Если имя твоё Даже шёпотом произнесут, Вздрогнет сердце моё.
Тёплый ветер ласково потрепал распущенные розовые локоны длинных волос, откидывая их за спину, нежно лизнув бархатную кожу на щеках. Лениво приоткрыв глаза, довольно прищурилась, наблюдая, как растекаясь, заходит летнее солнце за еле виднеющийся горизонт каменных ворот, что окружают всю родную деревню. Такую необъятную и притягательную, любящую, верующую в Волю Огня, изнутри прогнившую под самый корень величественного древа из-за замотанной мумии и старейшин. Выдыхаю, обречённо простонав не самые лицеприятные слова о несправедливости распределения власти и откровенной слепоты Третьего Хокаге, что Второй-гений не успел прожить столько же, как и этот курильщик, оставив всё на мягкотелого и чересчур сострадательного, плавающего в политике своего ученика. — Как же это глупо! — топнула ногой, сразу же скривившись в лице, позабыв, что стою на голове Первого. Этот Сенджу точно уж лучше своего брата. Создал деревню, защитил и порядки установил – подозрительно правильно, хоть и из истории Конохи и его биографии знаю, что он сродни гениальному, идеальному шиноби всех времён. С ним может сравниться Четвёртый и даже Второй, если посмотреть с одной стороны и закрыть глаза, хорошенько огреть чем-нибудь тупым голову, чтобы забыть о делах, оставленных в руках старика. Меня позвали, окрикнув по имени слащавым тоном с суффиксом «-тян» и растягивая гласные буквы. Сердце странно сжалось, словно испугавшись и стало тихо-тихо биться, пытаясь остаться незамеченным. — М? — поворачиваю голову в его сторону, устало посмотрев в чёрные глаза, наполненные теплотой и невидимыми искрами безумия. Он присел на корточки. — &%%#&@&%"? — хмурюсь, услышав несуразный скрежет и шипящий шум, вместо заданного вопроса. — %+&#, что ты только что спросил? — из моего рта вырвалась подобная трескотня, когда назвала Учиху по имени. — ;"%&*-#&@08@*? — что он говорит? Что это? Пытаюсь всмотреться в лицо напротив, видя лишь разноцветные помехи и чувствуя, как кто-то облепил нас пристальными взглядами ото всюду, буквально везде будто находятся эти цепкие взгляды. — Сакура-тян~ Страшно. Сглатываю, услышав соверешнно чужой голос от Учихи. Его силуэт стал покрываться такими же помехами, стерая то, как он выглядит. Его внешность стала искажаться: одежда стандартного Учихи-шиноби, чёрные кудри, смольные глаза с длинными ресницами смотрящими вверх – становилось тревожнее, когда знакомые черты лица стали меняться на совершенно чужие и незнакомые, внушающие страх лишь от одного взгляда на него. Гора с высеченными головами Хокаге и лес с деревней по громкому щелчку исчезли. Меня окружила испепеляющая морозным дыханием тьма. Исчез и он, растворившись во мгле, как его главная часть, он и есть тьма, именно этот дьявол является ею. Она повсюду, наблюдает за мной. Еле слышный шелест стал нарастать режущим шёпотом, заставляя бешенные стуки сердца воплотиться в один звук очень длинного гула, не вечного, что вот-вот остановится. Вздрагиваю. Силуэт состоящий из искажённых помех появился вновь, прямо передо мной, упавшей от бессилия на изодранные колени. — Джи-тян~, — низкий, бархатный баритон скользнул по позвоночнику вниз, словно острым лезвием танто разрезал тонкую кожу и прошёлся металлическим лезвием по каждому позвонку. Пальцы сжали блондинистые волосы, оттягивая их у самых корней, уже не вызывая боль, усиливаясь новой волной по всему содрагающимуся телу. Кусаю губы в кровь, услышав через толщу перекликивающегося гомона в ушах, как голос разразился иным смехом, подавляющим все попытки взвыть на помощь. Хаширама... Хаши... Хаши... Тобирама... Тоби... пожалуйста... молю... Спаси меня! — ТОБИРАМА-А-А!!! — сорванный голос слетел с искусанных губ криком, мольбой о моём спасении. Всё стихло, схлопнулось... Исчезло...***
980 год. 13 октября. Утро. Река возле границ территорий клана Учиха и клана Сенджу. 10:43 Вздрагиваю, вспоминая сегодняшний страшный сон, но мгновенно оддёргиваю себя от таких воспоминаний недавних событий. Всё хорошо. Хаши рядом. Я не одна. Я сильная. Я могу постоять за себя. Учиха не такие плохие, как я думаю о них, это лишь навязчивые мысли и убеждения общества Сенджу. Бросаю взгляд на взволнованного братишку, что с нетерпением пытается не сорваться с берега реки, ожидая Мадару. Неосознанно обнимаю себя за плечи, уберая чувство вернувшейся ночной тревоги. Я вернулась обратно относительно недавно, всего тринадцать дней назад после окончившихся тренировок в лесу Хатешинаи. Полная сил и уверенности сбросила все чертежи новейших фуин на Тоби, что был только рад этому, хоть и не так открыто показывал это. Заявилась в госпиталь с разработанными рецептами антибиотиков и обезболивающих, узнала о смерти Васаби-сан – я очень расстроилась потери такого хорошего и открытого, профессионального ирьенина, как эта милая женщина. После траура и долгожданных выходных, маленького празднования в честь моего возвращения в кругу самых близких, пришла на встречу вместе с энерджайзером. Я поборола свой страх. Я не боюсь всех Учиха. Я ужасаюсь лишь того, кто приходит ко мне во снах, называет чужим именем и на живую изрезает плоть лишь взглядом и голосом, своим присутствием. — Мадара, — громко выкрикивает Хаширама, подпрыгивает, вставая с холодных камней и активно начинает махать руками, привествуя Учиху. Поднимаю взгляд с ног на них. Мадара не один, с ним кто-то ещё. Это прокаченная сенсорика уловила ещё раньше глаз. Оглядываю застывшего соляным столбом мальчишку чуть младше меня, может, возраста одного знакомого альбиноса. Прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть внешность с того берега. Иссиня-чёрные игольчатые волосы, заплетённые в хвостик на затылке. Пухловатые губы. Немного похож на Саске волосами и причёской, некоторыми чертами лица, а так типичный представитель клана красноглазых. Синяя длинная рубашка, серые штаны и чёрные сандали – скрытность на высшем уровне, так сказать. Ничего опасного в мальчике не заметила. — Привет, — делаю лёгкий взмах руки и оба старших застывают, не ожидая от меня ответного приветствия. Странное ощущение, словно глаза щипает. Тревоги и страха нет, есть лёгкость и жжения в глазных танкецу и канальцах. Чакра стабильна, не колыхается – значит, не гендзюцу. Может, перенапряжение от недосыпа? Спустя минут пять к нам всё же подошли, всё ещё не верующе косясь на меня. — Мадара, это твой брат? — он застыл, то есть Мадара застыл, его брат и не отходил от состояния некого взволнованного шока, пялясь на меня. — Его зовут Изуна и мой брат младше меня на два года, — мы с Хаширамой быстро переглянулись, взаимно умолчав о нарушенной секретности. — Меня зовут Джинен Харуно, рада знакомству, Изуна-кун, — улыбнулась на лёгкое покраснение немного пухлых щёчек паренька. Моя третья цель миссии явилась ко мне сама, готовая пасть в ноги, только надо захватить его пока ещё детское сердце. Захвачу все его мысли, поселюсь в его голове и заставлю думать только обо мне. — Я рад, что ты вернулась, — прямо сказал мне в лицо старший Учиха, сложив руки на груди и сразу отвернув голову, забурчав. — А как я счастлива, Мадара, что наконец увидела тебя. Твой брат прелесть, вы похожи, — убераю руки за спину, чуть задирая голову и смотря на реакцию уже двоих, слыша, как захихикал шатен. Стану вашей мечтой, всем миром, единственной жизнью, наркотиком. Лучиком яркого света во мгле. Вы будете зависимы от меня. Я знаю путь к сердцам одержимым и не уравновешенным Учиха, а главное, что однолюбам. Вы будете одержимы мной, братья Учиха.***
980 год. 28 октября. Ночь. Клан Сенджу. 3:32 Я хочу быстрее выполнить сложную часть задания и захватить свои три основные Любовные Цели. Тобирама входит в эту тройку, он у меня уже почти в руках, нужно, чтобы он заглотил наживку. Я уйду из клана и он будет скучать по мне, так очки симпатии будут подниматься и подниматься. А Учиха... Ну это Учиха, сами себе на уме. Всё же Тоби жаль, что он является моей целью, если бы не миссия, то я бы обязательно по-настоящему открылась ему. Так я подумала и однажды поздно ночью ушла. Я не сбегала, а ушла никому не сказав о своём уходе. Буцума знал по письму ещё месяц том назад, когда мои тренировки в Хатешинаи мори ещё не были закончены. Он знал, что я уйду и более не требовал новых изобретений, получив много чего за эти три месяца. Подхожу к большим, деревянным воротам клана. Подправляю ремень мешочка, где лежат со всем необходимым запечатывающие свитки и смотрю на знакомого ниндзя, что стоит на посту. — Всё-таки уходишь, — киваю под взгляд почти таких же зелёных глаз, как у меня. Кента грустно улыбнулся краешком губ, наклоняя голову. Ему всего тринадцать, а такой дылда под метр семьдесят и каштановая шевелюра по пояс, которая обычно завязана в конский хвост. Специализируется на тёкуто и стихии суйтоне, в принципе как и половина лесного клана. Светло-зелёные узковатые глаза, загорелая кожа, каштановые волосы, высокий рост, звонкий голос и примерный ранг чуунина – а уже без кисти левой руки. Мы познакомились на операционном столе, мой первый пациент, который мог умереть от потери и заражения крови ядом. — Необычно, но сейчас вспоминается наша первая встреча, да, Джинен? — хмыкаю, вглядываясь в острые скулы и нос с небольшой горбинкой. — Если вспомнить, то...Flashback
979 год. 4 июня. Утро. Клан Сенджу. 11:22 — Быстрее! — кто-то стал громко выкрикивать задания для подготовки операционной. Кто же мог поступить к нам именно сейчас? Отвлекаюсь от заполнения характеристики нового отвара, откладывая кисточку и свиток на другой край стола. Быстро же я добилась отдельного помещения в госпитале у вредного хрыща, хоть и не такого большого. Жаль отданные техники, но это того стоило. Ставлю три склянки с универсальным антидотом на то, что это с западной границы со стороны страны Ветра и что у пациента отравление. Раз отравление в пустыне, то скорее всего это кукловод, а сейчас там цветение редких растений, значит новый яд! Хочу изучить и составить антидот! Внутри загорелся скручивающий вены азарт, разгоняясь по телу порционными волнами забившегося на несколько ударов больше сердца, что в предвкушении сжималось. Всё время активированная сенсорика дала знак того, что к моей двери кладовой спешно подходит знакомый яркий огонёк чакры – Умэ. Опередив события, встаю из-за стола, заплетаясь в хвост и прихватив пару чистых перчаток, открываю дверь. — Джинен-чан! — брюнетка опасно затормазила ногами и футоном, в итоге удержав расстояние вытянутой руки между нами. Практикантка, что тоже рекомендована боевым медиком, её отцом. Уверена, что я вижу талант в её действиях, а не простое везение. Может, в будущем она станет, как Шизуне из настоящего. А пока я ранга-В, после стану рангом-А и конечный ранг, это ранг Цунаде-сенсей, до которого ещё пахать и пахать – ранг-S. Моего ранга здесь только четыре ирьенина, включая отца Умэ и Васаби-сан, и один пока что единственный ранг-А – новый главный ирьенина клана Сенджу, вместо ушедшей в мире иной Рико-сан. Его в глаза я видела лишь пару раз и чуть не влюбилась, но это оставим на потом, сейчас другое дело. — Операционная уже готова? Что с пациентом? — уже натягиваю защитные перчатки, пусть и не такие тонкие и удобные, как из латекса. Пятнадцатилетняя, кареглазая девчушка вытянулась и строго отчеканила низковатым голосом: — Пациент мужского пола с отрубленной конечностью, большой потерей крови и признаками на отравление, — не сдерживаю ухмылки, когда оказываюсь правой в своих догадках. Киваю, мне освобождают дверной проём. Быстрым шагом направилась уже по заученному маршруту не такого большого здания и уже через какое-то время стою возле операционного стола с лежащим на нём бойцом, готовая разрезать, зашивать, присоединять, сращивать и откачивать мою сегодняшнюю жертву. — Только поступил, — говорит такой же практикант, как Умэ. Хмурюсь. У молодого, побелевшего от потери крови, парня, что сейчас лежит на столе, очень слабый пульс, еле нащупала на одной из уцелевших кистей. Филигранно ровно обрублена кисть, что поражает. Проверив нейтральной чакрой организм, понимаю, что это миотоксичный яд повреждающий мышцы. Внутренний азарт пропадает и заместо него крепчает осевшая на плечах вера в упёртость больного, ведь проверив на цвет язык, пришла к вердикту, что ещё час и он может умереть от знакомого на практике яда. — Умэ, скальпель, — пока есть подручные средства, то лучше сэкономить сил и не использовать скальпель чакры. — Кадо, антидот от змеевика, — неожиданный выбор яда для клинка, всё же быстро теряет свой эффект в взаимодействие с металлами, может ли это значить, что у группы врагов Сенджу есть боевой травник, а мог ли это быть ирьенин? В раскрытую ладонь осторожно кладут медицинский прибор. Кусаю губы, в уме начертив разрезы грудной клетки и брюшной полости, если отравленная рана была сделана не в верхней части туловища. А здесь определить сложно, много ссадин и царапин, со змеевиком не легче: вокруг раны нет никаких признаков на яд, ни фиолетового оттенка, ни лёгкого гниения и вообще ничего. Вдыхаю и делаю надрез, левой рукой контролируя все жизненно важные органы.***
Всё ещё удерживая напряжение в операционной, срастила последний перелом под очень редкий пульс молодого парня. Кровь вторая отрицательная была перелита и её недостаток был восполнен, всё было успешно срощено и соединено, яд выведен из организма, осталось проверить цвет глазниц и языка на остаточные последствия отравления. Отдала медицинский нож Кадо и потянулась к лицу пострадавшего. — Язык возвращает свой цвет с тёмно-фиолетового, а глаза... — только мои большие пальцы коснулись верхней части лица, как вояка очнулся и упёрся в меня своим взглядом светло-зелёных глаз, очень красивых. — Умэ, пациент очнулся, — девушка сразу же вколола в оголённую грудь шприц с аналогом анестезии этой эпохи. У шатена почти моментально обратно закатились зрачки, возвращая мне обзор на склеру. — Глаза не поменяли свой цвет. Отпрянув, снимаю окровавленные перчатки, бросив их на столик и устало положив прохладные ладони на затёкшие мышцы шеи. Этого пациента я запомню. Чуть не умер от потери крови, а ни от яда.End Flashback
Если вспомнить, то я тогда испугалась, когда он очнулся, хоть и была рада, что не во время того, когда я резала его грудную клетку. — Я надеюсь, что ты ещё вернёшься, — отвожу взгляд, прикусывая щеку изнутри. — Хах, понятно. Может, у меня появился «Разум Игрока» и из-за этого я могу легче воспринимать то, что я играюсь с чувствами других? — Я не хочу сюда возвращаться, — прохожу большие ворота и бросаю застывшему парню: — Прощай, Кента. Ночной лес встретил меня тихими шорохами ночных обитателей и прохладным, осенним ветром, что приветливо ласкал пшеничные волосы завязанные в высокий хвост. У меня есть карта, что так учтиво мне отдали кролики. Кстати, на счёт этих пушистиков. Нужно будет призвать Дана на всякий случай. Помимо карты у меня есть план, теперь я иду в клан Учиха, как бесклановый ирьенин. Зная, что я магнит одержимости, то это мне как два пальца об асфальт.***
980 год. 10 января. День. Порт страны Огня. 15:17 Прохожие спешно уходят с главной улицы, пытаясь не оборачиваться на группу шиноби, сопровождающих двух наследников властного, пугающего и ужасающе сильного клана Учиха. Старший привлекал намётанный глаз высокопоставленных девиц своими характерно резковатыми чертами лица и холодным, расчётливым взглядом, что было только у тех людей, что видели смерть и сами представляли её другим. Младший же совсем был хрупким на вид, почти по-девичьи изящное лицо и такой же взгляд взрослого человека, но более веселого и жизнерадостного. Изуна крутился вокруг Мадары и что-то восхищённо щебетал, но сразу осекался и через минуты две возобновлял разговор. Натянув на голову большой капюшон, я выдохнула, готовясь совершить смертельный манёвр с ещё маленькими Любовными Целями. Топчусь на месте, в переулке между несколькими не высокими зданиями, перед тем как выйти в убегающий от черноглазых монстров люд. Выдыхаю согревшегося воздуха сырой зимы и делаю шаг вперёд, но только моя жопочующая пятка коснулась родной матушки земли, как затылок приложился к кирпичной стене здания и спина коснулась обжигающего, даже через слои одежды, мороза. В глазах несколько секунд плясали яркие разновидности чертей, катающихся на карусели и даже отдалённо напивающих давно заевшую пугающую мелодию орга́на, как при появлении главного злодея. Плечи сжимали крепкие, смуглые ладони, больно сдавливая их, явно до синяков. Я от судьбы уйти хотела. Не судьба. Подумалось мне, когда взгляд отзеркалился от туманно-жёлтых глаз с драконьим разрезом. На левой щеке старый шрам напоминал о первой встрече, когда он был еле заметен. — Отпусти меня, Нобуюки, — я ушла из клана, спланировав точную дату. Ближе к концу октября этот триггер должен был уйти патрулировать границы территории, вместо меня. Через день после его ухода ушла и я. Желваки были напряжены так сильно, что виднелись из под тёмной кожи, а брови нахмурены, что между ними появлялась глубокая морщинка недовольства. — Джинен, ты ушла из клана, — почти прорычали в лицо и пальцы сцепили меня очень агрессивно, словно пытаясь сломать кость. — Я не являюсь частью твоего клана. — Ты – мой клан, — иронично выгибаю бровь, превозмогая тянущую боль в руках. Это так принято признаваться в одержимости в этой эпохе, да? Не представляю как мне признается Мадара или Изуна, хах. — Я не твоя, Нобуюки, и никогда ею не стану. И вообще, не мешай мне, — недовольно закатываю глаза и перемещаюсь шуншином, эпично распавшись на хрустальные бабочки из воды. Сделав так называемых девять шагов, оказалась в другом переулке. Если так подумать, то как он мог узнать где я? Неужели сенсор? Угх, придётся скрыть свой очаг. Складываю печати скрытия, длинная серия ручных, пальцеломательных выкрутасов и меня не будет видно на радарах сенсоров, кроме клана Хьюга-рентгенологов. Выглядываю из-за угла, попутно вылечивая будущие синяки на плечах. Уже по опустевшей площади не спеша идут мои две цели, а рядом с ними три рядовых шиноби из того же клана, что и первые два. Створки всех окон наглухо закрыты, двери в том числе, на улице остались только Учиха и вдалеке, у причала, парочка пьяных моряков. Киваю себе и выхожу на рассеянный солнечный свет, под нависшее серое небо, словно недовольное моими действиями. Оглядываясь, замечаю, что забыла накинуть на голову капюшон и раньше времени привлекаю к себе внимание наследников, что застыли. Дай, Боже, мне сил в обществе учиховской рожи, Аминь. Спаси и сохрани мою бренную душонку и невинное тельце в этом мире. Нервно улыбаюсь, когда ко мне сдержанно приближаются цели, пытаясь не взорваться вопросами.***
980 год. 14 января. Вечер. Клан Учиха. 22:15 Сжатые пальцы вокруг тонкого запястья казались обжигающими, передавая ощущение наливающихся кровью волдырей и царапающих чёрных угольков сжёного мяса с отвисшими кусочками омертвевшей кожи. Но я терплю болезненный, остаточный фантом и этот пристальный взгляд матово-чёрных зеркал, чей обладатель не желает, чтобы я убрала свою прижатую к его щеке ладонь, наслаждаясь прикосновениями. Лишь раз коснувшись лица Мадары, убирая грязь, моя рука попала в плен учихавоского существа. — Мадара-кун, можно я заберу свою руку? — не отрывая своего поглощающего каждое движение взгляда, мальчик накрыл своей ладонью мою, чуть сжимая пальцы. Его щека такая горячая, словно под кожей кипит адова лава, так и хочется отдёрнуть руку и охладить медицинской чакрой, как при сильном ожоге. Терпи, Джинен, выполнишь миссию по захвату целей и спокойно доживёшь до создания Конохи, мирно и без войн, без одержимых, без проблем на жопочующую пятку, всё будет хорошо. — Я не хочу, — не хочет чего именно? Отдавать руку или... Или что, блин?! Почему дети такие сложные! Не довольно хмурюсь и руку отпускают, немного виновато опустив взгляд и поджав губы. Кем же ты являешься, Мадара? Яндэрэ, цундэрэ или, может, ундэрэ? Азарт так и гасит мой страх, так и тянет узнать, раскрыть, использовать на себе грань возможного терпения. Желаю изучить всего тебя, гений клана и один из основателей величайшей деревни. Ты запомнишь моё имя. Будешь жить им. Я стану твоей вселенной, я – Харуно Джинен обещаю, клянусь. Лёгкая улыбка коснулась розовых губ девочки и в ту же секунду глухой смешок слетел с них, обвораживая собой брюнета. Лесная опушка наполнилась детским хохотом, что напоминал звон весенних колокольчиков своей лёгкостью звучания. Мадара испустил не понимающий хмык, но разразился смехом, заразившись девичьим хохотом. С виду казалось, что два ребёнка веселятся на маленькой опушке на территории жестокого клана, но если услышать мысли двоих, то от первых хочется ужасаться, а от вторых отмахнуться на будущий поход к Яманака. Прошло два дня, как Харуно осталась у Учиха в качестве ирьенина-травника. Ей выделили гостевую комнату в главном доме и общий кабинет с начинающим медиком в местном госпитале, где расползлась смута недовольства, что бесклановый, чужой ребёнок занял помещение, чтобы "побаловаться". Все, кроме наследников и Таджимы, главы клана, стали презирать "пустышку", что "втёрлась в доверие главной семье". Таджима мудрый и расчётливый лидер, с не затуманенным желанием целеустремлённо выигрывать и уничтожать врагов, Сенджу. Наслышавшись рассказов о умной девочке-медике он захотел видеть её в своём госпитале, проверить способности и стойкость, а если она вдруг сможет выдержать сильное давление клановых людей, то сможет остаться при главном поместье в качестве ирьенина или служанки, может в виде грелки для последних наследников. Но он же пока не знает и не догадывается о планах взрослой души из будущего в теле маленькой, одиннадцатилетней девочки с уникальным стремлением заполучить, поработить и выиграть, навечно оставить своё имя в истории.