Отброс

Помяните моё слово: «Я больше никогда не буду пить». Мне плевать, что ежедневно по утрам эту фразу говорят около миллиона россиян, но всё равно продолжают употреблять алкоголь. Я действительно больше не буду пить, потому что ещё одного такого испытания моя голова не выдержит. Стоит посмотреть на солнце, которое выглядывает из-за штор, как мне тут же хочется раздвинуть эти прекрасные шторы, открыть окно, вдохнуть свежий осенний воздух и выпрыгнуть нахуй. Отвернувшись от окна, чтобы не дай Бог не осуществить задуманное, я замечаю на своей прикроватной тумбе таблетку и стакан воды рядом. Мои глаза медленно расширяются, чтобы не спровоцировать ещё большую головную боль, и я перевожу свой взгляд на соседнюю кровать Черных, которая была идеально такой же идеальной, как и наш замечательный король Филипп заправлена. Чуть пренебрегая своим здоровьем, я напряг мозг, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Перед глазами пронесся момент, когда я взял свой первый и, по всей видимости, далеко не последний бокал, и увидел будто из-под земли появившегося новенький. Затем в памяти чёрная дыра воспоминаний и только небольшие отрывки из нашего диалога с Владом. Ко всем прочим насущным проблемам добавлялось какое-то странное ощущение. Шея слегка болела, позвоночник тоже. Я, конечно, никогда так не пил, но мне кажется, что это вряд-ли ещё одни симптомы похмелья. В голове пролетела мысль: «Я что, подрался вчера?» Решив проверить внезапную догадку, я направился в ванную комнату. И каково было мое удивление, когда в зеркале я действительно увидел фиолетовые пятна, но только это были засосы, а не синяки. Губы выделялись на моем лице ярко-розовым цветом, видимо, обветрелись. Так, паниковать рано. Возможно, этому можно найти объяснение. Губы я мог и сам облизывать от нервов и просто не заметить этого. А засосы… Да бля, врядли у меня была пиздилка с пылесосом. Вспомнив про таблетку на тумбочке, я вернулся в комнату, чтобы выпить лекарство. Мой мозг медленно начал сопоставлять факты, и у меня возникла мысль «А не мог ли человек, с которым я целовался вчера и оставить мне таблетку?» Не значит ли это, что неизвестная личность осталась у меня на ночь? Сквозь головную боль начали всплывать небольшие отрывки из прошлого вечера. Мои глаза округлились, когда я вспомнил, как со своей новоприобретенной от алкоголя смелостью хотел подкатить к брюнетке из десятого класса, кажется. Что было дальше мозг категорически отказывался транслировать, и так перегруженный за это утро. Мой ахуй прервал писклявый и до жути раздражительный звон будильника, означающий, что мне пора собираться на воскресный завтрак. *** Сегодня действительно какой-то особенный день. Первое похмелье, первый поцелуй, первые засосы и первое вечернее появление Черных. Фил отжимался возле своей кровати и страшно нервировал меня. Несмотря на то, что живу я с Черных уже несколько недель, в комнате я с ним нахожусь столь длительное время впервые, если не считать периоды, когда я сплю. На удивление, я никак не мог сосредоточиться из-за его присутствия. Я сидел над домашкой по алгебре, но мысли были далеки от решения биквадратного уравнения. Я отчаянно насиловал свой мозг, пытаясь вспомнить, с кем я провел вчерашний вечер и, возможно, ночь. Как оказалось, девушка, к которой я хотел подкатить, даже понятия не имела, кто я такой, что выяснилось благодаря глупой ситуации. Я, будучи уверенным, что это из-за той брюнетки мне пришлось надевать водолазку с высоким горлом, во время обеда подошёл к столу, где сидела девушка со своими одноклассницами, и поздоровался. То есть просто облокотился рукой о спинку ее стула, попытался самоуверенно улыбнуться (ну просто, когда Фил так улыбается, все девушки с ума сходят) и сказал: «Привет, красотка. Как дела?» Стоит ли мне описывать какой стыд я испытал, когда за моей спиной резко посыпались от смеха ее подружки, а сама брюнетка посмотрела на меня, как на человека с лишней хромосомой, и надменно произнесла: «Не знакомлюсь». Я мотнул головой, прогоняя противные воспоминания. Мне до сих пор стыдно за эту ситуацию. На ужине я тщательно старался избегать компанию десятиклассниц, которые всё ещё тихо посмеивались, когда видели меня. Я захлопнул учебник по алгебре, спихивая всю злость на несчастную книгу. Видимо звук был даже слишком громким, потому что я боковым зрением заметил, как дёрнулся Черных. В этот момент в голове пронеслась нездоровая идея: «А что, если спросить у Фила, с кем я вчера был? Он мог что-то видеть, если появлялся в комнате ночью». Не, я не настолько ебанутый, чтобы лезть лишний раз к Черных. Хотя, он ведь действительно может что-то знать. Собираясь с мыслями ещё несколько секунд я всё же раскрыл рот и повернулся на компьютерном стуле в сторону Фила, но тут же застыл. Черных отжимался в майке без рукавов, из-за чего были хорошо видны накаченные мышцы плеч, а руки покрылись тонкой паутиной вен. Филипп, видимо, почувствовал на себе мой взгляд, потому что резко поднял голову на меня, заставляя меня вспомнить о правилах приличия и, наконец, закрыть рот. — Золушка, мне, конечно, очень льстит, что ты глаз не можешь от меня оторвать, но ротик бы лучше закрыл, а не то придётся пол от слюны твоей отмывать, — он обворожительно улыбнулся, заставляя меня задыхаться от возмущения. — Ты что-то хотел? — Черных, ты… — я немного замялся из-за неловкости вопроса, который я собираюсь поднять, и из-за того, что недавно был спален за разглядыванием Фила. — Слушай, ты не знаешь, с кем я вчера ушел с дискотеки, ну, или кто оставался у меня ночевать? — Черных резко замер на вытянутых руках и будто бы даже перестал дышать. — Илюш, с чего такая уверенность, что тебе могло перепасть? Девчонки под алкоголем не становятся абсолютно слепыми, как тебе могло показаться, — он сел в позу лотоса возле кровати, внимательно глядя на меня. — С того, — я опустил ворот своей водолазки, давая обзор на свои засосы. — Плюсом на моей полке стоял стакан воды и таблетки от головной боли. — Таблетки я тебе оставил, — мои глаза округлились, в то время как Фил был спокоен, будто не он сделал столь добрый жест своему врагу. — Не смотри на меня так. Я видел в каком состоянии ты выходил вчера с дискотеки, а когда я пьяный, во мне просыпается жалость. А вот насчёт гжельской росписи на твоей шее я ничего не знаю, — между нами повисла тишина, за которую Черных переодевался, а я пытался осмыслить сказанное им. — Спасибо, — Фил развернулся ко мне и поднял одну бровь в недоумении. — Ну, за таблетки, — в ответ я услышал только короткий смешок.