Constanta

Жарко. Очень жарко. До головокружения, до мушек под закрытыми веками, до разрыва лёгких. Жарко. Руки лихорадочно шарят по обтягивающей одежде. Талия. Действительно тонкая, двумя ладонями можно обхватить. Прижать к себе. Вытравить последние глотки воздуха. До стона. До рыка. Умопомрачительного, обжигающего. Влажного. Тело горячее, податливое. Гибкое. Возбуждающее. Будоражащее. Тонкие пальцы в спутанных волосах. Тихий шёпот в губы, перемежающийся с прерывистым дыханием. Это музыка. Такая же сексуальная. Из глубин мироздания. Поглощающая все мыслимые и немыслимые пределы сознания. Невероятная мягкость губ, ласкающая каждую чёртову нервную клетку. Чонгук выпадает из реальности. Возвращается светом взорванных звёзд и снова ныряет за горизонт событий. Теряется во времени и пространстве. Потому что не верит. Потому что не понимает: как такое может быть? Почему?.. — Нашёл, — шепчет Ви, не разрывая жадный поцелуй. — Следом шёл, — вторит заполошно, с придыханием. — Я рад… И снова сильнее прижимает, хватая гибкими и невероятными пальцами за шею сзади, крепче хватая. Чтобы не потеряться, наверное. Потому что ноги подкашиваются. Сводит внизу до адского пламени. Сквозь тонкую ткань чувствуется то, от чего ведёт ещё сильнее. Бёдра к бёдрам. Раз, два, три. Движения гибкого тела ускоряются. Скулит, прихватывая нижнюю чонгукову губу, ахает, раскрывая глаза. Отрывается на мгновение, скользит томным взглядом. Улыбается в губы. Жмурится до слёз. И снова падает. Дрожью объединяя два тела, вибрируя на атомарном уровне. Это нереально. Это фантастика. Это то, чего никогда не было. Чонгук обхватывает под лопатками, распластывая ладони на тонком белом шёлке, под которым гуляют твёрдые мышцы. Ловит себя на мысли, что хотел бы увидеть их перед собой. Спину эту прекрасную, покрытую бисеринками пота. Прижался бы грудью, подхватил бы рукой под животом, чтобы кожа к коже. И не отпускал бы никогда. Потому что нереально это всё до безрассудства. До болезненных спазмов. До хрипов из глубины души. Чонгук задыхается в мечтах. Ви льнёт всё сильнее, будто хочет прорасти в горячее тело, пальцами заплетаясь в спутанных чёрных волосах. Они дышат в унисон. В унисон стонут. Улыбаются друг другу в губы и останавливаться не собираются. По крайней мере, эти двое точно не остановились бы, если б не неожиданный хлопок выключателя верхнего света. — Что вы делаете? — как гром среди ясного неба. На чистом английском. И словно ледяной водой до самых костей. Разрыв на клеточном уровне. Взгляд глаза в глаза. Распухшие губы в вожделенной улыбке. Дистанция. Воздух электризуется. Давит. Притягивает. И всё же, здесь явно кто-то лишний. Чонгук поворачивается на голос, зло глядя на того, кто помешал. Ну, конечно же, Лендри собственной персоной. — Ещё раз спрашиваю: что вы делаете? Ви ехидно ухмыляется, вытирая пальцами губы. — А на что это похоже? Его голос хрипит после долгого поцелуя, но всё ещё столь же сексуально глубокий. Чонгук прикрывает глаза, пытаясь собраться. Чувствует мягкую вибрацию в теле, вызванную баритональными нотками в чистом бархате. Он невероятен. Он чертовски невероятен. Так легко потеряться в ощущениях, когда слышишь рядом это чудо. И Чонгук понимает, что отступить и отпустить будет теперь в тысячу раз сложнее. — Ви, это не в твоём стиле, — смягчает интонацию Калеб, стараясь примирительно дотронуться до своего протеже. Он встаёт между композитором и Чонгуком, не глядя на второго. Но Чон видит, как тот боится. Калеб боится слова лишнего сказать, его трясёт всего. С Ви ему определённо нелегко. — Вам лучше уйти, — говорит, не поворачиваясь. — Он устаёт после выступлений. Ему нужно отдохнуть… Чон вскидывает бровь. Отдохнуть? Да если бы ты не вломился, тут бы отдыхом не пахло даже. Чем угодно: леденцовой мятой от Ви, тонким ароматом парфюма от Чонгука, сексом — от обоих. Но только не отдыхом. Раздражает этот рыжий. Чонгук просит, сдерживаясь: — Мы не договорили… Позволь… — Хватит. Вам лучше уйти. Ви молчит. Откидывает голову назад. Улыбается. Есть в этой улыбке нечто животное. Смесь дрожащего возбуждения и раздражения. Но молчит. Чонгук теряется. — Мне уйти? — спрашивает с нажимом, глядя на красивое лицо. Ви и правда очень устало усмехается, низко опуская голову, пряча лицо под яркой чёлкой. Но тут же, молча, подходит к своему гримёрному столу, достаёт карандаш для глаз и пишет что-то на обрывке бумаги. Протягивает, держа указательным и средним, там цифры и вензельная V с росчерком. Красиво, чёрт возьми. — Позвони, скажем, в понедельник, — говорит сипло, — я ещё неделю выступаю в этом клубе. Надеюсь, ты не против увидеться. Дышит рвано, глядя своими чернющими глазами прямо в душу. Потом едва заметно кивает в сторону двери, словно просит уйти прямо сейчас. Подмигивает, корябая сознание неопределённостью. Чонгук жмёт плечами, мол, окей, как скажешь. И выходит. Разочарование и лёгкая обида душат где-то там внутри, но гонят из гримёрной от греха подальше. И только там, за дверью, Чонгук переводит дыхание, крепко сжимая в похолодевших пальцах номер телефона. Что это было? — Только не говори, что ты не трахнул музыканта! — Юнги ржёт, поворачивая ключ зажигания. — Не успел… — выдыхает Чон и тут же даёт себе мысленную пощёчину. — Блядь, Мин! Ты в своём уме?.. Трахнуть Ви? О, нет. С этим созданием он согласен только на занятие любовью, а не на голый секс. И что-то подсказывает, что это будет просто космически. Мечта сжать это гибкое тело в своих руках чуть не стала реальностью. И лишь англичанин помешал. Хотя что-то подсказывает, Чонгук не смог бы… Не потому что есть проблемы, а потому, что Ви не для секса на один раз. Его хочется иметь постоянно. Ежедневно. Владеть им безраздельно. После того, что было несколько минут назад — только так. И Чонгук решает, что добьётся его. Не видит препятствий. * * * Выходные проходят в зыбком помутнении. Перед глазами постоянно стоит шокирующий образ возбужденного и разгорячённого музыканта. Хочется позвонить раньше условленного дня, но что-то останавливает. То, что скребёт на подкорке. Глаза. Губы. Голос. Смех едва слышный с этим его «позвони». И следом злое лицо рыжеволосого англичанина, заявившего права на это прекрасное тело. Безответные права, это очевидно. И всё же, Калеб — проблема. Он определённо хочет Ви так же, как Чонгук. Вот только вряд ли композитор целовал своего покровителя с такой же страстью и отдачей. Это заводит и бесит одновременно. Чон понимает, что влип капитально, но ничего не может с этим сделать. Листок с номером телефона жжётся каждый раз, как взгляд падает на заветные цифры. Позвонить несложно, сложно понять — было ли это всерьёз либо наваждением. И проверить без нового шага никак. Наверное, именно поэтому Чонгук уезжает к брату в поместье, чтобы всё хорошенько обдумать. Ви остаётся на какое-то время в Сеуле. Выдернуть его просто на встречу — логично, но в том то и дело, что Чон теряется. Он знает, что не сможет просто так завязать разговор. Он спит и видит, как целует мягкие влажные губы, как жмёт кожу пальцами, получая разряды в самое сердце. Он с ума сходит, так хочет увидеть самое красивое создание во вселенной. Он боится… Но когда становится совсем тошно, он откладывает все дела и уезжает за город. Их дом, построенный в восьмидесятых годах прошлого столетия в викторианском стиле, украшает пространство своим величием. Вокруг незримо перемещается охрана. Немногочисленная прислуга так же старается не отсвечивать, поэтому Чону здесь всегда уютно и расслабленно. Здесь хорошо думается. Здесь время лечит и латает раны. Но сейчас совсем другая история — нужно просто собраться с мыслями, чтобы сделать один единственный звонок. Чертовски сложный звонок, как оказалось, несмотря на всю браваду перед лучшим другом. — Не понимаю, чего ты дёргаешься, — говорил Юнги. — Он же сам тебя втянул в это дело. Ты будто трусишь. Угомонись. Этот музыкант сам оставил тебе номер телефона. Взял бы да набрал. Чего тянуть, раз так хочется? — Я тоже не понимаю… — рассеянно отвечал Чон, потирая холодными пальцами лицо. — Ви — непредсказуемый персонаж. Сам вышел на контакт, разве не этого я хотел? — Тебя пугает смена ролей? — Меня пугает его импульсивность. Сначала готов меня раздеть, потом отталкивает. — Просто позвони ему послезавтра. По ходу разберёшься. Чонгук вздыхает. Друг прав. Все проблемы можно решить по ходу. В конце концов, Чону кажется, что мысль о встрече не так уж плоха. Даже очень неплоха, раз уж на то пошло. Но что-то вздрагивает внутри, когда тревожность запускает щупальца в пространство, нарушая атмосферу волнительного беспокойства. — Ты помнишь, какое завтра число? — неожиданно спрашивает Юнги, поворачиваясь к Чону. — Да. День, когда должен вернуться Сондык, будь он неладен. — Мне нужно забрать его из аэропорта. Он прилетает из Пекина в девять вечера. Ненавижу этого козла, но Председатель поручил это дело мне. Придётся потерпеть. Чонгук тоже не очень обрадовался новости, что после пятнадцати лет изгнания в страну возвращается виновник всех проблем семьи Чон. Инициативный придурок, разрушивший жизни двух семей. — Как ты думаешь, братья Ким в курсе его приезда? — Не знаю, Гук, — пожимает плечами Мин. — Если они в курсе, то могут быть сюрпризы. — Думаешь, запустят операцию «Фантом»? — осторожно интересуется Чонгук, начиная волноваться уже всерьёз, отодвигая на другой план воспоминания и образы с взлохмаченной синей макушкой. — Я бы не хотел, чтобы ты попал под удар. Всё-таки именно Сондык тогда… Чон не договаривает, сглатывая последние слова. Он помнит историю своей семьи. Он мало, что знает, но то, что это крепко связано с семьёй Ким, определённо периодически всплывает в редких разговорах. Он помнит, что именно неконтролируемые поступки Сондыка привели к печальным событиям тех дней, в результате которых скончался отец Чон, оставив сыновей сиротами с кучей нерешаемых проблем. Хорошо, что вовремя подключился дядюшка Мин, иначе где бы сейчас были братья Чон? — Я уже говорил с Хосоком, — Юнги хмурится, вспоминая беседу с Председателем. — Тот не очень хочет видеть Сондыка в Сеуле, но к нему есть пара вопросов. Я предложил выйти с подкреплением. — Я могу помочь, — замечает Чонгук. — Ага, так тебя брат и засветил в этой миссии. Чонгук слышал, что Сондык напрочь отбитый маньяк. У него нет морали и совести. И везут его сюда, наверное, лишь для того, чтобы поставить точку в его наказании. И Чон надеется, что больше это имя никогда не будет звучать внутри клана. — Знаешь, когда Богом сказал, что в семье Ким есть ещё двое детей, о которых мы, оказывается, совершенно не знали, то складывается ощущение, что именно они и пострадали от рук Сондыка. Не зря же отец тогда отправил его в Китай. Спрятал. От этого ещё противнее. Получается, что мы должны приложить усилия, чтобы привезти его сюда в целости и сохранности, не отдав в руки Кимам для свершения мести. Я бы лучше его выкинул в реку Хан и дело с концом. — Но придётся понянчиться. Хосок категорически заявил, что Сондык нужен ему живой и максимально невредимый. Чонгук задумывается. Хоуп однажды обронил очень странную фразу, что отец перед смертью просил вернуть этого человека, как только закончится срок давности по какому-то не связанному с той историей делу. Чонгук знает, что Сондыка отмазывали всем миром, потому что семья Чон была втянута в какую-то сомнительную сделку с очень влиятельным человеком государства. И светить свою фамилию отец побоялся. Таким образом, провернули всё так, что в смерти отца и матери братьев Ким не оказалось виновных. Но папа Чон после разбирательств умер от сердечного приступа, не выдержав. Хосок упоминал, что Чон Джонвон и Ким Тэгиль были когда-то партнёрами по бизнесу. Потом конфликт развёл их в стороны. И очередная ссора, закончившаяся трагедией, положила начало войне кланов Ким и Чон. И сейчас причина всех бед собирается вернуться. Для чего? Зачем Сондык Хосоку? Это Чонгук очень хочет узнать. Придётся говорить с братом, который неохотно посвящает младшего в дела прошлого. В отличие, кстати, от дел настоящего. — Во второй машине еду я, — твёрдо произносит Чонгук, глядя в поблёскивающие раздражением глаза старшего брата. — Юнги надо прикрыть. — У нас есть для этого люди! — повышает голос Председатель. — Эти люди ненадёжны. Доверить это можно только мне и ему. Твои шестёрки сбегут при первой же опасности. Это не дубинками махать. Это надо прятаться, убегать. Уходить от погони. — Не драматизируй, Гук. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. — А если что-то случится с Юнги? — Ничего не произойдёт. — Фантом! Хосок! Кимы наверняка знают, что Сондык летит в Корею. — Юнги едет. И точка. Я дам ему ещё кого-то из своих. Хосок непоколебим в своём решении. Но неправ в одном, людей действительно не хватает. И Юнги придётся подставиться. Чонгук этого не допустит. — Я поеду во второй машине на расстоянии. Просто прикрою, если что. — Против Фантома у тебя ничего не будет, Гук. Он неуловим. Ему нужен только Сондык. Мина он не тронет. — Откуда такая уверенность? — Потому что у этого человека есть определённый почерк. Он устраняет только того, кто ему нужен. Помнишь историю с Чихолем? Фантом убрал Баки, но Чихоля не тронул. Юнги не зацепит. — Ты так уважительно о нём говоришь, — тянет задумчиво Чон, забывая о том, что только что был дико раздражён. — Он же убийца… — С каких пор ты стал таким моралистом, братец? — усмехается Председатель, похлопав того по плечу. — Не понимаю, почему ты до сих пор ничего не предъявил братьям Ким? Они стольких твоих людей устранили руками этого Фантома. — Мне нечего им предъявить. Никаких прямых доказательств. Убрал за последние три года — пятерых. И ты знаешь, что это были за люди, Гук. — Они как-то связаны с той аварией? — И с аварией тоже… Хосок отворачивается. А Чонгук понимает, что брат имеет в виду. Дети. — Получается, те дети, что пострадали от рук Сондыка и его людей — не Намджун и Сокджин, да? — Да. — Сильно пострадали? — Сильно, Гук. Очень сильно. Представив то, что мог сделать вернувшийся изгнанник с младшими Кимами, Чонгук чувствует омерзение. Он всякое видывал, но есть пределы всему. И дети — это святое. Ненависть горчит, оказывается. Горчит и воняет желчью. Чон хватает стакан сока и выпивает залпом, боясь, что его вырвет от образов, возникающих перед глазами. Не зря Кимы так ненавидят семью Чон. Ох, не зря. Воскресный день льётся дождём: мощно и стремительно. За мыслями о поездке в аэропорт, на которую Хоуп всё-таки дал добро, наказав не высовываться, и о предстоящем звонке Ви время пролетает незаметно, стирая грани и восприятие. Чон волнуется. И если сегодняшний вечер его не так тревожит, он всё же надеется, что Кимы не знают о возвращении Сондыка, продолжая отмечать приезд младшего брата, то завтрашний звонок вызывает дрожь предвкушения. Прекрасный Ви жутко близок и далёк одновременно. На расстоянии семи цифр. Нескольких гудков. Одного «Алло» на другом конце провода. И это будоражит похлеще, чем схватка с таинственным Фантомом. — Откуда такое прозвище? — задаёт Чон однажды Мину вопрос. — Он — призрак. Неуловимый. За пять лет ни разу не попал ни на одну камеру, а их понатыкано в Сеуле сам знаешь, как. Ни дыхнуть, ни пёрнуть, как говорится. Только Чихоль видел его, и то запомнил, как чёрную тень. Так что без вариантов — Фантом. Меткий, быстрый. Киллер ближнего расстояния. Оружие — девятимиллиметровый «вальтер». Это всё, что мы знаем. Негусто, подумалось тогда Чонгуку. За пять лет деятельности кимовского наёмного убийцы было устранено почти с десяток человек. Первыми были какие-то шестёрки среди распространителей дури. Залезли на чужую территорию, расчищенную от наркоты усилиями Директора. Дальше были ещё какие-то мелкие сошки, но всё изменилось, когда в страну начали стягиваться люди, причастные к делу семьи Ким. Вот тогда Фантом активизировался. Братья Ким мстили. Не семье Чон, что странно, но тем, кто лично участвовал в операции. Выходит, у них есть кодекс. И есть шанс, что сегодня не пострадает ни Юнги, ни сам Чонгук. Как только сумерки опускаются в дождливый вечер, из ворот поместья выезжают три абсолютно одинаковых тонированных «мерседеса». Потому что два — мало, а четыре — слишком заметно. Чонгук предусмотрительно оснастил все машины камерами, встроенными в зеркала заднего вида. К сожалению, в комплектацию автомобиля при покупке такие крутые регистраторы не идут, пришлось апгрейдить. Чон в этом спец. Юнги впереди, двое из охраны следом, Гук замыкает. До аэропорта добираются без проблем, пусть и с задержками. Пробки — они и в Сеуле пробки. Под курткой у каждого кобура. На всякий случай. Чонгук не любит оружие, он предпочитает мирные переговоры с редким, но смачным мордобоем. Юнги же — стрелок от бога. Из десяти на полигоне — десять в десяточку. Они едут, переговариваясь через гарнитуру, иногда шутят нервно, но всё больше по делу. Узнать Сондыка оказалось несложно. Он узнаваем. Тяжёлая походка, тяжёлый взгляд настоящего уголовника. Фотография, предоставленная людьми Хоупа, стопроцентно соответствует живому образу: мерзкий, отталкивающий, загнанный в угол. Чонгук не здоровается. Просто молча следует за Юнги и вновь прибывшим до машин. Выезжает со стоянки так же последним. — Чисто, хвоста нет? — раздаётся в наушнике голос друга. — Пока да. Едем дальше. Через пять минут будет поворот на объездное шоссе. — Очевидный манёвр, Чон. Мы договаривались, что повезём через центр. — Окей, давай так. В дождливой черноте боковых трасс не видно света, лишь фары собственных машин и редкая встречка. Это притупляет бдительность, потому что всё кажется фальшиво спокойным. Чонгук следит за экраном навигатора, чтобы найти запасной объезд на случай сюрпризов, и не сразу замечает двигающийся параллельно тонированный внедорожник. Без света. Мысль вспышкой озаряет, глушит светошумовой: — Юнги! Фантом! На объездную давай! Я догоню! — Держись, Чон. На связи, — уверенно шипит в наушнике Юнги. Чонгук видит исчезающие фары первых двух машин, уворачиваясь от удара. Сердце колотится о рёбра. Руль сжимается до белых костяшек на пальцах. Но Чонгук сосредоточен как никогда, пытается прижать преследователя к обочине встречной полосы. Он всё-таки предвидел, что такое произойдёт. Просто не ожидал, что так быстро. Всё же он думал, что Фантом, если и появится, то позже — на подъезде к дому или что-то около того. Выходит, Кимы тоже ждали. Откуда, блядь, они всегда всё знают? — Мин, я придержу его, гоните изо всех сил. Прячься где-нибудь на съезде, я перехвачу вас! Чонгук кричит в гарнитуру, с отчаянием понимая, что внедорожник ускоряется с рёвом, обходя его на повороте. Преследователь упорно движется вперёд, предугадывая безнадёжный манёвр. Чон гонит, следя за слабо поблёскивающим отражением заднего бампера в свете своих фар. Он постарается не упустить убийцу. Юнги точно не должен пострадать. Дождь заливает лобовое стекло, дворники справляются слабо. При очередном повороте Чон понимает, что потерял из виду того, кто устроил автородео. — Мин! Вы где? — Второй съезд через четверть мили. Стоим. Здесь никого. — Я к вам! Рико! — обращается к одному из охранников из второй машины. — Врубай иллюминацию и отвлекай на себя. Живо гони в сторону города. Может, он решит, что цель в твоей машине. — Да, босс! — слышит Чон в наушнике. — Мин, жди меня, я сейчас подъеду. — Окей, жду. Будь осторожен. Когда Чонгук подъезжает к машине Юнги, то сразу подбегает к другу. На Сондыка плевать. Внедорожника по близости не видно: местность открытая, неплохо просматриваемая, несмотря на плотную пелену воды, падающей с неба. Машину даже с выключенными фарами будет видно. — Сондык, садитесь ко мне. — Чон! — предупреждающе рявкает Мин, хватая друга за руку. — Это опасно. — Юнги, ты едешь этой дорогой, скорее всего, убийца вас не заметил и рванул прямо. Будь у него в хвосте. Если это Фантом, то он быстро от тебя отстанет. Если же нет, вызывай Рико, он ещё успеет развернуться. Там есть мост, сможет перехватить тебя. Я же буду двигаться в параллель с тобой, но через спальные районы. Там должно быть много света, ему не скрыться в черте города. — Хорошо, Чон, — быстро соглашается Юнги. — По коням. Будь на связи. — Всегда, — жмёт руку и запрыгивает в «мерседес», сорвавшись с места. Они стараются не превышать скорость, чтобы не попасть в дорожные камеры. Сондык сидит справа, крепко держась за ручку двери. Он напуган и жалок. Чон видит боковым зрением, как испарина блестит на лбу. Хочется сказать ему что-нибудь грубое, но адреналин клокочет в крови, не позволяя отвлекаться на эмоции. Его, так или иначе, нужно довезти до места назначения, а там уж Хосок сам пусть разбирается. Но сейчас они, крадучись, продвигаются вдоль узких улочек старого квартала, неплохо, но всё же недостаточно хорошо освещённых. Чонгук чувствует, как от напряжения болят глаза. В наушнике периодически подаёт голос Юнги, справляясь об обстановке, чем несколько раздражает, заставляя отвлекаться от дороги. И только благодаря аккуратной неспешности Чон успевает затормозить, едва ли не сталкиваясь с тёмной фигурой, статуей замершей в свете уличного фонаря. Машина неожиданно глохнет, фары гаснут. Фантом. В полном дьявольском обличии. Стоит посреди дороги, направляя оружие в лобовое стекло. Сбоку поскуливает Сондык, пряча голову в плечи. Блеснувшая сталь в правой руке киллера даже Чонгука заставляет вжаться в кресло и потянуться к кобуре. Чон пользуется секундной заминкой, в течение которой убийца почему-то не стреляет, а внимательно смотрит прямо в его глаза, и запоминает каждую мелкую деталь. Гибкость тела, затянутого по нижние веки в черную плотную ткань. Позу стрелка с выставленной упорной ногой, чуть прогнувшись в талии, с отвёрнутым левым плечом. Кепку, закрывающую козырьком лоб. Худые крепкие ноги настоящего спортсмена. Убийца высок. Убийца уверен в себе, потому что чего-то ждёт. Чон ощущает, как покалывает в затылке, теряясь в наносекундах до выстрела. Он не успевает достать своё оружие прежде, чем раздаётся первый хлопок. Крупная дрожь сотрясает тело. Мгновенно гаснет единственный источник света, и следом звучит второй выстрел. В тот момент, когда Чон осознаёт, что не чувствует боли, но сердце готово выпрыгнуть буквально через горло, по руке стекает капля тёплой вязкой крови. Повернув голову, он с ужасом понимает — вендетта свершилась. Фантом выполнил свою работу. — Ты как? — кричит Юнги оглушённому от шока Чонгуку. Мин облапывает всё его тело в поисках повреждений. На Сондыка уже никто не обращает внимания. — Давай в мою машину. Этого, — кивает на пассажирское сидение, — я сам довезу. Рико! — кричит в гарнитуру. — Сопровождай нас. Следи, чтобы не было постов. Подъехав к поместью, они паркуются в гаражах. Пока охрана разбирается с телом, Чонгук выдирает из гнёзд камеры регистратора и уходит в комнату информационного обеспечения. Садится за первый попавшийся компьютер, вставляет флешку в слот и запускает видеоряд. — Я достану тебя, сука, — рычит Чон. И нет, не страх в нём говорит, не чувство разочарования из-за сорванной операции. А любопытство, зверский интерес. Потому что с такой отточенностью движений, самоуверенностью и хладнокровием он встречается впервые. И это его бесит и пиздецки заводит. Адреналиновая буря внутри не утихает. Значит, ночка будет весьма и весьма плодотворной.