***
В гостиной воронов было как-то очень тепло и хорошо, но вот когда нужно было идти на ужин, Рие забеспокоилась. Герман, отлично помнивший, где находится кухня, поспешил ее успокоить. У всех на виду он присел перед ней и спросил: — Боишься? — Страшно мне, — прошептала девочка. — Тогда не пойдем, — улыбнулся мальчик. — Если отпустишь меня, я на кухню схожу, а если нет, то попрошу кого-нибудь. — Да сиди уж, — улыбнулся староста мальчиков. — Сами вам поесть принесем, не такая это и большая проблема. — Понятно, что она боится… Я бы тоже боялась, девочки, — всхлипнула незнакомая Герману третьекурсница. Когда все ушли, девочка всхлипнула и потянулась к Герману, сразу же ее обнявшему. — Что случилось, любимая? — спросил он. — Я опять устала… Ничего же не делала… — прохныкала Рие. — Ничего страшного, сейчас пойдем и будем отдыхать, да? — Да… Ты мой ангел-хранитель… — Я просто тебя люблю, — улыбнулся Герман, увозя девочку в спальню. Дверь в гостиную мальчик оставил открытой, а сам полез за шприцом. Девочка вздохнула и подставила филейную часть для укола. Быстро, но аккуратно уколов девочку, Герман понес ее мыться. Слабость была уже такой, что ему пришлось все сделать самому. Одев свою любимую в пижаму, он принялся качать ее на руках, как ей нравилось. Сейчас Рие не засыпала, просто лежала у него на руках и смотрела на мальчика. Столько любви и нежности было в ее взгляде, что Герман просто прижимал к себе свою девочку. Когда раздался шум со стороны гостиной, он прямо так, с Рие на руках, вышел в общую гостиную. — Она уже спит, да? — спросила Пенелопа. — Нет, просто утомилась, — улыбнулся мальчик. — А мы вам поесть принесли, — Герману протянули корзинку, а мальчик просто пригласил идти за собой. — Сейчас мы покормим Рие, да? — спросил Герман. — Да… — прошептала девочка. Аккуратно усадив ее так, чтобы девочке было удобно, мальчик начал аккуратно кормить ее. Девушки-старшекурсницы просто замерли, наблюдая за тем, как пацан-первогодок уговаривает такую же девочку поесть, сколько у него терпения, дара убеждения. Девушки смотрели на это и понимали, почему его назвали «ангелом-хранителем». — Спасибо вам всем, — сердечно поблагодарил Герман, когда Рие наелась и начала дремать. — Ребята, а как вы будете на уроки ходить? — спросила его Пенелопа. — Не знаю… — вздохнул мальчик. — Нам бы до конца года дожить, а там можно на домашнее уйти. Мы бы сейчас ушли, но есть кое-кто, кто не даст. — Это не тот, который с бубенцами? — Он самый… — Есть варианты, — спокойно сказал староста мальчиков, — Во-первых, Мунго, во-вторых, глава рода, кто у вас глава? — Гарриет глава, — улыбнулся Герман. — Ну вот она, как глава, может перевести на домашнее обучение через директора или — через Министерство. Директор — мертвый номер, но Министерство… — Да, это вариант, — произнес Герман. — А как писать? — Завтра расскажу и покажу после уроков, хорошо? — Спасибо!***
Заседание суда проходило в закрытом формате, журналисты допущены не были. Это решение было принято в связи с тем, что дело касалось бывших опекунов девочки-инвалида. Допросы уже проведены, все материалы собраны, но закон требует. — Подсудимая Дурсль, Петунья. На допросе вы заявили, что кормили свою племянницу раз в день тем же, что и других, как вы объясните то, что девочка, по мнению врачей, имеет опыт длительного голодания? — Да она сама не ела ничего! Я ей даже в миску наливала! — Подсудимый Дурсль, Вернон. На допросе вы заявили, что не поднимали руку на племянницу, однако предъявили предмет, которым наказывали девочку. За что вы ее наказывали? — Да… Когда как. Положено так, чтобы она знала свое место. — Как сильно вы ее наказывали? — Ну, она ударов через тридцать в обморок падала, поэтому не сильно. Прокурор требовал пожизненного заключения. Адвокат пытался смягчить наказание тем, что у них есть еще ребенок, но вот когда по воле судьи допросили этого ребенка, волосы дыбом поднялись даже у прокурора. Это милое дитя по наущению родителей творило совершенные непотребства с кузиной, хорошо, что хотя бы до насилия дело не дошло. Однако мнение суда после допроса ребенка стало однозначным. Дурсли были приговорены к пожизненному заключению без права амнистии ранее, чем через десять лет, а их сын направлен в специальную исправительную школу пансионного типа для малолетних преступников, которая мало чем отличалась от тюрьмы. На этом дело было закрыто, дом Дурслей перешел в собственность пострадавшей девочки в качестве моральной компенсации.