***
Когда дети вернулись домой, то были сразу же оба уложены в кровать, и возражения не принимались. Удивленный таким отношением Герман просто обнял нервничающую Рие и решил подождать сведений со стороны родителей. — Так, дети, — вошел к ним мистер Грейнджер, держа в руках несколько листов бумаги. — Новости ожидаемые, но неприятные. Начнем с Рие. У тебя, дочка, было небольшое кровоизлияние в мозг, но он вроде бы справляется, а вот сердцу твоему очень нехорошо, поэтому ты до школы полежишь под нашим наблюдением, ну и уколы будут, куда без них. — Уколы я переживу… — пробормотала девочка. — Герман, я надеюсь на твою сознательность. Лежать, мозг не нагружать. — Что там, папа? — Ушиб мозга, высокая судорожная готовность. — Твою же… — протянул Герман, понявший, что это значит. — Бедные наши попы… — Ну не настолько плохо, но где-то рядом, — улыбнулся доктор Грейнджер. — Отдыхайте, дети. — Представь, если бы мы этого всего не знали, — прошептала Рие. — Ты мог потерять сознание на лестнице. — А ты… — начал Герман, но девочка прижала его к себе и пожаловалась на усталость. — Можно я у тебя посплю? — робко попросила Рие. Когда родители вошли в комнату, девочка уже спала, удобно разместившись на плече Германа. Увидев отца, мальчик жестом попросил соблюдать тишину, чтобы не тревожить отчего-то сильно утомившуюся Рие.***
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор раздумывал, жуя любимые лимонные дольки. Сдобренные легким стимулятором, они помогали сосредоточиться немолодому уже волшебнику. Что-то пошло не так. Направив тролля в женский туалет, Дамблдор рассчитывал навсегда закрыть вопрос Поттер, но ей как-то удалось выжить. На что Великий Светлый не рассчитывал, так это на наказание от Магии, в результате чего он перестал быть опекуном двоих пострадавших, да и провалялся в Больничном крыле целых два дня. Впрочем, теперь это не его проблема, калеку и ее грязнокровку затравит собственный факультет, Минерва об этом позаботится. Избранный Лонгботтом, которого Августа, кажется, заворачивала в вату, не оправдал ожиданий Дамблдора, испугавшись тролля и проигнорировав этот этап становления героя, да еще и Молли, убитая гибелью сына, во всем обвинила его, Дамблдора, не пожелав слушать обычные сказки про Тома. Во что это выльется — неизвестно. А неизвестность Дамблдор не любил. — Да, Фоукс, — привычно обратился Дамблдор к фениксу. — Придется проблему Августы решать кардинально, надо Грюма пригласить. — Курлык, — индифферентно ответила птица, занятая сейчас своим опереньем. — А если Молли выйдет из подчинения, то младшие Уизли станут сиротами. Ради общего блага можно пойти и на такие жертвы. Жаль, конечно, но придется. Альбус Дамблдор, не вставая с кресла, создал красивый Патронус, который тут же улетел сквозь стену куда-то в мир. Выкинув из головы юную Поттер, которая сейчас стала совершенно бесполезной и вряд ли проживет достаточно долго, Дамблдор принялся ждать. Не прошло и часа, как в кабинет шагнул Аластор Грюм, выглядевший так, как будто его долгое время жевал кто-то вроде василиска. Бесчисленные шрамы, протез из ноги какого-то странного существа птичьей природы и бешено вращающийся глаз придавали бывшему аврору несколько пугающий вид. — Чего звал? — вежливо поинтересовался Аластор. — Августа становится проблемой, — ответил ему Дамблдор. — Надо бы ей несчастный случай организовать. Да и Фрэнк с Алисой в Мунго залежались. — В Мунго пока без шансов, там усилили меры безопасности, у меня людей не хватит, — заметил Грюм. — Тихо не сделаешь, а громко… — Нет, громко нам не надо, — задумчиво проговорил Альбус. — Тогда только Августу пока, но поскорее и желательно на глазах Избранного. — Так, может, «безумного Пожирателя»? — спросил Аластор. — У нас еще парочка осталась. Будет еще и чувство вины, тоже стимул. — Очень хорошая мысль, очень, — сказал Великий Светлый. — Действуй. — Что там с Поттер? — поинтересовался бывший аврор. — Ее тролль пожрал, она нам больше не интересна, — ответил Альбус. — Пусть живет, факультет у нее такой, что через полгода сама себе в висок Аваду пустит. — Да… Какой-то крысиный факультет, может, ты зря из них такое сделал? — Не зря, они послушны, а это главное, — ухмыльнулся Дамблдор. — Все во имя высшего… то есть общего блага. Иди, работай. — Готовься утешать Избранного, — страшно оскалился Аластор Грюм и шагнул в камин. — Что же, Фоукс, — заявил Дамблдор. — Эта проблема решена, будем дрессировать это тело, мне еще в нем жить.***
Осмотр дома Дурслей затянулся. Полицейские следователи и представитель новосозданной детской социальной службы осматривали помещения и расспрашивали Дурслей. Жизнь ребенка, до которого никому не было дела, все яснее вставала перед глазами специалистов. — Мистер Дурсль, как часто вы поднимали руку на девочку? — Я не поднимал руку на нее. — Совсем не наказывали? — Наказывал, конечно, но только раз в неделю, слабенькая она и кожа тонкая. — Расскажите, что вы имеете в виду. — Кожа тонкая — кровь начинала идти быстро, да и слабенькая, чуть что — сразу в обморок. — С какого возраста вы ее наказывали? — Да лет с трех, наверное. — А чем вы ее наказывали? Ожидавшие увидеть розги или ремень, следователи были шокированы. Кусок кабеля с медной оплеткой в палец толщиной, на котором кое-где виднелись застарелые бурые пятна, красноречиво свидетельствовал о том, что девочку в этом доме истязали и не считали это чем-то плохим. Работник социальной службы расплакалась и вышла из дома. Она сидела на ступеньке крыльца и плакала, не понимая, почему на помощь ребенку не пришли хотя бы соседи. А допрос продолжался. — Миссис Дурсль, где жила ваша племянница? — В чулане ей самой место! Маленький чулан, порванный матрац, отсутствие постельного белья и застарелый запах нечистот. Слепая лампочка и доска, на которой аккуратно лежат учебники начальной школы, тетрадки, карандаши. Подсветив себе яркими фонарями, полицейские открыли одну из тетрадок, в которой сразу же бросилось в глаза замечание учителя о неаккуратности и ожидающем наказании в случае, если это повторится. Тетрадный лист был закапан высохшим чем-то, что напоминало слезы. Девочка росла в страшных условиях, просто в страшных. Получив доклад, полицейское управление направило коллег в школу, где училась девочка. Наказывать девочек в государственных школах давно уже официально не разрешалось, но угроза в тетради была недвусмысленной. У полицейских тоже были дети, и представить такое же обращение с ними для многих не составляло труда. — Как часто и что именно кушал ребенок? Ответ раздраженной женщины именно на этот вопрос поставил точку в спокойной фазе расследования. Дурсли были арестованы, а Дадли отправлен в социальную службу.