Обыкновенный мир

      В голове гудело, как в прачечной. От яркого солнечного света, даже слегка приоткрытые, глаза начали слезиться. Жмурясь и сжимая пальцами виски, Рик поспешно задернул штору и сел на кровати. Так он просидел в тупом оцепенении несколько минут, словно бы вспоминая, кто он такой и где находится. С силой потер запястье через толстый слой марли. Рука на месте пореза саднила и чесалась. «Даже рецепт анальгетика взять у врача не додумался, идиот». А без него лекарство было не достать.       Без особого желания, но он все же решился заглянуть под разлохматившийся бинт. Закатав рукав, Рик осторожно начал разматывать повязку. Когда последний слой ткани был удален, его взору предстал уродливый выпуклый рубец синевато-багряного цвета с ровными, как крошечные сваи, следами по краям. В нескольких местах из швов торчали тонкие обрезки ниток. Доктор сказал, что они должны рассосаться сами через пару недель, и посоветовал обрабатывать рану антисептиком как можно чаще, держать руку в чистоте и не сдавливать тесной одеждой.       «Во дерьмо-то». Он представил, как будет резать поверх своего вспученного рубца, и его запястье неприятно защекотало. «Как бы там ни было, сегодня-завтра ему предстоит это сделать, иначе придется идти в церковь на встречу с такими же, как он, горемыками и неудачниками». В любом случае, ложиться в психушку он не собирался.       «Нужно спиртное. Много спиртного», — с этой мыслью он собрался уже покинуть дом. Но перед этим все же подумал, что следует хотя бы замотать руку и переодеться во что-то посвежее его поношенного костюма, который вот уже неделю как не видел стирки.       Шатаясь и придерживая голову ладонью, Рик спустился по скрипучей деревянной лестнице и направился в ванную, надеясь найти там хоть какое-нибудь обеззараживающее средство и чистый бинт.       Антисептика на полке с лекарствами не нашлось, зато по аккуратно подписанным баночкам были разложены какие-то крупные, овальной формы отцовские таблетки и мамины «горошинки от бессонницы». Рик рассеянно пробежался глазами по названиям, написанным на латыни, и рекомендуемым дозировкам.       «А что, если…» Мысль о смерти от таблеток была отвергнута почти моментально. Он помнил, как Джин однажды наглоталась каких-то пилюль в кабинете школьного врача, когда они с ней сильно повздорили, и тогда ее три дня лихорадило и выворачивало наизнанку, и после она частенько вспоминала, что так плохо ей в жизни не было еще ни разу. «Тем более, кто его знает, вдруг это окажется средством от запора…» Рик вернул банки на полочку и закрыл шкафчик.       «Убрать все, что может напоминать о родителях, притащить магнитофон и закупиться высокоградусным пойлом. Интересно, много ли можно купить на пятнадцать баксов?» Решив не привередничать, Рик предположил, что пары бутылок недорогого местного бурбона будет вполне достаточно.       Рискнув обработать аккуратно зашитый порез отцовским одеколоном, он искренне об этом пожалел уже через секунду, но, стерпев парализовавшую его на мгновение дикую боль, решил, что кратковременные физические страдания мало что значат перед непрекращающимися муками его беспокойного ума.       Неистово сжимая дрожащими ладонями прохладный скользкий край глубокой раковины, он исподлобья смотрел на убогое отражение своего тощего, изможденного продолжительным голоданием тела. Его собственная рубашка висела на нем тонким полупрозрачным мешком; небритое лицо выглядело уставшим и измученным. Отросшие волосы падали на лоб, прикрывая своими тонкими грязными концами лохматые темно-русые брови. Островатый нос тяжелым клювом выделялся на осунувшемся лице. Под глазами лежали синюшные мешки, сдававшие с потрохами его не слишком праведный образ жизни.       Он задержался взглядом на своих глазах. Непонятного серо-бурого оттенка, левый был слегка призакрыт из-за проходящего по верхнему веку давнишнего шрама. Сам Рик не помнил, как это произошло. Мать рассказывала, что он упал с дерева и зацепился за ветку. При этом она всякий раз облегченно вздыхала, благодаря бога, что глаз остался цел.       Оценив свой жалкий облик, Рик с отвращением покачал головой и вновь открыл зеркальный шкафчик, чтобы поискать бинты. Кое-как скрыв свою рану от посторонних глаз и поменяв голубую пропахшую потом рубашку на темную вельветовую, Рик покинул дом в тех же пыльных мятых брюках, в карман которых с вечера запрятал свои сокровенные пятнадцать долларов.       День был жаркий и сухой, как и всегда в это время года. Несмотря на близость реки, воздух был раскален: сильный ветер не позволял капелькам влаги его насытить. Дышать было тяжело. Хотелось пить. Легкие воронки пыли носились по тротуарам и мостовым, подхватывая разбросанные по улице бумажки, чеки и обрывки вчерашних газет, кружа их в замысловатом танце перед тем, как сбросить в щель канализационной решетки или закинуть на крышу очередного бесхозного гаража или сарая, коих было раскидано великое множество по окраинам небольшого богом забытого городишки.       Проходя мимо одного из складов, Рик был облаян здоровенными питбулями, привязанными к намертво вкопанной в землю будке. На шум из сарая выскочил грузный пожилой мужчина в тренировочном костюме, в котором Рик признал своего бывшего учителя физкультуры. Стесняясь показаться тому на глаза, он ссутулился и, пряча лицо, поспешил перейти на другую сторону улицы. Здесь деревья хоть немного скрывали пешеходов от полуденных солнечных лучей. В плотной вельветовой рубашке было невыносимо жарко (тем более со спущенными рукавами), но другой у Рика попросту не было — вернее, были еще три или четыре офисные сорочки и пара футболок, но они лежали скомканными на дне спортивной сумки рядом с тонкими хлопчатобумажными брюками и джинсовыми бермудами. Любая из этих одежек пришлась бы теперь кстати, если бы Рик нашел время забежать в прачечную и привести их в надлежащий вид.       «Добраться до винной лавки, купить бухла и поскорее вернуться домой». Он шел, втянув голову в плечи, сунув руки в карманы, все время проверяя, что купюры никуда не делись за те пару секунд, что он откидывал со лба взмокшие от быстрого шага волосы. Понуро глядя в землю, Рик игнорировал приветствия старичков, прогуливающихся в Парке Мемориале, мимо живой изгороди которого он шел к своей заветной цели. Жаркий субботний день основная масса жителей городка предпочитала проводить на берегу спасительной во время засухи речушки, в тенистых кемпингах или клубе «Пони-Хиллс», расположенном на лесистом склоне, пару миль севернее Фуллертона, где взрослые могли поиграть в гольф за банкой холодного пива, а их отпрыски пообщаться со смирными добродушными животными. Семья Рика любила бывать там. Даже после смерти Франка мать часто вывозила его покормить пони и понаблюдать за игрой своих немногочисленных друзей и подруг.       Ближе к центру фермы и огороды заканчивались. Вдоль узкого тротуара на выцветших подстриженных лужайках теснились небольшие одно — реже двухэтажные каркасные домишки, совершенно однотипные, с двухскатными крышами, безо всяких декоративных украшательств. Унылую картину слегка разбавляла пышная зелень деревьев и кустарников: раскидистых кленов, молодых дубов, тянущихся к небу вязов.       Следуя за общим потоком пешеходов и автомобилей, Рик пересек Первую и Вторую улицы. Он шел, не отзываясь ни на какие обращения или любопытные взгляды тех, с кем раньше, возможно, был знаком. Из-за угла внезапно повеяло знакомым ароматом: дразнящим, сдобным, тягучим. Так заманчиво дышала «Кейсиз», закусочная на пересечении Второй и Джерманд стрит. Сглотнув клейкую слюну, Рик устыдился громких урчащих звуков, которые начал вдруг настойчиво производить его желудок. Приказав ему заткнуться, Рик решительно свернул на Третью и направился в сторону центральной улицы.       Внезапно он остановился и наконец-то оторвал взгляд от тротуара. Напротив, через дорогу, располагалось приземистое строение, украшенное одной единственной остроконечной башенкой с насаженным на нее тонким ровным крестом. Перед зданием раскинулась пышная клумба. Ровно подстриженные кусты барбариса миниатюрной аллеей вели к белоснежной стрельчатой двери. Публичная церковь Фуллертона. Это здесь его будут ждать завтра на очередном заседании клуба самоубийц и алкоголиков. «Не дождутся», — усмехнулся Рик про себя. Он даже не помнил время, к которому его пригласили. «А ведь оно было написано на той бумажке, которую он кинул в мусорное ведро. То ли два, то ли три по полудню — в любом случае, не раньше, чем будет окончена воскресная служба. И черт с ним».       Оставив церковь позади, он так же скоро поспешил пройти мимо кирпичного двухэтажного здания начальной школы. С криками и воплями носились по стадиону ее юные воспитанники. Задержавшись у самого угла, Рик попытался вспомнить себя таким же, веселым и беззаботным мальчишкой, но в голове не возникло совершенно никаких образов, словно бы он никогда и не был ребенком, а явился на свет угрюмым прыщавым тринадцатилетним подростком, обожающим грустные песни и размышления о тщетности существования. На траву рядом с ним приземлился волейбольный мяч. Рик задумчиво подхватил его и, размахнувшись, с силой запустил в бегущего следом малыша. Он надеялся попасть парнишке по рыжей тыкве, но мяч не долетел до школьника обидных пары метров.       — Смотри, куда кидаешь! — Рик раздосадовано прикрикнул на мальчишку. В ответ тот лишь улыбнулся и показал злобливому незнакомцу острый язычок. Подобрав мяч, школьник беспечно побежал обратно на поле.       Центральная улица Фуллертона с громким названием Бродвей практически не отличалась от остальных, лишь полностью была лишена какой-либо растительности. С обеих сторон, стена к стене, ее заставляли невысокие прямоугольные домишки. С абсолютно плоскими крышами, они напоминали обыкновенные коробки. Недорогие ресторанчики, пара автомастерских, несколько баров, магазин кормов и удобрений, банк, оружейная «Грогз». На флагштоках развевались линялые полосатые флаги со звездами. Вокруг было немноголюдно. Бары и ресторанчики еще закрыты. Лишь пара пикапов да одинокий велик стояли на небольшой парковке единственного в городке супермаркета. Магазин спиртного находился прямо за ним.       Беспокойно оглядевшись, Рик пересек улицу и остановился перед входом в супермаркет «Ленни и Джо». За стеклом были заманчиво расставлены баночки с консервами и кофе, пакетики с джемом и свежие булочки. Сделав пару неуверенных шагов в сторону яркой вывески магазина спиртного, Рик внезапно развернулся и, не в силах больше бороться с умоляюще вжавшимся в позвоночник желудком, резво двинулся навстречу открывающейся перед ним автоматической стеклянной двери. С ходу его обдали животворным дыханием кондиционеры, в глаза ударил яркий искусственный свет.       Рик бродил по рядам, захлебываясь слюной и подсчитывая в уме доллары и центы. После того, как подсчеты были закончены, он уверенным жестом смел с полки пару банок овощных консервов, бутылку молока, пачку мюсли и два неясного вида, но предельно дешевых замороженных обеда. Расплачиваясь на кассе, он кинул беглый взгляд на движущуюся в сторону стеклянных дверей мужскую фигуру и вдруг окаменел, признав в нем того самого глухого паренька из комнаты номер тринадцать. Того самого, что вызвал скорую, «будь он неладен».       — Эй! Апачи! — насмешливо крикнул Рик вслед выходящему, но тот, конечно же, не обернулся.       — Дерек у нас глухой! — равнодушно прохрипела полноватая кассирша с размалеванным лицом и взрывом мелких кудряшек на голове. Щеки ее работали, как у лошади, выразительно смакуя прыгающую по крупным желтоватым зубам жевательную резинку. Не все они, зубы, были на месте.       — Знаю. Эм, Нэнси? — прочел он имя на бейджике.       — Сигареты? — вяло поинтересовалась Нэнси, громко щелкнув розоватым пузырем.       — Не сегодня, — не сразу отозвался Рик, все еще кидая любопытные взгляды на замершего под козырьком магазина молодого человека в костюме индейца.       — Растворимый кофе по акции?       — Нет. Это все, что я беру, — рассеянно буркнул Рик.       — Пять тридцать, — кассирша озвучила сумму, высветившуюся на табло.       Рик выложил две смятые влажные купюры на прилавок — в ответ получил целую россыпь медных и серебристых монет. Металлические доллары и центы едва успели звякнуть на пластиковой тарелочке, как тут же исчезли в кармане черных потертых офисных штанов.       — Спасибо за покупку, заходите еще, — безразлично пробормотала женщина, с шумом захлопнув кассу.       Схватив пакет, Рик спешно покинул прохладный магазин.