Грехи наших отцов

Трудно сказать, что в первые минуты после интервью с полковником удивляет Брауна сильнее: осознание того, что отныне он будет жить вместе с другими в этом роскошном особняке, под одной крышей с самим Ланге, или мысль о том, что пути назад больше нет. Из отряда Ланге нельзя уйти по собственному желанию. По крайней мере в эти полтора месяца, пока освободители ещё не заявили о себе в полную силу. С первого же дня эйфория от вступления в элитный отряд разрывается в клочья суровой реальностью элитной военной подготовки. Но ты же ёбаный воин, Браун, ты же хотел этого. Отныне каждая неделя новоиспечённого Альдо это: Шесть дней безумной гонки с самим собой. Шесть расписанных «от и до» отрезков жизни, в которых каждый шаг, каждый поход в туалет и даже каждый чих подчиняется строгому распорядку. Шесть сетов по двадцать четыре часа, восемнадцать из которых нужно проводить бок о бок со своими «братьями». Лишь на седьмой день можно немного расслабиться. Чтобы на следующий — снова лезть из шкуры вон. Больше всего бесят подъёмы: непременно в пять утра и каждый раз от вымораживающе-деликатного стука Ланзо, который встаёт первым и будит остальных. Чистить зубы в трусах в общей ванной комнате — это вообще верх кретинизма. Словно в детском, мать его, лагере. После банных процедур — быстрый сбор и утренний брифинг на тему предстоящих дел и обязанностей. Непременно в гостиной на первом этаже. У каждого из шести сынов есть отведённое место за столом, где они сосредоточенно всматриваются в список заданий на день, написанный на меловой доске каллиграфическим почерком Ланзо (И когда только этот засранец успевает жопу подтирать?!). По понедельникам и субботам на брифингах присутствует сам полковник: в начале недели он анонсирует общий план на ближайшие семь дней, а в конце подводит итоги. И каждое утро, когда теперь-уже-Альдо до жути хочется спать или хотя бы покурить, он обязан изображать сосредоточенность, вглядываясь в этот улыбающийся лисий оскал. Нет, по началу ему даже было интересно, но с каждым днём становится всё невыносимей по сотому кругу слушать то, что зарубил на носу ещё в самый первый. Что поделать, так устроена пропаганда. Обречённая возводить свою ложь в бесконечный цикл повторений, она знает: если наступит затишье — смерть. Дальше — хуже. После брифинга время чёртовой пробежки. В любую погоду и при любом самочувствии. Рой и раньше бегал километров по пять для разминки, но чтобы шесть дней подряд по десять? Ладно. Стиснув зубы, каждое утро Браун делает и это. От них не так-то и много требуют: просто выбежать из часа, что для парня проще простого. Однако отчего-то Рой локомотивом несётся вперёд с таким рвением, словно оставить «братьев» позади — это смысл его жизни. Браун знает, что все пятеро солдат за ним бегут «на отъебись», знает, что выбивается из их строя, чем не может не привлекать негативного внимания, и, конечно же, больше всех это бесит Ланзо. Но Рой Браун просто не может по-другому. Каждый раз плюхаясь в ломкую траву и жадно вдыхая утренний весенний воздух, Рой выцарапывает себе эти драгоценные пятнадцать-двадцать минут отдыха, когда он может поразмыслить без раздражающего ненавязчиво-липкого внимания остальных. «Бег — это лучший способ привести свою голову в порядок. Когда вы бежите, непременно осмысливайте предстоящий день. У каждого из вас есть миссия. Вы обязаны выполнить её наиболее изящным способом». Рою неведомо это слово. Его стиль — идти напролом. К чему усложнять себе жизнь, выдумывая какие-то «изящные» методы? Да и в целом, учитывая состав отряда Ланге, «изящного» вокруг них как-то даже слишком дохрена. Начиная с их «изящных» тёмно-серых кителей с «изящными» тёмно-красными нашивками в виде перечёркнутых мишеней, которые они обязаны носить внутри особняка. И заканчивая «изящной» причёской, что каждое утро подразумевает тщательную укладку волос гелем. Всё чаще и чаще, стоя перед «изящным» зеркалом в моменты одевания, Рой Браун едва узнаёт себя. Вроде бы всё то же лицо, но переизбыток кардионагрузок вкупе с правильным питанием подтянули его овал, делая скулы острее, а линию гладко-выбритого подбородка выразительней. Вроде бы всё те же жёлтые глаза, и они вроде бы всё так же горят фонарями. Но в последнее время они слишком много щурятся, пытаясь разглядеть будущее в тумане революционной неясности. Теперь-уже-Альдо упорно борется с этой дурацкой привычкой, ведь знает, что она выдаёт его мысли, и Ланзо читает его как на ладони. И нос вроде бы всё тот же: с небольшой горбинкой, но в целом прямой. Он должен быть уже сотню раз сломан волосатыми кулаками близнецов Вико и Масо, но, тем не менее, уже так много дней — слишком много для прежнего Роя — он в полном порядке. Кстати, о близнецах. Рой как знал, что они обозлятся на него после того случая в «Парадизе». Они действительно полностью изменили своё поведение: если в первые дни они больше дружески подтрунивали над новичком, то сейчас показательно игнорируют его, или посылают звериные оскалы за спиной Ланзо. Близнецы копают под Роя. И капают, капают на уши рыжему. У Роя на такое нюх. Он знает, что ему не доверяют. В него всматриваются и изучают. Браун делает то же самое в ответ, изучая повадки тех, с кем ему предстоит сражаться бок о бок. Он уже многое вынюхал, но всё ещё слишком мало, чтобы понять, как себя вести правильно. Легче всего раскусить близнецов. Черноволосые и чернобровые Вико и Масо так и остаются оборотнями, каким-то неведомым образом перевоплощаясь в «изящных» солдат на глазах Ханса Ланге. Старший Вико всегда берёт шефство над братом, инициируя самые безрассудные авантюры. Масо послушно копирует его поведение. Но отличаются они и в другом: Рой уже десятки раз наблюдал их разные натуры, будучи в спарринге то с одним, то со вторым. Рой знает, что он точно сильнее Масо: тому не хватает уверенности и напористости. Всё, что он умеет — держать глухую оборону, что могло бы вывести безрассудного противника из себя. Но инстинкты Роя подсказывают, что в таких случаях нужно брать хитростью, заставлять противника терять баланс, а уже потом бить в полную силу. И откуда в нём эти инстинкты? Должно быть, и правда — быть воином — у него в крови. С Вико справиться сложнее. Он слишком похож на Роя по темпераменту, и первое время Браун только и делает, что огребает. Каждый раз лёжа на лопатках, Рой, тяжело дыша, смотрит в белый потолок, сглатывая кровь и пытаясь понять, как ему победить. Вико совершенно его не щадит, кладя свой хрен на запрет использования подлых приёмов. Спустя десяток позорных поражений до Роя наконец-то доходит. Его осеняет: Вико слишком консервативен. Он всегда делает одно и то же. И представляя, как обхитрит Вико в следующий раз, Рой почему-то упорно видит Бронированного титана, сражающегося в его голове вместо себя. Почему его? И сам не знает. Но что очевидно: в следующий раз Браун обязательно положит черномазого на лопатки. Но это потом. В следующем бою. Помимо близнецов есть ещё двое: Куно и Франко. Светловолосый вихрастый Куно на первый взгляд неплох, только вот по сравнению с остальными он сильно уступает им в физической форме. Следовательно, его взяли за что-то ещё. И это «что-то ещё» вовсе не секрет: он искусный механик, подрывник и с лёгкостью может собрать оружие массового поражения из безобидных материалов. После пробежек Куно почти каждый раз торчит в гараже, обновляя и совершенствуя автопарк: в распоряжении Ланге три автомобиля, и все они требуют тщательного обслуживания. Когда не занят транспортом, он горбатится над чем-то в мастерской. Должно быть, воплощает в реальность техническую сторону планов полковника. В общем, как ни крути, всё обстоит таким образом, что у Роя просто нет возможности с ним сблизиться. Что до Франко: он значительно выше их всех и, как ни странно, совершенно лысый и безбровый, как будто побывал подопытным в чьих-то извращённых экспериментах. Есть что-то жуткое в его тёмных глазах, эта тьма заставляет остальных, включая близнецов, держаться от него подальше. Но он отличный снайпер, и тренировки по стрельбе проводит лично он. Несмотря на внешнюю неприязнь, Рой благодарен Франко за эти занятия: он жадно впитывает ценную информацию и тут же применяет её на практике. Рой знает, что он любимчик Франко, и каждый раз с какой-то мальчишеской гордостью искусно пронзает мишени, стараясь угодить этому безэмоциональному великану. Сдержанный кивок лысой головой — для Роя лучшая похвала. Хоть ему куда более по душе рукопашный бой, с самым большим нетерпением он ждёт именно тренировок по стрельбе. И, конечно, остаётся последний из сынов Ланге. Тот, от которого у Роя — у самого «бесстрашного» Роя Брауна! — бегут мурашки по коже. Рыжий Ланзо. Рой до сих пор не может поверить, что рыжему целых двадцать восемь лет. Да сукин сын выглядит так, словно пьёт кровь девственниц! На его идеально отшлифованных щеках не бывает ни щетинки, на коже совершенно ни единого намёка на изъян (хоть бы шрам какой-то!), а педантичность внешнего вида и манер возведена в абсолют. Ланзо так ни разу и не воспользовался услугами борделя, и нюх Роя подсказывает, что никакой невесты у рыжего нет и в помине. В свободные от миссий часы он больше висит на телефоне, зарывается в книгах или сопровождает Ланге. У него просто нет времени с кем-то встречаться. Рой и сам думал как-то урвать встречу с Клаудией, но его дни забиты настолько, что для этого нет физической возможности. Но Ланзо… хрен его знает, может, он асексуал? И такие бывают, что ж теперь поделать. Может, в этом и есть секрет его невиданной силы? Она сквозит во всём, за что бы рыжий не брался. С момента появления Роя Ланзо ни разу не проиграл. Никому. Ни в одном спарринге. Он всегда первый. Он общепризнанный лидер и — ох неспроста: при необходимости он с лёгкостью устранит любого из них. Стоит Хансу Ланге указать пальцем или нахмурить брови — Ланзо тут же исполнит любой его приказ. Ланзо превосходит Роя в борьбе, стрельбе, тренировках на выносливость, да и в беге наверняка тоже. Но отчего-то по утрам он никогда не обгоняет Брауна, позволяя тому вырваться вперёд, словно зная, что всё равно рано или поздно настигнет его: этого наглеца, попирающего установленные порядки. И — конечно же — Ланзо действительно «настигает» его. Настигает и загоняет в ловушку самым неожиданным образом. Когда до революции остаётся совсем ничего, и их гениальный штурм-теракт, сконструированный Куно, готов, а каждый из сынов, включая Роя, уже выучил свою роль и обязанности, в дверь комнаты Альдо лаконично стучат. Время ложиться спать, и Рой предчувствует, что этот стук не принесёт ничего хорошего. Он уже переоделся в пижаму (то есть, конечно же, в «изящную» пижаму) и выходить в таком виде к Ланзо (только он стучит так) ему некомфортно, но — что поделать. Сделав глубокий вдох, Рой открывает дверь. Ланзо, в тёмно-сером кителе, словно и не готовился ещё ложиться спать, стоит, засунув руки в карманы. Это так не по протоколу. Ланзо загораживает Рою выход, прямо как в тот день, когда Рой не пускал Конни в ванную. С позиции силы янтарные глаза насмешливо оглядывают Брауна с ног до головы, заставляя того стиснуть зубы от необходимости стоять перед ним в этой хреновой пижаме. Решив, что унизил новичка достаточно, Ланзо бросает краткое: — Через минуту в кабинете Ханса Ланге. Форма не нужна. И с абсолютно ровной спиной он удаляется прочь. Знал же Рой: Ланзо опасен, он опаснее остальных вместе взятых, нельзя, нельзя было задавать глупые вопросы и выделяться своим упрямством! И с чего он вообще в первое время решил, что понравился рыжему? То была просто холодная любезность. За маской которой воняет чем-то чудовищным. Есть что-то неправильное в этом вампирически-бледном лице с проницательными янтарными глазами, за долю секунды предугадывающими любое желание полковника. За этой неестественно прямой спиной и наверняка крашеными рыжими волосами точно кроется подвох. Ковыляя в сторону кабинета полковника, Рой начинает гадать, о чём с ним хотят поговорить. Неужели они раскусили, что ему здесь не нравится, и они прикончат его, так как не чувствуют страсти к делу? Да нет, вряд ли. Рой, несмотря на внутреннюю борьбу, точно в тройке лучших по всем показателям. Логичнее было бы выкинуть никчёмного Масо, который не отличит бибу от бобы без своего охреневшего братца. Должно быть что-то ещё… И, спустя некоторое время, это «что-то ещё» смотрит на бледного, как смерть, Роя с дубовой поверхности рыжего стола. Чёрно-белый снимок, вырезанный из пожелтевшей газеты, на котором Рой без труда узнаёт молодого, стоящего на сцене… Арло Леонхарта. Однако выделенные строчки под заголовком статьи называют совсем другое имя: «ТЕРАКТ В ПАРАДИЗЕ УСТРОИЛИ ЙЕГЕРИСТЫ? Пятнадцатый Главнокомандующий Разведкорпуса Армин Арлерт трагически погибает в теракте в день Церемонии Памяти погибших защитников человечества. Среди жертв также числятся…» … Пиздец. Это единственное, что может выдать Рой Браун, глядя на эту статью. Нет, он и сам много думал о прошлой жизни своих опекунов, даже слишком много. Каждое утро, разрезая покрасневшим лицом свежий утренний воздух, на всех парах мчась к финишу, он упорно вспоминал былое. Имена знакомых Арло, постоянные письма из Парадиза, даже сама Эмма — всё это и многое другое всегда казалось Рою очень странным. Но теперь… Пазл сошёлся. Сошёлся ещё несколько недель назад. Холодный голос Ханса Ланге возвращает Роя в реальность, словно подталкивая к краю пропасти: — Кого ты видишь на этом снимке? От того, что сейчас скажет Рой, зависит его жизнь. Он знает, что это бывший Колосс, но Ланге его уже об этом спрашивал и явно не хочет слышать такой ответ. Браун младший облизывает свои пересохшие губы, откидываясь на спинку того самого стула, что и в первый раз. Его сердце так быстро бьётся о грудную клетку, что вот-вот вырвется через горло. Набрав в лёгкие побольше воздуха, помедлив мгновение, на одном дыхании он, наконец, выдаёт: — Я вижу человека с железными яйцами. Брови полковника Ланге изгибаются в удивлении: он явно под впечатлением от «изящного» ответа Альдо. — Тогда начнём с самого начала… — приказывая недоумевающему Ланзо выйти, полковник запирает за ним дверь. В кабинете остаются только двое. Куда всё это выльется, ведомо лишь дьяволу… … который по-лисьи ухмыляясь, достаёт из шкафа очередную коробку сигар.