***
Джинни Уизли медленно шла на поправку, насколько это было возможно в ее состоянии. Поражение Адским пламенем излечению не поддавалось. Ходить девочка могла теперь очень медленно, хромая на левую ногу, потому что пламя повредило сухожилия, левая рука также не слушалась, ну и страшные ожоги по всему телу не придавали ей красоты. Чудом сохранившееся лицо выглядело чужеродным, пока Джинни была обнажена. Тетя Мюриэль совершенно не обрадовалась «этой обузе», как она выразилась, но Адское пламя каким-то образом выжгло Печать, и теперь тетя была обязана заботиться о малышке, чтобы не быть наказанной самой Магией. Куда-то пропали все братья. Джинни думала, что их просто не успели или не смогли спасти, поэтому теперь она одна на всем белом свете. Мюриэль с брезгливостью разглядывала навязанное ей… существо, как она называла всех Уизли. Женщине было крайне неприятно смотреть на Джинни, поэтому она сделала самый минимум, чтобы не огрести от Магии — обеспечила дешевой одеждой, крышей над головой и питанием. Чтобы не видеть девочку, Мюриэль поручила Джинни заботам эльфа — купать, одевать, кормить. Жила девочка теперь в дальней каморке без окон, спала на жесткой лежанке, питалась… Досыта, но без изысков. Иногда девочке казалось, что ее миска раньше принадлежала собаке, но не роптала. За каждое проявление непокорности или каприз, которых было немало поначалу, Джинни очень сильно наказывали, причем тетка даже для этого отрядила эльфа. Прошло совсем немного времени, и девочка смирилась. Каждый вечер малышка молилась Магии и Мерлину, прося, чтобы ее душу забрали и дали увидеться с мамочкой, но магия была глуха к мольбе маленькой девочки, в одночасье потерявшей всю семью. Постепенно даже имя свое девочка начала забывать, потому что ее никто не звал, а эльфы обращались, как с животным — мыли, кормили… и наказывали… Жизнь стала беспросветной и страшной. К своему сожалению, Мюриэль не могла отменить контракт девчонки со школой, поэтому в следующем году той придется стать посмешищем Хогвартса. Впрочем, женщина считала всех Уизли гнилой семейкой и даже не задумывалась о том, что с детьми так поступать нельзя. Все изменилось весной, когда Джинни стало очень плохо, Мюриэль даже понадеялась, что та, наконец, умрет, и, разумеется, целителей не вызывала, зато приготовила скромный гроб и даже показала девочке место, где ту закопают — неподалеку от компостной кучи. — С червями тебе будет не скучно гнить, — высказалась тетя Мюриэль. Но девочку это уже не трогало, она просто хотела умереть, чтобы это, наконец, закончилось. Но закончилось все совсем не так. Однажды, когда зацвели деревья в аккуратном саду тети Мюриэль, раздался хлопок аппарации. Она услышала только отголосок скандала, а потом увидела мужчину, который был похож на папу. — Привет, я Чарли, — улыбнулся Джинни присевший на корточки мужчина. — Пойдешь со мной?Часть 13
19 декабря 2021 г. в 14:07
Прочитав письмо от родителей, в котором давались четкие инструкции, Герман переставил спинку кресла в полулежачее положение. Сердцу Гарриет требовались совсем другие условия, кроме того, невозможность сделать рентген удручала. Мадам Помфри смогла сказать только, что «сердце какое-то маленькое», но это не дало никакой информации мальчику. Все-таки врачом он не был, хотя папа, кажется, понял, о чем речь, приказав ввести еще один препарат, который положил в сумку «просто на всякий случай». Папа всегда был очень предусмотрительным… Когда-нибудь и Герман станет таким, а пока…
Перевернув уже спокойно реагирующую на это действие Рие на живот, он сделал привычный укол, сменил шприц и, придержав девочку рукой, начал вводить новое лекарство, стараясь делать это медленно, чтобы не принести лишней боли. Рие тихо-тихо попискивала, стараясь не напрягаться, что было очень не просто. Как ни старался мальчик, но инъекция была достаточно болезненной, хорошо хоть ее не требовалось производить каждый день.
— Такими темпами моя попа от меня убежит, — грустно хихикнула девочка, обнимая Германа.
— Прости, родная, но папа написал, что это очень нужно, — мальчику было тяжело оттого, что Рие больно.
— Я понимаю, любимый, — прошептала Рие, прижимаясь лицом к нему. — Ты не обращай внимания, делай, что нужно, я потерплю.
— Я не могу не обращать внимания, ведь это же ты, — Герман поцеловал девочку в нос. — Давай я тебе помогу помыться и будем одеваться.
Пижама девочки была перешита еще дома, закрывая и нижнюю часть тела, и культи, чтобы Рие не мерзла, что учитывалось и при переодевании. Учитывая температуру в замке, кроме обычного белья, Герман надевал на нее и термобелье, закрывающее максимум, берегущее культи, почки и, конечно, органы малого таза. Из-за того, что девочек вынуждали в достаточно холодном и продуваемом всеми ветрами замке ходить в юбках, приходилось идти на разные ухищрения. Девочке все тяжелее было самой одеваться, кушать, передвигаться…
Устроив заметно повеселевшую Рие в кресле и зафиксировав в кресле, Герман повез ее на завтрак. Артефакты коляски предполагали внешнее управление, поэтому сложностей не возникло, а страхующие их старшекурсники были готовы отразить любую атаку. Усевшись за стол и припарковав кресло с Рие, Герман проверил еду вокруг и замер.
— Староста, — тихо позвал он сидящую поблизости Пенелопу. — Проблема.
— Какая, Герман? — сразу же среагировала девушка.
— В еде зелья, — тихо сказал мальчик, отслеживая реакцию Дамблдора, которого в данный момент отвлекла декан барсуков.
— Нету ничего, — проверила еду Пенелопа и недоуменно пожала плечами.
— Артефакты говорят, что есть, — произнес Герман, визуализируя кольцо, помаргивающее красным и желтыми камнями одновременно.
— Родовые? — спросила стремительно бледнеющая девушка. — Факультет, стоп! Герман, проверь у всех. Мальчики, щит приватности!
Увидев, как вокруг стола его факультета возникает непрозрачный матово-серый щит, Филиус Флитвик всполошился. Так подставляться его вороны стали бы только в том случае, если бы случилось что-то экстраординарное. Взглянув на Дамблдора краем глаза, Филиус заметил отголосок злости в глазах Великого Светлого. Значит, то, что происходит за столом воронов, как-то нарушает планы Альбуса, а что может быть такого экстраординарного за завтраком? Правильно, зелья, которые не обнаруживаются обычными способами. Флитвик посерел и одним глотком осушил фиал с универсальным гоблинским антидотом. Средство было не самым полезным, но экстренно нейтрализовало все людские яды и зелья.
Профессора наблюдали, как побледневший декан воронов быстро выпил какую-то жидкость, а после достал серый камень, начав водить оным над тем, что ел. Камень медленно становился красным, а профессор Флитвик — серым. Помона Спраут, увидев действия Филиуса, рывком отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола, так ничего и не поев.
— Хаффлпафф, отставить трапезу! — громким голосом заявила она и медленно повернулась к Дамблдору.
После проверки всей еды на столе факультета оказалось, что условно-безопасен сок, что бы это ни значило, а безопасны только сосиски и хлеб. Даже чай оказался отравлен чем-то неопределимым. Больше всего зелий, в том числе тех, которые определились, как яды, было в блюдах, стоящих перед старостами и… Рие с Германом. Пенелопа быстро донесла результаты проверки до всех, а делать логические выводы вороны умели всегда. Ситуация стремительно скатывалась в неконтролируемую фазу.
— Клянусь своей жизнью в том, что не готовил зелья, добавленные в пищу учеников и коллег, — раздался голос профессора Снейпа, и яркая вспышка озарила зал.
Факультет воронов в боевом построении медленно отступал к дверям Большого зала. Глядя на то, куда направлены палочки их умных коллег, неожиданно сбившихся в плотный строй, барсуки приняли участие в веселье. Вороны просто так паниковать не будут.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор понял, что все пошло не по плану, когда факультет Райвенкло закрылся непрозрачным щитом. Видимо, вороны изменили своей привычке не полагаться на артефакты, и кто-то приволок в школу полный родовой комплект, подавший сигнал хозяину. Но увидевший это Филиус начал действовать совсем не так, как ожидал Альбус, и вот это стало серьезной проблемой, учитывая квалификацию полугоблина.
Когда первая яркая молния заклинания пронзила Большой зал, три из четырех факультетов были укрыты многослойными пленками щитов, а четвертый истово долбал их всем, что знал и умел. К счастью, уровень образования в Хогвартсе был так себе.
Кто использовал экстренный сигнал вызова авроров, впоследствии установить так и не удалось, но спешно аппарировавшие до щитов замка, а потом бегущие в сам замок группы быстрого реагирования успели как раз в тот момент, когда Гриффиндор использовал Непростительное.
Рие из последних сил трансфигурировала на пути летящего в Пенелопу зеленого луча табакерку, виртуозно перехватив этот самый луч, и потеряла сознание, а доблестный аврорат успокаивал факультет Гордика колдомедицинскими заклинаниями фиксации буйнопомешанных пациентов. Еще одна яркая вспышка ознаменовала бегство Великого Светлого Альбуса, узревшего прибытие подмоги.