The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Тело Гермионы содрогнулось, словно от удара током. Глаза жгло после нескольких часов беспокойного сна, которые чудом удалось урвать за последние двое суток. Она приподняла голову и поморщилась от острой боли в лопатке — последняя вылазка далась ей очень непросто.       Вчера вечером они со Снейпом устроили облаву в доме семейства Криви, но Колин и Деннис оказались к этому готовы — всё же занятия ОД не прошли даром, парни оказались способными бойцами и ревностно оберегали свою маггловскую семью. Несмотря на то, что Северус первым проник в дом, прикрывая Гермиону, их обоих сразу же атаковали. Принцип жестокой борьбы по инструкции Драко прослеживался буквально во всём — Колин и Деннис дрались быстро и яростно, напав со спины, в то время как их отец угрожал непрошеным гостям охотничьим ружьём, спустив рычаг предохранителя и крепко прижав палец к курку.       Благодаря Снейпу противостояние продлилось недолго, но в самом начале Колин успел поразить Беллатрису в спину мощным заклятием, которое её серьёзно ранило и парализовало. После того как всё семейство Криви было оглушено, Северус поспешил оказать Гермионе помощь, но она настояла на том, чтобы сначала он завершил задание и, стерев память Криви, отправил их в убежище Андромеды.       Она благодарила Мерлина за то, что Драко в этот раз не отправился с ней, так как Волдеморт потребовал его присутствия на другом задании. Гермиона намеревалась умолять Снейпа не говорить Малфою о том, что произошло, но, на удивление, он оказался с ней солидарен и не стал возражать. Они оба придерживались мнения, что лишние потрясения в виде плохих новостей были вовсе ни к чему, в особенности, когда ситуация была поправимой. На войне избежать ранений невозможно, и Гермиона была уверена, что Драко тоже многое от неё скрывал.       Зелий, которые она носила с собой, оказалось достаточно для заживления раны и возобновления какой-никакой подвижности тела, но для полного восстановления Гермионе потребуется несколько дней, которые она не собиралась проводить даром.       Гарри и Рон часто навещали её в доме родителей, но никогда не оставались на ночь — всё же из соображений безопасности Гарри следовало находиться в штабе Ордена. Они тоже не теряли времени зря: детально исследовав комнату Регулуса и устроив Кричеру допрос с пристрастием, они выяснили некоторые очень важные детали относительно подлинного медальона Слизерина. Домовик рассказал, что хозяин завещал ему уничтожить крестраж, но Кричер подвёл его и не просто не смог исполнить волю Регулуса, но и умудрился оставить медальон на видном месте, за что по сей день испытывал ужасную вину.       Он долго не желал сознаваться, что стало причиной пропажи, но Гарри был чрезмерно настойчив. Кричер не признавал нового хозяина и всячески стремился его унизить, однако терпение Гарри не было безграничным. Ему необходимо было знать местонахождение чёртового крестража.       В тот же день воля нового хозяина была исполнена: Кричер доставил на площадь Гриммо последнего проходимца, вора и самого сомнительного члена Ордена Феникса Наземникуса Флетчера, который довольно скоро проболтался, что владелицей медальона стала Долорес Амбридж, вовсе не ведая, какую ценность и опасность несло её новоприобретённое украшение.       Гермионе не давала покоя мысль о том, насколько же тёмной природой обладали крестражи, если против них практически не существовало оружия. А уничтожение кольца Марволо Мракса и вовсе наталкивало на предположение, что уничтожение крестража, как и его создание, предусматривало определённые жертвоприношения. Эльфийская магия считалась одной из самых мощных, но Кричеру так и не удалось уничтожить медальон. Нужен был другой способ.       Гермиона услышала стук в дверь и жалобно застонала. Она уже пожалела, что оснастила дом антиаппарационными чарами, ибо для того, чтобы преодолеть сейчас лестницу, ей предстояло приложить нечеловеческие усилия.       — Они вообще хоть когда-нибудь спят, — недовольно пробурчала она, взглянув на часы, стрелки которых показывали полседьмого утра. Попытка привести затёкшее тело в вертикальное положение отозвалась тупой болью в спине, и Гермиона сдавленно охнула. Надо бы попросить Снейпа во время его следующего визита приготовить ещё порцию обезболивающего зелья — сладко-мятные снадобья, сотворённые по его блестящему рецепту, Гермиона была готова пить вместо чая на завтрак.       Доковыляв до двери, она открыла её и с удивлением уставилась на Гарри, прибывшего в гордом одиночестве.       — А где Рон? — в недоумении поинтересовалась Гермиона, и лишь сейчас обратила внимание, что что-то было не так.       Гарри выглядел жутко уставшим, взъерошенные волосы торчали во все стороны. Руки едва заметно подрагивали, губы сложились в тонкую линию, а глаза покраснели так сильно, словно он не спал уже вторую неделю.       — Гарри…       — Я порвал с Джинни, — хрипло произнёс он, судорожно сглотнув. — Я не мог так больше, Гермиона. Просто не мог…       Она понимающе кивнула и крепко обняла Гарри, обвив руками его шею. Ей это далось совсем нелегко, но Гермиона не посмела подать виду — её боевая травма была ничем по сравнению с болью Гарри.       — Мне очень жаль, — безжизненно пробормотала она. — Я надеялась, что этого не произойдёт. Но если ты решил, что так будет лучше…       — Она даже не удивилась, — слабо усмехнулся Гарри. — Сказала, что наше расставание было вопросом времени. Просто сейчас всё стало таким…       — Сложным, — кивнула Гермиона. — Да. Я понимаю.       — Джинни начала догадываться, что мы от неё что-то скрываем. Она постоянно спрашивает о тебе, Гермиона. Почему ты всё реже появляешься на площади Гриммо, а в те редкие моменты, когда бываешь там, избегаешь с ней встречи. Почему мы резко замолкаем, когда она приходит. Она ведь не дура и всё замечает.       — Я чувствую себя ужасно из-за этого, правда, — стыдливо призналась Гермиона. — Но не могу ничего с собой поделать. Мне не хочется ей врать.       — Как и мне, — согласился Гарри. — Поэтому я принял решение покончить с этим. К тому же… у меня совсем не будет для неё места ни в моих мыслях, ни в сердце. Я не хочу думать о ней, когда буду скитаться по миру. Не хочу думать о том, каково ей в Хогвартсе при новом режиме. Это больше не моя история.       — Но ты всё равно будешь, — возразила Гермиона. — Ты не сможешь вот так просто отсечь свои чувства.       — Зато, возможно, сможет она.       Гарри выпустил Гермиону из объятий и прошёл в дом. Она тяжело вздохнула и заперла дверь, услышав, как из кухни уже доносилось шипение разогревающегося электрочайника. На кухонном столе стояла одинокая чашка с недопитым чаем, которую Гарри, не раздумывая, перенёс в раковину и принялся мыть скопившуюся грязную посуду. Гермионе было ужасно неловко, но она воздержалась от того, чтобы отговаривать его от уборки — ему сейчас было необходимо переключить своё внимание на простую механическую работу.       — Что сказал Рон?       — Что он мог сказать… — пробормотал Гарри, не отрываясь от своего незамысловатого занятия. — Как друг он меня понимает. Как брат Джинни он врезал мне по челюсти.       Гермиона подавила смешок и сокрушённо покачала головой. Чайник закипел, щёлкнув автоматическим выключателем, и она лениво потянулась за чистыми чашками и пакетированным чаем с едким клубничным ароматизатором, когда Гарри внезапно спросил:       — Малфой знает об этом месте?       Она едва не выронила чашки от неожиданности, неловко опустив их на столешницу с громким звуком.       — Да. Но он здесь почти не бывает. Снейп настоял на том, чтобы Драко какое-то время меня не беспокоил.       Гарри фыркнул, заслышав упоминание ненавистного бывшего профессора. Они с Гермионой негласно условились не поднимать тему их безнравственного сотрудничества, как и детали её пребывания на тёмной стороне.       Отношения Гарри, Рона и Гермионы с каждым днём становились всё страннее. Слишком на многое её друзья предпочитали закрывать глаза и делать вид, будто этого и вовсе нет. Если бы они попытались вникнуть, постоянно анализировать и размышлять о деятельности Гермионы, они бы неизбежно рассорились. Да, Гарри и Рон поддержали её выбор. Но внутренне никто из них не был готов столкнуться с осознанием того, как много дурных поступков крылись в тени благородных.       Она рассказывала им только о хорошем. О том, что благодаря её усилиям постепенно заселяется убежище, а это значило, что для внешнего мира все эти люди переставали существовать. Заголовки «Пророка» гласили о новых жертвах Пожирателей, и лишь единицам было известно о том, что среди настоящих мертвецов мелькали имена тех, кому несказанно повезло. Гермиона не знала, как долго это продлится. Она непрестанно думала о том, как быть в случае, если её тайная спасательная операция раскроется. Или если план Волдемотра изменится после захвата Министерства. Как ещё он может изощриться, чтобы пуще унизить магглорождённых?       — Ваши отношения изменились? — непринуждённо поинтересовался Гарри. — Когда вы стали работать в паре?       Гермиона ощутила некоторую сконфуженность. Вопрос Гарри не прозвучал как-то едко или неприятно, но она догадывалась, что он будто проверяет её и хочет понять, не чуждо ли ей чувство вины за то, что у неё есть причина для радости во время нахождения на тёмной стороне.       — Нет, — неуверенно ответила она, но, выдержав небольшую паузу, добавила: — Не знаю. Мы почти не говорим об этом. Всё стало как-то слишком…       — Сложно, — ухмыльнулся Гарри, сославшись на их недавний диалог. — Мне просто интересно, каким нужно быть чокнутым психопатом, чтобы воспринимать подобное как нечто нормальное.       Гермиона отвернулась, переключив внимание на заваривание чая, и пожалела, что не купила листовой — с ним бы пришлось повозиться чуть дольше и тем самым скрасить неловкое молчание. Гарри закончил с посудой и повернулся к Гермионе, оперевшись бедром о столешницу и сложив руки на груди. Весь его вид выражал нескрываемое осуждение.       — Он не воспринимает это как нечто нормальное, — тихо проговорила Гермиона. — Ему очень непросто, Гарри, я вижу это.       — А по-моему, он должен быть счастлив, что ты прикрываешь его задницу, — язвительно заметил он. — Ты ведь понимаешь, что будь рядом с ним настоящая Беллатриса, он бы продолжал убивать людей, а не спасать их?       — Мне нечего на это ответить, — хмуро произнесла Гермиона, проследовав к кухонному столу со своей чашкой в руках.       — Потому что я прав, — продолжал напирать Гарри. — Если Снейп хотя бы способен попытаться хитростью провернуть некий обманный манёвр, то Малфой просто тупо следует приказам…       — А что ему остаётся? — вспыхнула Гермиона. — У него мать в заложниках в собственном доме!       — И, по-твоему, это оправдывает его преступления? Или, может, я должен ему посочувствовать?       — Ты ничего не должен, Гарри…       — Почему ему самому не пришла в голову идея создать портключи? — Гермиона всё никак не могла понять, в какой момент он переключился с болезненного расставания со своей девушкой на поношение Драко. — Найти убежища? Спрятать свою обожаемую мать и, в конце концов, бороться на правильной стороне?       — Это так не работает!..       — А как это работает? — голос Гарри повысился на несколько тонов. — Может, объяснишь? Ты — самый умный человек, которого я знаю, Гермиона, но я не могу до сих пор поверить, что ты продолжаешь находить для него оправдания. Признай, наконец, что Малфой — обыкновенный трус!       — Это не так! — крикнула Гермиона, резко вскочив со стула и скривившись от боли. Сквозь прищуренные веки она увидела, как Гарри дёрнулся в её сторону, торопясь помочь, но она лишь покачала головой, остановив его на полпути. — Это не так, — спокойнее повторила она, сделав глубокий вдох. Острая боль постепенно отпускала, и Гермиона предприняла попытку расслабить мышцы и облокотиться на спинку стула.       — Прости, — виновато пробубнил Гарри, опустившись на стул напротив неё. — Я не должен был всего этого говорить.       — Всё в порядке, — сухо ответила Гермиона, протянув руку к чашке, но Гарри перехватил её ладонь и мягко сжал.       — Нет. Ничего не в порядке, Гермиона.       Они погрузились в тяжёлое молчание. Казалось, Гарри собирался с духом, чтобы сказать что-то ещё, но как только набирал в лёгкие воздух, так и не решался произнести ни слова.       — Просто мне… — наконец проговорил он, запнувшись, — противно от мысли, что я вынужден расстаться со своей девушкой, которая борется за светлую сторону, а ты… продолжаешь находиться в отношениях с нашим врагом. Как будто имеешь на это право, потому что… что?       Во взгляде Гарри читалось искреннее непонимание и желание услышать какой-то вразумительный ответ, что успокоит его и опровергнет самые гнусные догадки о его близком человеке, которого он любил всем сердцем. Ведь Гермиона всегда была правильной. Справедливой и честной не только перед другими, но и перед самой собой. А кем она являлась сейчас? Была ли она той прежней Гермионой Грейнджер, которую он знал? Очевидный ответ лежал на поверхности, но он упорно не собирался его принимать.       — Зачем ты пришёл, Гарри? — измученно прошептала Гермиона.       Он опустил голову и разжал пальцы вокруг её ладони. Это было больно. Безумно больно было наблюдать за тем, как мир Гарри бесконтрольно рушился, распадался на части. Но разве он не понимал, что ей не легче? Разве не предполагал, что Гермиона неоднократно задумывалась над всем, что он говорил?       — Правда в том, — медленно протянул он, понизив голос, — что тебе хватило отчаянной храбрости ради него внедриться шпионом к Пожирателям. А у него слишком кишка тонка, чтобы ради тебя изменить свою никчёмную жизнь и, рискнув, сделать правильный выбор.       В его голосе было столько жестокости. Каждое слово Гарри было пропитано ядом и отравляло Гермиону, наполняя её сердце невыносимой горечью.       — Даже если бы Драко так поступил, — осторожно начала она, — я бы всё равно исполнила волю пророчества. И тогда, — Гермиона невесело хмыкнула, — твоё желание бы исполнилось: мы были бы с Драко по разные стороны. Он бы с таким же презрением предъявлял мне претензии, осуждал мою миссию, как ты сейчас. И да, вероятно, мы бы не смогли продолжать быть вместе. Хотя я никогда не приму сторону врага, ведь в этом и заключается суть шпионажа.       — Суть шпионажа заключается в том, чтобы не вызывать подозрений, — холодно констатировал Гарри. — Не думай, будто я не понимаю, что это значит.       Их разговор зашёл в тупик. Гарри откинулся на спинку стула и, запрокинув голову, залпом осушил чашку с остывшим чаем. На мгновение Гермиона подумала, что сейчас он встанет и молча покинет её, но он продолжал неподвижно сидеть, уставившись пустым взглядом на приоткрытую дверцу кухонного гарнитура.       — У меня есть некоторые соображения по поводу крестражей, — сменить тему показалось Гермионе наилучшим решением в сложившейся щекотливой ситуации. Гарри несколько секунд не подавал виду, что услышал её, но затем всё же обратил на Гермиону свой уставший, лишённый эмоций взгляд. — Два из них уже уничтожены, так? — он коротко кивнул. — Один — клыком Василиска, а второй… каким образом Дамблдор уничтожил второй?       — Я точно не знаю, но, вроде как, Дамблдор просто надел кольцо на палец, — задумчиво произнёс Гарри, уловив мысль Гермионы.       — Я не думаю, что здесь всё так просто, — она склонила голову набок и прищурилась расфокусированным взглядом. — Иначе Амбридж уже уничтожила бы медальон, как только надела его на шею.       — И у неё бы отсохла голова, но, к сожалению, этого до сих пор не произошло, — ухмыльнулся Гарри, и с губ Гермионы невольно сорвался смешок.       — Дневник Тома Реддла ты уничтожил клыком, в котором был яд — и не просто какой-то яд, а редкого магического существа, созданного Салазаром Слизерином, — продолжила свою мысль Гермиона. — Магическая сила этого… артефакта неоспорима, но вот рука Дамблдора никак не даёт мне покоя.       Гарри нахмурился, силясь вспомнить, не упустил ли он какой-то важной детали из рассказа Дамблдора.       — Я чётко помню, как он сказал, что уничтожение этого крестража стоило ему руки и едва не лишило жизни. И что всего одна рука — вполне справедливая цена за разрушение столь тёмной магии.       — Тогда… — Гермиона тяжело вздохнула, часто заморгав, — я не понимаю, как это работает. Почему Кричер, приложив всевозможные усилия, не справился с медальоном, а Дамблдор так быстро справился с кольцом, всего лишь надев его на палец. И Амбридж…       — Всё ещё не сдохла, да, — согласился Гарри. — Правда, странно.       — В любом случае, для начала нам нужно заполучить медальон, — обозначила Гермиона, кивнув самой себе. — Следовательно, нужно каким-то образом проникнуть в Министерство.       — Я за то, чтобы сделать это как можно быстрее, — голос Гарри был пропитан холодной решимостью — казалось, когда он сбросил лишний груз ответственности, ему стало легче дышать и предпринимать быстрые и импульсивные действия, что определённо было очень важным умением в теперешних реалиях. — Ты бы могла беспрепятственно попасть туда прямиком через атриум в облике Беллатрисы.       — Сейчас не лучшее время…       — А когда будет лучшее? — резко потребовал Гарри.       Гермиона выдержала его пристальный испытующий взгляд, выжидая момент, когда он смягчится, но этого не произошло.       — Когда Министерство отойдёт под контроль Волдеморта, — спокойно ответила она.       Гарри фыркнул и вновь отвернулся. Гермиона списывала его вспыльчивость на усталость и плохое настроение, но в глубине души она нисколько не сомневалась, что он осудил бы её мнение в любом случае. Он всегда действовал по наитию и следовал принципу «либо сейчас, либо никогда». Да, Гарри безусловно слишком часто везло, и эта удачливость затуманила его рассудок, внушив уверенность в том, что ему всё сойдёт с рук, какая бы критическая ситуация ни возникла.       Но Гермиона думала не только о Гарри. Её волновала судьба Рона и её собственная ничуть не меньше. Одновременно два внутренних голоса двух пророчеств совсем не упрощали задачу: они вели своих людей двумя разными путями, которые пересекались лишь изредка. Если раньше Рон и Гермиона слепо следовали за Гарри, не зная, куда приведёт их захватывающее приключение, то теперь всё обстояло намного сложнее. Но Гарри придётся полагаться на мнение Гермионы. Ей известно о тёмной стороне намного больше.       — И сколько прикажешь сидеть, сложа руки? — насмешливо поинтересовался Гарри. — Это единственный крестраж, местонахождение которого нам известно! А мы просто будем сидеть и ждать, когда Волдеморт захватит Министерство?! А если это произойдёт через два, три месяца? Ты хоть понимаешь, сколько времени мы потеряем впустую?!       — Это случится намного быстрее, Гарри…       — Откуда тебе знать? Ты сама говорила, Волдеморт не уведомляет вас о всех своих планах!..       — Да потому что счёт уже пошёл на недели, как ты не понимаешь! — Гермиона начинала терять терпение. — Волдеморт одержим желанием власти. Как думаешь, он намерен тянуть время на пути к своей заветной мечте? Кингсли и мистер Уизли, а тем более, «Пророк» просто не говорят нам всей правды, ведь по факту Министерство уже давно в руках Волдеморта. Его агенты проникли в каждый отдел, каждый уголок. Думаешь, в Министерстве было мало его сторонников, которые втайне мечтали о его приходе к власти? Которые солидарны с его взглядами касательно грязнокровок, вырождения чистой магической расы? Взгляни хотя бы на Амбридж! Она же первая переметнётся на его сторону, в этом нет никаких сомнений!       Гермиона никогда не понимала, почему Гарри и Рон с такой завидной частотой в упор не замечали очевидных вещей. При том, что Гарри обладал прекрасной интуицией, а Рон был сыном министерского работника, который всегда был осведомлён о событиях в мире магии намного больше других. Конечно, она не могла знать наверняка, как бы отреагировал Рон на её слова, будь он здесь, но что-то ей подсказывало, что он бы принял сторону Гарри из воинственного желания положить конец Волдеморту как можно скорее.       Тем не менее, Гермиона увидела на лице друга проблеск понимания и согласия и почувствовала волну облегчения. Хоть в чём-то им удалось наладить контакт и договориться.       — Нужно понять, где спрятаны остальные, — устало пробормотал он. — Чаша Пуффендуй — это то, что известно наверняка.       Гермиона кивнула и спустя несколько минут молчания Гарри поднялся со своего места и, не прощаясь, покинул её жилище.

***

      За следующие полторы недели Гермиона выбиралась из своего укрытия всего дважды: в дом на площади Гриммо и на задание с Северусом. В этот раз им удалось спасти двух магглорождённых детей — брата и сестру, родителей которых безжалостно уничтожили Пожиратели прямо во дворе их многоквартирного дома, когда те возвращались с работы. Несмотря на уже опустившиеся сумерки и довольно безлюдную улицу, этот поступок показался безумным даже Снейпу — действия Пожирателей становились всё более открытыми, выходившими за рамки Статута о секретности. Но вопреки ожиданиям, Волдеморт не стал наказывать головорезов — по всей видимости, он начал раздавать новые указания отдельным группам, чтобы таким образом заявить о себе, показать превосходство магии над маггловским миром и заставить простаков трепетать перед ужасающей неизвестностью.       «Бьюсь об заклад, это только начало, — зло прошипел Снейп, проверяя травму Гермионы после нескольких аппараций. — Надо быть готовыми ко всему. И как бы ни было мерзко, выражать поддержку каждой его безумной идее».       Гермиона всё никак не осмеливалась заговорить с ним о Дамблдоре. Северус был единственным, кому наверняка были известны детали загадочного уничтожения кольца. Гарри рассказывал, что Дамблдор упоминал о том, как Снейпу удалось остановить распространение проклятия и тем самым спасти ему жизнь. Значит, Северус обладал нужной информацией, но захочет ли он ею делиться?       За всё время их общения Гермиона так и не смогла точно для себя обозначить, кому он повиновался теперь. Дамблдор мёртв, Волдеморт держал Северуса слишком близко, одновременно и доверяя ему, и не спуская с него глаз. Его членство в Ордене даже не обсуждалось, но он продолжал помогать. А ещё Гермиона точно знала, что он испытывал глубочайшую ненависть к Гарри и презирал его всей душой. Выходит, последним вариантом оставался приказ Дамблдора, которого Снейп не смел ослушаться. Загадочная и скрытная душа, бесспорно тёмная, хранящая в себе слишком много секретов. Он был одиночкой, вероятно, всю свою жизнь. Интересно, каково это — никогда и ни с кем не делиться своими переживаниями?       Драко по-прежнему не появлялся. Об этом Гермиона тоже боялась спрашивать. Самые разные мысли терзали её беспокойный разум, но выдвигать какие-либо предположения она не решалась.       «Главное, чтобы он был цел и невредим».       Она была уверена, что Снейп чего-то не договаривал. Хотя, возможно, это была обыкновенная паранойя.       Сегодня он снова явился без стука, бесцеремонно вскрыв дверной замок с помощью обычной Алохоморы. Северус никогда не здоровался и, уходя, не утруждал себя прощанием. Гермиона даже подумывала заблокировать входную дверь специальными сложными чарами, чтобы он не врывался так беспардонно в её личное пространство, но затем пришла к выводу, что это ребячество совершенно ни к чему — единственной причиной, что заставляла Северуса приходить сюда, была доставка очередной порции лечебного зелья и наложение исцеляющих заклинаний на уже практически зажившую рану.       — Думаю, дальше твой организм справится сам, — кисло пробормотал он сквозь тихое жужжание телевизора. — Примешь сегодня последнюю дозу.       — Хорошо, — ответила Гермиона намного участливее, чем следовало бы, и проводила взглядом его удаляющуюся фигуру, нервно теребя полы рубашки. «Давай же, не будь такой трусихой!» — Северус?       Он обернулся, вопросительно изогнув бровь. Кажется, была бы его воля, он бы и вовсе никогда с ней не разговаривал. Гермиона часто рядом с ним ощущала себя надоедливым пикси.       — Я хотела спросить… — она откашлялась. — Если можно. Это очень важно для… Гарри. — «Плохое начало». — Для нас всех.       — Для нас… всех? — с издёвкой протянул Снейп, учуяв её скованность и неуверенность. — Если очень важно, в чём проблема просто спросить?       Гермиона закатила глаза, скорее, из-за злости на саму себя, чем на его ядовитый тон. Но, несмотря на очевидный сарказм, его слова необъяснимым образом заставили немного расслабиться и отпустить гнетущую тревогу.       — Кольцо Мраксов, — чётко произнесла Гермиона, глядя ему в глаза, и лицо Снейпа обрело былую непроницаемость. — Как именно Дамблдор уничтожил его?       — Я полагал, Поттер знает ответ на этот вопрос, — холодно ответил он.       — Да, но… — она осеклась на половине мысли, внезапно заподозрив, что Снейп мог не знать всего, что известно ей и главному совету Ордена. Насколько сильно Дамблдор ему доверял?       — Но? — переспросил Северус.       — Его рука, — продолжила Гермиона. — Он сказал Гарри, что ему пришлось пожертвовать рукой, чтобы уничтожить это кольцо.       Снейп одарил её странным взглядом и слегка сдвинул брови к переносице.       — Альбус не собирался его уничтожать. Он сделал это лишь тогда, когда проклятие уже поразило его.       Гермиона несколько раз моргнула и отвела взгляд в сторону. Вот оно! Та самая нестыковка, которая её беспокоила всё это время.       — И каким же способом Дамблдор его уничтожил? — вполголоса спросила она из страха, будто если её вопрос прозвучал бы громче, Снейп мог бы расценить это как пересечение некой черты.       Он шагнул в её сторону и медленно скрестил руки на груди, изучая Гермиону внимательным взглядом.       — С помощью одного занятного артефакта, обладающего уникальной магической силой, — произнёс он с ледяным равнодушием. — Что было довольно безрассудно, ведь он всего лишь поддался глупому импульсу.       — Что вы имеете в виду? — с недоумением качнула головой Гермиона.       — Поттер был осведомлён ровно настолько, сколько ему полагалось. Не вижу причин тому, чтобы ты знала больше, — знакомые нотки презрения окрасили монотонный голос Северуса. — Дамблдор никогда и ни с кем не был честен до конца, и Поттер — не исключение.       Экстренный выпуск новостей! В центре Лондона…       — Но что это за артефакт? — не унималась Гермиона, перебивая навязчивое бормотание телевизора.       — Он отыщет его, когда в этом появится необходимость.       Гермиона напряжённо выискивала в памяти ключ к новой идиотской загадке, который, казалось, лежал на поверхности. Северус был хитёр, он провоцировал её выдать секретную информацию, которая по определённым причинам оказалась для него недоступна, но Гермиона прекрасно знала, что он не поведает ей больше, чем уже сказал. Как он упомянул ранее, Дамблдор ни с кем не был честен до конца.       Снейп не знал про крестражи.       …количество пострадавших уточняется, спасательные службы уже выехали на место трагедии…       Гермиона перевела внимание на телевизор и резко вскочила, прильнув к экрану. Сердце колотилось о рёбра, вызывая лёгкое головокружение. В увиденное было слишком сложно поверить.       — Не может быть… — отчаянно шептала она, схватившись за голову похолодевшей рукой. — Господи…       Ужасающая картина разрушенного пешеходного моста Миллениум, ушедшего под воду, походила на живое изображение самого страшного ночного кошмара.       — Теракт был произведён с воздуха, — взволнованно вещал корреспондент с места событий, — очевидцы утверждают, что видели в небе нечто похожее на управляемые дымовые шашки. Они кружили над мостом, а затем каким-то образом всколыхнули его и на большой скорости уничтожили крепления.       — Если честно, раньше мне никогда не доводилось слышать ничего подобного, — признался ведущий, сложив на столе беспокойные руки в замок. — Был ли в небе какой-то самолёт, военный истребитель, беспилотник?       — Нет, сэр. Также свидетели утверждают, что не слышали никакого характерного гула, который обычно издаёт реактивный двигатель. Всё произошло внезапно и почти беззвучно…       Гермиона нажала на кнопку телевизора, и экран погас. Она обернулась ко всё ещё стоящему позади неё Снейпу, его резкие черты ожесточились ещё сильнее.       — Северус, — громко прошептала Гермиона, — что происходит?!       Он медленно перевёл на неё взгляд, полный презрения. Гермиона буквально чувствовала, что Снейп сдерживается из последних сил.       — Разве не очевидно, — злобно процедил он, вновь уставившись на чёрный экран. — Этот теракт был устроен ради забавы. Чтобы магглы как можно острее почувствовали, что им некуда бежать.       — Но почему сейчас? — недоумевала Гермиона. — Для чего понадобились такие масштабные человеческие жертвы?       — Тёмный Лорд помнит, какой завтра день. Это было своего рода сообщение.       Гермиона несколько мгновений пыталась уловить смысл сказанных им слов, пока её внезапно не осенило, и она в ужасе пролепетала:       — Завтра день рождения Гарри.       Северус смотрел на неё, не моргая. Его желваки напряглись, а во взгляде промелькнуло нечто незнакомое — отголосок какой-то странной эмоции, которая, казалось, была совсем ему не свойственна. Что-то слишком личное... Но это продлилось всего лишь миг, и Гермиона не стала заострять на этом внимание.       — Оставайся здесь. Держи всё необходимое под рукой, Драко может вызвать тебя в любую минуту, — распорядился Снейп и, круто повернувшись, покинул гостиную.       Гермиона продолжала некоторое время неподвижно стоять на коленях у выключенного телевизора, не предпринимая никаких попыток выйти из оцепенения. Виски пульсировали от напряжения, мысли беспорядочно роились в её голове. Она думала о завтрашнем дне — об абсолютно неуместном празднике, затеянном семейством Уизли.       Завтра должна была состояться свадьба Билла и Флёр. Вряд ли они её отменят ввиду сегодняшних трагических событий. Гермиона была приглашена, как и десятки гостей со всей магической Британии. Кто вообще в здравом уме посчитал бы правильным жениться во время войны?       «А с другой стороны… Когда же ещё? Никто из нас не знает, в какой миг оборвётся его жизнь».       Там будет Джинни. И другие, кому не терпится задать Гермионе неудобные вопросы. Там будут танцы, красивые декорации, вкусная еда. Гермиона уже забыла, когда в последний раз ей доводилось наслаждаться гастрономическими изысками домовых эльфов или миссис Уизли, чьи праздничные блюда были настолько аппетитными, что совсем не представлялось возможным остановиться, пока желудок не будет набит до отказа. Разве всё это сейчас имело хоть какой-нибудь смысл?       «А если мне придётся уйти во время застолья? Что, если Драко отправит мне координаты прямо во время чьего-нибудь тоста? Как мне объяснить причину своего ухода?»       Тревожные мысли сменяли друг друга внахлёст, но на одной из них всё же удалось сосредоточить внимание. Голос Снейпа продолжал снова и снова повторять фоном заветную фразу: «Драко может вызвать тебя в любую минуту».       Гермиона не смогла сдержать мечтательной улыбки, но уже в следующее мгновение резко одёрнула себя, закрыв ладонями лицо. Одна только мысль о скорой встрече приводила её в будоражащее волнение. В экстремальных военных условиях каждый мимолётный контакт ощущался настоящим чудом, даже если он случался во время пребывания в чужом теле и сознании на чёртовом собрании Пожирателей.       Гермиона затрясла головой, прогоняя неподобающие мечтания, и, поднявшись с пола, поплелась на кухню, едва переставляя ноги. Приглушённый фон обрывочных мыслей всё никак не утихал, но она даже не пыталась вычленить хотя бы одну из них, чтобы хорошенько обдумать. Она потянулась за стаканом и повернула вентиль крана, как вдруг, словно гром средь ясного неба, на неё снизошло озарение.       И стакан, наполненный водой, разлетелся на мелкие осколки.

***

      — Меч Гриффиндора? Ты уверена? — вполголоса спросил Рон, покосившись на приоткрытую дверь гостиной.       — Это самый логичный вариант, — пожала плечами Гермиона. — Что ещё может быть наделено огромной магической силой, разрушающей тёмную магию?       — И появляется тогда, когда ты в нём нуждаешься, — рассеянно кивнул Гарри. — Как тогда, в Тайной комнате. Но… я всё равно не понимаю. Зачем Дамблдору понадобилось врать мне? Здесь что-то не так.       — В каком смысле? — напряжённо переспросила Гермиона. Она слишком хорошо знала реакции Гарри, и прямо сейчас у неё складывалось ощущение, что он по какой-то причине снова был зол на неё.       — Я видел его руку, Гермиона. И я верю ему, я видел, как ему становилось всё хуже. Проклятие убивало его, это не могло произойти из-за того, что он просто надел чёртово кольцо, поддавшись... какому-то там соблазну. Это же смешно, он специально скормил Снейпу эту чушь, чтобы тот не лез не в своё дело. Дамблдор знал, что это крестраж, и таким образом пытался его уничтожить.       — Но… — Гермиона растерялась. Неужели он не понимал, что в её лжи не было никакого смысла? Ведь они же заодно, вместе пытались найти разгадку. — Снейп сказал, что видел…       — И что? — злобно прошипел Гарри, услышав приближающиеся шаги в коридоре. — Теперь мы верим тому, что говорит этот ублюдок, а Дамблдор, выходит, лживый идиот?       Он произнёс последние слова скороговоркой, так как через мгновение в дверях показалась Джинни. Резко воцарившееся молчание красноречиво указало ей на то, что она помешала, и понимание этого сразу же отразилось обидой на её лице.       — Привет, — простодушно поздоровалась Гермиона, неловко махнув рукой, на что Джинни лишь закатила глаза и устремилась дальше по коридору.       — Она с тобой не разговаривает, — хмуро уведомил Рон. — Да и ни с кем из нас особо.       — Её можно понять, — вздохнула Гермиона. — Паршиво, что всё вышло вот так.       Гарри встал с дивана и направился к окну, не желая поддерживать разговор о теперь уже бывшей девушке. Гостиная в доме Билла и Флёр была намного меньше, чем в доме на площади Гриммо, но многократно уютнее — в каждом элементе утончённого интерьера в стиле французского Прованса чувствовалась рука Флёр: светлые тона, мелкий цветочный орнамент, украшавший обои и торшеры, белая мебель, светло-голубые диваны и кресла, пастельные шторы с бледным изображением виноградных лоз.       Неугомонная невеста настояла, чтобы все гости облачились в одежду, характерную для французской провинции девятнадцатого века. Флёр была категорически против чопорных чёрных костюмов, мантий и пышных платьев, она мечтала о свадьбе в лёгком летнем антураже. Потому мальчики сегодня выглядели весьма непривычно: льняные тёмно-коричневые брюки, свободные белые рубашки, подтяжки и галстуки бабочки. Женская половина гостей была облачена в светло-розовые сатиновые платья с рукавами-фонариками и кожаными корсетами. Свадебный шатёр, расположенный во дворе, украшали полевые цветы и сливы-цеппелины с грядки Лавгудов, а на банкетном столе уже стояла винтажная фарфоровая посуда и старинное начищенное фамильное серебро, принадлежащее роду Делакур и привезённое специально из Франции.       Гарри смотрел на всё это праздничное убранство с тоской. Он точно так же не разделял всеобщего восторга относительно этой глупой идеи. Даже когда Рон с Гермионой предприняли попытку поздравить его с днём рождения, он лишь отмахнулся, смерив их отсутствующим взглядом. День рождения в этом году означал для Гарри всего один положительный момент: он больше не был под надзором, что намного упрощало ему и без того нелёгкую жизнь.       — Гарри, — осторожно позвала Гермиона, — послушай… Я понимаю твои чувства, — он фыркнул, даже не обернувшись. — Вернее, я хотела сказать, что понимаю, насколько всё странно обстоит с этим проклятым кольцом. Но сейчас совершенно не имеет значения, говорил ли Дамблдор правду. Он мёртв, а кольцо уничтожено, это в прошлом. Главное сейчас — понять, как нам действовать дальше. Как уничтожить крестраж, когда он окажется у нас. Неужели ты бы предпочёл, чтобы Дамблдор сказал правду, и единственным действенным способом оказалось пропустить проклятие через себя и таким образом принести себя в жертву?       — По крайней мере, если нам не удастся добыть меч, у меня была бы надежда на то, что я смог бы непосредственно уничтожить крестраж сам, — жёстко отрезал он.       Гермиона и Рон в ужасе переглянулись. Никто из них даже не мог предположить, что Гарри мыслил в подобном ключе. Всё это время он вынашивал идею, своеобразный план «Б», который подразумевал чудовищное самопожертвование ради того, чтобы избавить мир от Волдеморта навсегда.       — Но ты ведь должен сам убить его, разве не это подразумевалось в пророчестве? — заметил Рон. — Если бы ты уничтожил крестраж ценой собственной жизни, всё было бы напрасно.       — Их много, Рон, — Гарри обернулся, взволнованно уставившись на него. — Ясное дело, я бы не стал так рисковать сейчас. К тому же Дамблдор, несмотря на свой возраст, выжил.       — Потому что Снейп спас ему жизнь, — парировала Гермиона. — Гарри, умоляю, будь благоразумен, этот разговор беспредметный. Неужели ты взял себе за цель умереть на этой войне?! К чему эта самоотверженность, всегда можно найти другой способ…       — И мы уже нашли, — поддержал Рон. — Меч Гриффиндора явится нам, когда мы будем готовы, ведь так?       Он с надеждой посмотрел на Гермиону в ожидании подтверждения своих слов, но она лишь слабо кивнула. Она понятия не имела, насколько отчаянной должна быть ситуация, чтобы меч магическим образом явился гриффиндорцу сам. Гермиона снова ощутила прилив злости на Дамблдора, которому наверняка было известно местонахождение меча. Почему он просто не отдал его Гарри, если крайне опасное задание, которое было взвалено на его плечи, в буквальном смысле являлось вопросом жизни и смерти?       — Скоро прибудут гости, — Гермиона поднялась с дивана, разгладив платье. Жёсткий корсет ужасно давил. Когда начнётся застолье, она незамедлительно от него избавится. — Пойду помогу Молли.       Она вышла из гостиной и направилась по коридору в сторону кухни, как вдруг перед её глазами внезапно возник обеденный зал Малфой-мэнора.       Только что Гермиона впервые увидела, как работает Аппарационный амулет.       По крайней мере, ей не придётся придумывать нелепых отговорок для гостей, ведь большинство из них даже не вспомнит о Гермионе, если она исчезнет прямо сейчас.

***

      Тёмные стены пропитались зловонием человеческих нечистот. Беллатриса сморщила нос, внезапно предавшись воспоминаниям своего пребывания в Азкабане. Из зала раздавались голоса и громкий смех, а тошнотворная вонь лишь усиливалась, что наталкивало на мысль о приближении её источника.       За длинным столом во главе с Волдемортом восседал отряд Пожирателей смерти. Их взгляды были устремлены на парящее в воздухе тело женщины. Неподалёку от них к полу грубыми металлическими цепями был прикован грязный немощный старик. В тусклом освещении двух канделябров, расположенных на столе, было видно лишь его силуэт, раскачивающийся из стороны в сторону при каждом хриплом вздохе.       Несколько мест всё ещё пустовали, и Беллатриса направилась к тому, что находилось ближе к Волдеморту.       — Мой Лорд, — она упала на колени и поднесла к губам его холодную костлявую руку. — Какая честь снова оказаться рядом с вами!       Она с подлинным обожанием вглядывалась в его змееподобное лицо до тех пор, пока Волдеморт не наградил её снисходительным взглядом.       — Присаживайся, Беллатриса. Мы скоро начнём.       Она раболепно склонила голову и покорно исполнила просьбу. Ментальный щит отодвинулся и постепенно заслонил собой часть её личности, приоткрыв обзор для Гермионы. Взгляд моментально отыскал две фигуры, разительно отличающиеся от остальных. Драко сидел рядом с Нарциссой, сложив руки на столе. Он смерил Беллатрису холодным взглядом и отвернулся. Гермиона ощутила неприятное давление в груди: как, должно быть, мерзко ему было смотреть на то, как она пресмыкалась перед Тёмным Лордом, касаясь своими губами его бледных пальцев.       Её взгляд привлекла парящая над столом фигура пленницы.       «Нет. Нет, нет, нет».       Она на мгновение зажмурилась, призывая на помощь всю свою концентрацию. Ей нужно оставаться в сознании Беллы. Ей нужна самая сильная окклюменция, на которую она только была способна.       Обездвиженная Чарити Бербидж, профессор Хогвартса, одна из самых добрых и открытых людей, которые когда-либо встречались Гермионе, уставилась в потолок безжизненным взглядом. Её ясные голубые глаза были наполнены слезами, бледная кожа и отметины на руках и шее свидетельствовали о том, что её держали в подземелье и жестоко пытали. Волдеморт решил устроить показательное представление, выставив её в самом позорном положении, и Гермиона могла лишь гадать, какая участь поджидала бедную женщину в ближайшие минуты.       Дверь зала распахнулась, явив последних участников собрания. Корбан Яксли и Пий Толстоватый неспешно проследовали к столу и заняли свои места. Внимание Беллатрисы привлекло нечто странное в выражении лица Пия: оно было отсутствующим, почти безмятежным, словно он был пьян, однако его походка была твёрдой и ровной.       «Да он под Империусом», — догадалась Беллатриса, растянув губы в улыбке. И Яксли являлся его заклинателем. Какой блестящий ход. Встретившись взглядом с Корбаном, Беллатриса одобрительно подмигнула ему, и он высокомерно ухмыльнулся.       — Добро пожаловать, мой дорогой друг, — хищно оскалился Волдеморт.       — Приветствую вас, мой Лорд, — елейным голосом произнёс Пий, заняв место возле него.       — Настал великий день, которого мы все так долго ждали, — Волдеморт окинул взглядом присутствующих, казалось, вовсе не замечая подвешенное в воздухе тело и тяжёлые хрипы второго пленника, что всё ещё скрывался во мраке тёмной комнаты. — Пий, поведай нам, как обстоят дела в Министерстве?       Толстоватый вежливо кивнул и уставился невидящим взглядом прямо перед собой.       — Ситуация стабильна. У нас достаточно оснований полагать, что магическая Британия готова к переменам. Управляющая структура полностью под нашим контролем и не станет оказывать сопротивления.       — Ты говоришь как настоящий политик, Пий, — осклабился Волдеморт. — Мне это нравится. Что насчёт аврората?       — Большинство сбежало, словно грязные крысы, — усмехнулся Яксли. — По всей видимости, ушли в подполье, учуяв неладное.       — Прискорбно, — скучающий тон Тёмного Лорда таил в себе скрытое разочарование. — Как славно, что в нашем распоряжении есть несколько сотен голодных заключённых, готовых абсолютно на всё, — он растянул губы в улыбке, и зал наполнился одобрительным галдежом и смешками.       Беллатриса бросила быстрый взгляд на Драко, но он не обращал на неё никакого внимания. Каждая мышца его статичного лица была напряжена до предела, из-за крепко сжатых челюстей на скулах выступили желваки. Нарцисса одарила Беллу лёгкой улыбкой, но в её глазах неуловимым огоньком промелькнула тревога. Волдеморт распускает Азкабан. Рабастан и Родольфус, а также целая орда егерей и прочей черни совсем скоро окажется на свободе.       — Пора заявить о себе, друзья, — объявил Волдеморт, откинувшись на спинку своего трона. — Наш путь был долог, но совсем не так тернист, как я ожидал. Беспечность, недальновидность и малодушие идиотов, возомнивших себя элитой, великими умами магического общества, сыграли нам на руку. Никакой изобретательности. Наш противник не только слаб, но и до смерти скучен. Но прежде чем мы отправимся праздновать, я бы хотел вас кое с кем познакомить. Драко, — с деланной любезностью обратился он, — будь добр, представь наших гостей.       Губы Малфоя искривились в холодной надменной улыбке.       — Конечно, мой Лорд. Это Чарити Бербидж, — издевательски растягивая слова, произнёс он. — Профессор маггловедения в Хогвартсе. Она пыталась внушить нам, что спариваться с простаками и грязнокровками — абсолютно нормально, — жестокий оскал исказил лицо Драко, и с его губ сорвался тихий смешок, который подхватили остальные Пожиратели. — А это, — он кивнул в сторону пленника, закованного в цепи, и в этот самый миг над его головой вспыхнул факел, — мастер волшебных палочек Олливандер, доставленный в подземелье мэнора по приказу Тёмного Лорда.       Сущность Гермионы металась в неистовом ужасе, заколоченная где-то глубоко в сознании ликующей Беллатрисы. Тусклый взгляд измученного старика не выражал абсолютно ничего: ни боли, ни стыда, ни ненависти. Никакой мольбы и страха. Было сложно сказать наверняка, сколько дней его пытали и с какой силой. Некогда опрятный и полный сил пожилой волшебник с вечной приветливой улыбкой на лице превратился в грязного зловонного старика, тощего мученика в разорванной одежде, лохмотьями свисающей с его костлявых плеч.       Отпечаток Круциатуса невозможно было ни с чем спутать. А Круциатус Волдеморта разительно отличался от чьих бы то ни было чар своей нечеловеческой изощрённой жестокостью. Что ему было нужно от Олливандера? Вряд ли его мучили ради забавы, как Бербидж. Возможно, Волдеморт хотел заставить его изготовить какую-то особенную волшебную палочку, наделённую необычайной магической силой?..       — Мистер Олливандер годами поддерживал равноправие между истинными магами и отбросами, продавая волшебные палочки грязнокровкам, — брезгливо продолжил Драко, — и тем самым в полной мере заслужил называться предателем крови. Именно благодаря ему в Хогвартс отправились обучаться магии несколько поколений грязнокровок, которые со временем стали полноправными членами магического общества.       Зал наполнился гневными возгласами и издевательским хохотом — звонкий голос Беллатрисы всегда выделялся на фоне общего шума. Снейп внимательно изучал её реакции и, когда их глаза встретились, он скривил губы, приподняв подбородок. Она справлялась на отлично.       Олливандер медленно переводил измождённый взгляд с одного искажённого злорадством лица на другое. Каждый из этих бессердечных преступников когда-то был чистым наивным одиннадцатилетним ребёнком, посетившим однажды его лавку. Олливандер помнил каждую проданную палочку и каждого юного хозяина, в чьих глазах горел неподдельный восторг после первого взмаха.       Он помнил непоседливую девочку с угольно-чёрными кудрями, которая забрала свою палочку из орехового дерева с сердцевиной из сердечной жилы дракона и случайно разнесла половину магазина.       Помнил тихого сосредоточенного мальчика, чей пытливый взгляд изучал свою палочку из тиса — совсем не похожую на другие.       Помнил избалованного мальчишку с серебристо-белыми волосами, явившегося вместе со своей матерью за волшебной палочкой из боярышника с сердцевиной из волоса единорога.       Олливандер помнил каждого.       И все они прямо сейчас оглушительно хохотали над его унижением, плевали на пол и сыпали оскорблениями.       — Уведи его, Хвост, — равнодушно скомандовал Волдеморт. — Надеюсь, скоро старик усвоит урок. Его умения нам ещё пригодятся, — Петтигрю подскочил со своего места и устремился к пленнику. Разрушив зачарованные цепи, он грубо дёрнул Олливандера за грудки и потащил обратно в подземелье. — Также я ввёл новое правило, которое вам очень придётся по душе, друзья мои. С этого дня на моё имя наложено Табу. Отныне каждый, кто осмелится произнести имя лорда Волдеморта, не имея Чёрной метки, будет обнаружен в тот же миг. Вы услышите голос нарушителя или нашего шпиона и увидите локацию, куда сможете добраться при помощи аппарации.       — Прекрасная идея, мой Лорд, — с вежливой улыбкой восхитилась Нарцисса. — Они должны бояться вас. Нас всех. Я слышала, Гарри Поттер испытывает особую страсть к вашему имени.       — Этот горделивый мальчишка возомнил себя богом. С самого детства он привык думать, что он неуязвим. Но это не так, — осклабился Волдеморт. — Ему не удастся скрываться вечно. И, помяни моё слово: он сам придёт ко мне. И будет умолять о смерти.       Гермиона отодвинула воображаемый щит, судорожно соображая, каким образом так изловчиться, чтобы незаметно сообщить Гарри о Табу в кратчайшие сроки. Он мог произнести имя Волдеморта в любую минуту. Новый дом Билла и Флёр не оснащён чарами Фиделиуса — какая невообразимая глупость! Мерлин, как же она была зла. Если убрать в сторону всевозможные сантименты, идея со свадьбой была вопиюще идиотской. Гермиона должна была настоять на том, чтобы отменить торжество. Хотя… убеждения всех членов Ордена Феникса оказались для Уизли пустым звуком. Они продолжали находиться в реальности, в которой жизнь всё ещё идёт своим чередом, а нависшая над их головами смертельная угроза где-то совсем далеко — где угодно, только вне в их зоны досягаемости.       Глупая Флёр. Глупый Билл, не сумевший её убедить повременить с праздником до конца войны. Глупая Молли со своими язвительными комментариями в адрес будущей невестки, из-за которых молодые так торопились узаконить свои отношения ей назло. Нет ничего хуже человеческой мелочности — именно из неё произрастают иррациональность, жестокость и прочие низменные проявления, отравляющие мир.       — Предательница крови Чарити Бербидж, — ласково обратился Волдеморт, смакуя каждое слово, — к превеликому сожалению мы вынуждены отправляться в путь. Желаешь ли ты сказать нам что-нибудь на прощание?       Пленница вздрогнула и сморгнула собравшиеся в уголках глаз слёзы. Она медленно повернула голову, с облегчением обнаружив сидящего рядом Снейпа.       — Северус, — прошептала она с дрожью в голосе, обратив на него умоляющий взгляд. — Северус, п-прошу… М-мы же друзья…       — Авада Кедавра!       Бездыханное тело рухнуло на стол. В широко распахнутых голубых глазах огонёк жизни погас навсегда. Северус безразлично смотрел в них, проследив взглядом за последней скатывающейся слезой, затерявшейся в поседевших волосах. Яростный возглас Волдеморта отдавался эхом, отскакивал от барабанных перепонок. Убивающее заклятие было словно создано для него: ни в чём на свете он не ощущал себя столь естественно, как в процессе убийства. Это была его стихия.       — Нагайна, — с нежностью в голосе позвал он. — Ужин.       Редкие смешки вмиг прекратились. Огромная змея плавно извивалась по поверхности стола, заставив всех присутствующих вжаться в спинки своих стульев. Она чуяла присутствие смерти. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками с азартным аппетитом всматривались в жертву. Чем ближе змея подбиралась, тем шире открывалась её отвратительная пасть, обнажая длинные острые клыки. Первый молниеносный бросок — и они вонзились в шею пленницы, отхватив кусок плоти. Брызги крови разлетелись по столу и сидящим за ним людям. Снова бросок, ещё один и ещё. Безвольное тело дёргалось из стороны в сторону, затапливая кровью всё вокруг.       Первой вышла из оцепенения Нарцисса. Она поднялась со своего места, громко скрипнув стулом, и устремилась к выходу из зала, почти сорвавшись на бег. Драко проводил её безразличным взглядом и, не торопясь, поднялся из-за стола и отправился следом. Весь его вид демонстрировал полное спокойствие, однако руки его била крупная дрожь. Беллатриса с интересом наблюдала за развернувшейся картиной. Её сестрица всегда была слабонервной, как и племянник.       — Простите, мой Лорд, — пролепетала Беллатриса, склонив голову, но Волдеморт её не замечал. Он с наслаждением созерцал, как его любимица терзала труп женщины, который с каждой минутой утрачивал опознавательные признаки. Казалось, Тёмный Лорд сам принимал участие в этом тошнотворном действии и насыщался человеческой плотью, восполняя силы.       Беллатриса выбежала в коридор, громко хлопнув дверью, и осмотрелась. Драко едва держался на ногах, оперевшись на стену, и пытался отдышаться. Его стошнило на пол. Дрожащая рука вцепилась в живот в безрезультатной попытке унять желудочные спазмы. Нарциссы не было видно — вероятно, Дэйзи перенесла её в спальню.       Очистив пол быстрым движением палочки, Беллатриса бросилась к Драко и влепила ему пощёчину.       — Успокойся! — яростно прошипела она и вновь ударила его по лицу. — Я сказала, возьми себя в руки, мать твою!       Малфой поднял на неё измученный взгляд и медленно покачал головой:       — Я не могу… — тяжело выдохнул он. — Это слишком…       — Что?! — рявкнула Беллатриса. — Разве ты не сбежал тогда, в лесу, оставив свою мать одну?! Это для неё было слишком, а не для тебя!       Драко поморщился, и его лицо исказилось болью. Он смотрел в глаза Беллатрисы, отчаянно выискивая в её взгляде хоть какие-то признаки присутствия Гермионы. Прямо сейчас он, как никогда, нуждался в ней, в её поддержке и сочувствии.       Но её здесь не было. Если бы Гермиона впустила этот ужас в свою душу, она бы просто не выдержала и провалила миссию. Она не могла так рисковать.       — Вместе гореть в аду веселее, говоришь? — жестоко прошептала Беллатриса. — Так иди веселись.       Драко ошеломлённо уставился на неё, крепко стиснув зубы. Дверь зала внезапно распахнулась, оттуда послышались голоса и звуки оживлённого движения. Снейп ринулся к ним и, грубо отпихнув Беллатрису, склонился над Драко.       — Посмотри на меня, — резко приказал он, сжав пальцами его подбородок. — Помни про отрицание. У тебя слишком разыгралось воображение.       — Вы с головы до ног в чужой крови, так какого чёрта я должен вам верить? — сквозь зубы процедил Драко, борясь с очередным приступом тошноты, но едва он успел закончить фразу, как лицо и одежда Северуса полностью очистились. Снейп бросил быстрый взгляд на стоящую рядом Беллатрису с волшебной палочкой в руке и коротко кивнул.       — Всё позади, — ровным голосом заклинал он Драко. — Всё, что ты увидел, было лживым трюком. На счёт три — вдох, на четыре — выдох. Выстраивай стены своей собственной реальности. И делай это как можно скорее, сейчас же.       Драко выдержал его пристальный взгляд и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Повторив этот цикл несколько раз, он задержал дыхание. Спустя полминуты он вновь совершил глубокий вдох и поднял веки.       Его взгляд обрёл прежнюю непроницаемость и ледяное равнодушие. Руки больше не дрожали. Тонкие пальцы изящно поправили воротник рубашки и пригладили волосы. Перед Беллатрисой стоял человек с бездушным холодным взглядом, который безумно нравился ей, но который так сильно ненавидела Гермиона.

***

      — Будучи вашим новым министром магии, я обещаю вернуть этому храму терпимости его былое величие. Начиная с сегодняшнего дня, каждый сотрудник должен записаться на переаттестацию. Но знайте: вам нечего бояться, если вам нечего скрывать.       Вездесущий голос Пия Толстоватого громогласно разносился по атриуму и каждому этажу здания, отражаясь от чёрного мрамора. Мелкие чиновники и рядовые работники метались по коридорам, предпринимая тщетные попытки воспользоваться каминной сетью или аппарировать, но они оказались в ловушке. Пожиратели смерти стерегли каждый выход и окольцевали здание снаружи.       Гермионе едва удалось улучить несколько секунд, чтобы выпить ещё одну порцию Оборотного зелья и незаметно высечь палочкой на галлеоне сообщение для Гарри и Рона. Ей оставалось лишь надеяться, что они вовремя его прочитали — по крайней мере, на данный момент заклинание Табу до сих пор не было нарушено. Хоть бы они успели вовремя уйти.       Роули и Долохова отстранили от заданий после их инсценированного провала, потому сегодня во время суточного караула они заблокировали все камины и потайные выходы и установили мощные антиаппарационные чары с использованием тёмной магии, благодаря которой проникать и выбираться из Министерства могли только Пожиратели смерти. Их неистовому желанию угодить Тёмному Лорду, чтобы искупить свою вину, можно было только позавидовать.       Впечатляющее количество министерских работников встретили захватчиков и нового министра с такой неподдельной радостью, словно предвкушали этот день всю свою жизнь. Сколько же магглоненавистников населяло магическую Британию и скрывало свои истинные взгляды? Впрочем, ярко-розовый вязаный костюм Долорес Амбридж, маячащий по центру ликующего сборища, не вызвал никакого удивления. Подлая сука всегда была настроена против Дамблдора, как и против любого проявления адекватности, человечности и сострадания, — такая же обиженная жизнью деспотичная диктаторша, как и её обожаемый кумир.       Первым делом, оказавшись в атриуме, Пий обратил в руины Фонтан Магического Братства. Он не соответствовал новой политике — в скором времени вне всяких сомнений здесь появится новый монумент, как и во многих публичных местах. Оставалось гадать, сколько откроется статуй великого Лорда Волдеморта по всей территории магической Британии, и было неизвестно, наступит ли однажды день, когда и их сравняют с землёй как напоминание о величайшем позоре и трагической ошибке в истории магии.       Беллатриса наблюдала за тем, как Пий вместе с Яксли беседовали с Ритой Скитер, чьи кроваво-красные губы растянулись в широкой лицемерной улыбке. Она никогда не была глупа, как многие ошибочно полагали. Рита прекрасно знала, где кроется правда, именно поэтому она так блестяще справлялась со своей работой — производством первоклассной беспринципной клеветы. И прямо сейчас ей предстояло отправиться в редакцию «Пророка» для подготовки завтрашнего выпуска, на первой полосе которого будет располагаться лживый заголовок про отставку министра Скримджера, чьё бездыханное тело никто и никогда не найдёт.       — Министр Толстоватый! — сквозь толпу работников пробирался рыжеволосый юноша, грубо расталкивая всех, кто оказывался у него на пути. — Министр, для меня будет огромной честью всегда находиться рядом и помогать вам в ваших делах!       Он остановился и, запыхавшись, протянул Пию руку, с предвкушением и угодливостью заглядывая ему в глаза.       — Перси Уизли, — улыбнулся Пий, пожав его протянутую ладонь, — вы прямо-таки переходите из рук в руки. Ваша настойчивость и целеустремлённость не может не восхищать. Но, видите ли, я наслышан о том, что вся ваша семья примкнула к предателям, и, как вы понимаете, для меня будет затруднительно держать подле себя…       — Я давно отрёкся от своей семьи, — заявил Перси, повысив голос. — Нас ничего не связывает, кроме кровного родства, с которым я бы запросто распрощался, будь такая возможность.       — Вот как? — Пий вскинул брови, переглянувшись с Яксли.       — Пожалуйста, мне очень нужна эта должность, — умолял Перси, моментально изменившись в лице. — Я вас не подведу, министр. Вы можете на меня рассчитывать.       Вокруг послышались издевательские смешки. Беллатриса закатила глаза и громко фыркнула. До чего жалкое зрелище: волю Перси Уизли даже не понадобилось подчинять с помощью Империуса. Лишённый совести и всяческих принципов уже в своём юном возрасте, он был готов пойти на любую низость, лишь бы оставаться угодным самому министру магии. Детское честолюбие Перси не знало границ: в погоне за признанием и славой он вовсе не заметил, что не делал ровным счётом ничего для того, чтобы их заполучить. Он мог достичь определённых высот на других уровнях, имя выдающегося деятеля магического мира могло заслуженно украсить заголовки газет, но вместо этого он предпочёл статус безымянной собачонки министра, которая, как довольно точно выразился Пий, переходила из рук в руки. Не поднимаясь в должности, не имея права говорить, дышать и шевелиться, пока на то не будет воля высшего начальства.       Вероятно, где-то глубоко внутри Перси страдал из-за того, что ни одна живая душа не гордилась его успехами. Единственная похвала, которой он был достоин, — редкое сухое «спасибо» за услужливость и ответственное отношение к работе.       — Добро пожаловать на пост министра, Пий, дорогой, — промурлыкала появившаяся из ниоткуда Амбридж с сальной улыбкой на лице и положила пухлую ладонь на его плечо. — Наконец-то, справедливость восторжествовала, и мы наведём здесь порядок.       Внезапно освещение в атриуме погасло. Отовсюду раздались испуганные возгласы — в кромешной тьме решительно ничего нельзя было разглядеть.       Оглушительно громкий свист шаровых залпов света рассёк воздух, летящие в разные стороны вспышки заклинаний ударили по скоплениям Пожирателей. Беллатриса пригнулась, в панике пытаясь высмотреть атакующих в темноте, но кроме летящих ярких вспышек, взрывающихся тысячами искр, ничего не было видно. Пожиратели отбивались, министерские работники упали на пол, прикрыв руками головы, но новые залпы не заставляли себя долго ждать, снова и снова вспыхивая из разных углов атриума.       Кто-то из Пожирателей отправил шар Люмоса под потолок, но его тусклого освещения едва ли хватило для того, чтобы различить силуэты находящихся внизу волшебников. Казалось, заклинания выстреливали прямо из стен и потолка. Несколько Пожирателей и министерских работников лежали без сознания, остальные пытались отбиваться. Беллатриса запустила Ревелио, чтобы обнаружить засаду, но заклинание не сработало — либо это была мера предосторожности диверсантов, либо Долохов и Роули слишком перестарались.       — Это авроры! — послышался крик из толпы. Волшебники бросились врассыпную, некоторые Пожиратели аппарировали. Беллатриса пыталась найти глазами Драко или Снейпа, но в темноте тусклые отблески металлических масок не имели различий. Пазл сложился: оставшиеся авроры всё это время прятались в Министерстве, применив маскировку, и выжидали удачный момент, когда все марионетки безумного узурпатора окажутся в одном месте. И самым чудовищным во всей этой ситуации было то, что Волдеморт являлся молчаливым наблюдателем. Он был где-то здесь, совсем близко, но предпочитал следить за развернувшимся спектаклем под прикрытием, не видя необходимости принимать участие в бойне наряду со своими бойцами.       — Белла! — она резко обернулась, в последний момент отпрянув в сторону от летящего в неё заклинания. — Белла, сюда!       Возле одного из каминов стоял Драко, его голову покрывал капюшон, но маска больше не скрывала лица. Беллатриса устремилась к нему, как вдруг её сознание пронзил голос, словно звучавший в её голове:       «Волдеморт».       Перед глазами вспыхнула праздничная вилла, украшенная разноцветной иллюминацией и полевыми цветами, фуршет с напитками и закусками. Столпотворение испуганных людей в праздничных нарядах, образовавших круг возле патронуса-рыси Кингсли Шеклболта.       И затем всё исчезло.       — Они нарушили Табу! — крикнул кто-то из Пожирателей. — Скорее! Там Поттер!       — Белла! — заорал Драко. Его бледное лицо излучало ужас.       Но тут её взгляд уловил знакомое ярко-розовое пятно, которое даже в слабом свете Люмоса невозможно было перепутать ни с чем другим. Долорес Амбридж неуклюже отбивалась от летящих в неё заклинаний. Вокруг была полнейшая неразбериха, но каждый раз, когда вспышка освещала её низкорослую фигуру, на её груди поблёскивало нечто увесистое, выполненное из гравированного стекла.       — Медальон, — пробормотала Беллатриса, и в её глазах вспыхнул азартный огонёк.       — Белла, чёрт!       Она бросила быстрый взгляд на Драко и на мгновение оцепенела. Взъерошенные белые волосы больше не были скрыты под капюшоном. Вокруг шеи Драко сомкнулась рука, а к виску была приставлена волшебная палочка.       Кингсли буравил взглядом Беллатрису, словно пытаясь донести до неё некий немой посыл. Драко вырывался из его крепкой хватки, вертя головой из стороны в сторону, но всё его тело обмякло из-за обездвиживающего заклинания.       Взгляд Беллатрисы вновь переметнулся на Амбридж. Она пыталась бежать, но, несмотря на то, что уйти ей всё равно не удастся, она в считанные секунды могла оказаться рядом с кем-то из Пожирателей, и тогда момент будет безвозвратно упущен.       Беллатриса молниеносно прокрутила все варианты развития событий. Она должна была принять быстрое и правильное решение. Такой уникальный шанс ей вряд ли ещё когда-то представится.       Она бросилась к Амбридж и подбежала со спины прямо во время очередного залпа заклинания, которое Долорес не сумела отбить. Их отбросило в разные стороны взрывной волной, и когда Беллатриса разомкнула глаза, чтобы удостовериться, что её пальцы крепко сжимают цепь с медальоном, перед ней склонилось слишком хорошо знакомое лицо мужчины, которого она не видела уже очень давно.       — Привет, любимая, — кривые губы исказились в мерзком оскале, обнажив почерневшие зубы. Многонедельная щетина неопрятно торчала во все стороны, а чёрные глаза плотоядно сощурились. — Скучала по мне?