Грехи наших отцов

— Эй, Барри, — в хор ночных сверчков вклинивается хриплый мужской полушёпот, — Я тут кой-чё подслушал, вот интересно, чё ты скажешь… — Ну?.. — кемарящий на стуле усатый мужчина недовольно вздыхает: он явно не желает трепаться с назойливым напарником, так бесцеремонно вырвавшим его из объятий морфея. — Наших шишек казнят, ну ты в курсе. Так вот, поговаривают, полковник-то… задумал пригласить телевидение. Хочет записать казнь верхушки на плёнку. Вроде как для архивов. Во до чего додумался… — Ну да, — хмыкает усатый, вновь прикрывая глаза, — А чему тут удивляться? Языком-то поменьше трепи. А то и сам на телевидении засветишься. — Дык я ж только своим. Говорят, внутри людей будет мало — из соображений безопасности. Зато пото-о-ом процесс покажут во всём мире. Хитро придума… — Чшшш! Слышишь? Кашляет кто-то… — подорвавшись со стула, Барри вскидывает автомат и вглядывается во тьму. В дневное время с наблюдательной вышки открывается отличный обзор, да только сейчас луна как назло скрылась за облаками, и пятна фонарного света у ворот окружены непроглядной тьмой. Напарник усатого вслушивается в стрекот сверчков и вслед за Барри различает звуки кашля. Замерев, он негромко зовёт: — Эй, кто там? А ну покажись! Знакомый голос вводит часовых в ступор: — Открывай, Нельсон, свои. — Альдо?.. — усатый хмурится, но всё же отправляет хриплого вниз, усаживаясь обратно на стул поудобнее, — Иди открой ему. Заодно спроси, как он умудрился выйти без нашего ведома. Оживившись, Нельсон резво сбегает вниз: ему не терпится с кем-то потрепаться, и даже неразговорчивый любимчик Ланге привлекает его куда больше, чем сонный Барри. В отличие от усатого, вечернее отсутствие Альдо мало волнует Нельсона: должно быть, Ланзо выпустил парня во время их обеденного перерыва, отправив с каким-то заданием. Отпирая ворота для пеших, младший часовой отмечает, что внешний вид Альдо… донельзя странный. Не удержавшись, Нельсон хрипло интересуется: — А чёй-то ты после отбоя?.. Ещё и в таком виде? Альдо и правда не похож на прошлого себя. Сутулится, глядит исподлобья, руки прячет в карманах. Мало того, что одет в гражданское, так ещё и с каким-то странным шарфом на шее. Сквозь тлеющую в зубах сигарету любимчик полковника негромко процеживает: — Был на миссии. Спасал «светлое будущее». И, прежде чем Нельсон успевает осмыслить сказанное, его висок пронзает дикая боль, ослепляющая и сбивающая с ног. Боль от удара увесистым камнем, еще недавно спрятанном у «Альдо» в кармане. Воспользовавшись дезориентацией хриплого, Рой Браун молниеносно выхватывает боевой нож с левого бедра часового и, не теряя ни секунды, вонзает его Нельсону в шею. Лезвие входит до самой рукояти и по всем расчётам пробивает сонную артерию. Отсчитав в уме три секунды, Рой вырывает нож и мчится на вышку к усатому Барри. Тот, кажется, только сейчас перестал клевать носом, заслышав странные звуки снизу. — Нельсон, Альдо?.. Что у вас там… — вопрос усатого так и застывает в ночном воздухе, прерванный мучительным уколом под рёбро, после чего шею Барри стискивает цепь от наручников: неумолимо продавливая горло, она блокирует воздух, позволяя только хрипеть. Дождавшись, пока усатый перестанет биться в конвульсиях, Рой Браун ослабляет хватку. Тяжело дыша, он снимает с бедра убитого нетронутый боевой нож, оставляя лезвие Нельсона в его груди. Неужели… получилось? Утирая со лба выступивший пот, Браун переводит дыхание. Затем методично усаживает мёртвого Барри обратно на стул, стараясь придать телу как можно более естественную позу. Несколько минут спустя размещает рядом и тело Нельсона: беглый взгляд на вышку не должен выдавать ничего подозрительного. По крайней мере, на первое время. Пусть думают, что часовые задремали. Барри уже не раз ловили за подобным. В одном из карманов старшего часового Рой нащупывает связку ключей. Находка его радует, ведь среди них наверняка есть ключ от подсобки гаража и — самое главное — ключи от дверей особняка. Это означает, что лезть через окно не придётся. Пытаясь собраться с мыслями, больше-не-Альдо опускается на корточки, прячась от лунного света, который наконец-то пробивается к вышке часовых. Мысль о только что совершённом двойном убийстве туманит брауновский ум, заставляя мышцы рук сражаться с тремором. Я же сейчас… убил людей. Убил не по приказу, а по своей воле. Всё прошло так неестественно гладко, словно карты, разыгранные госпожой ночью, оказались сплошь козырями: типично сонный Барри, типично опрометчивый Нельсон, так удачно найденный острый булыжник и облачная ночь. И самое главное: Ланзо, судя по всему, никому ещё не сообщил о его «побеге». Так и знал, что оставит это на утро. И всё же… — Браун запускает обе пятерни в ёжик светлых волос, — Я только что убил двух возможно неплохих людей. Внутренний голос тут же парирует: «Неплохие» люди не станут служить Ланге. А сам-то, мудила?.. А сам я… Выходит, и сам я… хуёвый человек. Пытаясь понять, а был ли другой выход, уже-не-Альдо вдруг находит себе главное оправдание: Мне всё равно пришлось бы пройти здесь обратно. После того, что я здесь устрою, меня бы точно пристрелили. Так что вопрос лишь в том, кто кого: я их, или они меня. Дрожь в руках постепенно сходит на нет, и Браун вынимает пистолет Нельсона, втыкая его себе за пояс и накрывая свободным краем футболки. Автомат решено оставить на теле Барри: его громоздкость помешает в ближнем бою. Да и пистолет, если и пригодится, то только лишь в самом конце. Главное, чтобы всё остальное прошло как по маслу. Забрав у часовых карманный фонарь, Рой решает сперва наведаться в гараж. Там наверняка есть то, что поможет ему победить Ланзо: в честном бою рыжий демон не оставит даже шанса на победу. Придётся драться подло. Но и хер с вами: сами же вынудили меня вести грязную игру. Разве полковник играл по-честному? Когда так нагло бросил ложь в лицо Конни, выставив Роя доносчиком и конченной мразью. То был даже не удар ниже пояса: то было «убийство» двух зайцев сразу, в расчёте порвать последнюю нить тепла между ними. Подсвечивая развороченные ворота гаража, Браун понимает, что ключ не понадобится: утренний взрыв проделал в них знатную брешь, вывернув чуть ли не наизнанку. Втиснувшись внутрь, Рой добирается до двери подсобки. Ловко справившись с замком, он отправляет луч фонаря блуждать по многочисленным ящикам, полкам и разным пока неведомым ему штукам, покрытым брезентом, в поисках её — взрывчатки по авторскому рецепту Куно. Да, чёрт возьми, да! — Вот и она, притаилась в ящике в дальнем углу, прямо под верстаком. Правда, взрывчатка осталась в последнем экземпляре, что слегка настораживает. Не экспериментальный ли это часом образец? А, плевать. Другой альтернативы нет. Если ты переживёшь и это, рыжий дьявол, значит, ты точно не человек, и достанешь меня даже в аду. Сжимая в руке довольно увесистую гранату, Браун вспоминает хвастливый инструктаж Куно: — Четыре секунды и — бам! Наш враг нашпигован осколками. Советую свалить как можно дальше: моей малышке плевать, на чьей вы стороне. Семь метров тотального уничтожения. Несмотря на взрывчатку, червячок сомнения подтачивает Брауновское нутро: ведь он ни разу не был в комнате Ланзо, и не имеет ни малейшего понятия, можно ли там укрыться от взрыва. В худшем случае граната хотя бы застанет его врасплох и создаст дым для прикрытия. Жаль, осталась всего лишь одна, зато в особняке Ланге точно есть запасы зажигательных коктейлей Куно. Нужно только добраться до них. Сегодня или потом — они станут отличным оружием массового уничтожения. Бесшумно покинув гараж, Браун медленно обходит дом, оглядывая окна на наличие света. На первый взгляд, всё чисто, и каждый из «братьев» должен спать. После того, через что они прошли прошлой ночью — вероятность этого почти стопроцентна. Сплюнув в траву под ногами, Браун практически бесшумно открывает заднюю дверь и тенью пробирается внутрь особняка, стараясь избегать скрипучих участков паркета, исхоженного им десятки раз. Серебристый луч фонаря почти сразу же упирается в лестницу, ведущую на второй этаж. Сейчас мы и увидимся, «братья». В самый последний раз. Стоя в самом начале двух рядов однотипных дверей, Браун пытается унять бешено бьющееся сердце. Ладно, хуй с ним. Первый пошёл. Глубоко вздохнув, Рой Браун берётся за дверную ручку самого смекалистого и самого слабого из братьев. Того, с чьей лёгкой руки выгорела чуть ли не половина Либерио. Того, кто с лёгкостью разменял бы хоть сотню человеческих жизней ради очередного оружейного эксперимента. Безусловно, Куно нельзя назвать абсолютным злом: он лишь занимается любимым делом, и — будь он на противоположной стороне — наверняка делал бы то же самое: оттачивал свои навыки механика и оружейника всеми доступными методами. Ну, была не была. Браун поворачивает ручку. Дверь… открывается. … а затем мягко прикрывается обратно. Я не хочу убивать тебя. Но ты служишь Ланге. У меня просто нет другого выхода. И вот с ножом наизготовку Браун приближается к кровати главного механика, по всей видимости уставшего настолько, что звук открывшейся двери ему просто до лампочки. — Эй, Куно, — едва слышному шёпоту Роя удаётся заставить парня подорваться на кровати. Свет фонаря, больно бьющий по глазам, вынуждает механика поморщиться и прикрыться рукой. — Альдо?.. Какого хрена ты тут… — нож, молниеносно прижатый к щуплой шее, прерывает сонный голос на полуслове. Подтягивая ножом дрожащий подбородок вверх, Рой вынуждает механика подняться на ноги. Затем заходит тому за спину и уже свободной от фонаря рукой обхватывает пропахшую машинным маслом шею, заставляя Куно буквально замереть от страха. Да, вихрастый хорошо знает этот приём: удушающий и смертельный. До его применения осталось… совсем чуть-чуть. Сейчас, без любимого томми-гана, у дрожащего Куно нет ни единого шанса уйти живым. Но умирать ему пока что рановато. — Пискнешь — и я сразу тебя прирежу, — словно в подтверждение этих слов ледяная сталь глубже вжимается в шею, вынуждая Куно зажмуриться и бешено закивать. — Скажи, где полковник держит Армина Арлерта. И не вздумай меня обмануть, не то — тебе пиздец, — от шеи Куно пахнет въевшимся машинным маслом, и как же это раздражает нюх. — Альдо, я… Я правда не знаю… — предплечье Брауна тут же начинает неумолимо давить на щуплый кадык, заставляя механика покрыться холодной испариной, — Я клянусь тебе!.. Знает только Ланзо, и, может быть… Франко… Я только знаю, где… их будут казнить. — Скажи хотя бы это, — Рой усиливает нажим, и Куно, начинающий задыхаться, буквально давится своими словами: — Их казнят… в Стеклянном… Дворце… Клянусь… это всё… что я знаю… — в отчаянной попытке ослабить стальную хватку, тонкие пальцы механика царапают предплечье Брауна, но у них по-прежнему нет ни единого шанса. — Спасибо.        Казалось бы, рука с ножом отступает, но только лишь для того, чтобы скользнуть Куно за затылок и стиснуть его шею в финальном захвате. Набрав полные лёгкие воздуха, Браун изо всех сил сводит локти, отправляя механика в самый последний сон. Это не самая болезненная смерть. Ты просто… уснёшь. Придушивая Куно, словно дикого зверька, Браун жмурится, пытаясь прогнать навязчивый образ Бронированного. Бронированный сражался с другими титанами и тяжёлой артиллерией, а я всего лишь… задушил слабака. Тоже мне, достижение. Укладывая обмякшее тело обратно на кровать, Браун убеждается, что пульса нет, и только лишь потом подбирает фонарь. Луч света заметно дрожит. Дрожит так сильно, что Браун опускается на кровать мёртвого Куно. Как же это хуёво: главный бой ещё впереди, а руки уже ни к чёрту. Насколько же проще было… стрелять. Ведь звуки выстрелов так удобно глушат предсмертные хрипы. А расстояние избавляет от необходимости вдыхать запах жертвы. Направив свет фонаря на следы ногтей Куно на левом предплечье, Браун морщится. В голову тут же лезет мысль о том, что нужно было надеть что-то с длинным рукавом. Двигай дальше мудак, ты теряешь время. Остались оборотни. Потом лысый, рыжий… и, наконец, полковник. Вопрос лишь в том, кто первый: Вико или Масо? С Масо будет попроще, так что начну с него. Вико всё равно никуда от меня не денется. И, открывая дверь в комнату Масо, Браун готовится повторить то, что только что сделал с Куно. Вот только чернобровый близнец… вовсе не спит. Он сидит на кровати, вальяжно раздвинув босые ноги. Видимо, услышал шум. Былая решимость застревает в горле комом. — Ну и хули ты тут со своим фонарём? Включи свет, а то мне стрёмно: вдруг у тебя только на баб не стоит, — Масо говорит так громко, что наверняка его слышно через стену. Ну держись, сука. Вымораживающие слова тут же возвращают решимость обратно: Рой в ярости бьёт по выключателю и молниеносно бросается на близнеца. Прыжок тигра — и Браун умудряется мазнуть бок чернявого ножом, окрасив «изящную» пижаму в красный, но близнецу удаётся увернуться от смертельного удара и выбить нож из руки Брауна. Всем весом навалившись на Роя, Масо стаскивает его на пол, занимая позицию сверху, и сразу же бьёт прямо в кадык. Розовый шарф лишь немного смягчает удар волосатого кулака: со слезами, брызнувшими из глаз, Рой хрипло втягивает воздух, прикрываясь руками от следующей атаки. Вот сука… Запрещённый удар, значит?.. Я покажу тебе, мразь… Масо замахивается ещё раз, но на этот раз Браун уже готов, а потому делает рывок-уворот, заставляя близнеца, вложившего в удар всю силу корпуса, впечатать кулак прямо в пол рядом с ненавистным лицом. Пользуясь тем, что кисть Масо наверняка дико болит, Рой потихоньку отползает прямо к стене, заставляя сидящего на нём верхом близнеца подаваться туда вместе с ним: бёдра Масо недостаточно сильно стискивают корпус Брауна, и — стоит лишь правильно сыграть локтями — он тут же потеряет позицию доминанта. Вынудив Масо ещё раз треснуть в пол вхолостую, Рой подбивает его локтями снизу вверх, вынуждая противника потерять баланс и опереться на обе ладони. Схватив волосатые руки, Рой сбрасывает с себя близнеца и оказывается сверху. Теперь он сам находится в позиции контроля, вот только пока что это ничего не меняет. Масо как никто другой умеет держать глухую оборону: его сведённые предплечья намертво блокируют лицо и шею. Вот кто здесь… бронированный. Тщетно попытавшись пробить сведённые предплечья, Рой переводит дыхание в раздумьях, что же ему делать дальше. Нож пропал из поля зрения, и кулакам Масо точно легко не сдастся. Остаётся только пистолет, но как же не хочется будить остальных, пока есть хотя бы крошечный шанс на то, что они всё ещё спят. План, казавшийся таким простым, начинает походить на безумие и самоубийство. Ты не можешь справиться даже с Бобой. Значит, Биба легко тебя размажет. Внезапно жёлтые глаза находят выход. Масо некуда ползти: его макушка буквально упирается в тумбочку, на которой… — Эй, Масо… — кулак Брауна наносит отвлекающий удар, чтобы близнец не расслаблялся, — … когда тебе в последний раз говорили… — ещё один удар, — … что ты тупой, как сапог?.. — и ещё разок, — Ты знаешь, сука… — и последний, — … что ученье свет?! Выпрямившись и шумно втянув носом воздух, Браун ставит яркую точку: — Включи уже лампочку… в своей сраной башке. С этими словами он дотягивается до «изящного» прикроватного светильника и с огромным удовольствием разбивает его вдребезги прямо о курчавый висок. Да, сука, да! На виске Масо видна кровь, и волосатые руки слегка расслабляются, что сразу служит сигналом для Брауна бить его по-настоящему, со всей дури. Сейчас он размозжит эту ненавистную звериную морду до выпавших зубов, вмятого носа и выбитой челюсти. Он отделает его так, что Масо будет просто мечтать, чтобы до скончания веков остаться забинтованной мумией. Первый-второй-третий: удар за ударом превращают лицо Масо в кровавую кашу, а Рой… даже не думает останавливаться. И плевать, что его костяшки сбиты в кровь — в голове стучит лишь:

СДОХНИ-СДОХНИ-СДОХНИ.

В конце концов, руки Масо безвольно опускаются, а значит… настало время его убить. Браун оглядывается в поисках ножа и, наконец, замечает его позади себя, до него нужно только дотяну… Внезапно дверь комнаты Масо распахивается, и руки разъярённого Вико отшвыривают Роя как можно дальше от полумёртвого младшего брата, и — блять, ну конечно — Браун летит прямиком в сторону «изящного» зеркала. Пытаясь защитить голову и лицо, Рой прикрывается предплечьями, разрезая их в мясо зеркальными осколками. Ух ты ж, блять!.. Окровавленная тыльная сторона предплечий тут же начинает дико щипать, но времени вытаскивать осколки нет, нужно как можно быстрее отползти… Стоп… осколки?! Лучше, чем ничего. Распластавшись на полу, Рой упирается спиной в разбитое зеркало и отчаянно пытается нащупать осколок покрупнее, а сам не сводит глаз с Вико, который хлопает кровавое месиво по имени Масо по щекам со словами: — Масо!.. Брат… Ты живой?.. Масо лишь неопределённо булькает кровью в ответ. Это приносит Брауну удовлетворение, но заставляет глаза Вико налиться кровью. Оглядывая уже-не-Альдо с головы до ног, Вико медленно поднимает с пола его нож: — Так и знал, что ты ёбаная крыса… Вставай, Альдо, — Вико скидывает верхнюю часть пижамы, демонстрируя мышцы, приведённые в полную боевую готовность. Разминая шею, он рычит: — Думал потопить корабль и сбежать? А вот хуй тебе. Сперва я тебя искромсаю, мразь. Лихорадочно соображая, что делать, Рой не сводит глаз с поблёскивающего ножа. На его фоне осколок зеркала в его руке — просто сраный детский лепет. Нужно бы уже давно схватить пистолет, но сейчас не тот момент: Вико тут же уловит движение и метнёт в него нож, не он же тупой в их с братцем тандеме. — Сидишь, значит? Похуй, добью тебя и так. Стоит чернобровому двинуться в сторону Брауна, он тут же получает подсечку ногой и заваливается назад, цепляясь руками за стену, выцарапывая для Роя несколько драгоценных мгновений. Браун тут же вскакивает на ноги, и первой мыслью становится выбежать в коридор, где больше места, но так он лишь оттянет неизбежное и привлечёт внимание остальных. А, чёрт с ним, значит, пришло время. Выяснить, кто кого. Браун даёт близнецу встать на ноги, не поддаваясь соблазну сесть на него верхом: Вико мигом его скинет, как сам он только что скинул его братца, и ситуация точно поменяется в худшую сторону. Меньшим из зол будет отбить нож врукопашную. В конце концов, у нас незаконченное дело. Сегодня я обязательно… положу тебя на лопатки. Приёмы Вико до боли знакомы, ведь каждый раз он делает одно и то же: коршуном налетает на противника, ни на секунду не сбавляя темпа своей атаки. И сейчас, не без труда то уворачиваясь, то блокируя руками выпады ножа, вместо Бронированного на месте себя Рой отчего-то представляет… …Ланзо. Который — как никто другой — умеет обращать силу противника в слабость. Каждый раз в спарринге с Вико Ланзо выжидал. Нож Вико царапает Роя под ребром. Он терпеливо уворачивался. Нож прорезает правый рукав футболки Брауна, пуская горячую кровь. Ланзо просчитывал каждый выпад наперёд. Лезвие тут же рассекает бровь, едва не задев глаз. Чтобы потом — в нужный момент — нанести удар самому. Почуяв очередной замах, Браун больше не уклоняется. Вместо этого он заныривает под руки Вико, вонзая в звериную шею осколок зеркала, впихивая его так глубоко, как только может, разрезая собственную ладонь противоположным краем — плевать. Затем ударом ноги он отталкивает Вико прочь. Сейчас. Вспотевшие руки вытаскивают пистолет и взводят курок. Но, кажется, в этом нет необходимости: осевший на пол Вико бледен как смерть, нож валяется у его ног, а дрожащие пальцы… так и не могут справиться с осколком. Подойдя к Вико почти вплотную и отбросив нож ногой как можно дальше, Браун наводит на него дуло пистолета: — Где… остальные?.. Полковник… Ланзо и Франко… — Брауну тяжело даются эти слова: изрезанное тело и сбитое дыхание заставляют его поднапрячься, сконцентрировавшись на пистолете. — Полковник и Франко… Ещё не вернулись из города… а Ланзо… в подвале… — руки Вико всеми силами пытаются вытащить осколок из шеи, но Рой знает: это будет роковой ошибкой. А ещё Рой знает, что его план идёт нахрен: судя по всему, сегодня он так и не сможет достать полковника. Увидев часовых в таком виде, Ланге ни за что не сунется сюда без подкрепления. Но остаётся Ланзо. Он не менее опасен. — Не убивай… — хрипло умоляет Вико, — Мы же были тебе… как братья… — Ложь, — адреналин ебашит не на шутку, и Рой всеми силами удерживает себя от того, чтобы не нажать на курок, — Запомни, Вико… У меня был только один брат. Твой вожак перерезал ему горло сегодня днём.        — Но это был приказ, Альдо… Сам знаешь, мы ничего…        — Заткнись. И если что, меня зовут вовсе не Альдо. Меня зовут Рой Браун.        Злобные глаза Вико выдают его с потрохами: он истинная мразь и не заслуживает снисхождения. В отличие от Куно, ни его, ни Масо — абсолютно не жалко.        — Кстати, — шмыгнув носом, Браун сплёвывает на пол, — Когда встретишься с братцем в аду, передай ему…        — … что я вовсе не импотент. И что именно я… сегодня вас выебал.        И, подняв свой собственный нож, Рой Браун перерезает оба горла: сперва упирающемуся Вико, а затем и булькающему кровью Масо.        Всё, как положено: в порядке возрастной очерёдности.