***
Бесцветным взглядом мистер Горак осмотрел сваленные в мусорный бак разбитые банки и бутылки. — Два дня работаешь без зарплаты. Понял меня? — он беззлобно посмотрел Дереку в глаза и, прочитав в них согласие, похлопал работника по широкому плечу. С подозрением взглянув на Рика, старик кряхтя направился через склад к своему кабинету. — Так это ж не Дерек разбил все те банки, а этот хер, Нэнсин муженек, будь он неладен, — прокричал Рик ему в спину. Старик лишь устало махнул морщинистой ладонью и скрылся за тяжелой металлической дверцей. — Ты как? — поинтересовался Рик, помогая приятелю снять балахон, заляпанный пятнами джема и варенья. Дерек благодарно мотнул головой. — Не переживай, все отстирается. Оставшись в одной майке, Дерек спрятал грязную рубаху в пакет. — Больно? — На предплечье Дерека виднелись синеватые ссадины. Рик был уверен, что несколько теперь украшают и его загорелую спину. Он протянул было руку, чтобы это проверить, но, опасливо взглянув на дверь, постарался сохранить спокойствие. Дерек безразлично мотнул головой. Пока мыли пол, Рик все продолжать ругать подонка Стива, клялся отомстить ему, грозился спустить шины у его пикапа. Отставив в сторону швабру, Дерек достал блокнот и сделал в нем короткую запись: «Тебе не надо уже ругаться». — Ну ты же сам не можешь. Так что, считай, что я матерю его за себя и за тебя, — Рик усмехнулся. «Я бы не ругал его», — написал Дерек и вновь схватился за деревянный черенок. — В смысле?! — жестко повернув парня к себе и заглянув в его смиренные глаза, Рик, прищурившись, спросил: — Тебе, что же, не обидно? Этот жирдяй сам по глупости зашел в отдел, где висел знак «временно закрыто», сам тебя опрокинул своим толстым брюхом. Опершись на швабру, Дерек подумал с минуту, потом снова взялся за ручку. «Да. Что-то осталось. Небольшая досада. Но уже все. Он ушел. Все снова хорошо». Вытаращив глаза, Рик непонимающе смотрел на приятеля, но тот вдруг, беспечно схватив его за руку, потянул за собой. Через черный ход они вышли на улицу, и когда остановились у самого бордюра, Дерек продолжил выводить ручкой слова, поминутно задумываясь, но мгновение спустя вновь возвращаясь к бумаге. «Смотри и чувствуй, только внимательно!» — прочитал Рик, наконец получив в руки записку. — «Ветер усилился. Пыльные змейки бегут по дороге. Солнце сверкает на окнах. В них, как в волнах, отражаются люди и авто. Почувствуй, как пахнет из булочной за углом. А в воздухе витает сладковатый аромат зрелых яблок и медовых груш. Вокруг столько разных образов и ощущений. Моя досада — лишь одно из них. Зачем мне думать о ней, давать ей внимание, когда я могу одарить им нечто совсем иное?» Дерек сосредоточенно смотрел на стоящего рядом друга. Взгляд его глаз, их цвет и глубина, почти заставили Рика забыть обо всем на свете. Но праведные злость и негодование способны были пересилить любые чары. — У тебя сотку вычтут из зарплаты, — буркнул Рик, используя свой последний аргумент. Пожав плечами, Дерек поспешил вернуться к уборке. — Я заплатил за тебя, — сообщил товарищу Рик перед тем, как проститься. В ответ на удивленный взгляд пояснил: — Для меня это всего лишь пара литров бухла. А у тебя апартаменты, и еще старушка Эмма… Дерек благодарно кивнул головой и неспешно зашагал в сторону католической церквушки. Рик, горестно вздохнув, приготовился к очередной бессонной сиротливой ночи.***
— Скорее, девочки, скорее, а то мы все шоу пропустим. Эмме Рид, сухонькой скрюченной старушенции в инвалидном кресле, было на вид лет сто пятьдесят. Помахав костлявой рукой и подняв глаза на стоящего рядом молодого мужчину, она игриво ему подмигнула. Чтобы сдержать смех, Рику пришлось зажимать рот ладонью: он до сих пор не мог привыкнуть к подобному задору этого странного народца, каким были жительницы дома помощи «Валлей Вью» от семидесяти и старше. Они торопились на праздник: занять места у воды. С трудом избежав беседы с одной из старушек, Дерек чуть не попал в цепкие лапки к другой, но, вежливо уклонившись, быстрым шагом направился к выходу. Попутно он успел поднять книгу уснувшей в кресле миссис Коулман, помочь застегнуть пуговицы на кофте немощной миссис Браун, подержать за ручку слепую миссис Хьюз. Поехали впятером: Рик расположился спереди, Дерек уселся за руль, Эмма с двумя подружками заняли заднее сидение длинного, как сарделька, «Плимута», настолько дряхлого, что он физически не мог ехать быстрее шестидесяти миль в час. В багажнике этого раздолбанного временем и проселочными дорогами раритета нашлось место и для кресла-каталки, и для многочисленных пледов и подушек, и даже для огромного зонта от солнца. — Ты сам поведешь машину? — удивленно спросил Рик, когда все с удобством устроились в просторном универсале. Дерек невозмутимо кивнул подбородком. — А тебе можно? «Да», — он потратил минуту, чтобы удовлетворить любопытство товарища. — «У меня есть права. Просто на дороге надо быть более внимательным». Уже через пятнадцать минут они припарковались на возвышенности, на специально приготовленной для гостей мероприятия площадке. Дерек помог выбраться из салона двум леди и бережно усадил в каталку свою почти невесомую бабку. Старушоночка ласково похлопала его по руке, и процессия двинулась вниз, в сторону сверкающего в лучах недавно проснувшегося солнца изгиба неширокой (не более шестидесяти ярдов) реки. Подготовка к празднику шла полным ходом. Ставили и украшали сцену, расставляли палатки, разводили костры. Устроившись у самой воды в пластмассовых креслах, пенсионерки принялись с удовольствием наблюдать за бурной деятельностью организаторов фестиваля. Скоро приехал школьный автобус и на импровизированной сцене ребята в одинаковых костюмах начали репетировать свое выступление. Недолго побыв рядом с родственницей, Дерек направился к реке. Солнце уже приближалось к зениту, народ подтягивался, начались купания и игры. Стянув кеды, Дерек с улыбкой посмотрел на шумное сообщество и, по щиколотку в воде, двинулся в сторону проходящего над рекой моста. Удалившись от празднующих, он остановился и уставился вдаль на шумящий на другом берегу негустой лесок, на выглядывающие из мутных зеленых вод песчаные островки, на скользящие по мосту автомобили. — Он всегда любил так стоять, — слабым скрипящим голосом проговорила Эмма Рид, бабка Дерека, приблизившись к Рику на своей каталке. — Помню, даже когда был совсем еще ребенком, он просто заходил в воду по колено, прикрывал глаза и стоял так, словно бы кожей слушал то, что пытаются рассказать ему волны. Он всегда был не такой, как остальные. Дженни очень поздно его родила от какого-то заезжего индейца, он тебе не рассказывал? Рик удивленно мотнул головой. — Так вот откуда эти черты? — Он пристально смотрел в бесцветные под толстыми стеклами очков глаза миссис Рид. — Да, — грустно усмехнулась старушка. — Но его отец оставил мою дочь еще до рождения Дерека. Не из-за глухоты, как все говорят. Он, верно, даже не знал, что она в положении. Они провели-то вместе всего одну или две ночи… Ох, как я ругала ее, даже, помню, поколотила. Но после того, как он родился, больше уже никогда на нее не сердилась, — морщинистые губы пожилой женщины озарила лучистая улыбка. — А что случилось с матерью Дерека? — поинтересовался Рик, не сводя глаз с товарища, одиноко стоящего в воде под узким каменным мостом. — Она умерла, когда Дику было пятнадцать. Они жили тогда рядом с птицефабрикой: не то в Буне, не то в Албионе… Уже и не вспомню. Дочка работала на фабрике фасовщицей, а жила у какого-то бродяги — даже имени до сих пор его не знаю. Не то, чтобы он не любил Дика. Во всяком случае, мальчик никогда не говорил, чтобы его там били или обижали. Но, сам знаешь, чужие дети — это чужие дети. И после смерти Дженни — уж не знаю, что там написали у нее в диагнозе врачи, но я уверена, что она умерла от грязи и алкоголя… Так вот, после ее смерти тот приятель сразу Дика и выслал обратно ко мне. И хорошо. Смотрю на него каждый раз и радуюсь. Мы с ним в детстве были неразлучны. Много я с ним занималась, пока силы совсем не ушли… — А как он так хорошо научился читать по губам? — Разговор со старой миссис Рид открывал для него очень много интересных подробностей, о которых Дерек никогда бы не стал рассказывать, а он бы и не додумался спросить. — Дик вообще был очень смышленым ребенком. Помню, каждые выходные мы смотрели кино: по «СиБиЭс», или это был «ЭнБиСи»(?) — впрочем, это не важно; они крутили черно-белое ретро по субботам и воскресеньям. А важно то, что он очень любил эти старые фильмы, особенно про индейцев. Рик по-доброму улыбнулся. — Дик смотрел на губы, — продолжала его бабка, — а я писала ему то, что они говорят. Но однажды мы смотрели это… — старушка сморщилась, потирая переносицу дрожащими пальцами. Она силилась вспомнить название фильма, но оно словно бы каждый раз ускользало, и ее прислоненная к лицу рука лишь начинала еще неистовее трястись в такт звучащим со сцены ноющим звукам банджо, скрипки и губной гармошки. Оперев голову о слабую ладонь и прикрыв глаза, она вдруг резко подняла взгляд на собеседника. — Это был фильм про лечебницу для умалишенных. В главной роли был этот… ну как его… молодой актер с таким некрасивым, но очень подвижным лицом. Николсон! Джек Николсон! — вспомнила старушка и обрадовалась так, что чуть не захлопала в ладоши. — «Пролетая над гнездом кукушки»? — уверенно отозвался Рик. — Вот-вот, он самый. Дику очень нравилось, как там актеры играют — не то, что теперь, в этих ярких, но бездушных комедийных шоу. И там был такой индеец… — старушка вновь задумалась, нелепо изобразив руками что-то большое и необъятное. — Вождь, — вспомнил Рик. — Да, молодой человек, благодарю… И Дик, он был тогда еще маленьким и частенько спрашивал, кто у него папа. И я в шутку тогда сказала, что это и есть его отец, ну или очень похож на него. И тогда, помню, Дерек был очень доволен, потому что этот индеец был немой. — Ну он не был немой, на самом деле, он просто… Старушка не дала Рику договорить. — Для Дерека он был немой, ты уж поверь мне, — закончила она эту тему. Бодрая, ритмичная музыка перекинулась со сцены на поляну, округу окутал соблазнительный запах жарящегося мяса; люди, галдя и смеясь, стекались к реке. — Вы сами его учили? — громко спросил Рик и осекся, завидев, что пожилая дама уже почти погрузилась в сон. — Да, — рассеянно отозвалась миссис Рид и, поправив сползшие на кончик носа очки, продолжила не спеша, задумчиво уставившись в одну точку: — Здесь, в округе, нет, конечно, школ для глухонемых. Но мы сами с ним дома занимались и чтением, и всем остальным. Мне из Линкольна по запросу присылали пособия для слабослышащих и глухих. Они приглашали Дика в специальный интернат, но откуда ж деньги? Я даже, помню, учила его говорить, и он может говорить, ты уж поверь, но сильно не любит это дело. А однажды мы ездили на собрание глухонемых в Карни: это далеко на западе, часа четыре в пути. Они все там общаются жестами. Многие из этих людей даже поступают в университет, и там у них есть переводчики, и они учатся, как все обычные студенты. Но Дереку и с ними не было комфортно, хоть я и учила все эти их жесты с ним тоже. — Как так? — Рик не смог сдержать удивления. — Почему ему было некомфортно с такими же, как он? — Он сказал, — старушка хрипло рассмеялась, подняв на собеседника полуслепые вялые глаза, — Дерек сказал, что они, как и все, слишком много болтают ни о чем. — Я оставлю Вас? — попросил Рик, завидев бредущих в их сторону двух дряхлых дамочек с бокалами пунша в трясущихся руках. — Конечно, — крякнула миссис Рид. — Я рада, что у моего Дика наконец-то появился настоящий друг, — любовно похлопав молодого человека по ладони, она развернула свое кресло лицом к танцующим. Словно магнитом, Рика тянуло к тому месту, где в воде, как крепкое одинокое ивовое древо, с закрытыми глазами стоял Дерек, плавно покачиваясь в такт легкому бодрящему ветерку. Стреляли хлопушки, люди вокруг шутили и шумели, заиграла живая задорная мелодия, и начались танцы. Дети бегали по пляжу, а над их головами парили, изгибаясь и вздрагивая от мельчайшего дуновения, яркие воздушные змеи. А Дерек все стоял в реке и безмятежно разглядывал текущие мимо него неспешными потоками воды. Рик в замешательстве остановился у монотонно пульсирующей кромки воды — там, где влажно блестел песок, омытый мягкими ленивыми волнами. Больше всего на свете он хотел приблизиться к нему, взять его за руку и стоять так до самого заката. Бросив беглый, как всегда радушный взгляд на приятеля, Дерек наконец вышел из реки и босиком направился к женщинам. Рик проводил его напряженным растерянным взглядом. Опустившись рядом с Эммой на корточки, паренек нежно взял ее сморщенную тонкую ладонь в свою широкую и крепкую и долго сидел с ней рядом, рассматривая ее добродушное морщинистое лицо, покрытое мелкими бурыми пятнами, с едва заметной полоской ярко-накрашенных губ, и вскоре на глазах у старушки выступили слезы. Рик по себе знал, как Дерек одним лишь взглядом умел проникать в самую глубину человеческой сути, одновременно успокаивая и будоража, вселяя жизнь и оставляя наедине со своей беспомощностью. Вялой рукой миссис Рид потрепала внука по пышной макушке, и Дерек прижался к ней щекой, словно боясь отпустить. Рик вдруг почувствовал себя лишним. Не сказав никому ни слова, он через рощу направился в сторону городка, пешком.