Catching Midnight / Ловить Полночь

Квартира Беллатрикс впечатляет не меньше, чем в первый раз, когда Гермиона ступает в нее. На этот раз она вся освещена, уже играет музыка и пахнет едой которую готовят. Гермиона видит Беллатрикс на кухне, все еще в своей кембриджской толстовке под фартуком. Она настолько поглощена своим занятием, что не замечает появления Гермионы. Гермиона идет через всю квартиру, бесшумно ступая максимально тихо. Она доходит до кухни, стоит у бетонной столешницы и постукивает пальцами, пока Беллатрикс не оборачивается, со сковородой и лопаточкой в руках, и не вскрикивает – Черт побери, Гермиона! Гермиона смеется, хватаясь за живот, пока ее глаза не загораются от слез. Беллатрикс ворчит, с грохотом ставит сковородку и смотрит, как Гермиона смеется, сложив руки. Когда смех стихает, Беллатрикс спрашивает: – Ты уже закончила? – Прости, просто... ты всегда такая собранная и трудно поддающаяся, поэтому видеть тебя такой... - Гермиона проглатывает смех: – Мне очень жаль. Но я пришла вовремя! Что я должна была сделать, крикнуть из лифта, что я приехала? – Ты могла бы идти немного громче, или, я не знаю, опрокинуть что-нибудь. – Ты хочешь сказать, что разбить вазу было бы менее поразительно, чем просто стоять здесь и ждать, пока ты обернешься? Беллатрикс закатывает глаза, – Заткнись. Просто заткнись и иди сюда. Гермиона подходит медленно, слишком медленно, чтобы понравиться Беллатрикс, которая отходит от столешницы и притягивает Гермиону в медленный, мягкий поцелуй. Все мысли в голове Гермионы исчезают, когда Беллатрикс целует ее. Каждый раз, когда это происходит, она замирает в неверии. Беллатрикс - самый привлекательный человек, которого она когда-либо встречала, самый интересный, самый магнетический, и вот она здесь, погружает пальцы в воротник джинсовой куртки Гермионы и проникает языком в ее рот, сливая их тела воедино с такой потребностью в каждом прикосновении. Беллатрикс нуждается в ней, она чувствует это по жару, исходящему от ее тела, она чувствует это по тому, как то, что должно было быть поцелуем, превратилось в прижатие Гермионы к столешнице. Запах гари прерывает их, Беллатрикс внезапно отстраняется от нее и хмурится. Она ругается, бодро шагает к плите и срывает сковороду. – Чёрт возьми, я сожгла брюссельскую капусту! - говорит Беллатрикс, с громким стуком бросая лопатку в раковину. Гермиона обхватывает Беллатрикс за талию, убирает волосы и целует ее в шею. Она понимает, насколько они близки по росту, если бы не каблуки Беллатрикс. Она почти открыла рот, чтобы прокомментировать ее рост, но вовремя отказалась. Беллатрикс поворачивается в ее руках, и Гермиона наклоняется назад, чтобы посмотреть на нее. Она дуется на нее. – Это нечестно. Обычно кто-то другой готовит для меня, но у меня это хорошо получается, просто я так давно этого не делала. Я просто... хотела сделать для тебя что-нибудь приятное. Гермиона целует уголок губ Беллатрикс, задерживаясь там, чтобы сказать: – Ты была права. Я действительно люблю это гораздо больше, чем то, что кто-то другой готовит для нас. На самом деле, я люблю это гораздо больше, чем машину. Когда она отстраняется, Беллатрикс выглядит слегка покрасневшей, но озадаченной: – Тебе это нравится больше, чем машина? Румянец Беллатрикс заставляет ее чувствовать себя смелой, заставляет ее хотеть увидеть, насколько глубоко она может его затемнить. Руки Гермионы блуждают по бедрам Беллатрикс, и она проводит большими пальцами вверх под кофтой, чтобы почувствовать мягкую, горячую кожу под ней. – Мне это нравится гораздо больше. Это не имеет ничего общего с твоими деньгами или попытками получить больший доступ ко мне. Просто ты так показываешь мне, что я тебе не безразлична, - говорит Гермиона. Пока она говорит, она снова наклоняется к ней и с благодарностью целует мягкую кожу шеи Беллатрикс. Это начинается как благодарность, но Беллатрикс издает тихий, благодарный звук, и вдруг Гермиона открывает рот, чтобы попробовать ее кожу на вкус, и скользит руками дальше по ее рубашке. – Если бы я знала, что ты так отреагируешь, я бы уже давно сменила тактику, - говорит Беллатрикс, но ее голос звучит хриплее, чем несколько минут назад, выдавая, как ее это задело. – Это очень сексуально, - комментирует Гермиона, чувствуя, что пьянеет от тепла и запаха Беллатрикс, - почти так же сексуально, как видеть тебя в моей одежде. Беллатрикс хмыкает, и Гермиона чувствует вибрацию на своих губах. – Да, я оставлю его себе. Мы очень привязались друг к другу. Гермиона фыркает, снова отстраняясь, чтобы посмотреть на нее: – Ты изменяешь мне с моей толстовкой? – О, так теперь это измена, да? - поддразнивает Беллатрикс, – Что случилось с тем, что я не забочусь о том, вижу ли я других людей? – Во-первых, это толстовка, а не человек. А во-вторых, я никогда не говорила, что меня не волнует, если ты увидишь других людей. Мне было бы очень важно. Беллатрикс приподнимает подбородок, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. - Неужели? Гермиона опускает взгляд. Она надеялась, что Беллатрикс ее успокоит, но полагает, что не стоит удивляться. Ей давно пора оттолкнуть Беллатрикс, раз уж она так близко подошла к ней, и она готовится к этому. Вместо этого она чувствует, как палец Беллатрикс снова поднимает ее подбородок, и когда она снова встречает ее взгляд, он становится намного мягче. – Это не так, Гермиона. Это только ты, - говорит Беллатрикс. Гермиона медленно выдыхает, эмоции накапливаются внутри нее. То горячее, трепещущее чувство в животе, которое она испытывает, когда Беллатрикс так смотрит на нее, усиливается в десять раз, и она не знает, как его вынести. Эта женщина наблюдает за ней так, словно пытается прочитать ее мысли по микровыражениям, заставляя Гермиону чувствовать себя незащищенной, полностью отданной на ее милость. Это самая эмоциональная близость, которую она чувствовала от нее с того дня в ее комнате... прямо перед тем, как она отгородилась от нее. Беллатрикс мягко отстраняется. – Мы можем поговорить об этом позже. На самом деле, это то, о чем я хотела поговорить с тобой сегодня. Но сначала нам нужно поужинать. Я не испортила лосось, и я выберу те кусочки брюссельской капусты, которые не подгорели. Иди подожди за столом, а я принесу. Гермиона делает, что ей говорят. Обеденный стол Беллатрикс представляет собой длинную плиту из полированного белого мрамора с вкраплениями серебра. Он стоит перед камином, и тепло от него приятно контрастирует с прохладным воздухом, врывающимся из открытых окон. Через мгновение к ней присоединяется Беллатрикс, ставит перед ней тарелку и садится рядом. Гермионе нравится, что Беллатрикс, кажется, постоянно хочет быть рядом с ней. Она хочет утонуть в ее присутствии, и ей трудно думать о чем-то другом, кроме ее прикосновений и взгляда, когда они вместе. Приятно, что Беллатрикс не притворяется, что хочет чего-то другого, кроме как быть как можно ближе к ней. Беллатрикс подала ей стакан воды, а себе - вина. – А что, если на этот раз я захочу вина? - спрашивает Гермиона. Беллатрикс подняла бровь, покручивая вино в бокале: – Я предполагала, что ты будешь слишком беспокоиться о том, чтобы ослабить свои запреты рядом со мной. – Может быть, я уже не так беспокоюсь о своих запретах, - говорит Гермиона. Она наслаждается удивленным выражением лица Беллатрикс. Без слов, она встает и через несколько мгновений снова появляется со вторым бокалом вина. Гермиона благодарно улыбается, с милой невинностью, на которую Беллатрикс не купилась. Лосось соперничает с блюдами профессионального повара, которые она ела несколько ночей назад. Ее брови удивленно взлетают вверх, когда она пробует его. – Беллатрикс, это невероятно! Где ты научилась так готовить? Беллатрикс пожимает плечами, рассеянно ковыряя ножом лосося: – Я много лет упорно трудилась над этим. Я не вижу смысла делать что-то, если я не могу быть лучшей в этом, - она поднимает взгляд от своей тарелки, чтобы ухмыльнуться Гермионе, - и поверь мне, это не единственное, что я освоила. Гермиона фыркнула: – И что? Кажется, я припоминаю, как ты сожгла брюссельскую капусту. Беллатрикс нахмурилась и с новой силой принялась за расправу над лососем: – Все было бы идеально, если бы ты меня не отвлекала. Когда лосось достаточно измельчен, Беллатрикс начинает запихивать его в рот. Гермиона подавила смех, зачарованно наблюдая за ней. – Если бы ты была мастером, ничто не смогло бы тебя отвлечь, - говорит Гермиона, не в силах удержаться от того, чтобы не подколоть ее. Беллатрикс смотрит на нее в шоке, ее щеки полны еды. Она сглатывает и бросает на нее взгляд. – Ты сегодня ужасно нахальная, ты знаешь об этом? - Беллатрикс говорит, скептически глядя на нее: – Что-то привело тебя в особенно веселое настроение? Гермиона улыбается, берет свой бокал с вином и наклоняет его вперед, чтобы он столкнулся с бокалом Беллатрикс. – Сегодня я прочитала интересную статью, - говорит Гермиона, делая глоток, - Очевидно, одна моя знакомая бизнесвумен изменила свое мнение о том, как она ведет свой бизнес. Это было довольно интересно. В статье говорится о том, что некая таинственная женщина может быть ответственна за эти перемены. Беллатрикс сверкнула на нее глазами: - Пэнси показала тебе, не так ли? Я должна снова уволить ее за вмешательство. – Мне нравится, что ты наняла ее обратно. То, как ты обращаешься с сотрудниками, это даже не то, о чем мы говорили. Что побудило тебя к таким переменам? Беллатрикс делает долгий, медленный глоток вина, обдумывая свой ответ. – Это заставило меня задуматься. Я ничего не делаю наполовину. Если я собираюсь изменить стратегию, когда дело доходит до поиска поставщиков, я собираюсь изменить всю игру. Ты была права в том, что этичные бриллианты понравятся вашему поколению, но это не единственное, что их привлечет. Платить сотрудникам прожиточный минимум будет лучше для моей репутации и привлечет молодые, свежие умы к работе со мной. Кроме того, я могу поднять цену на бесконфликтные бриллианты, и люди будут рады заплатить за них. Компания Тома Риддла умрет, цепляясь за старые порядки, а моя компания только начинает. Гермиона делает глоток, мысленно перебирая слова. Она полагает, что не может быть слишком удивлена тем, что Беллатрикс делает это только потому, что думает, что это принесет ей пользу в долгосрочной перспективе. Тем не менее, Беллатрикс выслушала ее и приняла ее предложение, даже развила его. Даже если у нее эгоистичные мотивы, по крайней мере, она мыслит нестандартно и делает что-то, что принесет пользу остальному миру. – Тебя не устраивает мой ответ? - спросила Беллатрикс, прервав ее мысли. – Да... просто, я полагаю, это не то, чего я ожидала. Но это не плохо. Ты просто так... бесконечно очаровательна для меня. – Я чувствую то же самое по отношению к тебе, - говорит Беллатрикс, улыбка растягивает ее губы. Гермиона скользит взглядом по ее лицу, гадая, насколько это действительно так. – Что ты хотела мне сказать, Беллатрикс? - спрашивает Гермиона. Предвкушение съедает ее. Беллатрикс отставляет бокал и встает, протягивая руку Гермионе. – У меня есть балкон, ты знаешь. С него открывается прекрасный вид. Хочешь посмотреть? Гермиона смотрит на нее, не понимая, как уклонится от ответа. Беллатрикс закатывает глаза и добавляет: – Я расскажу тебе там, любимица. Гермиона берет ее за руку, слегка растаяв от такого обращения, и позволяет отвести себя к двойным дверям, ведущим на огромный балкон. Ночь относительно спокойная и прохладная, и нехарактерно ясная для Лондона. Над ними тускло мерцают звезды, приглушенные светом города. Гермиона подходит к перилам, с которых открывается вид на все это, и у нее сводит живот при виде того, как высоко они находятся. Беллатрикс чувствует, как она напряглась, и обхватывает ее сзади. Тепло ее тела успокаивает ее, и беспокойство начинает уходить из ее тела: – Боишься высоты? - спрашивает Беллатрикс, ее дыхание обжигает ее ухо. – Немного, - отвечает Гермиона, слегка задыхаясь. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - обещает Беллатрикс, положив подбородок ей на плечо. От этих слов сердцебиение Гермионы учащается еще больше: – Не смотри прямо вниз. Просто смотри вверх на звезды. Ты можешь найти Беллатрикс? Гермиона смотрит вверх, как ей сказали, и ищет Орион. Найти его достаточно легко, но она не может вспомнить, где находится Беллатрикс. – Она там, - говорит Беллатрикс, указывая, - У плеча. Обычно его не так трудно обнаружить. У меня есть дом у озера, ты знаешь. Я как-нибудь отведу тебя туда, и мы сможем увидеть их всех гораздо лучше. Сердце Гермионы учащенно забилось, но она решила пока не обращать внимания на это замечание. Она хмыкает, когда находит звезду: – Она прекрасна. Но не такая красивая, как ты. Это настолько банально, что она ожидает, что Беллатрикс будет смеяться над ней. Когда этого не происходит, Гермиона поворачивается на руках так, что ее поясница оказывается прижатой к перилам, а тело Беллатрикс - к ее. Лицо Беллатрикс серьезно, а глаза блестят. Гермиона медленно поднимает руки, желая прикоснуться к ней, быть ближе к ней. Ее пальцы скользят по скулам, и она вспоминает, как делала это в последний раз, когда Беллатрикс поцеловала ее ладонь и сказала, что ей нравится, когда она называет ее Беллой. Гермиона сглатывает нервы. Ее сердце стучит в ушах, когда она чувствует, как слова поднимаются в ее горло. – Беллатрикс, я хочу... я хочу сказать тебе, как сильно ты стала мне дорога. Я просто... ты так много значишь... – Подожди, - говорит Беллатрикс, - Позволь мне первой. Гермиона замирает, страх отказа заставляет ее слегка дрожать. Беллатрикс, кажется, заметила это, переместив руки на бедра и потирая большими пальцами успокаивающие круги по ткани джинсов. – Я хотела сказать тебе... что я прекращаю игру. Это больше не кажется правильным, пытаться заставить тебя спать со мной, когда я... когда... Беллатрикс дрожит, в ее голос вкрадывается паника. Рука Гермионы перемещается с ее лица на шею, поглаживая мягкие волоски. Через мгновение Беллатрикс расслабляется, но сердце Гермионы бьется так сильно, что ей приходится наклониться, чтобы услышать ее. – То, что я стала чувствовать к тебе, было таким неожиданным, таким пугающим... - Беллатрикс говорит, ее голос тих: – Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я не хочу причинять тебе боль. Я ненавижу быть вдали от тебя, не знать, в безопасности ли ты каждую секунду. Особенно после того, что случилось с Энди. Такое ощущение... такое ощущение, что мое сердце гуляет вне моего тела, полностью уязвимое... – Беллатрикс..., - говорит Гермиона, на ее глаза наворачиваются слезы. – Белла, - говорит Беллатрикс, - Все хорошо. Белла в порядке. – Белла, - говорит Гермиона, прижимаясь к ее затылку, пока их губы не встречаются. Она больше не может сдерживать слезы, и они текут свободно, пока их поцелуй не становится соленым на вкус. У нее голова идет кругом от облегчения после признания Беллатрикс, особенно когда она пришла сюда, чтобы сказать Беллатрикс то же самое - что она уступает, что она больше не хочет ей сопротивляться. И теперь ей не придется этого делать. Гермиона отрывается от поцелуя Беллатрикс, чтобы приникнуть ртом к ее шее. Она стонет на ее коже, наслаждаясь слегка солоноватым вкусом ее языка. Она пробирается к точке пульса Беллатрикс и посасывает, застывая от ощущения биения сердца Беллатрикс под ее губами. – Питомец, - горласто хихикает Белла, - тебе нужно притормозить, иначе я не смогу долго себя контролировать. Гермиона отстраняется, чтобы посмотреть на нее, и Беллатрикс замирает от желания, написанного на ее лице. – Тогда не надо, - говорит Гермиона. – Гермиона... - Глаза Беллатрикс блуждают по ее лицу, темнея от ее собственных желаний, – Ты уверена? – Что, не хочется? - Гермиона бросает вызов. Это произвело именно тот эффект, на который она рассчитывала. Беллатрикс грубо хватает ее за затылок и снова дергает вперед, прикусывая нижнюю губу, пока Гермиона не застонет. – То, что я хочу с тобой сделать... - Беллатрикс говорит: – Я не буду, по крайней мере, пока. Ты не сможешь с этим справиться. Гермиона верит ей, но ей не нравится, когда в ней сомневаются: – Ты не знаешь, с чем я могу справиться. Беллатрикс ухмыляется, дергая ее за волосы, пока не обнажается шея. Гермиона вздрагивает от холодного ночного воздуха, щекочущего ее обнаженную кожу: – Я скоро найду твои пределы. – Ты нарушишь их, я уверена, - говорит Гермиона. Беллатрикс лижет ее шею, от воротничка до челюсти. Дыхание Гермионы становится глубже, грудь поднимается и опускается с каждым неровным вдохом. – Только если ты попросишь, - говорит Беллатрикс. Затем Беллатрикс поворачивает ее лицом к городу. Ее руки скользят по ее телу, и проворные пальцы начинают расстегивать одну за другой пуговицы на ее рубашке: – Руки на перила, - шипит она. Гермиона делает то, что ей говорят, холодный металл кусает ее руки. Она снова упирается задницей в женщину позади нее, вызывая шипение. – Тебе повезло, что мы так высоко, - мурлычет Беллатрикс, - а то люди могли бы увидеть, как ты изгибаешься, словно сучка в жару для меня. С этими словами она полностью расстегивает рубашку Гермионы, последние несколько пуговиц отрываются. Гермиона задыхается, волны огня лижут ее кожу от слов Беллатрикс. Она настолько мокрая, что уже пульсирует. Она так возбуждена, что даже не думает о своем страхе высоты, не в состоянии сосредоточиться ни на чем, кроме тела и голоса Беллатрикс. Беллатрикс расстегивает штаны, и Гермиона чувствует неожиданную вспышку страха. То ли от скорости их движения, то ли от слов Беллатрикс, то ли от высоты, Гермиона вдруг ощущает волну тошноты. Беллатрикс, кажется, чувствует ее нерешительность, ее пальцы задерживаются на поясе брюк. – Гермиона? - спрашивает Беллатрикс. Когда Гермиона не отвечает, Беллатрикс выпрямляется и разворачивает Гермиону лицом к себе. – Что случилось? Она не знает, как ответить, все, что она знает, это то, что ее сердце колотится, а голова кружится. Беллатрикс берет ее на руки и ведет обратно в дом. Не успевает она опомниться, как сидит на диване со стаканом воды в руках. Ее взгляд фокусируется на Беллатрикс, стоящей перед ней на коленях, на ее лице написано беспокойство. – Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я была в порядке, а потом вдруг почувствовала тошноту... Беллатрикс закусила нижнюю губу: – Я слишком торопила тебя. Мне следовало действовать медленнее. Ты не заслуживаешь того, чтобы тебя перегибали через перила и разговаривали с тобой как... как... – Белла, нет, все в порядке. Мне... мне понравилось. Очень. Может быть, меня напугало то, как сильно мне это понравилось. Я никогда не делала ничего даже отдаленно похожего раньше, хотя. Беллатрикс покачала головой, нахмурив брови, пытаясь понять: – Выпей воды и ложись со мной в постель. Мне просто нужно сделать кое-что очень быстро. Мы попробуем что-нибудь другое... если ты не против. Она ведет ее по коридору через раздвижную дверь в спальню. Покрывало на кровати Беллатрикс простое: светло-серые тона с темно-зеленым пледом, подчеркивающим край кровати. Гермиона снова сдерживает слезы, когда видит, что Беллатрикс расставила в комнате маленькие чайные свечи и приглушила свет. – Белла... это... – Пожароопасно? - Беллатрикс шутит, на ее щеках появился слабый румянец. – Самое милое, что кто-либо когда-либо делал для меня, - заканчивает Гермиона. Она помнит свой первый раз с Роном гораздо отчетливее, чем ей хотелось бы. Это было быстро и тихо в ее общежитии на первом курсе университета, поздно ночью. Рон не торопился, но все равно было больно, и ей было не по себе. Несмотря на то, как сильно она любила Рона, иногда она до сих пор жалеет об этом. – Прошло очень много времени с тех пор, как я так старалась для кого-то, - объясняет Беллатрикс, сидя на краю кровати и глядя на свои руки, - Вообще-то, я не думаю, что когда-либо так сильно старалась для кого-то. Это глупо? – Ты идеальна. Это идеально, - Гермиона подходит к ней, проводя обеими руками по волосам Беллатрикс. Беллатрикс поднимает руки к обнаженной коже на талии Гермионы, проникая за все еще открытую рубашку. Гермиона вздрагивает от этого ощущения. Беллатрикс наклоняется вперед и осыпает влажными поцелуями грудь Гермионы, чуть выше лифчика. Беллатрикс не сводит с нее глаз все это время, и вид этих темных глаз, смотрящих на нее, когда она сосет кожу над соском, идеальный. Голова Гермионы откидывается назад, и она запускает руки в волосы Беллатрикс. Она сильно сосет, и от места, к которому она прильнула, до самых кончиков пальцев появляются уколы. Это так же больно, как и приятно, и она не может сдержать вырвавшийся стон. Это определенно оставит след. – Приятно? - спрашивает Беллатрикс. – Очень, - вздыхает Гермиона. – Хорошо, - говорит Беллатрикс, - Ложись. Гермиона взбирается на кровать и ложится на спину. Кровать Беллатрикс настолько удобна, что Гермиона чувствует себя так, будто погружается в облака. Беллатрикс заползает на нее сверху, ее бедра лежат по обе стороны от бедер Гермионы. Ее волосы спадают на одно плечо, щекоча руку Гермионы. Женщина ухмыляется ей, и Гермиона застенчиво улыбается в ответ. – Удобно? - спрашивает Беллатрикс. Гермиона кивает: – Мне уже хорошо, Белла. Тебе не нужно быть такой осторожной. Беллатрикс снова целует ее, медленно и сладко, пока у Гермионы не перехватывает дыхание. Гермиона предпочла бы поцеловать ее, чем дышать, поэтому, когда Беллатрикс отстраняется, Гермиона запускает руку в ее волосы и притягивает ее обратно. Она почти уверена, что может выжить только благодаря общему дыханию между ними, даже когда ее легкие начинают гореть. Она втягивает огромный глоток воздуха, когда Беллатрикс целует ее в шею, от резкого прилива кислорода у нее кружится голова. Беллатрикс бездумно дергает Гермиону за рубашку, пока младшая женщина не смеется, заставляя их обеих сесть, чтобы избавиться от нее. Не теряя времени, Беллатрикс проводит рукой по ее спине и расстегивает лифчик. Гермиона вздрагивает от неожиданности, и Беллатрикс отстраняется, чтобы посмотреть, как он сползает с ее плеч. Сердце Гермионы учащенно бьется, когда Беллатрикс снимает лифчик и смотрит на нее голодным взглядом. Она никогда не хочет, чтобы она перестала так смотреть на нее. – Белла, - говорит Гермиона, два слога слетают с ее языка, как бы сами собой. Беллатрикс смотрит на нее, и ее взгляд выбивает из нее всю душу. Она забывает, как дышать, когда та смотрит на нее, и Беллатрикс подается вперед и силой своего поцелуя посылает их обратно на матрас. – Неудивительно, что я заставила тебя перестать меня так называть, - бормочет Беллатрикс, продолжая поцелуями спускаться к груди Гермионы, - Ты называешь меня так, и я чувствую, как разрываюсь по швам – Не отстраняйся больше, - говорит Гермиона, задыхаясь, когда Белла берет сосок в рот, слегка потягивая его зубами, - Мне нужно, чтобы ты оставалась рядом со мной Беллатрикс прокладывает дорожку к ее шее, где прижимается к ней вплотную. Гермиона обхватывает ее шею руками и вдыхает запах ее волос. – Я не думаю, что смогла бы, даже если бы захотела. Гермиона замечает, что эти слова далеки от обещания, но она слишком пьяна, чтобы заботиться об этом. Когда Беллатрикс отступает назад, на этот раз она стягивает кембриджскую толстовку через голову, отчего ее дикие волосы торчат во все стороны. Гермиона бы рассмеялась, но Беллатрикс переместила руки к поясу Гермионы, чтобы стянуть штаны с бедер и снять их, отбросив на край кровати. Она благодарна, что выбрала единственную пару черных трусиков, когда Беллатрикс проводит глазами по ее бедрам, обнаженному торсу и снова останавливается на ее лице. – Ты - гребаное произведение искусства, ты знаешь это? - говорит Беллатрикс. Гермиона прикусила губу, не зная, что ответить, кроме улыбки, расплывающейся по ее лицу. Беллатрикс улыбается в ответ, медленно проводя руками по бедрам. Она зацепляет пальцами нижнее белье Гермионы и медленно снимает его, не разрывая зрительного контакта. Желание сомкнуть ноги почти непреодолимо, но когда Беллатрикс смотрит на нее, она чувствует, что становится еще более влажной под ее взглядом. Никто и никогда не смотрел на нее так, как Беллатрикс сейчас, словно желая поглотить и поклониться ей одновременно. Не в силах больше терпеть, она тянет Беллатрикс за руку, пока та не оказывается между ее бедер. Она вздыхает с облегчением, когда чувствует ее вес, прижимающийся к ней, поднимая ее бедра, пока она не упирается ей в живот. – Снимай штаны, - говорит Гермиона, ее голос дышит. – Так требовательно... – Белла Не слезая с нее, Беллатрикс умудряется расстегнуть брюки и выпутаться из них, отпихивая их и перемещаясь так, чтобы ее бедро оказалось между ног Гермионы. Гермиона тянется за спину, чтобы расстегнуть лифчик, но Беллатрикс хватает ее за запястья и сжимает их над головой. – Э-э-э, питомец, я здесь командую. Хватайся за изголовье и не отпускай, пока я тебе не скажу. Гермиона стонет, но чувствует себя совершенно неспособной сопротивляться приказам Беллатрикс. Она полностью доверяет ей, возможно, даже слишком сильно, и ей ничего не остается делать, как полностью отдаться ей. Она хватается за деревянные планки изголовья кровати, и Беллатрикс вместо похвалы слегка чмокает ее. Она смотрит на нее таким чертовски мерзким взглядом, в ее глазах дьявол, она скользит рукой по бедру Гермионы и наконец, наконец касается ее там, где ей нужно. Гермиона чувствует, насколько она мокрая, Беллатрикс даже не нужно говорить об этом. Она видит это по тому, как подрагивают ее брови, как удивленно раздвигаются ее губы. Беллатрикс с легкостью находит ее клитор, слегка проводя по нему кончиками пальцев. Гермиона откидывает голову назад на матрас и стонет, и это самый грязный звук, который когда-либо вырывался из нее. Она страстно желает, чтобы она была внутри нее, как будто она умрет, если не сделает этого. – Пожалуйста, - умоляет Гермиона, - Пожалуйста, пожалуйста, ты нужна мне внутри... Беллатрикс хватает ее за подбородок свободной рукой, заставляя посмотреть на нее. Голод все еще пылает в ней, но она также выглядит суровой. – Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, - говорит Беллатрикс. – Я не требую, я прошу... умоляю... - Гермиона ненавидит отчаяние в голосе, но как же иначе, когда пальцы Беллатрикс прижаты к ее клитору и она неподвижна. – Ты заставила меня ждать этого так... чертовски... долго. Можешь не сомневаться, я не буду торопиться с тобой, раз уж ты у меня есть, - говорит Беллатрикс, облизывая губы Гермионы, а затем наклоняется, чтобы поцеловать ее. Губы Гермионы болят от длительности их поцелуя. Ее никогда не целовали так, как целует Беллатрикс, словно она - желанная альтернатива дыханию. Ей так и хочется схватить ее за затылок, чтобы не дать ей отстраниться, но она физически не может ослушаться ее приказа. Вместо этого она раздвигает ноги шире, побуждая Беллатрикс ухмыльнуться ей в губы и, наконец, начать тереться об нее. Гермиона задыхается, и Беллатрикс отстраняется, едва ли достаточно, чтобы дать ей отдышаться. Она смотрит ей в глаза, пока Гермиона бьется бедрами о ее пальцы, и она никогда в жизни не чувствовала такой глубокой связи с другим человеком. Она настолько мокрая, что пальцы Беллатрикс скользят по клитору самым беспорядочным образом, затрудняя поиск ритма. Но это неважно. Губы Беллатрикс снова находят ее соски, облизывая и посасывая их самым восхитительным образом. Гермиона близка, так близка, еще несколько секунд и... Беллатрикс останавливается, убирая руку, чтобы вместо этого провести ею по ее телу. – Блять, - кричит Гермиона, когда оргазм ускользает от нее. Беллатрикс хихикает, глядя на нее с озорной ухмылкой. – Разве я не говорила, что не буду торопиться? Гермиона смотрит на нее слезящимися глазами. – Ты злая. Беллатрикс кусает ее за сосок, нежно, но достаточно чувствительно, чтобы боль пронзила ее тело. – Каково это, когда тебя дразнят, Гермиона? Мне приходилось терпеть это от тебя гораздо дольше, чем то, через что я тебя провожу. – Я не дразнила тебя, - говорит Гермиона, - Я просто не знала, чего хочу. – Пожалуйста, я на это не куплюсь. Я точно знаю, как сильно ты намокла, когда я смотрела на тебя, - говорит Беллатрикс, поднося руку к щели Гермионы и погружая пальцы внутрь. Гермиона стонет, но тут Беллатрикс убирает пальцы и поднимает их вверх, чтобы помахать ими перед лицом Гермионы. – Ты никогда не сможешь отрицать этого, - говорит Беллатрикс, размазывая влагу Гермионы по ее щеке. Гермиона ненавидит то, что она горит желанием от этого унизительного действия, а затем Беллатрикс наклоняется вперед, чтобы слизать ее, и она закрывает глаза. – Блять, Белла. – Ммм, я знала, что тебе понравится, когда с тобой обращаются как с маленькой грязной шлюшкой. Я поняла это, как только увидела тебя. Руки Гермионы до боли сжимают изголовье кровати, когда Беллатрикс перемещает руку к ее горлу и снова прижимается к ней бедром. Гермиона заставляет себя не шевелиться, зная, что Беллатрикс вознаградит ее, если она будет вести себя хорошо. – Я точно знала, насколько... послушной ты будешь, - говорит Беллатрикс, ее рука слегка сжимает горло. Давление на удивление приятное. Благодаря расположению руки она может дышать, но ощущение того, что она прижата и находится в ее власти, вызывает жар между ног.– Все время, пока ты готовила мой напиток, я думала о том, чтобы перегнуть тебя через колени и шлепать по твоей маленькой идеальной попке, пока ты не попросишь меня трахнуть тебя. Черт возьми, - в бешенстве думает Гермиона, - что она со мной делает? Она помнит, как Беллатрикс наблюдала за ней в тот первый раз, и боже, она верит каждому слову. – Милая, невинная маленькая Гермиона, - напевает Беллатрикс, наконец, проникая в нее, - Я не могу дождаться, чтобы испортить тебя. Беллатрикс трахает ее с неумолимым ритмом, два пальца входят и выходят из нее снова и снова. Гермиона сильно краснеет от влажных звуков трахающей ее Беллатрикс. Она насквозь промокла, влага стекает по ее бедрам. Ее рот открывается, и она обхватывает ногой бедро Беллатрикс, новый угол позволяет ей получить более глубокий доступ. – С тебя капает, Гермиона, - говорит Беллатрикс, пораженная, - как давно ты этого хотела? Гермиона с трудом подбирает слова, и Беллатрикс не помогает, серьезно сжимая пальцы. – Я... - Гермиона пытается сказать, ее голос дрожит с каждым толчком: – Так долго. – Когда? - Беллатрикс требует, добавляя третий палец и заставляя ее шипеть от ощущения растяжения. – В первый раз... когда ты посмотрела на меня... Беллатрикс нравится этот ответ, и она ускоряет темп, пока кровать не начинает скрипеть от движения их тел. – Я... не... поняла сразу, но... - Гермиона пытается объяснить, пот струится по ее вискам. Беллатрикс целует ее, долго и глубоко. Когда она отстраняется, Гермиона говорит: – Пожалуйста, не останавливайся, Белла, мне нужно... Беллатрикс отстраняет ее, отпустив ее горло, чтобы пригладить волосы. – Я не буду, - обещает она, - Отпусти изголовье, Гермиона. Руки Гермионы тут же перебираются на спину Беллатрикс, безумно хватаясь за застежку бюстгальтера. Беллатрикс умудряется трахать ее так хорошо, что Гермиона не может вспомнить, как выполнить действие, которое она делала каждый день со времен средней школы. Она хнычет от разочарования, вызывая горловой смех Беллатрикс. – Ты такая чертовски милая, даже сейчас, - говорит Беллатрикс, – Особенно сейчас. Гермионе наконец-то удается расстегнуть его, только с чуть большим изяществом, чем девственному мальчику-подростку, и Беллатрикс пожимает плечами, не нарушая ритма. Гермионе приходится сдерживаться, чтобы не захлебнуться слюной при виде этого зрелища, она обхватывает их руками и чувствует, как пики сосков твердеют на ее ладонях. – Боже, ты идеальна, - выдыхает Гермиона. Беллатриса целует ее снова и снова. – Я могла бы делать это вечно, - вздыхает Беллатрикс ей в рот, сгибая пальцы и потирая губчатое место внутри нее. Руки Гермионы сжимаются, и она пощипывает соски Беллатрикс, в основном случайно, и они обе издают одинаковые придушенные, неконтролируемые стоны в рот друг другу. Гермиона снова скользит руками по обнаженной спине Беллатрикс, впиваясь ногтями в ее соски. Беллатрикс сжимает их тела вместе, снова приникает ртом к шее Гермионы и сильно сосет ее. Боль так чертовски приятна, она перетекает по всему телу, пока ее стенки не сжимаются вокруг пальцев Беллатрикс. – Блять, Белла, не останавливайся, мне так хорошо, так хорошо, - бездумно повторяет Гермиона. Беллатрикс полностью поглощена сосанием ее шеи, лишь отстраненно отмечая слова Гермионы. Гермиона вскрикивает, громче, чем когда-либо, поднимает бедра с кровати и втягивает Беллатрикс глубже. Беллатрикс стонет, впиваясь зубами в шею Гермионы. Она не может удержаться, чтобы не прижаться бедрами к бедру Гермионы, ткань ее нижнего белья полностью промокла насквозь. Это почти по-звериному: глаза Беллатрикс стали совершенно пустыми, когда она бьется бедрами о дрожащее бедро Гермионы, вцепившись зубами в кожу забыв о сдержанности. Крики Гермионы становятся громче, и она практически разрывает спину Беллатрикс, подстегиваемая проклятым вампирским укусом, который Беллатрикс сейчас наносит ей в горло. Гермиона финиширует самым яростным образом, выкрикивая имя Беллатрикс и череду проклятий до боли в горле. Пальцы Беллатрикс продолжают входить и выходить из нее, теперь уже медленнее, так как стенки Гермионы трепещут и удерживают ее внутри, словно пытаясь не дать ей вырваться. Когда она спускается, Беллатрикс, кажется, приходит в себя, отпускает горло Гермионы и отстраняется, чтобы посмотреть на нее широкими, удивленными глазами. Гермиона не знает, что она ожидает от нее услышать в ответ, но это точно не – Я сделала тебе больно? - В невероятно мягком, нерешительном тоне, который использует Беллатрикс. – Мне? - спрашивает Гермиона. Она может только представить, как выглядит спина Беллатрикс: – Я ведь не разорвала кожу? Беллатрикс сдвигает плечо, слегка морщась от ожога: – Я не знаю. Я так не думаю. Гермиона гримасничает, когда Беллатрикс медленно вытаскивает из нее пальцы: – Прости, - говорит она. – Не стоит, - говорит Беллатрикс, - Это было хорошо. Так чертовски хорошо, Гермиона. Гермиона отгоняет желание спросить, уверена ли она, вместо этого она говорит: – Ты была хороша. Беллатрикс кривит губы: – Нет, ты. Гермиона легонько пихает ее в плечо, смеясь: – Прекрати. Что-то приходит ей в голову, когда она видит, какие темные глаза у Беллатрикс, и чувствует влажное прижатие ее сердцевины к своему бедру. – Ты...? Беллатрикс, кажется, сдерживает смех для ее пользы: – Нет, детка. И все в порядке. Я еще очень далека от того, чтобы покончить с тобой. Ее глаза расширились: – Что? Белла, я не думаю, что смогу выдержать... – Сможешь, - говорит Беллатрикс, уже двигаясь вниз по ее телу, - Поверь мне, сможешь. Любые дальнейшие протесты замирают на губах Гермионы, когда Беллатрикс проводит кончиком языка по ее складочкам. Гермиона откинулась назад на локти, наблюдая, как трепещут ресницы Беллатрикс, когда она пробует ее на вкус. Женщина стонет и облизывается, ее язык крутится вокруг клитора Гермионы. – Трахни меня, - говорит Гермиона. Беллатрикс смотрит на нее, и Гермиона чувствует ее ухмылку, когда она проталкивает свой язык внутрь. Влажного, горячего ощущения чьего-то языка внутри нее почти достаточно, чтобы она немедленно кончила снова. Гермиона прикусывает губу до крови, хочет закрыть глаза, но слишком увлечена видом Беллатрикс, наблюдающей за тем, как она трахает ее языком. Гермиона поднимает бедра, не в силах удержаться от того, чтобы не трахнуть себя языком Беллатрикс. Руки Беллы сжимают ее бедра, прижимая их к матрасу. Ее брови нахмурены, и ей удается пригвоздить Гермиону угрожающим взглядом, даже когда ее язык находится внутри нее. Гермиона сдерживает стон, ее лицо искажается в выражении раздражения, очень похожем на Беллатрикс. Она снова чувствует язык женщины и сжимает бедра вокруг головы Беллатрикс в молчаливой просьбе продолжать. Беллатрикс хихикает, и Гермиона скорее чувствует, чем слышит этот звук, ее голова падает назад. Беллатрикс проводит языком по чувствительному пучку нервов, засасывает его в рот и вводит два пальца обратно. Вздох облегчения вырывается из нее, когда Беллатрикс сосет и трахает ее в идеальном темпе. Ее бедра давят на руки, удерживающие ее, и она хнычет, когда сила Беллатрикс берет верх. Темноволосая выпускает клитор с мягким хлопком, и Гермиона приподнимается и смотрит на нее бешеными глазами. Беллатрикс смотрит на нее: – Перестань хныкать и позволь мне получить тебя такой, какой я хочу. Гермиона успевает лишь слегка обидеться, прежде чем Беллатрикс возобновляет свои действия, слегка касаясь губами ее клитора и заставляя ее задыхаться. Она хмыкает, как бы говоря, что это правильно, и Гермиона хнычет от вибрации. Беллатрикс не торопится, и Гермиона понимает, что не хочет двигать бедрами, потому что хочет затянуть это как можно дольше. Она знает, что могла бы оседлать лицо Беллатрикс меньше чем за минуту, но Беллатрикс, кажется, слишком довольна тем, что пробует каждую каплю жидкости, чтобы позволить этому произойти так быстро. Ее руки покидают бедра, чтобы раздвинуть ноги, когда она вспоминает о жидкости, покрывающей бедра Гермионы. Она отрывает рот от клитора, чтобы вместо этого облизать внутреннюю сторону бедер. Гермиона снова захныкала, и Беллатрикс впилась в нее ногтями в беззвучном предупреждении. Гермиона заставляет себя лежать спокойно, пока Беллатрикс вытирает ее бедра. Она смотрит вниз, чтобы увидеть выражение расслабленной сосредоточенности на ее лице, когда она переходит на другое бедро, очищая и эту сторону. Она чувствует на себе взгляд Гермионы, поднимает голову и игриво покусывает бедро. Пытаясь уговорить Беллатрикс продолжать трахать ее, не нарушая своих правил, Гермиона подносит руки к собственным грудям, крутит и тянет за соски. Она видит, как мрачнеет выражение лица Беллатрикс, прежде чем та снова откидывает голову назад, стоная от собственных прикосновений. Это работает как шарм, и мгновения спустя мягкие губы Беллатрикс возвращаются к горячим, скользким складочкам Гермионы. Она снова вводит в нее два пальца и целенаправленно сосет ее клитор, трахая ее короткими, неглубокими толчками. Гермиона задыхается, и ее руки оставляют груди, перебирая волосы Беллатрикс. Проходит совсем немного времени, и она начинает мычать и запускать руки в ее волосы. Обжигающе горячее скольжение языка Беллатрикс посылает белые искры удовольствия по всему ее телу, как будто она прикасается к ней везде и сразу. – Я собираюсь... Беллатрикс раздвигает пальцы и говорит: – Кончи мне в рот, Гермиона. Черт, команда - это все, что нужно. И Беллатрикс просовывает свой язык обратно внутрь как раз вовремя, чтобы Гермиона кончила, выплескивая горячую, сладкую жидкость на язык Беллатрикс. Беллатрикс не останавливает Гермиону, и теперь она неистово бьется о ее лицо, переместив свои руки на ее задницу, лаская ее, пока волны удовольствия омывают ее. Беллатрикс наблюдает за ней все это время, продолжая лизать ее, пока она не проглотит все до последней капли, затем ползет обратно по ее телу и засовывает свой язык в рот Гермионы. Боже, вкус себя на языке Беллатрикс опьяняет. Она хватает Беллатрикс за лицо, и ее пальцы скользят по собственных соках, размазанной по ее лицу. Беллатрикс не может удержаться от того, чтобы снова грубо засунуть в нее три пальца, что почти заставляет Гермиону закричать. Ее второй оргазм еще не закончился, когда Беллатрикс снова начинает трахать ее. – Черт, Белла, черт, я, я не могу... Беллатрикс щиплет ее за мочку уха и шепчет: – Скажи слово, и я остановлюсь, Гермиона. Гермиона вскрикивает от удовольствия и боли, чувствуя, как снова приближается к краю. Она чувствует, как на нее, словно грузовик, обрушивается смятенный поток эмоций, слишком много, черт побери, чтобы переварить все сразу, заставляя ее думать только об одном, только об одном желании. – Не останавливайся, не останавливайся, мать твою, Белла... Беллатрикс не останавливается, задыхаясь вместе с Гермионой, словно ощущая каждый толчок вместе с ней, полностью поглощенная тем, что чувствует молодая девушка. Гермиона снова проводит ногтями по спине Беллатрикс, и если она не прорвала кожу раньше, то теперь прорвала. Беллатрикс ругается, запуская руку в волосы Гермионы и прижимая ее голову к матрасу. Она узнает, что боль вытесняет более грубую сторону Беллатрикс, когда она жестоко кусает ее за челюсть, чтобы причинить боль. Гермиона хватается за предплечье Беллатрикс, заставляя ее замереть, когда она выгибает спину и глубже впивается в пальцы. Она кончает так, ее тело напряжено, Беллатрикс склоняется над ней и задыхается, следя за каждым ее движением с восторженным вниманием. Тело Гермионы сразу же превращается в желе. Беллатрикс тут же ослабляет свою хватку на ее волосах, вырывается из нее и заключает ее в объятия. – Ты прекрасна, ты так прекрасна, Гермиона, - благоговейно шепчет Беллатрикс ей в затылок, - Ты так прекрасна и ты моя, только моя. Голова Гермионы кружится, все нервные окончания полностью обнажены от удовольствия. Она переплетает свои ноги с ногами Беллы и нежно проводит руками по рубцам на спине. Моя, моя, моя. Эти слова крутятся в голове, пока Беллатрикс осыпает мягкими, собственническими поцелуями ее висок, веки, щеку, шею. – Твоя. - отвечает Гермиона.