***
Проснувшись, Драко с недоумением отметил, что всё ещё находится в ванной старост. Его импровизированным ложем являлась довольно комфортная небольшая кушетка. Будучи все ещё полностью обнажённым, он был заботливо накрыт безразмерным белоснежным полотенцем. Увеличивающие чары?.. Он очень смутно помнил некоторые события вчерашнего дня, что ощущался целой прожитой жизнью со всеми её взлётами и падениями. Или, если быть точнее, со сплошными падениями, но с периодическими попаданиями в воронку торнадо на бракованной метле: иногда кажется, что удалось обмануть гравитацию и неведомым чудом подняться выше на пару десятков метров, но из раза в раз оказывается, что это была всего лишь счастливая и бессмысленная случайность, ведь торнадо остался позади, а метла по-прежнему не слушается и стремительно теряет высоту под весом тела. Обычно где-то вдалеке видна ещё одна воронка, но никогда не знаешь, удастся ли до неё добраться прежде, чем разобьёшься. Малфой привстал и осмотрелся. Бассейн был пуст, русалка на витраже мирно спала, свернувшись клубочком на своём камне. Чего-то явно недоставало. Драко хмыкнул, опустив взгляд на кушетку. Похоже, Грейнджер на ночь глядя решила поупражняться в трансфигурации и превратила тумбочку с полотенцами и халатами в кушетку с одним гигантским полотенцем. В подтверждение своей догадки Малфой нащупал под спинкой кушетки палочку и взмахнул ею, тотчас же возвращая полотенца и халаты в первозданный вид. Рядом на полу лежали аккуратно сложенная одежда и обувь. Беда была в том, что Драко совершенно не помнил, как здесь оказался. Неужели он заснул прямо в ванне? Что, в принципе, немудрено, учитывая его вчерашнее состояние после… «Блять. Пора бы прекратить эту жуткую негласную традицию — заниматься сексом после убийства, и хотя бы попытаться делать это ещё в обычные дни ради разнообразия». Стараясь не погружаться в калейдоскоп свежих воспоминаний о мёртвых телах и незабываемом празднике любви, Драко наспех оделся, трансфигурировал кушетку обратно в тумбочку и отлевитировал полотенца с халатами в корзину для грязного белья, после чего она сразу же исчезла, а на тумбочке появился новый идеально сложенный белоснежный комплект. Такие вещи могли происходить лишь по щелчку пальцев, а подобная магия была доступна только одному виду магических существ. — Свободу эльфам, говоришь? Ну-ну. Покинув чудесное место приятного времяпрепровождения, Малфой устремился к лестницам, ведомый одной навязчивой мыслью. Хогвартс всё ещё был погружён в сон, но в предрассветные часы тишина ощущалась более зыбкой и непостоянной. В любой момент могли проснуться птицы, в полумраке коридоров часто ошивались сонные эльфы, щёлкающие своими костлявыми пальцами по любому поводу вместо заклинаний. Словом, замок уже не спал, а, скорее, дремал. Драко быстрым шагом преодолевал одну лестницу за другой, изредка оборачиваясь и озираясь по сторонам на предмет незваных гостей. Он чувствовал себя намного лучше после непродолжительного, но очень крепкого сна. Да и «лечение» оказалось весьма эффективным и, что немаловажно, сбалансированным. Наркотик в этот раз настолько убедительно замаскировал симптомы, что вполне могло показаться, будто Малфой абсолютно здоров. Его разум был чист и холоден, эмоции заблокированы. Как же здорово вновь почувствовать свою физическую и магическую силу. Он остановился у самой обычной на вид стены на восьмом этаже и закрыл глаза. «То, где всё спрятано», — твердил внутренний голос. Потрескивающий шёпот магии возвестил о том, что желание Драко было услышано. Кованная дверь любезно приглашала единственного посетителя почтить Выручай-комнату своим присутствием. Оказавшись внутри лабиринта из многовекового пыльного хлама под музыкальное сопровождение заевшей пластинки, Малфой глядел прямо перед собой, ни секунды не внимая окружающей обстановке. Огибая беспорядочно разбросанные вещи и сомнительные магические артефакты, Драко достиг своей цели, остановившись перед отвратительным треугольным гробом, скрытым под пыльным тряпьём. Он сбросил «чехол» взмахом палочки и спрятал её в задний карман. Малфой взглянул на свои руки, рассматривая рисунок из вен и линий. Магия приятно вибрировала на кончиках пальцев — так, как и должна была. Он коснулся ладонью деревянной поверхности, опустил веки и прошептал. — Гармония Нектере Пассус. Драко затаил дыхание, прислушиваясь к тишине. Ничего. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь к тому, что заклинание придётся произносить многократно, словно мантру. — Гармиония Нектере Пассус… Малфой почувствовал странное щекотание в кончиках пальцев, и в следующий миг раздался едва слышный щелчок. Он резко выдохнул, распахнув глаза. Значит, он всё понял верно. Его внутренний баланс был достигнут путём чудовищной полярности из неописуемого ужаса и чрезвычайной радости, невообразимым образом пережитыми за вчерашний короткий день. Возможно, это состояние — всего лишь кратковременное следствие сильного стресса, и совсем скоро Драко вновь испытает уничтожающее чувство вины, но это будет позже. Грамотное и своевременное использование ресурсов всегда приносит нужные плоды. Малфой провёл пальцами по деревянной резьбе. Сработало. И его губы растянулись в азартной ухмылке. — Спасибо, Грейнджер.Глава 28.
13 июня 2022 г. в 19:35
Бесконечные тёмные коридоры. Чёрт бы побрал этих отцов-основателей, кому, нахрен, нужен настолько громадный замок? Факультеты и профессора, словно пять крошечных муравейников, ютились по башенкам и подземельям, в то время как на площади этой сырой каменной махины можно было бы разместить, при желании, жителей целого маленького городка.
Драко морщился после каждой вспышки факелов, зачарованных возгораться во время приближения ночных искателей приключений. Высокая чувствительность воспалённых глаз всякий раз напоминала о себе тупой болью в глазных яблоках и висках.
Возможно, у него была лихорадка. Кости ломило, а кожный покров спины и рук тошнотворно ныл, словно обожженный солнцем. Кажется, ещё немного, и ноги перестанут услужливо передвигаться, нагруженные неподъёмными частями тела и внутренними ораганами. Если бы не крепкие пальцы маленькой руки, сжимающие ладонь Малфоя, скорее всего, добраться до подземелий в одиночку он бы не сумел.
Но, спустя всего два лестничных пролёта, Гермиона вновь увлекла Драко в коридор. Снова проклятый факельный огонь пронзал сетчатку насквозь каждые три секунды. Идиотская статуя Бориса Бестолкового. Дверь, дверь, ещё дверь…
— Мускатное мыло, — вполголоса произнесла Грейнджер. Громкий щелчок дверного замка разбудил рядом висящий портрет какого-то старика с комичным непропорционально гигантским жабо, в соотношении с которым его голова казалась не больше теннисного мячика.
— Блудливые юнцы, какой срам! — брюзжал оживший холст, нервно одёргивая оборки своего нелепого одеяния. В любой другой день Малфой не преминул бы ввернуть что-то эдакое в своей привычной «любезной» манере, дабы унизить портрет, заставить его почувствовать себя ещё более бесполезным, глупым и никчёмным, даже несмотря на то, что это — всего лишь говорящий предмет интерьера. Но сейчас Драко даже не слышал его.
Он знал, что находится за дверью. В Хогвартсе было слишком много мест, куда нельзя было заходить никому, но были и такие, куда имели право наведаться лишь те, кто успел в этой жизни чего-то добиться. Однако любой уважающий себя бунтовщик и нарушитель всевозможных правил хоть раз, но посещал эту комнату, наплевав на все запреты. Устоять перед соблазном урвать чуточку комфорта в средневековом замке способен разве что самый безнадёжный ботан и душный блюститель порядка вроде Лонгботтома.
Раньше, когда-то давно, Малфой был абсолютно уверен, что Грейнджер тоже входит в эту категорию. И вот, она буквально притащила его за руку в пресловутую ванную старост, закрывая дверь не только на замок, но и опечатывая её всевозможными защитными заклинаниями.
Сколько разнообразных шуток можно было сгенерировать в сложившейся ситуации, если бы не сквернейшая предыстория нетривиального завершения этого злополучного дня.
Драко был так измождён. Сломлен и подавлен. Он не мог знать наверняка, но ему казалось, что именно так ощущает себя человек, предвкушающий близость смерти, пройдя через все мучительные пытки продолжительной болезни, от которой не изобрели лекарства. Существовало лишь болеутоляющее снадобье, вызывающее наркотическую зависимость. Его цена была слишком высока, и каждая новая доза обходилась в разы дороже предыдущей, но как бы Малфой ни старался «слезть», пытаясь выжить без одурманивающего эффекта морфия, он лишь в очередной раз оказывался на пороге смерти от болевого шока. Не физической смерти, но духовной.
Гермиона взмахнула палочкой, разбудив шумом воды русалку, изображённую на витраже. Из десятков позолоченных кранов, усеянных драгоценными камнями, зажурчала вода и заструилась разноцветная пена. Мыльные пузыри всех цветов и размеров парили в воздухе, заполняя собой пространство. Некоторые из них раздувались до размера футбольного мяча и лопались, так и не успев долететь до мраморного потолка. Драко засмотрелся на роскошную люстру, напичканную сотней свечей. Раньше он не замечал, как долетающие до неё пузырьки лопаются от маленьких язычков пламени, превращаясь в радужную дымку. Интересно, как много подобных мелочей теряются в повседневной суете?..
Гермиона положила волшебную палочку на столик с белоснежными полотенцами, сложенными в аккуратную стопку, и подошла к Драко. Она сосредоточенно всматривалась в его истощённое лицо, пытаясь прочесть последние строчки книги, которую никогда и ни за что не стала бы перечитывать. Теперь её нужно закрыть раз и навсегда и спрятать на самую дальнюю полку за неимением возможности предать её огню.
Гермиона закрыла глаза, глубоко и медленно вдыхая пряные пары, которыми наполнялась ванная. Драко наблюдал, как тонкие руки вслепую потянулись к горлу, одну за другой высвобождая из петель пуговицы рубашки. Неторопливые движения плавно опускались вниз, пока полы рубашки не разошлись, оголяя жилистое, но, в то же время, хрупкое тело.
Грейнджер расправила плечи, позволяя мягкой ткани соскользнуть на пол. Её веки всё ещё были опущены, а волосы, собранные в растрёпанный хвост, очаровательно распушились в жарком тумане, пахнущем лавандой, кардамоном и пачули. Блуждающая дымка, окутавшая Гермиону, переплелась с запахом её оголённого тела, вбирая в пряную смесь сладкие нотки персика и ванили. Драко вдохнул, ощутив, как целебный аромат просачивался в смоляные вены, обволакивал израненные внутренности вязким бальзамом. Первый глоток наркотика всегда действовал мягко, почти незаметно.
Сбросив кеды с носками и избавившись от джинсов, Гермиона предстала перед Драко почти полностью обнажённой. Наконец, она взглянула в его глаза, удивившись, что он смотрит в её. Не на её тело, которое, безусловно, манило его всегда, было желанно и обожаемо им. Он не сводил взгляда с её карих глаз, когда её руки нащупали под лопатками застёжку бюстгальтера, беззастенчиво сбрасывая его на пол, и даже тогда, когда последний элемент одежды перестал скрывать её наготу. Малфой видел обнажённую девушку с обнажённым сердцем. С неприкрытыми мыслями. С душой нараспашку. И она ждала взаимности.
Подойдя к нему вплотную, Гермиона запустила пальцы под его водолазку, задирая её вверх. Послушно подняв руки над головой, Драко помог раздеть себя. Сейчас это простое действие казалось настоящим подвигом, кожа всё ещё болела, кости ныли, моля о неподвижном спокойствии, но он терпел. Это ведь ерунда.
В ванной становилось всё жарче, вода в бассейне почти набралась. Пузырьки пены оседали на волосах, лопаясь при малейшем контакте. Тёплые подушечки пальцев невесомо скользнули по бледному торсу, усеянному гематомами после недавних «учений», и опустились на пряжку ремня. Малфой с трудом осознавал, что сейчас происходит. Он почти не отдавал себе отчёта в том, что перед ним стоит полностью обнажённая Гермиона, которая с каждым уверенным движением ловких пальцев лишает его одежды. Драко в этот раз было даже плевать на блядскую метку, обосновавшуюся чернильным паразитом на его белоснежном предплечье. Похоже, что и Гермионе было совершенно всё равно.
Малфой убрал её руки с расстегнутого ремня и, подавляемый слабостью, сбросил ботинки и стянул с себя брюки вместе с бельём, стараясь совершать как можно меньше движений телом, чтобы не спровоцировать новые болезненные ощущения в суставах и мышцах. Грубая ткань, будто наждачная бумага, царапала сверхчувствительную кожу. Возникло невыносимое желание, как в детстве, захныкать и скрутиться клубочком на полу.
— Вода уже набралась, — заботливо произнесла Гермиона, взяв Драко за руку. — Сейчас тебе станет лучше. Вот увидишь.
У Малфоя не было причины ей не верить. Грейнджер всегда знала, о чём говорит. Он последовал за ней к бассейну, над которым по очереди замолкали краны. Их шипение постепенно растворялось в эхе, отскакивающем от белоснежной плитки. Концентрация пара в воздухе достигла степени единого молочного облака, сквозь которое едва виднелись разноцветные пузырьки. Горячая влажность приятно обволакивала тело, кожа покрылась испариной.
Вода в бассейне, на удивление, оказалась идеальной температуры: не кипяток, как изначально могло показаться, но достаточно горячая, чтобы прогреть сосуды, разогнать кровь приятной щекоткой. Гермиона помогла Драко погрузиться в воду и разместилась рядом с ним, укутавшись пушистой пеной. Целебное тепло ароматной воды вытягивало, высасывало скопившееся напряжение из окаменевших мышц.
Драко запрокинул голову на бортик и глубоко вдохнул. Он ощутил, как лёгкие расширились, раздвинув рёбра, наполнившись пряными парами. Гермиона любовалась им, наблюдая, как понемногу смягчались черты его лица, как подрагивали сомкнутые веки, а на длинных ресницах собирались капельки витающей влаги, оседающей на коже и волосах крошечными бисеринками. Как же хотелось проникнуться сполна этой утончённой эстетикой. Отвлечься, забыть обо всей чертовщине, истребить её до основания. Чтоб остались только они: Драко, Гермиона и этот волшебный момент, неосквернённый отвратительной реальностью.
Грейнджер не могла отвести глаз от сидящего рядом Малфоя. Каждую секунду она боролась с желанием прикоснуться к нему, но понимала, что ему нужно время и личное пространство. Тихий эгоистический шепоток то и дело пробивался в её сознание, твердя, что здесь и сейчас они абсолютно обнажённые находятся плечом к плечу в горячей ванне. Как бы Гермиона ни пыталась блокировать это чувство, она безмерно истосковалась по Драко, по их близости, по ощущению его тела.
Она закрыла глаза, пытаясь восстановить участившееся дыхание. Сползла чуть ниже, опуская голову в пену, словно на подушку. Горячая вода приятно щекотала корни волос на затылке, подбираясь к макушке и лбу. Божественно.
Бассейновый штиль слегка взволновался. Гермиона лениво повернула голову. Драко присоединился к ней в пенное ложе и тихо застонал от облегчения. Вода творила чудеса. Без всякого волшебства, подобно воздуху, она была необходима для жизни как внутри организма, так и снаружи. А Драко был полностью, почти что критически обезвожен.
Оттолкнувшись ото дна, он подплыл к постаменту с кранами, повернув вентиль одного из них. Он подставил лицо холодной струе чистой родниковой воды и, приоткрыв рот, ощутил неописуемое облегчение от прохлады, наполняющей его гортань. Чувство жажды постепенно притуплялось, разум прояснялся. Мутная пелена, застилавшая глаза последние несколько часов, постепенно сходила, возвращая ясность зрению, однако головная боль отступила лишь самую малость.
Малфой провёл руками по мокрым волосам, изменившим свой оттенок с серебристо-белоснежного на тёплый платиновый. Зачарованный вентиль крана перекрыл воду сразу, как только в ней больше не было надобности. Совершив два дыхательных цикла, Драко обернулся, совсем по-новому взглянув на Гермиону. Она сидела, прислонившись к бортику, и задумчиво смотрела на него, изучая молчаливые мысли и перемены в его настроении. Мокрые кудри также потемнели, свисая тонкими завитками на выпирающие ключицы. Пролёгшая между бровями морщинка, внимательный взгляд, плотно сжатые губы — каждая мелочь указывала на её беспокойство.
Малфой склонил голову на бок.
— Казалось бы, я изучил тебя вдоль и поперёк, но ты всё не перестаёшь удивлять меня, — задумчиво произнёс он, словно размышляя о чём-то совершенно постороннем.
Черты её лица смягчились. Она не знала, что Драко говорит о её красоте, но это и не было важно. Ему становится лучше.
Он медленным шагом направился в её сторону, рассекая пенные облака. Они опоясывали его торс, скрывая плавную поступь, будто он скользил под водой. Оказавшись рядом с Гермионой, Малфой протянул к ней руку, нежно проводя кончиками пальцев от скулы вдоль линии челюсти. Приятные ощущения будоражили. Грейнджер чувствовала, как кровь прилила к лицу, а бесконечно долго сдерживаемое желание отдавалось мучительной пульсацией внизу живота.
Она старалась не думать о том, насколько сильно изголодалась по Драко. Но тело её не слушалось. Участившееся дыхание и потемневший взгляд наверняка выдали её давным давно, но она будет терпеливо ждать и не посмеет торопиться.
Малфой наклонился к ней, невесомо касаясь губами уголка её рта. Она замерла, прикрыв глаза, боясь лишним движением отпугнуть его. Сжав руки в кулаки, она шумно втянула воздух в лёгкие, борясь с желанием коснуться
Драко. Это было напрасно. Его запах ещё больше одурманил её.
Гермиона запаниковала. Ей стало не по себе. Она должна была привести его сюда, но не знала, что делать дальше. Она не справлялась с собственным телом и взыгравшими в нём инстинктами. Меньше всего ей хотелось несвоевременно утратить контроль и перейти черту, но этот момент неумолимо приближался.
— Драко… — его имя случайно сорвалось с её губ. Она не собиралась его произносить, но не смогла вовремя себя остановить.
— Я ценю твою осторожность, — его шёпот нежно коснулся её уха, посылая волну мурашек по шее и плечам.
Его рука нашла под водой её сжатый кулак. Он мягко провёл подушечками пальцев по её напряжённым костяшкам. Его взгляд был тёплым и отрешённым, словно после воздействия огневиски. Опустившись рядом на ступеньку, погрузившись в воду по грудь, Драко обнял Гермиону за талию и привлёк к себе. Она приподнялась, чувствуя, как участилось сердцебиение от тесного контакта, и расположилась у него между ног, прижимаясь спиной к торсу Малфоя и положив голову ему на грудь. Он коснулся губами её мокрых волос, рассеянно очерчивая руками линии её ключиц и плеч.
Раны затягивались. Драко чувствовал это, хоть и сердце по-прежнему ныло. Он не заслуживал этого. Не имел права испытывать облегчение, сбегать от терзающего чувства вины. Но иначе не выходило. Его с детства растили эгоистом и не готовили к тому, что когда-то придётся отвечать за свои поступки. Отсутствие иммунитета к мукам совести, а также невозможность раскаяться в своих злодеяниях порождали непреодолимую слабость и душевное недомогание. Малфою всё ещё хотелось жить. В глубине души, где-то на подкорках сознания, он верил, чувствовал, что ещё может быть полезен этому миру. Что, возможно, когда-то ему удастся внести свою лепту в искоренение того ужаса, частью которого он являлся.
— Просто должно пройти время, — вполголоса произнесла Гермиона, врываясь в его мысли, будто подслушивая. — Мне жаль, что для тебя война началась так рано.
— Мне тоже, — чуть слышно отозвался Драко, уткнувшись носом в её висок.
Он задрожал от вновь обрушившихся воспоминаний, крепко обнимая Гермиону одной рукой за плечи, второй — за талию. Ему чудилось, что Грейнджер может в любой момент ускользнуть. Его единственная отрада, его свет, что светил порой слишком ярко, опаляя своими лучами. И её тепло… Мерлин, как же глупо было от него отгораживаться, когда без него всё нутро покрывалось тонкой коркой льда. Малфой гадал, сколько ещё раз его тело сможет пережить такие контрасты, прежде чем сдастся и в какой-то момент неизбежно подведёт.
Ощущая кожей спины его дрожь, Гермиона гладила Драко по руке, невольно задумавшись над словами Снейпа и его отказом стереть память.
— Это просто нужно пережить. И отпустить. Драко, — она повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом, — пожалуйста, найди в себе силы простить себя.
— Ты бы себя простила? — остервенело прошептал он, с недоверием вглядываясь в её глубокие тёмные глаза. — Смогла бы? Отобрав жизнь у невинного ребёнка, продолжать жить, будто всё по-прежнему.
— Не сразу. Конечно, нет, — Гермиона коснулась его щеки, оставив на ней след из пузырьков пены. — Но, как бы я себя ни корила, я осознаю, что от меня слишком много зависит. И от тебя тоже, Драко, — она смотрела на него с твёрдой решимостью, вложив в свой взгляд всю веру и любовь, что испытывала к нему. — Ты просто обязан продолжать играть свою роль, чтобы он доверял тебе, и однажды ты станешь тем, кто спасёт не один десяток жизней магглорождённых и полукровок, даже если для этого придётся забрать не один десяток других. И я готова сколько угодно повторять, что ты — не один из них. И вот это, — Гермиона опустила руку в горячую воду и провела пальчиками по чёрной метке, соприкасающейся с её животом, — всего лишь татуировка, — она тяжело вздохнула, обречённо покачав головой. — Если бы я могла тебе хоть чем-то помочь…
— Только ты и можешь, Гермиона.
«И если маггловский ад существует, я непременно в нём окажусь».
Драко ослабил хватку, переместив ладонь на подбородок Гермионы, и, приподняв её голову выше, одарил её неистовым поцелуем, моментально погружаясь в сладостное забытие. Он запретил себе сдерживать внутренний порыв в полной мере выразить свои чувства к этой девушке, и не только потому, что она этого заслуживает. Это была часть его исповеди.
Её губы крали его рваные выдохи, язык ощущал вкус несказанных слов, переплетаясь с его. Когда-то давно, тысячу лет тому назад, Драко и Гермиона мечтали друг о друге, довольствуясь тем немногим, что милосердно преподносила им судьба, но они мечтали неосторожно. Не знали и не желали задумываться, в каком обличии мечта обрушится на них. О том, что Драко будет ласкать чистое тело любимой девушки, пачкая его кровью на своих руках, о том, что её спина будет прижиматься к его груди, покрытой ссадинами и гематомами. О том, что тихий стон удовольствия, сорвавшийся с его губ, будет таким низким и хриплым из-за надорванного криком горла. И всё же, эта мечта была прекрасной своей порочностью. Подлинная эстетика отвратительного.
Его ладонь медленно соскользнула с её шеи, нежно очерчивая ключицы кончиками пальцев, опускаясь ниже вдоль влажной кожи, жадно осязая изгибы груди. Губы Драко опустились на шею Гермионы, впиваясь в неё требовательным поцелуем. Грейнджер запрокинула голову ему на плечо, ощущая будоражащий трепет желанной неизбежности, и сладко застонала, когда его руки мягко сжали её грудь, лаская соски, покрытые скользкой мыльной пеной. Её тело выгнулось навстречу его движениям, и Гермиона почувствовала, как в её поясницу упирается его твёрдая эрекция. Она инстинктивно задвигалась, прижимаясь к его паху, и Малфой резко выдохнул, щекоча дыханием её шею, сильнее сжимая между пальцами отвердевшие соски.
Ванная наполнилась музыкой их неритмичного дыхания и тихими стонами, что отражались от мраморных стен, рассыпаясь серебристым эхом. Гермиона почувствовала, как ладонь Драко погрузилась в воду, властно двигаясь вниз по животу к внутренней стороне бедра. Изнемогая от головокружительного возбуждения, Гермиона вцепилась руками в разведённые бёдра Драко, впиваясь ногтями в его колени, и застонала от наслаждения, когда его пальцы коснулись её клитора, мягко скользя вдоль всей промежности. Он медленно вошёл в неё средним пальцем, продолжая большим мягко массировать клитор, вторая рука по-прежнему ласкала грудь, а губы слепо исследовали каждую клеточку её тела, до которой могли дотянуться.
Гермионе казалось, что она сходит с ума. Это была смертельная пытка, в конце которой она неизбежно умрёт и, возможно, не раз. Она слишком восхитительно стонала и извивалась в руках Драко, до такой степени возбуждая его, что он уже потерял всякую уверенность в своём и без того сомнительном терпении. Погрузившись вторым пальцем в её лоно и ускорив ритм движения, он вновь прильнул к её губам, настойчиво проникая языком в податливый рот, чтобы как следует распробовать вибрации её божественных стонов. Они были потрясающе вкусными.
Неожиданно Гермиона резко выпуталась из терзающих оков, развернулась и, расплескав воду, оседлала Драко. Он задыхался от удивления и возбуждения, глядя на любимую с сомнением и невероятным желанием. Она нежно провела рукой по его мокрым волосам, а второй обхватила его член под водой и начала медленно ласкать, наблюдая за его реакцией. Драко не отводил от неё томного взгляда, гадая, каким именно способом Грейнджер решила его погубить. Его пальцы сдавливали её ягодицы, прижимая к себе максимально близко, так, чтоб их самые чувствительные органы соприкасались. Он потянулся губами к её груди, слизывая с сосков сладкую мыльную пену — о, если бы он раньше знал, что однажды ему доведётся по достоинству оценить эти чары. Это был самый изысканный десерт во всём магическом мире, предназначенный лишь для него одного.
По мере возрастания собственного возбуждения Гермиона двигалась быстрее, ощущая, как твердеет под её пальцами эрегированная плоть, а хриплые стоны Малфоя становились всё беззастенчивее и самозабвеннее сквозь стиснутые вокруг чувствительного соска зубы. Это было невыносимо приятно. До болезненных спазмов внизу живота и колючих мурашек по всему телу.
Приложив непомерные усилия к укрощению собственных инстинктов, Гермиона с трудом отстранилась и, запыхавшись, произнесла:
— Сядь на ступеньку выше.
У Малфоя не было вопросов, он слепо повиновался. Она опустилась возле него на колени, не отрывая взгляда от его ошеломлённых серых глаз.
— Грейнджер… Что ты…
— Просто… позволь себе расслабиться, ладно? — взволнованно прошептала она.
— Ты точно хочешь этого? — запинаясь, выдохнул он. — Ты не обязана…
— Хочу. Безумно.
Она обхватила покрепче его член рукой и медленно провела языком по головке.
«М-м-м, как сладко».
Драко застонал, впиваясь пальцами в скользкую плитку. Гермиона коснулась губами его самой чувствительной точки и затем обхватила ртом всю головку целиком. Для них обоих это было в новинку, Грейнджер сразу вспомнился неловкий разговор с Джинни о её первом опыте и совете «быть осторожнее с зубами». Оставалось лишь надеяться, что если Малфою будет больно, он об этом скажет.
Гермиона робко, но чувственно доставляла удовольствие Драко, старательно прислушиваясь к его реакции, и с облегчением отмечала, что делает всё правильно. Он испытывал просто невероятные ощущения, ему казалось, что он может кончить в любую секунду лишь от этих нежных посасываний. Гермиона активнее задвигала рукой и углубила ласки, более уверенно сжимая губы вокруг головки и интенсивнее надавливая языком на натянутую до предела уздечку. Драко запустил пальцы себе в волосы, всецело отдаваясь этому бесценному моменту блаженства, силясь запомнить каждую мелочь своего грехопадения.
— Господи, — прошипел он, закусив губу. Минус пятьдесят очков Слизерину! — Если ты сейчас не остановишься…
Но Гермиона даже и не думала останавливаться, когда поняла, что Драко уже близок. Это была её цель — сделать ему хорошо. Помочь забыться, подарить кратковременный отдых, чтобы он не думал больше ни о чём другом. Но Малфой так не умел. Поэтому, достигнув вершины удовольствия, он схватил Грейнджер за подбородок и заставил её отстраниться, чтобы спустя долю секунды излиться ей на грудь, посылая нахрен все сдерживающие факторы в виде совести и скорби.
Страсть била через край, выплёскиваясь громкими стонами и вязкой, горячей жидкостью, медленно стекающей по коже идеальной груди гриффиндорской принцессы. Её рука продолжала двигаться, постепенно сбавляя скорость. Всё происходящее нисколько не способствовало её внутреннему затишью, лишь распаляя настоящий пожар в грудной клетке и внизу живота, а изнуряющее возбуждение между ног вызывало чувство пьянящего головокружения.
Она отшагнула назад, окунулась в воду и смотрела, как Драко постепенно приходит в себя, восстанавливая дыхание. Его уставший восторженный взгляд прояснился и сфокусировался на Гермионе, чью наготу вновь скрывала сладкая мыльная пена. На её щеках играл румянец смущения, губы очаровательно припухли и заалели. Она была олицетворением невероятно нежной и чистой сексуальности, созерцая которую Малфой снова ощутил мелкие импульсы в паху, несмотря на недавнюю разрядку. Его тело слишком истосковалось по их близости.
Он неуклюже сполз со ступенек в воду, вызывая улыбку умиления на лице Грейнджер — она впервые за сегодня улыбнулась ему так — искренне и тепло. Драко приблизился к ней, едва удерживаясь на ногах, и заключил её в объятия, целуя в макушку. Разумеется, Гермиона приятно удивилась тому, что, невзирая на телесное и моральное истощение, Малфой уже готов к продолжению. Она прижалась талией к его бёдрам, издав короткий смешок, и подняла голову, встречаясь с ним взглядом:
— Это было так…
— Сладко? — подсказал Драко.
— Точно, — усмехнулась она, рефлекторно облизнув губы. — Весьма занятные чары, хоть и бесполезные.
— Как видишь, очень даже полезные, — он хотел ухмыльнуться, но мышцы лица по-прежнему не допускали проявления положительных эмоций.
— Тебе… ну… понравилось? — Гермиона окончательно зарделась от неловкости, пряча взгляд под густыми ресницами. Драко приподнял пальцем её подбородок, чтобы видеть глаза, но Гермиона взглянула на него лишь украдкой.
— Ты ещё спрашиваешь? — он изумлённо выгнул бровь. — Вообще-то, я кончил тебе на грудь, если ты не заметила.
— Заметила, — сконфуженно улыбнулась Грейнджер. — Просто я боялась… ну, знаешь… что причиню тебе дискомфорт.
— Ну, может, в конце самую малость, — с сомнением признался Драко, отдалённо припоминая что-то подобное, впрочем, в том состоянии это было абсолютно неважно. — Но это лишь потому, что ты была слишком увлечена, — поспешно добавил он, заметив тень разочарования на её лице. — Мне правда безумно понравилось, Грейнджер. Понятия не имею, как я сумел продержаться так долго.
Он провёл большим пальцем вдоль её нижней губы, всё ещё ожидая, когда Гермиона взглянет на него.
— Так ты не дал мне закончить, потому что…
— Вот поэтому.
Обхватив ладонями её лицо, Драко прильнул к губам Гермионы, глубоко проникая языком ей в рот. От резкого всплеска эмоций и возлияния двух энергий под опущенными веками заплясали цветные искры и, едва не потеряв равновесие, Драко опустился на дно бассейна, увлекая за собой Гермиону, не разрывая поцелуя. Оказавшись далеко от ступенек, они погрузились под воду с головой, словно не замечая этого. Здесь было так тихо. Ни одного звука, кроме бешено стучащего пульса в ушах. Вот бы сейчас под рукой оказалось две порции жаброслей, а вместо мелкого бассейна — лазурный океан. Как можно дальше отсюда.
Выдохнув последний кислород, они вынырнули на поверхность, жадно хватая ртом воздух, отбросив назад мокрые волосы. Драко схватил Гермиону за руку, подплыл к широким ступенькам и опустился на одну из них. Он развёл бёдра Грейнджер, усадив её сверху. При всём желании, он был просто не в состоянии держаться на ногах и проявлять должную активность, но неукротимая жажда любить друг друга, к счастью, могла быть утолена разными способами.
— Или, если хочешь, мы можем продолжить, как в самом начале, — опомнившись, предложил Малфой. — Я ведь уже получил разрядку, так что…
— Нет, — отрезала Гермиона, понимая, к чему он клонит, и затем, склонившись к его губам, замирая в миллиметре от них, прошептала: — Я хочу, чтобы ты наполнил меня. Собой.
Она провела кончиком языка по его нижней губе, слегка прикусив её и оттягивая, а затем углубила поцелуй, прижимаясь к Драко и чувствуя, как по телу пронеслись слабые разряды тока от тесного соприкосновения их бёдер. Его руки ласкали скользкое тело, уделяя особое внимание груди, и это было просто восхитительно. Чуть приподнявшись, Гермиона в очередной раз обхватила его твёрдый член рукой, осторожно насаживаясь на него. Малфой затаил дыхание, наблюдая за её взволнованными чертами лица, которые с каждым мгновением, каждым миллиметром проникновения болезненно искажались.
— Тебе всё ещё больно? — заботливо произнёс он, касаясь её щеки.
— Мне всегда больно, потому что мы чертовски редко это делаем, — с сожалением проговорила Гермиона.
— Я хочу, чтобы мы делали это каждый день, — самозабвенно пролепетал Драко, в жалких попытках сохранять самообладание, в то время как её узкие стенки сжимали его со всех сторон. — Чёрт побери, Грейнджер, мы просто не имеем права спать по ночам, находясь в одном замке. Это бесполезная трата времени.
Гермиона усмехнулась и, зарываясь пальцами в его волосы, опустилась полностью на бёдра Драко, предаваясь невыразимому ощущению абсолютного единства. Она была полностью с ним согласна, но всё обстояло не так просто. Их отношения терпели беспрерывные испытания, и пусть из них двоих Драко был тем, на чью долю регулярно выпадали чудовищные мытарства, Гермиона всегда проживала их с ним вдвоём, ведь иначе было невозможно. Хуже душевного разложения может быть только прохождение через это в полном одиночестве.
Драко благодарил её каждым поцелуем, каждой лаской, вбирая языком сладость её кожи. Болезненные ощущения заглушались приятными, что позволило Гермионе постепенно возобновить движение. Это было совершенно иначе — находиться сверху и контролировать весь процесс самой. Наверное, после долгого перерыва, при большой неопытности, было не лучшей идеей начинать именно с этой позы, но как только она почувствовала губы Малфоя на своей груди, а подушечки его пальцев коснулись её клитора, она забыла обо всём на свете, ощущая всё происходящее самым правильным и потрясающим, что ей когда-либо доводилось переживать.
Гермиона запрокинула голову, выгибаясь навстречу оральным ласкам Драко и ускоряя ритм движения бёдрами. Её чарующие стоны были настолько мелодичны, что даже русалка, изображённая на оконном витраже, обернулась, глядя на влюблённых с неприкрытой завистью.
Боль внутри до конца не отпустила, но круговые движения пальцев творили чудеса, претворяя её горечь пусть и не в сладость, но в пряность. Да, именно такой она была — пряной, как сегодняшний запах пены для ванны.
Войдя в комфортный ритм, Драко и Гермиона погрузились в некое подобие транса и перестали различать очертания места, в котором находились, время и пространство больше не имели значения, границы этих явлений стёрлись и перестали существовать. Здесь и сейчас истинная любовь побеждала тьму, сжигала её дотла, развевая пепел по воздуху. И это было прекрасно.
Оторвавшись от её груди, Драко посмотрел затуманенным взглядом на свою любимую. Её веки были опущены, алые губы приоткрыты, лицо было залито румянцем, скрывавшим веснушки, мокрые волосы свисали беспорядочными локонами — она перебросила их на одну сторону, с них всё ещё стекала вода.
— Ты безупречна, — едва слышно прошептал Малфой, и он мог бы подумать, что она его не услышала, если бы уголок её губ не дёрнулся в полуулыбке. Она открыла глаза. Сердце пропустило удар. Драко улыбался ей. Рассеянно и, скорее всего, бессознательно, и пусть его улыбка была почти незаметной и печальной, но она была настоящей. Живой.
Гермиона положила ладонь на его щеку, второй рукой зарывшись в мокрые платиновые волосы, и поцеловала его испещрённые мелкими трещинками губы, с каждым новым мигом предчувствуя надвигающийся оргазм. Она ускорялась, всё резче насаживаясь на упругую плоть. Прислушиваясь к языку её тела, Малфой интенсивнее стимулировал клитор, крепко сжав свободной рукой её грудь. Гермиона громко и упоительно стонала, не разрывая поцелуй, мышцы внизу живота бешено сокращались, затягиваясь в тугой узел и, наконец-то, долгожданное невесомое блаженство окатило её с головы до ног, просачиваясь в каждый мускул томительным зноем, словно жаркое летнее солнце.
— Ещё немного, милая, — прошептал Драко в её шею, крепко поддерживая Гермиону за бёдра, умоляя её не сбавлять темп, и спустя несколько секунд он задрожал всем телом, прикусив до крови нижнюю губу, чтобы сдержать стон, но ничего не вышло — этот оргазм оказался намного сильнее предыдущего. Глаза затянуло тёмной пеленой, в ушах стоял звон, лишь обоняние удерживало Драко в сознании ванильно-персиковым дурманом.
— Чёрт… Чёрт побери…
Он уронил голову Гермионе на грудь, крепко обнимая её за талию. Её сердце билось так часто… Драко любил слушать её сердце. Чувствовать, как пульс пробивался из-под кожи — именно так звучала жизнь.
И снова у него перед глазами яркой вспышкой промелькнул образ маленькой девочки с веснушками и светло-каштановыми волосами, отдаваясь тупой болью в груди.
— Грейнджер, — тихо позвал он.
— Да? — выдохнула она, очнувшись от прекрасного забытия.
— Те таблетки, что ты принимаешь… Пожалуйста, перейди лучше на зелье.
— Но… — Гермиона растерянно заморгала, пытаясь собрать мысли воедино, однако они всё равно разбегались.
— Мне так будет спокойнее. Прошу тебя.
— Ладно, — согласилась она, коснувшись губами его волос. — Зайду утром к Помфри.
— Спасибо, — Драко провёл ладонью вдоль её позвоночника, оставляя нежный поцелуй на изгибе её ключицы. — Спасибо тебе за всё. Не только за этот вечер.
Гермиона ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к нему, крепко обнимая.
Они всё ещё были едины. И душой, и телом. Эта нерушимая связь была их самым важным благословением. Она же была и проклятием.