он несмело. — Мне хотелось, чтобы хоть кто-то любил меня. Я не говорю про счастье. Хотя бы чтобы кто-то просто был рядом. И появилась Мелисса. И я… — Чимин вздохнул, опуская глаза. — Я не знаю, что должен сказать тебе о ней… не знаю… что из всех она была лучшей подделкой тебя? Но это как… это как когда индейцы меняли золото на стеклянные шарики… Боже, как отвратительно! Я отвратительный! Юнги погладил его ладонь большим пальцем, и это заставило его вновь поднять взгляд. — Я не виню тебя в том, что ты пытался стать счастливее. Тебе не нужно было лгать мне, в этом вопросе. Или хотя бы признаться чуть раньше. До того, как я связал эту поездку с нашим совместным будущим. — Я испугался, — Пак притянулся чуть ближе, смотря на него жалобно. — Мне хочется сказать, что ты теперь можешь делать со мной всё, что угодно, но я боюсь говорить так. Боюсь, что ты захочешь оставить меня. — Я не собираюсь тебя оставлять, — он снова провёл большим пальцем по его ладони. — Ты нужен мне не меньше. Эта женщина была с тобой два года, я ждал тебя всю жизнь. Несправедливо. Чимин склонился и, притянув их руки к себе, прижал его ладонь к своему лбу, шумно выдыхая. Юнги хотелось погладить его по лицу, и он даже почти это сделал, но к их столику вновь подошла официантка, и он смущённо отдёрнул руку. Это было в стиле Чимина — вести себя так, как хочется, но не в его. Девушка поставила перед ними лазанью и снова ушла. — Так и что у тебя с ней сейчас? — спросил Юнги, недоверчиво принюхиваясь к незнакомому блюду. — Я клянусь, что не притрагивался к ней с Рождества… — О, нет, я не об этом… И Боже, перестань же мне клясться. — Боюсь, что теперь ты мне больше не веришь. — Кажется, ты стал слишком много бояться. Чимин виновато улыбнулся, пожимая плечами, и опустил взгляд в тарелку. — Мы окончательно расстались ещё до того, как ты сказал, что приедешь. Она знает про тебя, — он поджал грустно губы. — И очень-очень зла на меня. Официантка снова вернулась и с дежурной улыбкой поставила на стол чайник и две чашки. — Мелисса — не для меня, но она… — он бросил на Юнги кроткий взгляд. — Она замечательная. Она добрая. Я сильно обидел её, но она простит меня, ей просто нужно время. — Ты недооцениваешь обиженных женщин, — категорично заявил Юнги. — А ты хорошо разбираешься в женщинах? — съязвил мгновенно Пак, но тут же подумал, что ему в его положении стоило бы прикусить язык. — Ещё как. У меня их целых две. Я прожил с ними десять лет. Поверь мне, я знаю, о чём говорю, — усмехнулся Мин. Чимин покачал отрицательно головой. — Я хорошо знаю Мелиссу. Она правда любит меня, поэтому не будет держать. — Как ты связал это? Любовь и развод? — прищурился Юнги. — Она не захочет, чтобы я страдал, — пояснил он. Лицо Юнги заметно погрустнело. Чимин вновь виновато опустил глаза. «Будет страдать она», — повисло в воздухе, но никто этого так и не озвучил. — Хочешь поехать со мной в университет? У меня сегодня одна лекция, а потом я буду свободен. Могу показать тебе что-нибудь интересное, — предложил Пак. Юнги несколько раз задумчиво кивнул. — Да, — ответил он коротко и внимательно посмотрел на Чимина, тот продолжал взволнованно теребить бумажную салфетку. — Покажи. Здание университета снаружи напоминало аквариум, внутри — аэропорт. Лекция Чимина проходила в большом зале, больше похожем на кинотеатр, только вместо экрана висела огромная зелёная доска. Юнги не понимал ни слова. Произносимые на английском языке определения были похожи на заклинания из «Гарри Поттера», но ему нравилось слушать, как говорит Пак, и нравилось смотреть на то, как он выводит мелом формулы. В своё время они исписали с ним тонну тетрадок, и каждая черточка в его почерке помнилась ему до сих пор. Чимин закончил лекцию, и они прогулялись по Саут-Банк. Прокатиться на колесе обозрения, чтобы с высоты посмотреть на южный берег Темзы, было не лучшей идеей. Чимина затошнило, он сидел, схватившись двумя руками за поручень, и не открывал глаз до самого конца, игнорируя шуточки Юнги про трусость. Однако, оказавшись на земле, он быстро пришёл в себя. Они поужинали в маленьком японском ресторанчике, и Чимин показал ему пешеходный мост Миллениум. — Устал? — спросил он, прижимаясь к ограждению рядом с Мином, от реки веяло холодом. — Немного, — он достал из кармана пачку сигарет, но, взглянув на Чимина, убрал её обратно. С минуту они стояли молча и смотрели вниз на тёмно-зелёную Темзу, а потом Юнги оторвался от ограждения и, скользя едва ощутимо ладонью по его пояснице, встал ему за спину. — Ты бывал здесь раньше? — спросил он, и Пак заметил, что голос его стал глубже. — Один раз. Ещё когда был студентом. Пытался найти места, которые могли бы меня впечатлить. — И как? Нашёл? — Нет. Ничто не смогло переплюнуть крышу моего дома в Наджу. Чимин сказал это и почувствовал, как губы Юнги коснулись его волос, его горячее дыхание ощущалось прямо над ухом. Мин крепче прижал свои ладони к его животу, окончательно сокращая и без того небольшое расстояние между ними. Он был такой тёплый и… надежный. — Я несколько раз пробирался туда ночью, — признался он, Чимин развернулся и посмотрел на него вопросительно. Мин покачал отрицательно головой. — Есть места, которые прекрасны только для двоих, а для одного они тоскливы точно так же, как и все остальные. Крыша твоего дома как раз одно из таких мест. Он приблизился, блуждая взглядом по его лицу, и, сделав глубокий вдох, прижал свои губы к его губам, мучительно медленно и осторожно. Чимин закрыл глаза, хватаясь за полы его куртки. Юнги на вкус был всё таким же, каким он его и запомнил, и губы его двигались точно так же, как и много лет назад. — Здесь холодно, давай поедем домой, — прошептал Мин ему на ухо, на ощупь беря за руку. Обратно они ехали молча, лишь время от времени переглядываясь. Но Чимин знал, как только они будут дома, Юнги снова его поцелует. Взглядом он уже это делал. — Нужно было заехать в магазин, купить что-то из продуктов. Что мы будем завтра есть? — Юнги сел на банкетку в прихожей и погладил больную ногу, наблюдая, как Чимин ставит аккуратно его небрежно брошенные кроссовки на обувную полку. — И кто будет готовить? Ты же видишь, я бестолковый. За меня всю жизнь всё делали другие, я сам не могу даже кофе сварить. — Я не так плох в этом. — Ты про всё забываешь. Я слишком хорошо помню твои сожжённые чайники и сковородки. — Я стал внимательнее. — Да ну? — усмехнулся Чимин. — Да, — Юнги поднялся и, посмотрев на него, дважды кивнул в подтверждение своих слов. Чимин лукаво улыбнулся, скользя ладонями вверх по его груди, и обнял за шею. Юнги опустил ладонь ему на поясницу, притягивая ближе. Они вновь целовались. Губы их двигались плавно, непринужденно и расслабленно, без какого-либо ощущения старания. Всё правильно и естественно. И это было так прекрасно, что пространство и время вдруг отступили, теряясь где-то в полумраке, и остались только они двое и их дыхание. — Чимин… — выдохнул его имя Юнги и слегка отстранился. Чимин охватил его лицо своими тёплыми ладонями и очертил большим пальцем линии губ. Мягкие, немного влажные, они странным образом лишали его воли. На несколько секунд он замер, смотря Юнги в глаза, а потом вновь приластился к нему, целуя подбородок, щёки, нос. — Чимин… — зашептал Юнги. — Мы ведём себя как сумасшедшие. — Мы столько всего натворили… мы и есть сумасшедшие… считаешь, мы… слишком торопимся? Юнги слушал его, и голос Чимина повторял его собственные мысли. Это было мучительно. И мучения эти становились просто невыносимыми. А значит, нужно было срочно найти способ от них избавиться. Мин подхватил его под ягодицы и, приподняв, прижал к стенке. Чимин неровно выдохнул ему в лицо. Он не мог не почувствовать его меж своих бёдер, твёрдого и готового. Спать с ним в одной кровати, не касаясь, было сущим наказанием. Юнги хотел его прошлой ночью. И хотел уступить ему утром. Хотел почувствовать его мягкое тело под собой, быть на нём сверху и внутри него. И сейчас у него не было шансов сдержаться, когда Чимин так жался к нему, желая того же. Торопились ли они? Возможно. Но ограниченность времени перевешивала все остальные аргументы. Дни, что они могли провести вместе, можно было сосчитать на пальцах. Оба они понимали, зачем он здесь и чем всё закончится. Любовь не может существовать без страсти так же, как Вселенная не может существовать без звёзд. А тот, кто твердит обратное, просто не был по-настоящему влюблён. — Я никогда и никого не хотел так сильно, как тебя… — признался Мин шёпотом ему в шею. — Я тоже, — так же тихо ответил Чимин. — Иногда у меня… не получалось… И я мог сделать это, только закрыв глаза и представив тебя. Юнги потёрся носом о его щёку, и вновь поцеловал. Несмотря на жёсткую хватку, губы его были нежными, а сам поцелуй медленным и мягким, успокаивающим. Плотская страсть и забота. Желанный и любимый. Нет, больше. Родной. Вот верное слово. Неважно, насколько действия Юнги были грубы, Чимин ни на мгновение не сомневался в том, что они займутся не чем иным, как любовью. — Юнги, мне так хочется сделать всё хорошо… — сказал Чимин, с трудом ловя ртом воздух из-за тесноты между ними. — Ты дашь мне немного времени? Юнги кивнул, осторожно опуская его на пол. — Я сейчас, — Пак попятился в сторону ванной, до последнего не выпуская его руки. — Сейчас… — прошептал он и скрылся за дверью. Послышался звук льющейся воды. Мин включил телевизор, чтобы разогнать совсем сгустившиеся сумерки. Мягкое покрывало было сброшено на пол. Раздеваясь, он почувствовал, что ладони его вспотели от волнения. В животе поселился рой мотыльков. Их первый опыт был довольно ранним. Юнги улыбнулся, вспомнив о том, какими они были неумелыми. Тогда бесстрашие им явно даровал пубертат. Но не он заставлял их желать друг друга снова и снова… Чимин вернулся, прикрываясь лишь полотенцем. Он сел на кровать и пошарил в сумке, брошенной на полу, выуживая из неё презерватив, а затем подобрался к нему вплотную. Его дыхание было тяжёлым, а взгляд беспокойным. — Я могу быть тем, кто принимает, если ты хочешь… — прошептал робко Юнги, касаясь пальцами влажных кончиков его волос. — Не хочу, — покачал головой Чимин и зубами разорвал обертку презерватива, раскатывая его на нём. — К тому же я уже принял этот нелепо долгий душ, сам знаешь зачем. Его руки обвились вокруг шеи Юнги. Он позволил ему устроиться меж разведённых ног и, когда это произошло, тихо ахнул. Мин огладил линию его талии, и кожа Чимина вмиг покрылась мурашками. — У тебя такие горячие руки, — заметил он вслух. Юнги провёл ладонью по его бедру. Чимин пах чем-то молочно-сладким, целовать и гладить его было приятно, но он отчаянно желал большего. Он коснулся ложбинки меж его ягодиц и шумно выдохнул ему в губы, чувствуя на пальцах маслянистую жидкость. Его тело прижалось к Чимину медленно, но сильно. Он наполнил его, и тяжёлое давление отдалось внизу живота сладкой болью. Чимин простонал ему в рот, ногти его впились ему в кожу, но лишь на мгновение, и он обмяк, поглаживая пальцами те места, где мог его поцарапать. Ощущение внутри него было таким сильным, таким горячим и полным, что Юнги хватило нескольких толчков, чтобы оказаться у края. Он обхватил его руками и перекатился на спину. Чимин приподнялся, оседлав его, и плавно качнул бёдрами. И Боже, он словно светился весь в лунном свете, будто и в самом деле был небесным существом. Мин протянул к нему руку и провёл пальцем незримую линию от его плеча до запястья. — Ави… — прошептал он. Чимин отрывисто выдохнул и движения его стали размашистее. Юнги сдерживался, чтобы дождаться его и не кончить раньше, чтобы их первая ночь любви после долгой разлуки, была самой прекрасной. Вздохи Чимина потяжелели. Он откинулся назад, упираясь руками ему в бёдра. Юнги не выдержал, приподнялся и, взявшись за его талию, повалил его вниз, входя в него снова и снова. Чимин прижимал его к себе всё крепче, чувствуя глубокие толчки, пока тело его не содрогнулось, а пальцы, ласкающие возбужденную плоть, не замерли. Теплая влага растеклась по животу Юнги. Чимин обмяк, грудь его вздымалась высоко и часто. Он был ужасно красив в своей мучительно приятной неге. Вид его лица, изнемогающего от любви и чрезмерно переполнявшей его ласки, заставил Юнги опомниться. Он толкнулся в него в последний раз и издал стон оргазма, глубокий и грудной. Он продолжал двигаться в нём, изливаясь, Чимин хрипло постанывал, а затем, наконец, наступила тишина, прерываемая лишь их шумным дыханием. Укладываясь, Чимин медленно опустил голову ему на плечо, и Юнги обнял его дрожащими руками. У него вдруг возникло странное чувство нереальности, и неприятный холодок пробежал по спине. Неожиданно ему стало страшно, что всё исчезнет, растворится где-то в промежутке между вздохами, и он вновь очнётся один в своей тёмной спальне в Наджу. И тогда его сердце, наверное, точно остановится. Мысль была глупой и навязчивой. Он долго поглаживал Чимина по руке, убеждая себя в бессмысленности своего беспокойства и, в конце концов, ему это удалось, он уснул.***
Юнги, щурясь, открыл глаза. Они забыли закрыть шторы, и утреннее солнце залило ярким светом всю комнату. Он проснулся в объятиях Чимина. Губами и носом он прижимался к его плечу, а ладонь его лежала у него на груди. Мин провёл осторожно кончиком пальца по его шраму. В утреннем свете обнаженное тело Чимина было таким открытым, он, наконец, мог его рассмотреть. Шрам тянулся по всей длине его груди до слабых линий пресса. Его рука легла на мягкий живот и замерла. В последний раз, когда он мог так касаться его, им было по пятнадцать. Мой Ави, — подумал Мин. — Теперь он снова мой, а я его. Нежное мгновение прервалось звоном будильника. Чимин заёрзал и сел, сопя и жмурясь. — Чёртов семинар… Чёртовы студенты… Юнги только вздохнул. Он думал так же. Оттереть от плиты пригоревший кофе оказалось не сложнее, чем отмыть от старого масла двигатель. Юнги гордился собой. К тому же это было единственное полезное дело, которое он мог сделать в отсутствии Чимина. Обоим хотелось проснуться с утра и оставаться вдвоём весь день. Но это было невозможно. Ещё три дня до выходных Чимин обязан был появляться на кафедре в университете, и Юнги ждал его до обеда, бесцельно скитаясь по квартире. Продолжать рассматривать достопримечательности Лондона ему не хотелось ни в одиночку, ни с экскурсоводом, ни даже с Чимином. Единственное место, которое, как ему казалось, он просто обязан был увидеть — это Вестминстерское аббатство. Освободившись, Чимин свозил его туда, и это была последняя их прогулка по городу. Турист из Юнги вышел неважный. Шумные улицы его раздражали, старые казались грязными и заплесневевшими, и там и там он хромал без энтузиазма. Куда больше ему нравилось оставаться с Чимином наедине, касаться его тогда, когда хочется, есть и пить с ним без посторонних, и пусть это даже подожженные тосты, отвратительный кофе, яичница со скорлупой или еда из доставки. Старые привычки вновь вошли в обиход: Юнги рисовал Чимина в своём блокноте, тот тянул его танцевать, услышав старую песню. Они говорили о разном ночи напролёт и сидели часами в ванной. — Ты не хотел бы снова начать рисовать? — спросил Чимин, медленно ведя пальцем по бортику ванны. — Я об этом не думал, — палец Чимина столкнулся с его рукой, Юнги перевернул её, и тот вложил в неё свою ладошку. — Почему? Ты так талантлив. Ты мог бы найти способ зарабатывать этим. — Я не мечтал быть механиком, но я неплохо зарабатываю. Больше, чем мог бы заработать художником в Наджу, — он потянул Чимина за руку, тот легко подался вперёд и сел на его бёдра, но ванна оказалась слишком тесной, и ему пришлось лечь рядом на бок. Вода разошлась от них волнами, едва не переливаясь за борта. — К тому же я терпеть не могу людей. А так… сижу себе один, перебираю железки, и никто меня не трогает. Мин улыбнулся, прежде чем поцеловать Чимина во влажные губы. — Приятно… — прошептал Пак и прильнул ближе, чувствуя, как ладонь Юнги спускается по его пояснице всё ниже. Юнги приподнял его ногу и прижал её к своему животу. Чимин тихо вздохнул, он смотрел ему в глаза безотрывно, и зрачки его были расширены. Мин скользнул в него пальцем, и ощутил, как колени Чимина дрогнули, а рука несмело прижалась под водой к паху. Наверняка, он предпочёл бы ощутить в себе его член, а не пальцы, но и от подобных ласк отказываться не собирался. Юнги двигался медленно. Очень медленно. Это позволило ему точно уловить тот момент, когда тело Чимина начало подрагивать, а дыхание тяжелеть. Он издал тихий глухой стон и, схватив Юнги за плечо, ткнулся носом ему в шею. С минуту он молчал, а потом произнёс на ухо: — Как раньше… Он слегка отпрянул, чтобы взглянуть на Юнги. — Только не нужно больше бояться и прятаться, — Мин убрал мокрую прядь волос ему за ухо. — Взрослая жизнь мне нравится больше. — Юнги? — Мм? — Ты… — он приподнялся, внимательно вглядываясь в его лицо. — Ты разрешишь мне приехать к тебе в Наджу? — На время отпуска? — Навсегда. Юнги задержал дыхание на вдохе, уголки его губ медленно опустились, взгляд потяжелел. Он молчал дольше, чем должен был, и Чимин расстроено кивнул в ответ. — Ладно… я понял, — прошептал он, поднимаясь. — Нет, стой… стой… — Мин потянул его за руку, и он шлёпнулся обратно на его ноги, вода всколыхнулась и всё же выплеснулась за борта, но никто не обратил на это внимания. — Дело совсем не в том, что я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты был со мной больше всего на свете… проклятье… — вздохнул Мин, замечая, что глаза Чимина уже успели набраться слезами. — Ты всё потеряешь из-за меня, вот что. Пак сжал плотно губы, в глазах его было столько же боли, сколько и ярости. Вот так за считанные секунды от неземной любви они добрались до полного отчаяния. — Ну и плевать, — голос его прозвучал хрипло и незнакомо. — Мне всё равно. Всегда было всё равно. Всем, что я имею, я обязан родителям. Они оплатили мне образование, купили квартиру, машину и даже чертовы водительские права. Отец позаботился о том, чтобы я получил нужную степень и место на кафедре. Как думаешь, много бывает таких молодых доцентов в университетах? Только я обо всём этом никогда не просил. Ничего мне было не надо. Закончил бы какой-нибудь простенький колледж и работал бы учителем в школе, может, книги бы писал… но мои родители решили, что я должен быть успешным, чтобы мама могла говорить на светских вечерах: «Мой сын преподаёт в Саут-Бэнк». Я чувствовал себя плохо, у меня не было сил сопротивляться. Ох… я получил отличный урок: не можешь принять решение сам, за тебя его примут другие. Да, вот так… А теперь я не могу и слова против им сказать, они сразу заставляют меня чувствовать себя виноватым, чувствовать себя плохим, мол, они меня с того света вытащили, столько сил в меня вложили, столько денег, а я неблагодарный эгоист… — он склонил голову, с печальной усталостью смотря в воду. Юнги приблизился к нему и оставил на его губах короткий поцелуй. Чимин прерывисто вздохнул. — Я всех подвёл, да? — сказал он, горько хмыкнув. — Скорее уж, я, — покачал головой Мин. — Я часто думаю о том… что произошло. И мне иногда кажется, будто сама Вселенная была против нас. Помнишь тот день, когда я ходил домой, чтобы выкрасть документы и не нашёл их? Они были у Сохи. Она призналась мне, что сама вытащила их из сейфа. Она таскала моё свидетельство о рождении под лифчиком, делая вид, что помогает мне искать его. Кто знает, быть может, если бы она тогда отдала мне его, и мы смогли сбежать, пусть даже ненадолго, это бы что-то да смогло изменить. Или в тот день, когда мы поехали в горы, почему не случилось ничего, что остановило бы нас? Мама могла не умереть, упав с такого небольшого обрыва, но она умерла. Пусть лучше бы она разбила голову или сломала спину, но выжила… Чимин? — испуганно позвал Юнги. Чимин выглядел как агнец на смертном одре. — Прости… я… тут пар, мне трудно дышать… — он вылез из ванны и, торопливо натянув на мокрое тело футболку, вышел. — Чёрт… — прошипел Юнги, сокрушенно прикрывая глаза. Он вышел следом уже через несколько минут, но не сразу смог отыскать Чимина взглядом. — Как в первую ночь… Откуда ты взял эту привычку прятать голову? — спросил он, вытаскивая из-под его руки скомканный плед и тоже забрался под одеяло. Пак молча поднял на него взгляд, полный печали и… вины. Юнги заёрзал, подбираясь ближе, и лёг на бок, чтобы они могли смотреть друг другу в лицо. Ничто не проходит бесследно. И их прошлое никуда не исчезло. Стоило только проявить слабость, как оно тут же вернулось к ним со всеми своими застарелыми ранами. — Прости, мне не следовало это вспоминать. Мне жаль, что я так расстроил тебя. Впредь обещаю ограничиваться лишь приятными воспоминаниями, — он провёл ладонью по его обнаженной ягодице и повторил: — Прости. — Я должен поговорить с тобой о том, что произошло… — затряс головой Пак. — Нет, — перебил его Юнги. — Мы не будем больше об этом говорить. — Это не правильно… я должен сказать… мне нужно… — Чимин часто задышал, и Юнги уже знал, что это означает. — Нет, — сказал он твёрдо и прижал его голову к своей груди. — Мы не будем вспоминать об этом. Ни к чему теперь всё это. Вообще-то он собирался произнести: «Ничего уже не исправить», но остановил себя. — Я сожалею, — пытаясь сдержать слёзы, Чимин продолжал судорожно глотать воздух. — Я так сожалею… — Знаю. Я тоже, — Мин погладил его по волосам, пропуская сквозь пальцы влажные пряди, и оставил свою ладонь лежать на его затылке. Пак сжался и затих. Его рука несмело легла Юнги на бок. — Приходскую школу, в которой мы учились, закрыли, — нарушил долгое молчание Мин. — Открыли новую, большую, в ней объединили сразу несколько других школ. Моя племянница учится в ней. Там с ума сойти как много классов. Уверен, им нужны учителя. Чимин встрепенулся и приподнялся, садясь на колени. Он приложил ладонь к его груди и застыл в немом вопросе, потому что, должно быть, никак не мог поверить теперь в услышанное. Юнги утвердительно кивнул, накрывая его пальцы своей рукой. Никакое время не сотрёт страниц, исписанных вместе. И если счастье для них уже в том, чтобы просто быть так близко и иметь возможность смотреть друг другу в глаза, пусть так. Он поднёс его запястье к губам и поцеловал. Пусть хоть в преисподнюю, лишь бы вместе. Февраль, 2022. Последние дни, проведённые с Чимином вдвоём, казались особенно сладкими. Наверное, оттого, что перед неминуемой разлукой всё всегда чувствуется острее. Даже самая мелкая деталь, на которую в повседневной жизни мало бы кто обратил внимания. Всё меньше слов, всё больше взглядов. В глазах уже мелькала тоска, в движениях — особая медлительность. Чимин отлично смотрелся в его футболке оверсайз. Когда его клонило ко сну, он прижимался к плечу Юнги и засыпал, уткнувшись носом ему в шею. Это было в нём самое трогательное. Юнги нравилось лежать рядом с ним и слушать в ночной тишине его тихое сопение. В такие моменты он был уверен, что любит его даже сильнее, чем прежде, хоть и казалось всегда, что сильнее уже невозможно. — Ты это возьмёшь? — Чимин взял в руки его рубашку с плохо отстиравшимся пятном от вина. Ранним утром Юнги улетал обратно в Корею, время близилось к полуночи, а его вещи по-прежнему оставались разбросанными по комнате. Чимин ужасно его отвлекал. И что хуже того, он был не против. Они сидели на полу и битый час занимались какой угодно ерундой, только не сборами. — Разумеется, — усмехнулся Мин. — Я повешу её в шкаф и буду хранить как напоминание о том, что в кое-то веки растяпой оказался не я, а ты. Пак улыбнулся, но улыбка вышла печальной и быстро исчезла с его губ. — Я приеду, — сказал он, седлая его бёдра и сходу укладывая подбородок ему на плечо. — Приеду так быстро, как только смогу. — Я буду ждать столько, сколько понадобится, — Юнги немного помолчал и добавил. — Но желательно, конечно, не десять лет. Чимин тихо хмыкнул. Было бы смешно, если б не было так грустно. — Ты прав, у меня будут проблемы, но я клянусь, что приеду. — Ты снова клянёшься мне? Чимин слегка отпрянул и посмотрел на него долгим взглядом. У Юнги были сомнения, как бы он не отнекивался. Но Пак хорошо понимал его чувства и не мог за это винить. Есть три типа людей, доверять которым претит сама природа: курящий врач, политик на выборах и женатый любовник, обещающий уйти от жены. И он умудрился в этот список попасть. — Дурная привычка, — вздохнул Чимин, улыбнувшись, и заёрзал, придвигаясь к нему вплотную. — Я исправлюсь, — едва ощутимо он коснулся его губ. — И всё исправлю. Обещаю. Юнги прикрыл глаза и сам прижался к нему в поцелуе. Чимин отрывисто выдохнул, чувствуя через ткань пижамных штанов, как тот уже твёрд. Юнги всегда для этого было нужно так мало, один толчок бёдрами, и вот, он уже готов для него. — Ч-шш… — Мин оторвался от него и поморщил нос, крепко прижимая ладони к его талии. — Если ты не прекратишь, случится кое-что не очень для тебя радостное. — Нет, ты ещё займёшься со мной любовью. — Ты мечтатель, — его мурчащий смешок заставил Чимина покрыться мурашками. — А ты всё ещё одет, — ответил он и, стянув с него футболку, бросил её на пол.