Грехи наших отцов

Дорога до дома Клаудии проходит без приключений. Оказавшись внутри небольшого особняка, где молодой вдове принадлежит только второй этаж, все трое наскоро завтракают. После завтрака Рой на пару минут уединяется с Конни и после краткого обсуждения плана дальнейших действий быстро принимает душ. Так как розовый рюкзак и чёрная сумка остались на кладбище, Рой нехотя переодевается в одежду покойного Рика и отправляется на поиски автомобиля, оставляя девушек в доме совсем одних. О, с каким восторгом Корнелия наслаждается воистину величайшим благом человечества — горячей чистой водой! Облачившись в любезно предоставленный хозяйкой белый халат, она отправляется в гостевую спальню, где её ждёт аккуратно заправленная и на вид весьма мягкая кровать. Кажется, именно на таких кроватях спят принцессы. В историях со счастливым концом. Вот бы и наша история оказалась такой же. Чувствуя, как надушенные руки Клаудии деликатно расчёсывают её мокрые волосы, сидящая на краешке кровати Конни даже прикрывает глаза от удовольствия. До чего же приятно пахнет. С каждой минутой пребывания в этом со вкусом обставленном доме душу Корнелии переполняет чувство благодарности: хозяйка не только позаботилась о их завтраке, но даже настояла на том, чтобы помочь с мытьём и последующим расчёсыванием волос, ужасно истосковавшимся по чистой воде и шампуню. — Это твой естественный цвет? — интересуется Клаудия, проводя расчёской по гладким как шёлк светлым волосам. — Да. Мне как-то и в голову не приходило перекрашиваться. — Повезло. Светлый цвет сейчас в моде, и на что только не идут марлийки, чтобы его добиться… — Твои волосы мне тоже очень нравятся. Такие длинные и воздушные… Они невероятно тебе идут. Рассмеявшись, Клаудия откладывает расчёску и садится на край кровати рядом с Корнелией: — Может, и так, но длина постепенно выходит из моды. Энид, сестра Виктора — ты увидишь её сегодня вечером — давненько стрижётся под юношу. Одно время и я думала укоротить длину, но Рой… то есть «Альдо» этого не одобрил. Эти слова заставляют Конни нахмурить брови: — А ему какая разница? Во-первых, он тебе даже не муж. А во-вторых… во-вторых, я уверена, что и с короткими волосами ты была бы не менее прекрасна. Кстати, — Конни откидывается на тёмно-серое шёлковое покрывало, — А как вы с Ро… то есть «Альдо» вообще познакомились? Если это не секрет. — Не секрет. Он заступился за меня. Это было глубоким вечером, когда я возвращалась из клуба… — Из «клуба» — это как? Что-то вроде бара или кабака? Не очень понимаю. Забравшись на кровать с ногами, Конни полностью расслабляется в ожидании объяснений. — О нет, ты что, — из уст Клаудии вырывается смешок, — Рик ни за что не отпустил бы меня в кабак одну. Да и что мне там делать?.. Я сейчас о литературном кружке. Мы встречаемся в специально отведённом здании, которое и называем «клубом». — «Литературный кружок»? Звучит как сходка самоубийц, которые решили разом покончить с собой при помощи скуки, — если бы у Конни были на это силы, она бы покрутила у виска, — Подавляющее большинство книг, что я читала, дико скучные. То ли дело реальные истории… Мысль о том, что кучка поехавших добровольно запираются в каком-то клубе, чтобы читать, навевает такую тоску, что Конни, чрезвычайно утомившуюся от долгого пути сюда, в самом деле начинает клонить в сон. Клаудия забавляется этому сравнению и весьма доброжелательно поясняет: — Литература — это не только книги, Корнелия. Мы обсуждаем манифесты, трактаты, историю, философские труды, политику и… и даже стихи! В общем и целом мы обсуждаем будущее и прошлое Марлии, и, поверь мне, это очень захватывающе!.. — Ну, может и так, — явно не впечатлённая, Конни подавляет зевок, — И всё же, почему Альдо за тебя заступился? Раздумывая над ответом, Клаудия садится за белоснежное трюмо, и глядя в своё отражение, начинает расчёсывать свои волосы: — Знаешь, в тот момент он выглядел так, как будто очень хотел нарваться на драку. И когда два мерзавца пристали ко мне в подворотне, это послужило отличным поводом. Рой… то есть, конечно, «Альдо», очень жестоко с ними тогда обошёлся. А потом проводил меня домой… где и остался на ночь. — Подожди, а как же твой муж? — Рик был в командировке. Он частенько уезжал на несколько дней подряд, и мне приходилось… «развлекать» себя самой, — помня грубость Конни у дверей кафе, Клаудия явно чувствует себя не в своей тарелке, обсуждая подобное. По-хорошему надо бы сменить тему, но… любопытство как всегда оказывается сильнее здравого смысла, и Леонхарт не в силах удержаться от провокационного вопроса: — Может, это не моё дело, но… Ты и вправду не очень-то грустишь после смерти Рика. Разве ты его не любила? Побледнев, Клаудия откладывает расчёску и разворачивается к кровати. Судя по тому, как нервно она заламывает пальцы, Конни предстоит услышать нечто нехорошее. — Он… поднимал на меня руку. Только не говори Альдо. Мне было сложно так долго это скрывать, но… ты же знаешь своего брата, он бы натворил глупостей. — Ясно. Есть же всё-таки в Брауне одна замечательная вещь: при всём своём потребительском отношении к женщинам, он бы никогда не применил к ним силу. Не считая случая с чёртовой помадой, конечно. — Что мы всё обо мне да обо мне? Скажи лучше ты: у тебя есть жених? Выпрямившись на кровати, Конни поплотнее запахивает белоснежный халат и отрицательно мотает головой. Натыкаясь на изумлённо приподнятые брови, она спешно поясняет: — Нет, я, конечно, несколько недель встречалась с одноклассником. Но это «так»… вряд ли можно назвать отношениями, с учётом того, каким он оказался кретином. — А что такое? Он поднял на тебя руку? — в голосе Клаудии слышно сочувствие. — Нет, он просто идиот. Я бросила его после такого, как он… — поморщившись, Конни раздумывает, стоит ли говорить правду. — О, дорогая, — Клаудия садится к Конни на кровать и берёт за руку, — Только не говори, что он тобой воспользовался. Изрядно покраснев, Леонхарт изо всех сил трясёт головой: — Нет, мы с ним пару раз занимались… «этим», и, хоть мне как-то не очень понравилось, проблема в другом. Просто Ронан ржал надо мной, когда я рассказала, на кого собираюсь пойти учиться. Сказал, что девчонке в этой сфере ничего не светит ну и… много разной ерунды. — Вот как? И на кого же ты планируешь учиться? Или это секрет? — Вроде того. Я даже отцу не сказала. Велика вероятность того, что он расстроится, ведь это слишком опасно, а я… если бы я хотя бы не косячила, а косячу я иной раз «ого-го»! В общем, это дело совсем не прощает ошибок и связано с риском. — Это связано с войной? — Необязательно. Можно я… расскажу об этом как-нибудь потом, — мягко извлекая ладонь из руки Клаудии, Конни поворачивается на бок и кладёт её на подушку под своё лицо, — Ты не против, если я немного посплю? Разбуди меня, пожалуйста, когда вернётся Альдо. — Конечно. До вечера достаточно времени, можешь вздремнуть пару часов. Клаудия помогает Конни забраться под одеяло, великодушно запахивает бордовые шторы, а затем прикрывает дверь в гостевую спальню, оставляя её наедине с этой чудесной мягкой кроватью, что после всех прочих поверхностей кажется просто манной небесной. Невольно прокручивая в голове унизительный разговор со своим бывшим парнем, она жалеет лишь об одном: Жаль Рой переломал ему не все рёбра, а только одно. Пару часов спустя Конни распахивает глаза и чувствует в себе новые силы. Силы двигаться дальше и сделать всё возможное, чтобы спасти родителей. Или хотя бы не сойти с ума. Выбравшись из постели, она распахивает шторы, отмечая, что за окнами снова пасмурно. Вопрос «который час» заставляет отыскать настенный циферлат, и рука моментально тянется к изысканным часам Ника, чтобы сверить время. Ещё перед мытьём Конни выложила их на белоснежное трюмо, и... ...и как я могла о них позабыть? Если бы не душ, они так бы и остались лежать в моём кармане. Дождавшись, пока изломанная секундная стрелка сделает полный оборот, Конни захлопывает крышку часов и любуется профилем её величества королевы Хистории. Интересно, где она сейчас? Знает ли о том, что случилось с Ником? Как же тяжела судьба этой женщины… Ник, конечно, был не единственным сыном, но от этого как-то не легче. Стараясь не поддаваться сторонним мыслям, Конни возвращает часы обратно и уже берётся за ручку балконной двери, намереваясь выйти на него, но вспомнив, в каком она виде, решает сперва переодеться. — Клаудия? Ты говорила, у тебя есть для меня одежда… Выйдя в гостиную, Конни с удивлением видит практически полностью накрытый стол с парой салатов и множеством закусок, на котором не хватает разве что горячих блюд. Подавляя зов голода, она спрашивает: — А Рой… то есть «Альдо» ещё не вернулся? — Выспалась? — Клаудия, снимающая фартук, выходит с кухни и встречает появление Конни лёгкой улыбкой, — Нет, Альдо ещё не вернулся, а платья я сейчас принесу. Дай только помыть руки. — Спасибо, — благодарит Конни, а сама бредёт обратно на кровать. Надевать платье очень уж не хочется, но её вещи отправились в стирку и высохнут не раньше завтрашнего дня, так что… — Какое?.. На твой рост они оба сядут прекрасно. — впорхнувшая в спальню Клаудия демонстрирует два абсолютно непохожих друг на друга платья, и Конни, окинув их секундным взглядом, сразу же знает, что хочет. Будучи полными противоположностями, платья отличаются как цветом, так и длиной. Первое, бледно-жёлтое, с щедро рассыпанными по нему белыми цветами, уходит шифоновой юбкой в пол, и, охарактеризовав его про себя как «милое, но ничего особенного», Конни переводит взгляд на второе, чей кроваво-красный цвет и крой созданы будто специально для неё. — Я хочу красное, — полушепчет Конни, поражаясь своей смелости. Бросая вешалку с отвергнутым жёлтым вариантом на кровать, Клаудия хохочет: — В этом платье у тебя есть все шансы выбрать парня получше, чем какой-то там «Конан»! — Ронан, — на автомате поправляет Конни, — Клаудия, а ты… ты поможешь мне его надеть? — Конечно, — девушка с готовностью помогает Корнелии облачиться в столь непривычный для неё наряд. Полюбовавшись получившимся образом, Клаудия внезапно восклицает: — О, я сейчас кое-что принесу! — и после этих слов оставляет Конни в комнате одну. Та незамедлительно пользуется одиночеством и подходит к трюмо, чтобы взглянуть на себя в зеркало. От зрелища, которое перед ней открывается, у Корнелии захватывает дух: платье идеально облегает её стройную талию, позволяя вырезу с запахом продемонстрировать приподнятый бюст, а приспущенные плечи так здорово подчёркивают бледную и весьма похорошевшую после мытья шею, что Конни не удерживается от мысли: А я и правда весьма «ничего». Несмотря на явную соблазнительность района груди и шеи, в остальном платье сглаживает пикантность рукавами с подворотами, доходящими до середины плеча, да и свободной юбкой, спускающейся чуть ниже колен. То, что надо. Если и умирать, то при полном параде — криво усмехается Корнелия, а сама тянется за расчёской, попутно придумывая, как уложить волосы. Вернувшаяся Клаудия опоясывает её талию тёмным ремнём, а затем интересуется:  — Ты придумала, что сделаем с волосами? — Да. Помоги мне, пожалуйста, собрать их в высокий хвост. Если тебе не сложно. И Конни с готовностью усаживается на стул трюмо в ожидании, когда ей сделают «хвостик», с чем Клаудия справляется «на ура». Она даже высвобождает несколько прядок, чтобы они обрамляли Конни лицо. — Прекрасно! — восклицает Клаудия, и, глядя на себя в зеркало, Конни не может не согласиться с этим вердиктом. — Я поискала в сундуке и нашли туфли, которые носила ещё в школе. Думаю, они будут тебе в самый раз, — говорит Клаудия и следующим вопросом буквально вгоняет её в ступор: — Ну что, будем краситься?.. — Я… Я не знаю. У меня плохая история с косметикой. Если только… если только совсем чуть-чуть, — Клаудия уходит в свою спальню за косметикой, а Конни начинает кусать губы, уже жалея, что согласилась. Возможная реакция Брауна пугает её настолько, что по возвращении она настойчиво просит: — Только очень неярко, ладно? — Как скажешь. Просто подкрасим ресницы, совсем чуть-чуть подведём брови, ну а губы… — Губы не надо. Совсем чуть-чуть или… Или лучше никак, — покраснев, тараторит Корнелия. Клаудия пожимает плечами: — Мы можем просто добавить им блеска. Увлажним, только и всего. И почему ты так переживаешь? Я в твоём возрасте уже с удовольствием красилась и совершенно не переживала о реакции посторонних. Дождавшись, пока Клаудия закончит своё волшебство, Конни с замиранием сердца разворачивается в зеркалу и… — Большое тебе спасибо, — выдыхает она. Встав со стула, Конни крепко обнимает Клаудию, в который раз поражаясь тому, как приятно от неё пахнет. — Да не за что! — хохочет хозяйка дома в ответ, — А я ведь всегда хотела младшую сестру! А ты не хочешь… остаться тут жить с нами? Такой красавице как ты мы быстро найдём жениха. От этих слов Конни становится дурно. Не просто дурно, а… Её буквально прошибает холодный пот оттого, что жить Клаудии остались считанные дни. Совсем скоро Либерио будет стёрт с лица планеты и на память о хозяйке этого чудесного дома у неё останется только… платье. — Это неправильно, — со слезами в глазах выдыхает Конни и яростно топает ногой. — Что неправильно? — тревожится Клаудия. — Я… мне… надо подышать. Пожалуйста, собирайся сама, не обращай внимания, просто… просто мне стало душно. Конни обнимает Клаудию ещё раз, а сама выбегает на балкон и опирается на изящные чугунные перила, пытаясь успокоить щемящее сердце. Широко распахнув глаза, она изо всех сил старается не разрыдаться, чтобы не испортить волшебство, которое Клаудия сотворила с её лицом. Свежий воздух действительно помогает, и некоторое время спустя Конни готова. Готова хоть на один вечер забыть о грядущем конце света, и хотя бы разок провести его так… как это делают счастливые люди.