Орден подвязки

      Праздник в честь свадьбы Эовин и Фарамира стал первым для Рохана с начала войны. Людям нужен был праздник, а повод нашёлся самый что ни на есть достойный, поэтому стороны и жениха, и невесты решили устроить два пира — один в Медусельде, золотом чертоге Эдораса, второй в Гондоре, в Итилиэне, что Фарамиру был пожалован королём во владение. Но именно женой Фарамира Эовин должна была стать здесь, в родном доме. И светлым утром накануне праздника середины лета молодые обменялись клятвами, взяв в свидетели достойнейших представителей свободных народов Средиземья.       А к заходу солнца началась пирушка. Эль лился рекой. Пиппин снова пел, но теперь его песни отлично подходили для королевских чертогов и славных времён. Гимли предпринял ещё одну попытку перепить Леголаса, тому хватило ума поддаться, и к ночи бездонный гном всё ещё держался на ногах. Гордость Леголаса это выдержала.       Арагорн почти не пил — ему и не нужно было, чтобы веселиться. Счастье прекрасной Эовин, её горящие глаза, взгляд, которым она награждала теперь уже законного супруга, — вот было его вино. Но другой взгляд, который он сам на себе ловил время от времени, пьянил куда больше. Боромир умел смотреть так, что слова застревали в горле, а мысли пускались вскачь как табун диких лошадей. Одним таким взглядом наместник мог остановить гневную речь, умалить злость и усталость, отпугнуть тоску. И он часто и с удовольствием пользовался своей властью над Арагорном. Настолько часто, что среди приближённых уже ходили юморные разговоры о том, кто же действительно правит Гондором.       Сейчас Боромир был уже чуть пьян, глаза у него горели ярче, а взгляд прожигал насквозь. Закончив круг танца, где нёс тяжкую долю брата жениха, он вернулся к Арагорну и почти упал в кресло рядом. Скулы его алели, грудь тяжело вздымалась, он жадно пил разбавленное вино — разбавлял его Арагорн — и смеялся.       — Заскучали, ваше величество? — спросил он и облизнул губы. Сделал это нарочито медленно, зная, как Арагорну нравится.       — Я слишком стар, — со смешком ответил Арагорн. — Но мне доставляет удовольствие наблюдать радость и веселье.       — Стар? Ты видел, как сейчас отплясывал Гендальф? — расхохотался Боромир.       — Он может быть сколь угодно молод, он же волшебник, — покачал головой Арагорн.       — Ладно, я найду, чем тебя развлечь, — сказал Боромир.       Он наклонился к Арагорну, словно для поцелуя, хотя они и не часто целовались на публике. Арагорн списал всё на вино и был готов исполнить прихоть, раз уж Боромиру так хочется, вряд ли это кого-то отвлечёт. Но тот вместо того, чтобы привычно грубо впиться в губы, взял Арагорна за руку и положил его ладонь себе на бедро. Повинуясь приглашению, Арагорн провёл пальцами по штанам. Он отметил ощущение очень тонкой ткани, судя по всему подштанников на Боромире не было, летом он позволял себе такие вольности. Взгляд короля невольно скользнул в пах наместнику, где преградой к желанному телу была лишь тонкая сорочка и тяжёлый ремень. Но длящееся прикосновение обнаружило не только отсутствие того, чего можно было ожидать, но и присутствие чего-то нового.       — Что это? — тихо спросил Арагорн, оглаживая через ткань нечто, охватывающее бедро по кругу.       — Чулочная подвязка, — шепнул Боромир, и Арагорн враз почувствовал, как обжигает огнём руки и теплеет внизу живота. — Шёлк, кружево, мелкий речной жемчуг, — продолжал Боромир, следя за лицом своего короля.       — И какого цвета? — спросил Арагорн враз пересохшими губами.       — Белый, — выдохнул Боромир и улыбнулся. — Как морская пена.       Арагорн касался очертаний подвязки и почти видел наяву то, что ещё было скрыто. Кипенно-белые нежные кружева, охватывающие твёрдое бедро, перекатывающиеся под завязками мускулы, крошечные розовые жемчужины поверх мягкой поросли рыжеватых волос — да, Арагорн легко это представил. Ещё легче — всего остального обладателя этого восхитительного бедра, с подвязкой в качестве единственного элемента одежды, на широкой постели.       Боромир смотрел в глаза Арагорну и широко улыбался, довольный своей затеей. Арагорн выругался про себя. С праздника не улизнуть, слишком заметно отсутствие почётных гостей. Немедленно сказаться больным — обоим, что ли? — забеспокоятся друзья. Зажать неугомонного наместника в тёмном углу тоже не вариант, тут хочется удовольствие растянуть и наглеца проучить. Арагорн продолжал поглаживать подставленную ему соблазнительную часть тела, рука уже поползла выше и в сторону.       — Как только проводят молодых, — наконец сказал он, — жду тебя в наших комнатах. В твоих интересах не опоздать.       — В твоих интересах быть первым в очереди, — ответил Боромир. И придвинулся ближе, чтобы ладонь Арагорна упёрлась в пах. На миг короткого прикосновения пальцы сжали через непозволительно тонкую ткань твёрдый член. Да, длинная сорочка и туника были сейчас Боромиру очень нужны.       — Сволочь, — беззлобно, но очень искренне прошипел Арагорн, отнимая руку.       Боромир тихо рассмеялся, быстро поцеловал его, вскочил и через мгновение снова влился в круговерть праздника.       Арагорн наблюдал за ним и строил планы мести. Вынести ещё пару часов ожидания, зная, чего ждёшь, вожделея этого — пытка, и она достойна воздаяния.       Глубокой ночью, когда молодожёнов наконец проводили на ложе, Арагорн вернулся в комнаты, что отвели им с Боромиром. Он раздобыл моток тонкой верёвки и ждал возлюбленного уже с готовым планом мести. Боромир появился на пороге всего спустя несколько минут, его чуть качнуло в дверях, и он задел плечом косяк. Арагорн не собирался сегодня на него ворчать по поводу лишневыпитого, напротив — пьяный Боромир был ещё более безрассуден и смел, чем трезвый, а взять его на слабо становилось проще.       — Что это? — спросил Боромир, увидев в руках у Арагорна верёвку.       — Ты заставил меня желать и ждать, теперь моя очередь, — ответил Арагорн. — Снимай рубашку и ложись.       Это был вопрос доверия. Раньше подобным они не занимались, вообще изучали друг друга очень бережно, не позволяя принуждения, боли и насилия. Боли и страху нет места в постели — впустить их Арагорн не желал и теперь, именно поэтому ему нужно было согласие. Хоть он и говорил, будто приказал, но видел, что Боромир колеблется. Если бы он сказал нет, верёвка отправилась бы за дверь. Но Боромир ухмыльнулся и принялся раздеваться.       Он медленно развязал перевязь поверх сорочки, потом снял рубашку, потянулся. Уже хотел расстегнуть ремень на штанах, но Арагорн его остановил и отправил в кровать. Боромир послушно распластался на подушках, и Арагорн привязал его руки к столбикам кровати. И отошёл, чтобы полюбоваться.       — Ты разглядывать меня решил всю ночь? — возмутился Боромир и на пробу дёрнул руку, проверяя прочность верёвки. — Хватит таращиться, принимайся за дело.       — Будешь много болтать, я ещё и кляп сделаю, — предупредил Арагорн.       Он забрался в кровать, устроился между разведённых ног своего пленника. Тот в надежде дёрнул бёдрами, получил лёгкий шлепок.       — Лежи смирно, и чтобы я ни звука не слышал, — скомандовал Арагорн.       Он расстегнул ремень на штанах Боромира, всё время задевая упирающийся в него член. И медленно спустил штаны с бёдер, по очереди согнул каждую ногу, освобождая от одежды. Белья действительно не было. Боромир раскинулся на простынях обнажённый, с одной только подвязкой на бедре. Он с готовностью развёл ноги, но Арагорн снова остановил его. И сделал то, о чём мечтал уже несколько часов.       Он склонился и коснулся губами кожи у края кружев. Лёгкими поцелуями покрыл бедро от подвязки до косточки таза и обратно. Едва касаясь подушечками пальцев, провёл по коже под подвязкой, ощущая следы, где вдавливались швы. Кончиком языка поиграл с пришитыми по краю жемчужинами. Потом развернул подвязку и зубами потянул шнурок, ослабил узел и спустил её ниже, принялся вновь поцелуями разглаживать оставленный ею оттиск на коже.       Арагорн ждал стона или просьбы, но слышал только учащённое дыхание, видел краем глаза, как вздрагивает член, прижатый к животу, и от него тянется к коже тонкая нить прозрачного сока. Терпением Боромир никогда не отличался. Когда Арагорн взялся снова описывать языком фигуры по бедру в мучительной близости от члена, он сдался.       — Хватит меня там облизывать! — рявкнул он, тяжело дыша. — Твой рот нужен в другом месте!       — А что я обещал сделать с твоим? — спросил Арагорн. Он навис над Боромиром, опираясь на подушки вокруг его головы. И заткнул самым действенным способом — долгим глубоким поцелуем. Результатом стало резкое рваное дыхание обоих.       Арагорн и сам уже с трудом боролся с возбуждением. Но время ещё не наступило. Он снял с себя рубашку, чтобы подразнить Боромира, и расстегнул штаны, чтобы облегчить муки собственного каменного члена, но снимать их не стал. Боромир, наблюдавший за раздеванием, со стоном откинулся на подушки, понимая, что придётся ещё ждать. Но через мгновение снова поднял голову. Арагорн снова опустился между его разведённых ног и наконец прикоснулся к члену. А мгновением спустя без предисловий взял его в рот и заглотил сразу до половины. И был награждён низким долгим стоном.       — Я же просил, — вздохнул Арагорн. Он прекрасно знал, что Боромир не удержится, он вообще не умел быть тихим, а уж в постели тем более. Но играть в эту игру было весело. И наказание давно уже было готово.       Арагорн снял подвязку и в несколько раз обернул её у основания члена Боромира, под яичками, а потом затянул, достаточно туго, чтобы это было ощутимо.       — Говорить только когда я спрошу, — напомнил он. Дождался кивка и продолжил прерванное занятие.       Ему нравилось, по-настоящему нравилось ласкать Боромира языком. Во-первых, было где разгуляться. Девицы, да и парни Гондора, многое потеряли с приходом в жизнь наместника бродяги с севера. Во-вторых — приятно ласкать того, кто на ласку отзывается. Боромир вздрагивал, поддавался бёдрами навстречу, мускулы бёдер и живота ходили ходуном, дыхание прерывалось. Будь свободны руки, он бы сейчас комкал простынь или зарывался бы пальцами в волосы Арагорну, наматывал их на кулак и командовал процессом. Сегодня последнего он был лишён, и Арагорн растягивал удовольствие ровно столько, сколько ему хотелось. Перемежая лёгкие поцелуи чувствительной уздечки с быстрыми глубокими движениями по стволу, он каждый раз останавливался, чувствуя приближение к грани, и скоро добился даже не стона, а сдавленного скуления.       Взгляд Боромира умолял. Он молчал, помня о запрете, но всем своим видом просил о большем. Заметив испарину на лице и шее, искусанные губы и полосы от натянутых верёвок на запястьях, Арагорн сдался этой мольбе. Он избавился от штанов и достал из сумки флакон с ароматным маслом. Этот флакон Боромир проводил взглядом полным надежды.       Но пытка не закончилась. Арагорн мучительно долго ласкал узкое колечко ануса. Несмотря на то, как часто они наслаждались друг другом, Боромир оставался восхитительно узким. Видимо, этому способствовала в принципе крепкость его мышц, любовь к верховой езде и ненависть к сидячему образу жизни. Арагорну доставляло удовольствие подолгу готовить его и растягивать — именно потому, что сам Боромир не был способен на долгую прелюдию. Дать ему волю, и он бы уже сотню раз себя порвал, насаживаясь раньше времени. Но сегодня волю у него отобрали, и он сам на это согласился.       Арагорн втирал масло в кожу вокруг, медленно проникал внутрь одним пальцем, потом двумя, постепенно добавляя ещё. Комната наполнилась ароматами пряных трав, которые смешивались с потом и терпким запахом вожделения. Когда в Боромире уже без сопротивления помещалось три пальца, а растянутые мышцы не сжимались в крошечную звёздочку, едва почуяв пустоту, Арагорн наконец притянул ему под бёдра подушку и несколькими быстрыми движениями подготовил себя. Боромир приподнял голову и не сводил глаз с покачивающегося багрового члена, который должен был принять. Глаза у него сделались почти чёрными от желания. Арагорн склонился к нему и поцеловал, нежно, успокаивающе.       — Потерпи ещё немного, — прошептал он.       Почувствовав наконец долгожданное вторжение, Боромир со стоном опрокинулся на подушки и вжался в них затылком. Он поднял бёдра навстречу движениям Арагорна, но тот удерживал его от резких движений и погружался постепенно. Горячее узкое нутро медленно принимало Арагорна, он мягким толчком устремлялся внутрь и тут же поддавался назад, чтобы через мгновение проникнуть ещё глубже. Погрузившись до самого конца, он услышал тихий стон, полный благодарности. И тут же вырвал новый, когда забыл о нежности и взял резкий рваный ритм.       Глубокие толчки сменялись мягкими покачиваниями, иногда Арагорн вынимал член вовсе, чтобы войти вновь. Боромир не мог угадать ритм, он вскидывал бёдра, коротко дышал сквозь сжатые зубы и выгибался дугой. Ещё одной особенностью его было то, что кончить от одного только проникновения он не мог. Он был рождён брать, а не отдаваться, только его решение изменило это. И теперь, принимая Арагорна, он всё равно требовал большего. Налитый кровью тяжёлый член лежал на животе, в момент глубокого толчка напрягался у основания и поднимался почти вертикально, тугие яички поджимались, но удовольствие не находило разрядки.       — Опусти меня, — взмолился Боромир уже в голос.       Арагорн видел, как натягивается верёвка, впивается в кожу, тянутся жилы на руках от его желания разорвать путы и прикоснуться к себе.       — Хорошо, — согласился он, чувствуя, что сам уже на грани и оттягивать наслаждение больше нет сил. Он развязал узел на подвязке и снял её. — Но если ты ответишь на вопрос.       — Какой? — загнанно дыша спросил Боромир.       — Кто правит Гондором? — спросил Арагорн. Не прекращая медленно покачивать бёдрами, он обернул пальцы вокруг жаждущего члена Боромира.       — Ты! — крикнул Боромир и попытался вонзиться Арагорну в кулак. Но вожделенная рука исчезла.       — А почему? — спросил Арагорн и медленно вернул кулак, сильно сжал головку члена и пару раз провёл до основания.       — По праву меча и крови! — второй попытки дёрнуться Боромир не предпринимал, но зажмурился в ожидании разрядки.       — Ответ неверный, — Арагорн цокнул языком, убрал руку, подхватил Боромира под колени и снова принялся двигаться, теперь глубоко и медленно.       — Отпусти меня! — почти крикнул Боромир. — Пожалуйста!       Что-то в его голосе изменилось, что Арагорн даже встревожился. Словно ещё немного — и он заплачет. Арагорн склонился к нему и принялся целовать в губы, скулы, виски — голова Боромира металась по подушке, он ни на мгновение уже не мог лежать спокойно.       — Отпусти, — продолжал шептать он. — Ты король Гондора, ты мой король!       — Когда-то мне не приходилось прибегать к таким ухищрениям, чтобы это от тебя услышать, — улыбнулся Арагорн и наградил Боромира ещё одним поцелуем.       — Я обещаю говорить тебе это чаще, только отпусти!       — Ну хорошо.       И Арагорн принялся двигаться быстро и резко, подводя самого себя к грани. И едва удовольствие стало разливаться, начал ласкать Боромира одной рукой. Вторую он держал у него под затылком. А Боромир не со стоном, но с воем муки и наслаждения выгнулся под ним, всё его тело сотрясла судорога, потом ещё, сильнее прежней, нутро сделалось каменным и горячим, Арагорн чувствовал волны, расходящиеся внутри. Ему пришлось прижимать Боромира к постели всем своим весом и держать голову, чтобы он не врезался в спинку кровати. Разрядка длилась так долго, что Арагорн успел испугаться, что перестарался. Наконец Боромир обмяк у него в руках, ещё вздрагивал, но уже слабо, и глубоко дышал. Весь его живот и рука Арагорна были залиты семенем.       Они ещё долго лежали друг на друге, приходя в себя. Удовольствие ощущалось каким-то звоном во всех мускулах от пояса до кончиков пальцев на ногах. Наконец, когда дыхание обоих выровнялось, Арагорн приподнялся на локте и взглянул на Боромира.       — Всё хорошо? — спросил он. Тыльной стороной ладони он гладил его по лицу, отводил мокрые от пота пряди волос со лба.       Боромир приоткрыл глаза, взгляд был всё ещё затуманенный. Он повернул голову и привычным жестом поймал губами руку Арагорна, запечатлев поцелуй на подушечке под большим пальцем. Его не смущало то, как эта рука его недавно ласкала, скорее именно это и вызывало благодарность.       — Я не решусь повторить в ближайшее время, — честно ответил Боромир. Но он улыбался, да и лужа подсыхающего семени была красноречива. — Но почему ты сказал, что ответ неверный? Разве не по крови Исильдура и праву спасителя Гондора ты его король?       — Нет, — Арагорн улыбнулся. — Мой Гондор — ты. А правлю тобой я только тогда, когда ты это позволяешь.       И не давая Боромиру сказать крепкое словцо по поводу устроенной выходки, Арагорн снова его поцеловал.