Обыкновенный мир

***

      Не видя дальнейшего смысла в разговоре с мистером Уилсоном, Рик поспешил покинуть территорию «Парка». В одной руке он нес свою сумку со сменной одеждой и документами, а в другой судорожно сжимал три пятидолларовые бумажки. Надеясь, что у отца могло остаться что-то в холодильнике, он решил все же наведаться в свой старый домишко перед тем, как тратить последние крохи.       Фуллертон был скучным маленьким городком с населением едва ли в полторы тысячи человек: каких-то жалких три мили с севера на юг и почти столько же с запада на восток. От гостевого комплекса до домика Рика можно было дойти неспешным шагом минут за пятнадцать-двадцать. «И на кой черт я вообще снимал эту комнатушку — мог бы и дома все провернуть? А еще повесил на дверь табличку о продаже, придурок. На фига, если был уверен, что не вернусь? И какого, мать его, хрена я все еще жив?!»       Он уже стоял перед пешеходным переходом, когда им внезапно завладели злоба и возмущение. Бросив сумку с вещами у клумбы с красивой деревянной вывеской «Вудленд Парк» и убрав деньги в карман своих брюк, Рик развернулся в сторону предательского дома с настолько тонкими стенками, что не смогли сдержать даже крошечную лужу воды. Яростно втаптывая подошвы ботинок в ровный подстриженный газон, он миновал пару окраинных дуплексов, не глядя прошел мимо «своей» половины крошечного одноэтажного домишки и остановился у соседней двери с несчастливым номером тринадцать. С минуту поколебавшись, он занес кулак и прерывисто постучал. Дверь никто не открыл. Рик постучал еще раз, уже более настойчиво. Ответа не последовало.        «Видать, этого клоуна опять нет дома. — Рик со злостью подергал ручку. — Вот надо же было ему зачем-то возвратиться посреди ночи и как раз в тот момент, когда…»       Он не успел поразмыслить над тем, куда его сосед ходил по ночам в костюме индейца, потому что ручка, щелкнув, поддалась. С тихим скрипом дверь начала раскрываться. Словно бы делая что-то преступное, Рик опасливо протиснулся сквозь щель. И замер в изумлении. Он было подумал, что паренек забыл запереть дверь, когда уходил, поэтому теперь застыл в проеме: хозяин был дома.       Высокий долговязый паренек по стойке смирно стоял возле дивана, будто только что вскочил с него, потревоженный внезапным вторжением. Вид у него был спокойный, лишь слегка растерянный. На диване лежала обложкой вверх книга, которую тот, по-видимому, читал, когда его застал врасплох нежданный посетитель. Как и всегда, он был одет в костюм индейца, как те, что носят артисты на детских праздниках, — не хватало только бутафорского пера на голове и воинственной раскраски.       Поборов мимолетное замешательство, Рик едко усмехнулся увиденному: в своем маскарадном наряде рослый детина смотрелся странно и нелепо. Мельком взглянув парню в лицо, Рик отметил определенное сходство соседа с индейцами «сиу», коренными обитателями этих земель. Представители народа «сиу» редко, но встречались в деревнях и на отдаленных фермах, где искали подработку пастухами или погонщиками скота. «Парню бы настоящий традиционный наряд — и был бы вылитый индеец». Смуглая кожа на его шее, лице и запястьях имела легкий оливковый подтон, ровные дуги темных бровей аккуратно очерчивали широко посаженные миндалевидные глаза. Полные губы без выраженной арки были плотно сжаты. Лишь нос был вполне обычным: тонкий, с чуть вздернутым кверху кончиком. Рик задержался на глазах молодого человека, словно бы прикованный его отчетливым взглядом: прямым, бесстрашным, слегка любопытным.       Внезапно вспомнив, зачем тарабанил в дверь минуту назад, Рик скрестил руки на груди и небрежно обратился к стоящему напротив него молодцу:       — Мы не знакомы, чувак. Но я твой сосед из номера двенадцать, — в его хрипловатом голосе отчетливо звучала претензия. — И мне известно, что это ты вызвал скорую тогда и все такое, но я ни хрена тебе не благодарен. Так что, вот…       Размышляя о том, что еще он может сказать, Рик осмотрел комнату в поисках спиртного. До смерти хотелось чего-нибудь выпить. Банка пива — минимальное извинение, которое он был готов принять. Но на столике справа от двери стояли лишь бутылка с водой, стакан и лежали несколько зеленых яблок, по виду очень жестких. Он перевел взгляд влево: там, за приоткрытой дверцей, находилась та самая злосчастная ванная, «куда этому мудаку вздумалось заглянуть посреди ночи и где он увидел подтек на полу».       — Я затопил твою комнату… — в продолжение невольных размышлений промямлил Рик. — Но старый кретин Уилсон меня выселил, так что ни о какой компенсации не может быть и речи. Сами теперь разбирайтесь.       Рик сказал еще парочку провокационных фраз в надежде вывести молчаливого клоуна из себя, но паренек сохранял вид спокойный и невозмутимый. Он смотрел на говорящего с некой жалостью и беспокойством, но даже и не думал перебивать. И Рика это порядком озадачило.       — А вообще, пошел ты! — раздосадовано пробубнил он, сваяв на лице что-то наподобие оскала.       Паренек и теперь не шелохнулся. Рик почувствовал, что выходит из себя. С силой толкнув стоящий у двери столик, он выкрикнул слова проклятия. И вздрогнул, услышав звон разбитого стекла.       Упав со стола, бутыль с громким хрустом разлетелась по полу, оставив на ковролине мокрую темную кляксу. Рик настороженно посмотрел на бывшего соседа. Но парень, к его изумлению, даже не шелохнулся, лишь вяло перевел взгляд на мелкие острые осколки, усыпавшие ворсистую поверхность, и затем на откатившиеся к дивану яблоки.       Рик подозрительно прищурился.       — Ты явно псих, — буркнул он, готовясь уйти.       Внезапно на лице парня прочиталось желание что-то сказать. Рик задержался в дверях. В глубине души он был настроен продолжить свои нападки на спасшего его недотепу, скажи его собеседник хоть что-то в свое оправдание. «Возможно, он даже бросится на него с кулаками, а может быть (что было его конечной целью), получит от «индейца» хорошего тумака». Он застыл в предвкушении знатной перепалки.       Не сразу, однако, Рик смог разобрать, что пытается сказать ему собеседник. Но после, напрягши слух, все же различил смысл его тягучих, как карамель, басистых слов.       — Я. Хотел. Помочь, — сообщил паренек. Говорил он вязко, едва ли связно, широко и нелепо растягивая свои полные губы.       — Вот ты ж даун, — Рик усмехнулся парню в лицо, и тот вдруг снова застыл в немом спокойствии. — Чертов дегенерат. Сосед-то у меня, оказывается, все это время был психопатом. В общем, — решил он подвести итог этому бесперспективному диалогу, — на хрен мне твоя помощь была не нужна, — он демонстративно покрутил перед парнем забинтованным запястьем. — Вот приду домой, и там уже никакой мудак в костюме Чингачгука меня не остановит.       Внезапно сочувствие отразилось в темных карих глазах парнишки.       — Придурок, — раздраженно фыркнул Рик напоследок перед тем, как громко хлопнуть дверью.       — Ты еще тут?! — накинулся на него мистер Уилсон, доставая из кармана широченных штанов солидную связку ключей. Рядом с ним стояла вооруженная ведром и шваброй горничная. — Что я сказал тебе?! Вон отсюда!       — Уже ухожу, — насмешливо огрызнулся Рик. — Просто зашел тут спасибо сказать одному мудиле.       Развернувшись, он широким шагом двинулся в сторону дороги, но строгий старческий голос заставил его помедлить.       — Если б не Дерек, — возмущенно крикнул ему вслед хозяин «Парка», — лежать бы тебе сейчас на кладбище рядом с отцом и матерью. А ведь ты хороший мальчик был раньше, из приличной семьи. Вот что делает город с хорошими парнями. А теперь брысь! — шикнул мистер Уилсон и принялся отпирать дверь.       — Дерек, — остановившись, Рик усмехнулся. — Придурок в костюме индейца? Так он же даун. Как ты вообще додумался ему номер сдавать?! Он что ль твой родственник?! — посчитав шутку смешной, Рик истерично заржал.       — Сам ты даун, — прервал Мейсон его веселье. Распахнув дверь, он пропустил горничную вперед. — Паренек просто глухой.       — В смысле?! Совсем ничего не слышит?       — Так и есть.       — Как Дейв Лайонс из «Ничего не вижу, ничего не слышу»?       — Скорее, как Джон Сингер из «Сердце – одинокий охотник», — грубо поправил его Мейсон.       — Оу, — только и вырвалось у Рика — окончание романа Карсона Маккаллерса было не просто трагическим: глухонемой герой, не справившись с одиночеством, пускает себе в голову пулю, и признания прекрасной юной девушки в любви звучат лишь на его похоронах.       — А теперь иди уже отсюда, — устало повторил Мейсон. — Не надо мне здесь такого. И вообще, завязывай-ка ты с наркотой, — нотки искреннего огорчения вплелись в его усталую речь.       — Да я вообще не… — Рик поспешил оправдаться: ему вдруг стало стыдно перед стариком, которого он знал с самого детства. — Пара самокруток не в счет…       Он растерянно постоял у закрытых дверей еще две или три минуты, после чего, прихватив сумку, понурый побрел в сторону дома.