Лягушка-путешественница

      Северус наблюдал за тем, как Роберто Кавалли, родной дядя Беатриче Кавалли-Конте, подписывает бумаги об отказе от обучения его племянницы в Хогвартсе. В кабинете директора их было трое – Дамблдор, Северус и сам Роберто, и профессор зельеварения не мог не удивляться тому, насколько тот похож на Беатриче. Форма лица Роберто пусть и была куда изящнее и приятнее, чем у его племянницы, зато нос был практически идентичен. Глаза его были меньше, чем у девочки, однако имели такую же необыкновенно-завораживающую сапфирово-синюю радужку, светлее к краям и темнее к зрачку. Тонкие губы, острые скулы. Кожа бледная, однако не такая болезненно-белоснежная, как у Беатриче.       Роберто пытался сохранять спокойствие, но пальцы его мелко дрожали, а в глазах блестели слёзы, которые он всеми силами сдерживал, не позволяя выступить на ресницах и скатиться по щекам. Он был в таком состоянии, граничащем с паникой, с того момента, как Северус рассказал о приступе Кавалли-Конте, о её жуткой худобе и отвратительном аппетите. И, пусть поначалу Снейп был насторожен по отношению к этому человеку, думая, что вряд ли Беатриче стала бы бояться свою родню просто так, то сейчас его беспокойство отступило. В конце концов, будь Роберто так жесток и равнодушен к племяннице, разве плакал бы сейчас, узнав о том, в каком состоянии она пребывала все эти полгода?  – С-спасибо... – дрожащим голосом сказал Кавалли, откладывая перо на документ и двигая его ближе к сидящему за столом директору, – Большое Вам спасибо за то, что уведомили меня о... о Сандре...       Когда Роберто назвал Беатриче Сандрой впервые, Северус удивился, но после вспомнил, что её полное имя – Беатриче Алессандра Паола, а потому обращение «Сандра» вполне обоснованно, так что сейчас спокойно ответил:  – Нет нужды благодарить. Это наши обязанности.  – Всё равно большое спасибо... – упрямо буркнул Кавалли, смахивая слёзы, – Когда мне можно будет её забрать? В разговор вмешался Дамблдор:  – Я уже попросил её декана... – взгляд волшебника упал на документ об отказе от обучения, – ...бывшего декана найти её и привести сюда. Мы уведомим её о Вашем решении, и Вы сможете забрать её домой сразу же, как только она соберёт вещи. Хочу сказать, что было бы гораздо удобнее, если бы Вы сначала сообщили о своём решении в письме, чтобы дать ей время на сборы и прощания с товарищами по учёбе, а лишь потом, когда девочка была бы готова, приехали её забрать. К чему была нужна такая спешка?  – Ох, я... – Роберто растерялся, – Признаться честно, мне даже и в голову не пришёл подобный вариант... Получив Ваше письмо о её состоянии, я был так шокирован и взволнован, что сразу же подорвался с места, бросил все дела и помчался сюда, сломя голову... У меня даже и мысли не было о том, чтобы сначала написать ответное письмо. – теперь он выглядел несколько смущённым, – Прошу прощения за то, что так резко приехал без предупреждения и Вас переполошил этим внезапным визитом, да ещё и заставил так срочно готовить документы об отчислении...  – Здесь нечего стыдиться, сэр. – Северус не был уверен в том, можно ли обращаться к итальянцу этим словом, однако других вариантов не знал, – Мы понимаем Ваши чувства и представляем, что Вам довелось испытать. Никто Вас ни в чём не винит.  – Хорошо... Огромное Вам за это спасибо. – Роберто нервно покосился на дорогие часы на своём запястье, – Т-так когда же приведут Сандру?  – Имейте терпение. – мягко осадил его директор, – Девочка явно успела обжиться здесь за полгода, так что логично предположить, что её сборы будут долгими. – но в следующую секунду старик и сам метнул взгляд на настенные часы.       Северус поступил так же. И правда, Беатриче и профессор Стебль явно задерживались, и даже для сборов этого времени было слишком много. Было справедливо предположить, что Кавалли-Конте может потратить на них минут тридцать-сорок, однако та отсутствовала уже чуть больше часа.       Они провели в неуютной тишине ещё около десяти минут, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошла декан Пуффендуя:  – Прошу прощения! Это моя ошибка, я встретилась с профессором Макгонагалл по пути, мы разговорились, и я совершенно позабыла о том, куда шла и зачем...       Следом за ней в дверном проёме показалась Беатриче.       Северус никогда прежде не видел её в таком состоянии. Даже в тот злополучный день, когда она шантажировала его в его же кабинете, он не чувствовал себя так, глядя на неё. Её глаза были абсолютно пусты. Они совсем ничего не выражали. Она не сказала ни слова, когда вошла. Никак не отреагировала, когда Роберто, не контролируя себя, сорвался с места и, подбежав к ней, порывисто прижал к груди, обнимая так крепко, будто боялся, что кто-то может вырвать её из его рук.  – С-сандра... – носом уткнувшись в её макушку, он ласковым дрожащим голосом зашептал ей что-то на итальянском, – Giuro che se gridi ti strappo la lingua e te la ficco in gola, puttanella...       Беатриче не отреагировала. Продолжала молча стоять, даже не пыталась обнять его в ответ – руки её безвольно висели вдоль тела. Спустя пару секунд Роберто отстранился, всё ещё крепко удерживая девочку за плечо одно рукой, а вторую же нежно положил на её бледную щёку:  – Всё хорошо, mia cara... Теперь всё будет хорошо... Мадам Стебль неловко кашлянула в кулак, а после сообщила:  – Комната, в которой жила мисс Кавалли-Конте, полностью освобождена. Роберто, видимо, вспомнив, что они в кабинете не одни, тут же выпустил девочку из своей хватки и просто встал рядом с ней:  – Я благодарен Вам за заботу о моей Сандре... Спасибо. Если я могу чем-то помочь Вашей школе, то пожалуйста, обращайтесь! Я готов проспонсировать ремонт, или обновление оборудования, или какое-нибудь мероприятие... Что угодно, правда! Я...  – Мы будем иметь это в виду, – перебил его Дамблдор, поднимаясь из-за стола с добродушной улыбкой на лице, – Спасибо, сэр. И... – он перевёл взгляд на Беатриче, что продолжал мертвенным взглядом сверлить пространство перед собой, будто поднятый некромантом труп, – ...мы будем скучать по мисс Кавалли-Конте. За те полгода, проведенные здесь, она успела внести в Хогвартс частичку своего тепла и заботы.       Беатриче не ответила. Только молча перевела взгляд на лицо директора. Затем безэмоционально осмотрела мадам Стебль и, наконец, взглянула в лицо Северуса. Профессор почувствовал, словно его облили ледяной водой. По спине пробежали мурашки. Такого взгляда – пустого, блеклого, бесцветного – он не видел никогда и ни у кого. Холодок скользил по телу, словно сквозняк, гуляющий по склепу. Он будто смотрел на изображение человека, а не самого человека. Даже портреты на стенах Хогвартса не выглядели так безжизненно и не вселяли в его сердце столько ужаса. На Беатриче было страшно смотреть. Именно страшно. Такой иррациональный, почти детский страх вызывает кромешная тьма в подвале, те несколько секунд пребывания в этой густой чернильной темноте, прежде чем пальцы дотянуться до выключателя, и тусклый свет лампы рассеет её, и станет ясно: горбатый чудовищный силуэт – лишь нагромождение ящиков, жуткие шорохи вызваны обычными крысами, а звериное дыхание, обдающее шею и плечи – просто сквозняк.  – Что ж, в любом случае, спасибо Вам ещё раз... – выдохнул Роберто, после чего крепко сжал ладонь Беатриче в своей, – Идём, милая.       Будучи уже возле выхода, остановившись в дверном проёме, Беатриче обернулась, и взгляд её был совсем иной, нежели пару секунд назад. Он больше не внушал страх. В её глазах плескалось отчаяние. Столь глубокое, беспросветное и мучительное, что Северусу оставалось только смотреть в эти глаза, холодные и бездонные. Он ничего не мог с собой поделать – ни шелохнуться, ни сказать хоть что-нибудь.       Северус молча наблюдал, как за Беатриче и Роберто захлопываются двери кабинета директора. Наблюдал и чувствовал себя самым ужасным и бессердечным человеком на свете.

***

      Они встретились снова семь лет спустя.       Вечером тридцать первого июля тысяча девятьсот девяностого года Северус Снейп ужинал в престижном лондонском ресторане в компании своей первой любви, которая отвергла его, и хулигана, который издевался над ним в школе, за которого эта самая первая любовь вышла замуж. И праздновали они десятый день рождения их сына. На самом деле, Северус столько лет шёл рука об руку с семьёй Поттеров, что начал забывать, кем они приходились друг другу раньше, а потому, когда сегодня это забавное осознание настигло его, он поспешил поделиться им с Лили. Та хохотала до слёз, и он вместе с ней, а когда к ним присоединились ничего не понимающие Джеймс и Гарри, то от смеха они даже не смогли объяснить им причину своего веселья.       Ресторан, который выбрала Лили, был крайне дорогим, из-за чего Снейп изначально хотел отказаться от приглашения – ужин в таком заведении не по карману учителю зельеварения. Однако, когда он озвучил своё решение, Поттеры все, как один, взъелись, мол, праздник наш – платим мы, так что нечего и думать о подобных пустяках, и так далее, и так прочее. Возражать он не стал, хотя не считал, что крем-суп за пять галеонов в меню – такой уж пустяк. На пять галеонов он мог бы жить две недели, потому, кто Поттеры сказали ему заказывать всё, что он пожелает, Снейп выбрал самые дешёвые варианты из меню – форель с соусом из черники и бальзамического уксуса и лёгкий зелёный салат к ней.       Её он заметил спустя почти два часа, когда оба Поттера на кураже после нескольких бокалов вина отлучились кто куда: Лили – в дамскую комнату, Джеймс – подышать свежим воздухом на террасе. Тогда профессор, оставшийся наедине с самим собой, от скуки стал осматривать зал. Поистине роскошное место: живая расслабляющая музыка, приглушённое освещение, создающее атмосферу уюта, дорогая мебель и просто невообразимое количество богатых людей. Дамы в шикарных вечерних платьях, мужчины в смокингах, деловые партнеры, старые друзья, влюблённые пары...       Беатриче Кавалли-Конте.       Северус застыл на месте, бездвижно и почти не дыша. Затем прищурился, пытаясь разглядеть женский силуэт в другом конце зала получше.       Нет. Не может быть. Или..? Нет, невозможно. Но так похожа! Нет, не просто похожа... Это определённо она и есть.       Она была непохожа на себя. Она выглядела совершенно иначе, чем в их последнюю встречу. Она выглядела хорошо. Она выглядела, чёрт возьми, божественно. Сидела за столом, расслабленно, но в то же время донельзя элегантно закинув ногу на ногу и опершись на спинку стула. На ней было длинное нежно-сиреневое платье из мягкого струящегося шёлка на тонких бретельках и с неглубоким декольте, подчёркивающее все достоинства её фигуры: ткань обтягивала тонкую талию, вырез открывал обзор на грудь, что выглядело не вульгарно, но обезоруживающе, а нога... длинная, стройная, бледная нога проглядывала в разрез на юбке, идущий от самого бедра. Волосы её стали чуть длиннее и ухоженнее – было видно, что она делала стрижку в парикмахерской, а не обрезала их сама. Понятно, почему он изначально не узнал в ней ту девочку из Хогвартса...       Она была с мужчиной. На вид тому было около пятидесяти лет, он был одет в дорогой костюм, но деньги не могли скрыть его залысины на затылке и морщин под глазами. Однако, Беатриче, казалось, его компания приводила в восторг. Она улыбалась ему, смеялась над какими-то его шутками, но Северус не мог услышать, о чём они говорили. Да даже если бы и мог, вряд ли бы стал вслушиваться. Сейчас всё, что он делал – так это пялился на неё, разинув рот. Можно было бы подумать, что это не Беатриче и он с кем-то её спутал. Но он бы никогда не спутал её глаза, бездонные и синие, чья уникальность была ему заметна даже с другого конца зала. Это точно была она. Ошибки быть не могло.  – На красотку заглядываешься? – раздался голос над ухом.       Северус обернулся, стряхивая с себя наваждение. Лили, которую, очевидно, развеселила его реакция, хихикнула и, обойдя стол, опустилась на своё место.  – Нет, я...  – Ну, не оправдывайся! – она потянулась к сырной тарелке, стоящей посреди стола, наколола на вилку кусочек моцареллы и отправила в рот, – Тебе давно пора. К тому же... – она обернулась, глядя на Беатриче, что неспешно потягивала красное вино из бокала, изящно держа его за ножку, – ...она и впрямь сногсшибательно-красивая.  – Не спорю, но... – Вот и не спорь! Будь я одиноким мужчиной, как ты, точно бы такое чудо не упустила! Хотя, ещё неизвестно, вдруг она стерва...  – Лили, это моя бывшая ученица.       На секунду женщина замерла, удивлённо хлопая глазами и дожёвывая сыр, после снова взглянула на девушку, которой спутник подливал вина, и наконец глубокомысленно изрекла:  – Ого... Северус не мог не согласиться:  – Да. Ого.       Некоторое время они оба молча разглядывали Беатриче, что, наверное, было не слишком-то вежливо, но в данный момент это было последнее, что их заботило.       И, в конце концов, им это аукнулось. Беатриче, почувствовав на себе две пары любопытных глаз, повернулась к ним лицом, кокетливо подмигнула и помахала рукой.       А затем вдруг встала с места и направилась к их столику.