Constanta

Редкая тишина ускользает из практически герметично закупоренного салона «спринтера», когда кто-то из сидящих внутри чуть слышно перешёптывается. — Они стропы спустили с крыши, — говорит Сонхи, внимательно вглядываясь в ярко подсвеченный десятидюймовый монитор, а потом резко тыкает туда же пальцем: — Гляньте, не до самой земли. Прыгать что ли будут?.. — Не дёргайся, — рычит раздражённо Юнги, отталкивая протянутую руку. — Это на крайний случай. Может, своим ходом удастся. Мы здесь для чего? Мин говорит это и поглядывает на до синих губ напряжённого Чонгука. У того, кажется, скоро приступ случится, так он нервничает. И Юнги не знает, чем, чёрт возьми, помочь. Но когда буквально через три минуты во всём здании гаснет свет, потому что сотрудники разошлись, а экономия превыше всего, группа Чона расслабленно выдыхает. — По крайней мере, сейчас путь свободен, — подаёт голос с переднего сидения Рико. — А теперь внимание на мониторы. Чонгук не отрывает взгляд. Там, на небольших экранах, крепко прикреплённых к штативам, демонстрируется невероятно реалистичное шпионское кино. Вдоль светлых стен во мраке погасших огней бесшумно двигаются двое. Они не пригибаются, как это показывают в фильмах, они просто скользят по воздуху, переговариваясь жестами или одними лишь взглядами. И Чонгук ловит себя на мысли, что до боли в сердце хочет быть сейчас на месте англичанина. Он хочет точно так же синхронно двигаться, являясь точным отражением, так же легко касаться, беззвучно подзывая или привлекая внимание. Они в масках и кепках, они одинаковые, но Чонгук ведь знает… Вот Тэ резко привлекает Лендри к себе, а в гуковом сердце колет иголкой. Противная ревность. Так не должно быть. Сейчас Чон не напарник, он наблюдатель, а англичанин — надёжная защита. Но, блядь, как же хочется быть там. Рядом. Прикрывать. Защищать. — Он оружие вообще взял? — тихо отвлекает Чонгука друг. Гук зависает на мгновение. Колко всматривается в монитор, пытаясь разглядеть что-то в тёмной фигуре Тэхёна. Замечает кобуру на бедре под правой рукой: — Да. Вот… — указывает пальцем. — Значит, всё-таки не просто вылазка, да? — Ты не успокаиваешь. — А я и не собирался. Мы тогда здесь для чего? Ким прекрасно знает, что они просто так не выйдут из здания. Друзья замолкают тревожно. Тишина уже начинает вибрировать, и Чонгуку кажется, что вот-вот должно что-то обязательно случиться. Точка невозврата достигнута — Ким и Лендри проникают в кабинет, открыв двери универсальным ключом. Из подземной парковки совсем не видно здание корпорации, находящееся в центре плотной застройки таких же небоскрёбов. Поэтому высокочастотный рёв Пака, раздавшийся буквально в космическом вакууме, за мгновение до того, как внимание привлекает вспышка света на мониторах, заставляет вздрогнуть абсолютно всех сидящих в салоне. — Мэй-дэй, мэй-дэй! На выход, братва! У нас проблема! Все резко подрываются с мест, чертыхаясь на чём свет стоит, и Чонгук лишь молит, чтобы это было не что-то из ряда вон, потому что сердце колошматит по рёбрам с такой силой, что, кажется, сломает их к хуям собачьим, и он не сможет ничего сделать. — Что происходит? — рычит он в гарнитуру рации. — Ребят засекли. У нас тут полная иллюминация. Дайте минуту, чтобы обозначить вам путь. Оружие на изготовку, — на удивление ровным, но достаточно громким голосом произносит Чимин. — Чон, — обращается он сурово, — Тэхён ещё не вскрыл сейф. Лендри до последнего будет с ним. В вашем распоряжении лифт номер два, он сразу у входа в здание с вашей стороны. Поторопитесь. «Оружие на изготовку». От этой фразы бросает в дрожь. Значит, всё-таки из ряда вон. Они несутся в полной боевой готовности, поддёргиваемые короткими чиминовыми репликами: «трое поднимаются к ним, два этажа», «двое спускаются из пентхауса, вязку не обнаружили», «Тэхён застрял, сейф с секретиком, сука», «Лендри уже на предохранителе», «у вас мало времени, котятки», «блядь, Чон, поторопись, у них скоро будет жарко». Жарко. Жарко будет, когда Гук доберётся до кабинета и встанет лицом к противнику, защищая Тэхёна. Лифт до мерзкого медленный, но упорно поднимает застывшую команду вверх. Сорок пять, сорок шесть… Минута кажется годом, когда двери бесшумно разъезжаются, выпуская группу из пяти человек в ярко освещённый коридор. Остальные будут следом. Суетливые звуки проникновения в запертый изнутри кабинет прерываются, как только Чон, Юнги и Рико появляются из-за угла, беря на себя максимальное внимание. — Эй, бля, чмыри! — окрикивает взломщиков Мин и резко подаётся вперёд. Трое вооружённых охранников корпорации, ни разу не вздрогнув, подрываются и атакуют — смело и беспощадно. В мозгу ярким флажком мигает мысль — военизированная охрана, не меньше. Слишком выдержаны и спокойны. Выходит, Чхве был в какой-то степени готов к сегодняшнему. Возможно, догадывался. В тот момент, когда сзади появляется поддержка противника, Чонгук практически перестаёт думать, включая режим берсерка. Периферией в последний раз цепляет всё ещё запертую дверь, и тут же отражает прямой мощный удар одного из бойцов. Легко не будет. Иного и не ожидалось. Люди Чхве подтягиваются мелкими группами, оттесняя команду Чона от дубовых дверей. И только голос Пака в наушнике позволяет адекватно оценивать ситуацию в том хаосе, что творится сейчас в коридорах пятидесятого этажа. А ещё бьющаяся в мозгу мысль «не дать прорваться к Тэ». — Чон, будь осторожен, поднимается группа из шести человек. — Как там Тэхён? — резко спрашивает Чонгук, отбрасывая от себя одного из бойцов Чхве, но, не дожидаясь ответа, добавляет: — Переключи на его канал. — Нельзя, Чон, — обрывочно, — ему не до вас сейчас. Там ещё подтягиваются. Вы как? — Держимся… Всё, отбой, — замахивается для очередного удара, — просто держи в курсе. Чонгук понимает, что силы уже неравны. Рукопашная выматывает всех, но пока никто не прибегает к оружию, хотя все к этому абсолютно готовы. И всё же Чон, отвлекаясь на зубодробительную бойню, не улавливает момент, когда кто-то из охраны с шумом вскрывает эту злосчастную дверь. Отбиваясь от нападающих, Гук в панике смещается к кабинету, но его постоянно дёргают, нанося удары. Чон не чувствует усталости, но дикий ужас накрывает липкой слизью, когда он выхватывает на периферии англичанина, ловко отправляющего первого вошедшего в глубокий нокаут. Но уже через мгновение в кабинете начинает твориться нечто совершенно невообразимое. И Чонгук, будь он чуть более сосредоточен, подобрал бы несколько иное определение происходящему, чем то, что всплывает в ошалелом мозгу — мясо. Там творится, сука, мясо! Увернувшись от удара, Чонгук перехватывает яростный взгляд друга, кивком головы указывает в сторону кабинета и понимает, что Юнги всё понял. Они синхронно, протолкнувшись сквозь плотную массу из человеческих тел, добираются до двери и впрыгивают внутрь. И в то мгновение, как Тэхён, ловко застёгивая лямки рюкзака у себя под грудью, одним мощным ударом ноги отправляет в противоположную стену одного из самых крупных бойцов корпорации, Гук смело глушит мыслительный процесс, совершенно беспощадно включаясь в битву. Тэхён же, почувствовав, кто сейчас находится за спиной, легко касается лопатками горячих мышц за собой, говоря будто — не ссы, прорвёмся! И они синхронизируются, отражая удары за ударами, нанося новые, обезвреживая противника и прочищая себе пути отступления. Чонгук обманулся, считая, что в голове стало пусто. Ничего подобного. Дикая, просто безбожная усталость, откатывает назад в те моменты, когда в поле зрения попадает Тэхён с его странной манерой ведения ближнего боя. Он практически не использует руки в отличие от Лендри или остальных. Короткие, но мощные удары ногами выводят из строя хлеще огнестрела. И уж совсем поражают отдельные приёмы, о которых Чонгук знает только по хорошо поставленным боевикам. Но остановиться и опасно зависнуть заставляет ловкий и совершенно неожиданный прыжок на шею какого-то мордоворота на голову выше Тэ, грубый захват бёдрами и полное поражение того до абсолютной потери сознания. Тэхён дожимает, сидя прямо на противнике, убеждаясь, что тот в отключке, а затем, прогнувшись, встаёт как ни в чём не бывало и продолжает атаковать. — Не отвлекайся! — рявкает англичанин, отталкивая Чона в сторону от удара прямо в лицо. — Охуеть… — выдыхает ошарашенно Чонгук, а в голову закрадывается очередная мысль о том, что Ким снова ему напиздел. Не так хорош в ближнем? Ага, конечно… Никто не знает, сколько длинных минут прошло, прежде чем прозвучал первый выстрел. Команда Чона понимает и принимает вызов ослабевшего врага, а также планирует отступление по самому из опасных сценариев. Тэхён хватает Чонгука за руку и, вглядываясь в его лихорадочно поблёскивающие от адреналина глаза, хрипло произносит: — Информация у меня. Она в приоритете. Мы уходим через окно, у вас три минуты, чтобы тоже свалить отсюда! Ким подрывается к огромной панорамной раме и, отщёлкивая ручку, наклоняет стекло в положение «микропроветривание», а затем, вызвав у Чонгука тихий ужас, сильно приложившись к боковому краю ногой, буквально выдавливает раму наружу. Огромное окно плавно и вертикально выскальзывает из креплений, обрушиваясь вниз с высоты пятидесятого этажа. Всё происходит в миллисекунды, но и этого хватает, чтобы понять: бесстрашия и безрассудства Тэхёна хватит на всю корейскую армию. Выстрелы из коридора слышны всё ближе, Чонгук оттесняет спиной Тэхёна в бессознательной попытке защитить, Лендри на пару с Юнги расправляются с оставшимися бойцами в кабинете. — Кэл! Уходим! — кричит своим мощным Тэхён. — Чон, — низко склоняется, заглядывая прямо в глаза, — уходите по лестнице. В лифт всем нельзя, понял? Разделитесь. Чонгук прекрасно знает, почему в лифт нельзя. Не потянет. А ещё понимает, что Тэ придерживается плана. Уходить надо всем и желательно одновременно, пусть и разными путями. Лестница — значит, лестница! И вдруг раздаётся очередной мощный хлопок, и Мин рушится, как подкошенный, громко матерясь. Чонгук обегает стол и падает рядом с другом. Из бедра, затянутого в синюю плотную ткань, пульсирующими толчками валит кровь. — Чёрт, артерию зацепили… В мгновение ока Тэхён подлетает к ним и отталкивает Чонгука от Юнги, ругающегося на все лады. — Спокойно, дружок… — выхватывает из ботинка тонкий нож и срезает одну из лямок рюкзака. Она оказывается достаточной длины, чтобы затянуть жгут — временное спасение. — Он не уйдёт по лестнице, Чон, — шепчет прямо в лицо. — Я заберу его с собой, так будет шанс не истечь кровью. — Но… — Не смей спорить сейчас, пожалуйста, — умоляюще прищуривается над плотной чёрной маской. И Чонгук не смеет. Действительно не смеет. — Кэл! Закидывай бойца, отстрелялся! И Чонгук видит, как Тэхён перекидывает лишившийся лямки рюкзак через шею, потом ловкими движениями закидывает стонущего Юнги на спину к Лендри, наказывая держаться как можно крепче, и оборачивает вокруг них хуй знает откуда взявшийся трос. Когда двое в связке прыгают в мрак на высоте полёта птицы, Чонгук ловит себя на мысли, что никогда не забудет сегодняшнее приключение, если выберется живым. Такого эмоционального и адреналинового шока он не испытывал никогда. Но тут же его отвлекает тихий, но очень серьёзный голос: — Чон, мы вниз. Забирайте своих, кого сможете и уходите сейчас же. У вас осталось несколько минут, чтоб уйти живыми и невредимыми прежде, чем сюда нагрянет их подмога. Либо полиция. Как повезёт. — Вы успеете? — С Мином сложнее. Лендри спешить не будет. Я их догоню сейчас и подстрахую. Думаю, спустимся одновременно с вами. Всё, вперёд. С последними словами он переворачивает кепку козырьком назад, прижимается к губам через маску и делает два шага к зияющей и свистящей ветром пустоте, цепляясь карабином к стропе. И ныряет вниз. Рико всё понимает с первого слова. — Отходим! — громко рявкает он своим и, подхватив раненного Сонхи, двигается к широким дверям, что ведут на первый лестничный пролёт. Чонгук отмечает, что практически все целы, за исключением некоторых повреждений в ходе перестрелки. Что наводит на мысль, что охрана у Чхве преотвратнейшая. Они успевают спуститься практически до самого конца, когда в наушнике раздаётся спокойное чиминово: — Давай к нашему фургону, Чон. Юнги уже на месте. Своих отправляй на базу. — Принято, — коротко отвечает Чонгук и отрывается от Рико с товарищами, предварительно предупредив о своих действиях. Он за несколько секунд пересекает площадку перед зданием корпорации, подлетая к тёмной фигуре, в которой издалека распознаёт Тэхёна, стоящего в метре от машины. — Ты в норме? — спрашивает тот, заглядывая в напряжённое лицо. Чонгук только кивает, согнувшись. И понимает — всё. Они сделали это. Они прорвались и закончили миссию. Необъяснимая эйфория захватывает всего полностью, и восторг рвётся наружу громким смехом. У них есть время чуть перевести дух, потому что вне зоны видимости. У них есть время хотя бы взглянуть друг на друга. — Юнги будет в норме, — хрипло шепчет Тэхён, привлекая к себе внимание расслабившегося немного Чонгука. — Надо выдвигаться. Он хлопает Чона по плечу и быстро запрыгивает на пассажирское сиденье, коротко отдавая команду ускориться. Лендри превосходный водитель. Как бы отвратительно не скребло в душе Чонгука от этой мысли, не допускающего ничьего превосходства, кроме своего рядом с Тэхёном. Пробиваясь сквозь плотный мрак столичных улиц, он создаёт абсолютную неподвижность внутри фургона, что позволяет Чимину начать делать хоть что-то для Юнги. Обколов место ранения анестезией, он, придерживая повязку на ране, начинает снимать жгут из шлейки. — Пуля внутри, — хмурится Пак, присаживаясь на колени в стерильно чистой кабине. Он бегло осматривает бедро, уже несколько минут освобождённое от пропитанной кровью синей ткани. Свет от фонарика позволяет увидеть разорванные ткани. — Мин, надо доставать от греха подальше. Конечно, можно потерпеть, пока не приедем на место, но, бля, края уже воспалены. Пуля грязная… — Давай, чувак, — шипит сквозь стиснутые зубы Юнги. — Доставать так доставать. Быстро сможешь? — Смогу, — кивает Чимин. Чонгук, всё это время находившийся на подхвате рядом с друзьями, вскидывает бровь: — Богатый опыт? — Образование, придурок, — фырчит Пак, окидывая Чона суровым взглядом. С пассажирского сидения раздаётся едва слышное хихиканье: — Гук-и, мы умеем удивлять, а? Тэхён разворачивается и весело заглядывает в чонгуково лицо. Но тут же поясняет: — Чимчим у нас военно-полевой хирург, если хочешь знать. — Несостоявшийся, — бурчит Пак, не глядя на своего друга. — Ну, как сказать, мы тебя регулярно эксплуатируем именно в военно-полевых условиях, так что вполне состоявшийся. — Ой, заткнись, Тэ. Чимин, как сразу отмечает Чонгук, действительно очень ловко орудует хирургическим пинцетом и скальпелем. В мгновение ока пуля извлечена и выброшена прямо на пол, закатываясь куда-то между дверцами. — Всё, шить уже буду на базе. Здесь это нереально. Чон, перетягивай, — бросает Пак, срывая с себя перчатки. Он роется какое-то время в мобильной аптечке, достаёт пару таблеток и подаёт Мину: — Попытайся проглотить. Это антибиотик. Без него никак, должен понимать. — Да… — только и кивает жутко уставший Юнги, откидываясь на мягкое кресло. Испарина на лбу неприятно холодит кожу, боль почти не чувствуется, если не шевелить конечностями. Да ещё и воспоминания о невероятном полёте вниз с сумасшедшей высоты просто разрывает душу от пережитого восторга. Это страшно утомляет и вгоняет в какой-то неподдающийся описанию транс. И всё же доверие, окутывающее пространство между компанией заставляет расслабиться, несмотря на адскую боль в ране. — Тэ, — снова подаёт голос Чимин. — Набери Хеншику, пусть подвезут первую положительную. Тут потеря. Незначительная, но всё же. Ким молча кивает и выхватывает из нагрудного кармана смартфон, быстро находя в контактах вышеупомянутое имя. — Хён, это Тэ. Первая положительная для Мин Юнги… — Откуда вы…? — ошарашено выдыхает Гук, в упор глядя Паку в глаза. — Думаешь, мы не подготовились? У нас и третья положительная есть. Для тебя на всякий случай. — А кто такой Хеншик? — Мой старший брат. Он в Асане* глава хирургического отделения. Связи, детка, решают всё. — И подмигивает. Чонгук не сводит глаз с Тэхёна. Точнее, с его профиля. Тот давно снял маску, оставив только кепку и подтянув высокий воротник к подбородку. Тихо переговаривается с англичанином о чём-то, иногда посмеивается. А Чонгук медленно умирает, глядя на него. Перед глазами то и дело всплывают картинки решительных и резких действий, сосредоточенного лица, сурового голоса. Он до сих пор звучит в мозгу с этим его «не смей спорить». Да разве можно? В душе звенит от ощущений, но в голове абсолютная пустота. Он нереален, и Чонгук пытается не моргать, чтобы не сбросить наваждение. Внешне не заметишь, что он в ментальной отключке по причине влюблённого созерцания, будто пытается установить телепатическую связь. И это было бы забавно, если бы не разбитый висок с кровавым потёком, раскуроченные донельзя костяшки, которыми он сломал не одну вражескую челюсть. Чонгуку сейчас можно простить этот застывший взгляд на любимом человеке, потому что он до сих пор — в режиме убийцы. Молчаливый, сжатый весь, мышцами под тонкой кожей играющий. Будто только Тэхён на другом конце взора, словно в подзорной трубе, является маяком, не позволяющим эмоциям вырваться наружу. Ким чувствует этот взгляд. Он обжигает его кожу. Тэ чуть склоняется, совсем чуть-чуть, приподнимает уголок губ и прикрывает веки. Он даёт понять Чонгуку, что связь установлена. От чего сердце в широкой груди замирает на мгновение, челюсти разжимаются, а взгляд теплеет. Чонгук уже обожает это мгновение. Он запомнит его на всю жизнь. Они уже вместе. От осознания данного факта дыхание останавливается, а улыбка расползается по лицу. Они прошли проверку доверием, проверку боем. Дальнейшие шаги в их следующей миссии тоже будут совместными. А потом, Чон очень надеется, наступит свобода. Погибшие близкие будут отомщены, враг повержен. Души очищены и наполнены чем-то новым. Поэтому свободу хочется такую, как-то утро в спальне Тэ — восходящую, расцветающую пурпурным на востоке, превращающуюся в яркий солнечный свет. И чтобы тепло и вкусно рядом, с придыханием, с лёгким стоном, с хриплым «ещё!» и мокрым поцелуем глубже Марианской впадины. А пока они едут в усталой тишине, надеясь добраться на место, смыть остатки битвы и кровь, залечить раны и снова сесть за новый план. Уже совершенно окончательно — совместный. Теперь уж точно. * * * Звонок от Рико поступает в тот момент, когда фургон въезжает в подземный гараж через те самые секретные ворота. — Мы на месте, — коротко рапортует тот, выдыхая. — Председатель Чон вышел на связь несколько минут назад и сообщил, что вместе с Директором Кимом они едут к вам. Мои действия? — Ты тоже подтягивайся, — спокойно произносит Гук, выпрыгивая из машины и помогая Чимину вытаскивать раненного. — Проконтролируй, чтобы нашим людям оказали медицинскую помощь, дай им отдых, выставь дополнительную охрану поместья на всякий случай и сразу к нам. — Понял. Звонок сбрасывается. — Сука, добейте меня… — рычит Мин, крепче обхватывая плечо друга. — Ой, да не ной уже, — хмыкает Пак, — тоже мне нежный. Всего-то комарик укусил. — Я сейчас тебя укушу, козёл, — вяло отбрыкивается Юнги, пряча несвоевременное веселье за напускной суровостью. — Охуеть благодарность. — Пока не за что благодарить, я всё ещё истекаю кровью. — Не истечёшь, кошара, сейчас будет всё тип-топ, обещаю. Слушая ленивую перепалку новоиспечённых корешей, Чонгук не замечает, как они попадают в ярко освещённое помещение, сверкающее стерильной чистотой. Это похоже на небольшую операционную со всеми необходимыми атрибутами. Взвалив Юнги на стол, Пак командует ему лечь и не рыпаться, а сам начинает окончательно портить штанину с помощью медицинских ножниц. — Всё, я сам с ним разберусь. Валите уже, — рявкает он остальным и снова возвращается к своему пациенту. Чонгук только сейчас чувствует, как боль от ссадин и выбитых костяшек даёт о себе знать, чуть жмурится, но старается не подавать вида. Но это определённо замечает Тэхён. — Пойдём. Я сам тебя обработаю. Он заглядывает в лицо, не добавляя ничего, и Чонгук тут же понимающе кивает. Соглашается. Они молчат, пока поднимаются в спальню Тэхёна. Молчат, пока синхронно стягивают с себя всю одежду. Молчат, когда вместе заходят в ванную и вступают в душевую кабинку под тёплые плотные струи расслабляющей влаги. Им всё равно сейчас, что вода смешивается с чонгуковой кровью, стекая в водосток. Совершенно всё равно на то, что они оба голые и стоят, прижавшись лбами друг к другу. Они вместе, и это главное. Почти целые и невредимые. Чонгук не сопротивляется, когда Тэ берёт мягкую губку и проводит вдоль его тела, разукрашенного синяками, оставляя мыльные полосы, тут же смываемые быстрым потоком. Он чуть вздрагивает, когда касания к открытым ссадинам жгут неожиданно ярко, но тут же расслабляется вновь, слыша отчётливое и до сжавшегося сердца нежное «тш-ш, потерпи чуток». Когда Тэхён намыливает ему голову шампунем и начинает массировать кожу у корней волос, Гук едва не мурлычет, откидываясь спиной к стенке кабинки. Во всех их действиях нет ни похоти, ни возбуждения. Лишь забота, такая пронзительная, что хочется скулить от счастья. Чонгуку страшно хочется сделать что-то и для Тэ, но тот мягко отстраняется, потягиваясь за огромным полотенцем и, накинув его на голову своего партнёра, с улыбкой выталкивает его вон. — Я следом, не уходи никуда, — говорит он тихо, принимаясь за себя. И правда не проходит и минуты, как Тэ уже стоит рядом с таким же полотенцем, обёрнутым вокруг бёдер. Они сидят на кровати в почти полной тишине. Переоделись в простые домашние костюмы. Тэхёну не составило труда подобрать для Чонгука подходящую одежду. Да, они разной комплекции, но ростом и в целом почти одного размера. Так что хлопковые треники и футболки прекрасно сидят как на Тэ, так и на Гуке. Небольшой чемоданчик с перевязочными материалами уже раскрыт и лежит между парнями, демонстрируя неплохую оснащённость. Тэхён аккуратно обрабатывает рану на виске Чонгука, стараясь не обращать внимания на сцепленные зубы и едва слышное шипение второго. И всё же не удерживается и дует на открытый порез. Эта привычка с детства, от которой он почти избавился на военной службе, но сейчас почему-то неконтролируемо поддался порыву. Чонгук замирает, широко распахнув глаза. — Ты меня с ума сводишь, ты в курсе? Ким непонимающе опускает взгляд, сталкиваясь с потемневшей бездной на дне расширившихся зрачков, и гулко сглатывает. Блядь… — Прости, не подумал. Он ухмыляется. Придавая себе максимально беззаботный вид, но пытается выровнять сердцебиение, потому что в груди начинает побаливать. — Ещё раз так сделаешь, и я тебя оттрахаю, извини за грубость, Тэ. И Ким всё-таки тушуется. Вся его напускная серьёзность разлетается, как дымка тумана по утру. Всё произошедшее буквально пару часов назад меркнет, тает в воздухе, потому что то, что происходит сейчас между этими двумя вообще невозможно описать словами. Это словно квинтэссенция их невысказанных чувств, она буквально осязаема. Протяни руку и тронь, пойдёт пространство зеркальной рябью, а потом взорвётся мощью мегатонной. Сметёт к хренам всё вокруг, но эти двое останутся сидеть друг напротив друга и вглядываться в любимые глаза, потому что к чёрту всё. К чёрту здание корпорации, которое они нехуёво так встряхнули. К чёрту председателя Чхве и прокурора Ли. К чёрту даже близких, которые наверняка уже приехали. Есть только здесь — в этой комнате, и сейчас — вплетённое в одно дыхание на двоих. Это так невероятно круто, что страшно захлебнуться в этом ощущении. И первым не выдерживает Чонгук. Он смаргивает, накрывает своей рукой тонкие пальцы и шепчет хрипло: — Знаешь, Тэ, я не могу держать это в себе. Мне просто жизненно необходимо сказать это тебе прямо сейчас, иначе сдохну… Кажется, что взорвусь. Я тебя очень сильно, просто до сорванной крыши… Губы закрываются свободной ладонью, не позволяя продолжить то важное, что должно быть произнесено. И тихий шелест вдруг скользит в сумраке спальни: — Я твоя константа, да, Чонгук? Тот застывает камнем, пытается вздохнуть, расправляет плечи. И выдаёт судорожное: — Чёрт, Тэ… да. Да. Ты — моя константа. И когда его губы накрывает невероятно мягкий, но очень интимный поцелуй, он всхлипывает, крепко прижимая любимое тело к себе. — И ты моя константа, Чон Чонгук, — шепчет, не отстраняясь, Тэхён. — Пока я жив. До самого конца. * * * Чон Хосок откидывается в удобном кресле, сидя прямо перед входом в кабинет. Намджун опрашивает англичанина, который уверенно докладывает об исходе операции. А Хоуп не может отвести от Лендри изучающий взгляд. Этот парень явно не Фантом. Чего-то не хватает в его движениях, в его поведении в целом. Вкрадчивости, наверное, грации. Ни один человек не может быть услужливым слугой и наёмным убийцей одновременно. Это слишком нереально. Это слишком по-голливудски, кажется. А они не в грёбанном боевике. Так что нет, этот рыжий точно не Фантом. К тому же на его правой руке нет следа ранения, о котором упоминал Чонгук. Рико появляется тихо, входит в кабинет и занимает место за спиной своего господина. Они тихо обмениваются парой фраз о том, что всё под контролем. Чимин, зайдя чуть позже, устало плюхается на диванчик и, повернувшись к Председателю Чону, сухо произносит: — Юнги жив, зашит, спит. Кровопотеря восстановлена. Ему нужен отдых. Пусть отлежится под моим наблюдением. Хосок кивает согласно, не обращая внимания на слегка неуважительный тон. Им всем сейчас не до официоза. Чувствуется что-то сближающее в атмосфере. Возможно, расслабленно улыбающийся Намджун, что, закатав рукава рубашки, пьёт кофе. Или собственный пиджак, небрежно брошенный на спинку кресла, чего Хоуп в любой другой ситуации никогда не допустил бы. Или Рико, который, устав стоять за спиной, вдруг потянувшийся за мягкой банкеткой, чтобы сесть и сложить голову на сцепленные замком руки. Хосок улыбается своим мыслям буквально несколько секунд, отпивая чай, но тут же спохватывается: — Где младшие? Неожиданно ответ он получает от англичанина, который, оказывается, говорит на хорошем корейском: — Они спустятся, как только Тэхён обработает раны Чонгука. — Раны? — Несерьёзные раны. Просто повреждения, — спешит успокоить Лендри. — И почему именно Тэхён? — Хосок прищурившись смотрит на собеседника, но потом переводит взгляд на Намджуна. — Возможно, потому, — вступает в разговор Чимин, — что Тэхён умеет это делать. Ким Намджун не отводит глаз от Чона, думает о чём-то недолго, но потом тихо, но твёрдо выдаёт: — Думаю, тебе будет о чём поговорить со своим младшим, Хоуп. Об одном прошу, не делай поспешных выводов. — Я чего-то не знаю? — склоняет голову Председатель. Его тон понижает температуру воздуха, но повышает градус напряжения. — По-видимому, да, — кивает спокойно Ким. И тут же выпрямляется, реагируя на негромко открывающуюся дверь. — Явились, голубчики. Ким младший сразу направляется к брату, а потом, легонько его обняв, хлопает по плечу, мол, всё в порядке, я жив. Следом он разворачивается и здоровается с Чон Хосоком: — Добрый вечер, мистер Чон. Рад знакомству, жаль только, что при столь необычных обстоятельствах. Хосок мгновенно отмечает необычайно серьёзное выражение лица и твёрдость рукопожатия. Изящные пальцы, словно ивовые прутья, обхватывают его ладонь, ни капли не стягивая, но уверенно удерживая. И тут же до него доходит то, что не давало покоя несколько минут назад. И уверенность в том, что Фантом таки найден, укореняется в сознании. И уж тогда следом вползает ощущение опасности, исходящее от этого человека. От его немигающего взгляда. От его чуть вдёрнутого острого подбородка. И от того, с каким благоговением наблюдает за ними Чонгук. Жар понимания расползается по телу. Чонгук знал. Он нашёл таинственного убийцу и, судя по выражению лица, сблизился с ним. А ещё об этом знают все присутствующие, кроме него. От этого на мгновение становится горько. Но тут же, перехватив взгляд младшего, он понимает ещё кое-что — Чонгук пиздецки влюблён в этого парня. И огонёк вины с чуть кривоватой улыбкой, давшие понять Чону слишком многое, заставляют проглотить обиду. — Потом поговорим, — произносит он брату, чуть хлопнув того по плечу. И видя, как Гук выдыхает чуть заметно, расслабляется сам. Сейчас не время и не место требовать ответы. В конце концов, он и сам грешным делом подумывал о сотрудничестве с небезызвестным Фантомом. Спасибо брату, он единственный, кто наладил контакт. И, по-видимому, весьма близкий, о чём свидетельствуют яркая припухлость на губах обоих, и совершенно счастливый блеск в глазах брата. Ким Тэхён чертовски красив, статен и мужественнен. Немудрено влюбиться в такого парня, учитывая все его умения. Хосок признаёт, что его младшему было легко попасть под эти чары. Был бы сам из их «команды», приударил бы, как пить дать. И только противная мысль о том, что брат всё-таки скрыл такую информацию, не позволяет забыть, простить и спустить ему это с рук. Но отгребёт он позже. Сейчас есть вопросы поважнее. — Приступим? — произносит Хосок, снова вглядываясь в глаза Намджуна, ловя в ответ понимающее и молчаливое «всё будет нормально», и берёт в руки первую папку с раздобытым компроматом. ______________________ *Асан — главный госпиталь ЮК.