Свет уходящего солнца

Императорский совет был самой ненавистной частью дня Цзян Чена. Несколько часов приходилось выслушивать чиновников, которые думали, что знают, как лучше управлять Империей, нежели их Император. Цзян Ваньин был у власти уже не один десяток лет, поэтому сюжет этих собраний мог пересказать с лёгкостью. Хоть ночью разбуди и спроси. Сегодня императорский совет снова закончился глубокой ночью. Император Цзян медленно и тихо шагал по широким и высоким коридорам, которые были погружены во тьму. В Южном крыле стояла тишина. Мать-императрица была на ночной охоте вместе со своими воспитанниками, Цзян Цин скорее всего снова читала лекции для лекарей, при этом заставляя учить большую гору свитков. Цзян Чен был благодарен ей за это. Ведь его супруга воспитала уже десяток великих лекарей, которые трудились в разных уголках Империи: в деревнях, городах, маленьких кланах. Некоторые даже были на службе в других государствах. Цзян Чен расстегнул тугой пояс и вздохнул. До его покоев оставалось ещё прилично, но он уже мог расслабиться и снять с себя маску грозного и бесстрашного Императора и Верховного заклинателя. Здесь, в Южном крыле дворца, служили только самые близкие слуги, что были проверены годами на верность, поэтому перед ними можно позволить себе немного отпустить себя. Мужчина остановился около громоздкой деревянной двери, на которой была резьба в виде лотосов. Покои его младшего брата находилась возле комнат матери-императрицы и в относительной близости к покоям Императора. Все было сделано для безопасности омеги, а также подобная деталь хорошо показывала насколько последний сын Юй Цзыюань важен для императорской семьи. В покоях Вэй Усяня стояла тишина, а стража, стоявшая у дверей, молча поклонилась. Один из бет аккуратно открыл двери, повинуясь приказу и пропуская Императора в комнату. Когда сзади раздался тихий щелчок, оповещающий о закрытие двери, Цзян Чен осмотрелся. В покоях горело несколько свечек, шторы были не задернуты, а также был небольшой беспорядок. Альфа глубоко вздохнул и слегка улыбнулся. Комната выглядела живой и снова уютной. В воздухе присутствовал феромон Усяня, пусть и разбавленный гадким сандалом. Когда младший брат переехал в Облачные Глубины, Император Цзян долго не мог привыкнуть, что эти покои пустуют и здесь никого нет. Тихо и слишком идеальный порядок. Книги стояли на полках, на письменном столе не валялись смятые комки бумаги с неудачными рисунками, одежда аккуратно разложена на полках, как и украшения, которые омега не забрал с собой. Покои были неживыми. Было тяжело к этому привыкнуть и осознать. Особенно были проблемы с привычкой, которая пустила свои корни ещё тогда, когда Усяню было полгода. Вэй Ин родился в тяжелое время как для Империи Цзян, так и для правящей династии. Разруха после восстаний, нехватка денег, голод и холодная зима. Первые года правления были ужасны для Цзян Чена. Он сильно уставал, сутками сидел за документами, постоянно искал способы побороть все беды, свалившиеся на государство после смерти отца. Цзян Ваньин тогда сильно ругался с матерью, официально отстранил ее от регентства и грозился выслать на границу. Император был против союза Юй Цзыюань и Главы Вэй, но когда увидел маленький свёрток с серебряными глазами, то полностью растерял всю враждебность. Отношения с матерью потеплели потом благодаря обладателю этих огромных глазок. Вэй Ина он считал подарком судьбы, наградой за все трудности, испытания, что смог преодолеть. Цзян Чен официально признал его своим братом, представил двору, но не стал делать наследником. Во-первых, в нем не было крови Цзян. Во-вторых, хотелось дать А-Ину счастливое и беззаботное детство. Император Цзян каждый день заходил к младшему, чтобы пожелать спокойной ночи или же рассказать сказку, когда тот был совсем маленьким. Традиция, привычка, которая за два года, так и не забылась и ждала своего часа. Сейчас Вэй Ин спал на кровати, в гнезде из одеял, обняв длинную подушку руками и ногами. Вокруг слишком ярко пахло сандалом из курильницы, так что даже голова немного шла кругом. Ваньин вздохнул тяжело на эту имитацию присутствия Лань Ванцзи, обозвав того далеко не ласковыми словами. Цзян Чен осторожно прошёл к высоким окнам и закрыл шторы, чтобы рано утром солнце не разбудило Усяня, испортив тем самым ему настроение. Император также потушил свечи и аккуратно подошёл к кровати, чтобы укрыть брата одеялом. Только стоило подойти к кровати и попытаться разобраться в одеялах, как Усянь сонно приоткрыл глаза и повёл носом. — Ммм, Лань Чжань…— Омега перевернулся на другой бок и потянул руку к ночному гостю, но вздохнул, принюхавшись. У Цзян Чена был тяжёлый запах, как и у матери. Такие было тяжело прятать полностью, если только с помощью сильных травяных настоек. — Чен-гэ… — Спи, А-Ин. — Император осторожно наклонился и поцеловал младшего в висок, натянув перед этим на него одеяло. — Ты злишься на меня за…побег? — Снова закрыв глаза, сонно и шёпотом произнёс Вэй Усянь. — Нет, мелкий, я на тебя не злюсь. Я маму даже отправил на ночную охоту, чтобы она выпустила пар. — Цзян Чен ухмыльнулся, поглаживая брата по голове и перебирая пряди чёрных волос. Вэй Ин улыбнулся и чуть ближе подвинулся к брату. — Клан Вэй хочет тебя увидеть. Точнее, твои тетя и дядя. Они вчера приехали из Илина. — А отец? — Усянь открыл глаза и посмотрел на Императора. — О нем ничего не было сказано, А-Ин. — Цзян Чен помолчал, поправляя подушку брата. — Ты не переживай, я думаю, что он скоро приедет, чтобы навестить тебя. Младший лишь слабо улыбнулся и кивнул. — Засыпай, я тоже пойду отдыхать. — Цзян Ваньин ещё раз поцеловал брата в висок, а после направился к выходу. Как только дверь закрылась за альфой, Вэй Ин сел на кровати и осмотрелся. В темноте общую картину комнаты было сложно заметить, но общие очертания беспорядка виднелись. Усянь чуть нахмурился, пытаясь вспомнить, когда он успел сделать гнездо. Омега тяжело вздохнул, притянув к себе темно-синюю подушку с изображением облаков, которая выбивалась из общей цветовой гаммы комнаты. Он стащил ее у Ванцзи с кровати перед самым отъездом, так как она больше других пропиталась феромоном супруга. Первую неделю это было спасением, но сейчас сандал уже слабо ощущался на подушке, что вгоняло в тоску. Усянь закрыл глаза, устроившись поудобнее под одеялом. Нужно было как-то быстро заснуть, пока мысли о будущем не накрыли его вместе с беспокойством. Он понимал, что придётся сказать о ребёнке Ванцзи, ведь не врать же малышу, что его отец ушёл в кругосветное плавание. Можно было бы уехать в какой-нибудь городок в глуши леса, но Вэй Ина это развитие пугало. Он боялся, что не справится один с ребёнком, в разлуке с родными, а также омега вырос во дворце и очень мало знал о жизни обычных людей. Можно было бы уже завтра рассказать все Ванцзи, вернуться в Облачные Глубины и капризно потребовать выслать Су Ше из дворца. Наложника Су отправили бы на границу, Император Цзян лично бы за этим проследил, чтобы не повторилась ситуация двухлетней давности. К слову, о Су Ше Усянь ничего не рассказывал брату, тот сам обо всем узнал. Вэй Ина останавливало одно. Он не хотел сделать несчастным Лань Ванцзи. Ведь тот любил своего наложника, ждал от него наследника. Поэтому второй вариант тоже отпадал. У Усяня была идея отправить письмо дяде двух Нефритов, поделиться радостной новостью, так как с ним у омеги были относительно тёплые отношения. Но так и не сделал этого, лишь сложил готовое послание и убрал в ящик стола с глаз долой. Это был тупик.