Его человечка

      — Накимура Кимико на связи. Как слышно? — мелодичный женский голос, не лишённый едва уловимой иронии, раздался в кабине пилота тяжелого военного самолёта.       — Слышно хорошо. Доложите о своём местоположении. Что с обстановкой?— незамедлительный ответ с шипением помех от повреждённых, но всё ещё ещё оказывающих влияние на связь глушилок, расположенных где-то поблизости.       Слабая усмешка. Блик вечернего солнца на тонированном стекле шлема. Пальцы будто по сигналу тянут на себя штурвал, заставляя махину задрать нос вверх. Цель: уйти из зоны поражения последующего двумя секундами позже взрыва. Не достаточно удачно, судя по напрягшейся линии плеч. Языки высокого пламени всё же успели лизнуть брюхо набирающего высоту бомбардировщика.       — В пятистах метрах от цели. Встречают горячо.       — Придерживайтесь поставленной задачи и будьте осторожны.       — Ещё бы, — выйдя из эфира, едко бросила девушка. Взгляд сам собой упал на кнопки активации оружия. Усилием воли пришлось оторваться. Запрещено применять. Зато какая цена у этого каприза. Порча новейшей разработки её родины.       Выведенное белой краской кодовое имя — «Thunder 01». Первая модель из существующих в мире пятерых. Стандартная серовато-синяя расцветка. Сильно вытянутый, похожий чем-то на лошадиную морду нос. Несколько широкая, но всё ещё изящная середина фюзеляжа. Отходящие от неё мощные крылья в два изгиба с добротными воздухозаборниками, прикрепленными к их основанию. Вместо тонких, сужающихся концов — тяжеленные массивные пушки, прибавляющие к общему весу пару лишних тонн. Элероны и закрылки максимально изменены, что, по началу, кажутся вообще отсутствующими. Короткий хвост, без характерного большей части авиации «акульего гребня», с раздвоенными рулями высоты по бокам. На вид неповоротливый и едва ли вообще способный подняться в воздух. Однако именно в его кабине сидит Кимико, любовно оглаживая гладкий черный штурвал.       Следующие маневры у неё получились гораздо более сноровисто. Самолёт вел себя покладисто, насколько это было вообще приемлемо для неживого объекта. Покорно поворачивался, приподнимая вверх то одно крыло, то другое, уходя от летящих в него снарядов. И это при том, что он не был рассчитан на выполнение подобных быстрых и резких движений, свойственных более лёгким истребителям. Объяснялось легко — в умелых руках и танк перестает быть полностью зависимым от своей массы. Однако… почему эти руки повели машину вниз?       У любой авиации длинный тормозной путь. Полосы для посадки, понятное дело, нет. Верная гибель. Лицо лётчицы кажется расслабленным, будто это и не она вовсе сейчас на волоске от гибели. На самом деле действительно не она.       Три щелчка от дальних переключателей на панели. Пальцем освободившейся руки вращает колёсико с характерными насечками и обозначениями градусов. Мягко отводит от себя штурвал, в то время как за пределами кабины происходит выполнение техникой её приказов. На крыше грузовой части поднимаются небольшие прямоугольные люки, из-под которых выбрасываются громадные парашюты в количестве четырех штук. В турбинах двигателей, расположенные с задней стороны крыльев, включается обратная тяга, направленная против движения.       Из корпуса выдвигаются шасси и бомбардировщик садится, на удивление их не оторвав. По инерции катится дальше, постепенно сбрасывая скорость засчёт всё ещё раздувающихся позади полотнищ. Кимико не даёт ему полностью остановиться, дёргая рычаг и отстегивая толстые канаты парашютов. Следом жмёт несколько кнопок, открывает грузовой отсек и громко произносит в микрофон:       — Минута на посадку и взлетаем. В трехстах метрах начинаются слишком большие препятствия. Не сможем встать на крыло, если задержимся.       Сосредоточено смотрит вперед, вслушиваясь в слаженный топот ног вбегающих на борт людей. Расстояние быстро сокращается даже если ехать максимально медленно. Нет, она точно не сможет взлететь. Прикусив губу, застывает над панелью.       «Этим вообще должны заниматься вертолёты,» — думает и морально готовится получать по шее от начальства, но неожиданно слышит звук активации пушек. Она ведь ещё даже не успела коснуться?.. Экстренно хватается за пульт управления оружием, контролируя направление запуска формирующейся плазмы. Синие росчерки мелькнули лишь на пару мгновений, а стены впереди уже разнеслись в пыль с характерным звуком. Звуком технологий будущего. — Ребят, всё. Больше нельзя.       Лётчица спешит закрыть шлюз. Время дорого. К тому же в землю рядом, расщепляя и так разбитый асфальт, стали всё чаще приходиться пулемётные очереди. В двигателях восстанавливается нормальная тяга, поэтому бомбардировщик быстро набирает скорость и взлетает. Передние колёса едва задевают частично обвалившуюся каменную вышку. Тем не менее, миссия выполнена. Девушка выдыхает, выравнивая полет и выстраивая курс на базу. Через несколько минут в её наушниках звучит мужской голос:       — Мико, как слышно? Спасибо. Это было жарко.       — Слышно хорошо. Да не за что. Типичная тренировка для бойцов армии США, — тихо смеётся Накимура, только вот смех её не очень радостен. В нём чувствуется какая-то усталая обречённость.       Ответом становятся смешки сразу от нескольких людей. С первого взгляда весёлые, но на самом деле тоже несколько вымученные.       — Типично не типично, а от резиновых пуль больно, как от настоящих.       Разговор не клеится. Немногим позже связь сама по себе прерывается. Не понятно, правда, по какой причине. Однако девушка благодарна. Ей сейчас меньше всего хочется примерять личину доброжелательного человека. Лучшее, чего сейчас можно желать, так это поскорее попасть в кровать и заснуть до завтрашнего вечера.       «Только приведу в порядок свой транспорт и с чистой совестью домой. Пусть Льюис попробует возразить хоть что-то. Уйду на больничный,» — решает та, выпрямляясь в кресле и разминая затёкшую шею.       На горизонте как раз показались огни погрузившейся в сумерки воинской части с прилегающей к ней территорией специального аэродрома.

***

      Домой Кимико добралась часам к одиннадцати. Выжатая словно лимон, настолько серое у неё было лицо. Закрыла на замок дверь, скинула обувь и ушла прямиком в ванную. Насколько бы ни было велико желание улечься спать в непрезентабельном виде, девушка стоически его поборола. Лезть в кровать в рабочей, пропахшей потом одежде? Увольте, слишком брезглива в этом плане. Да и не только в этом…       Хотелось смыть с себя весь негатив. И чужой, и свой. Всё же потрепали за «случайный» выстрел знатно. Даже не стали слушать, что при ином раскладе просто потеряли бы и миллионные вложения, и всю команду. Накимура, привыкшая и полюбившая свой бомбардировщик, могла с уверенностью в восемьдесят процентов утверждать, что он взорвался бы. Да, при всей своей уникальности, мощности.       Во всяком случае, уже без разницы. Все свелось к тому, что она не умеет беспрекословно выполнять приказы вышестоящих. Спорить не стала, написала объяснительную и ушла в сторону дальних ангаров. Потратила свое личное время в попытке упросить оставшихся на смене двух механиков осмотреть самолёт. По крайней мере в этом успеха добилась. Как выяснилось, повреждений у него практически не оказалось. Если только косметические — почернел да оцарапался немного. Сплавы прочные. Повезло.       Выйдя из ванной комнаты, постаралась максимально отрешиться от работы. Поправила на теле белое махровое полотенце, едва прикрывающее покатые бедра и округлые ягодицы. Стала сушить перед зеркалом свои длинные тёмные волосы, абсолютно забыв про оставленный перед дверью комбинезон. Не удивительно, что не увидела выглядывающий из его кармана маленький стальной кругляшок.       Через двадцать минут свет в окнах дома погас. Девушка таки заснула, чтобы проснуться через два часа от телефонного звонка. С трудом разлепив глаза, недоуменно уставилась на экран. Подумав, потянула в сторону значок зелёной трубки. Не будут же звонить из штаба просто потому, что захотелось…       — Джеймс? Не думал, что это не самое лучшее время для звонков? — в глотке пересохло, слова вырывались с трудом. Приходилось буквально выдавливать их из себя.       — Ты дома?       — К чему вопрос? — поинтересовалась вкрадчиво так, хотя внутренне уже превратилась в стальную пружину. Сон как рукой сняло. На шутку похоже не было, поэтому желание громко возмутиться угасло на корню.       — Послушай, сегодня ты слишком устала. Я и сам это видел, — вздохнули по ту сторону, напрочь проигнорировав реплику девушки. И, не делая долгих пауз, сразу продолжили. Быстро, сумбурно, не давая возможности вклиниться в этот монолог. — Не стала даже пытаться упрашивать позволить тебе остаться на ночь в кабине своего самолёта. Исходя из этого, подумал, что пришла в себя. Стала благоразумнее. Решила вернуть себе нормальный режим сна в нормальной постели. Но все мои надежды рассыпались в прах, когда увидел Тандер вне ангара. Извини, но как бы мне не была дорога наша дружба, придётся доложить начальству.       Связист вылил на японку такой поток информации, что она не смогла сразу всё принять. Отняла от лица телефон, вымолвив одними губами что-то на родном языке. Очевидно, что-то не очень цензурное. В пору бы поднять тревогу о проникновении на базу неизвестных, но девушку остановила одна фраза. По словам Джеймса, она уже раньше «упрашивала» его. Не имея достаточно времени на придумывание оправдания, бросила в трубку банальное:       — Не говори начальству. Это правда в последний раз. Прости.       После скинула вызов, не дожидаясь ответа, и через три минуты выскочила из квартиры. Ещё минутой позже внизу заурчал двигатель автомобиля, за рулём которого предстояло преодолеть около получаса пути. Надавив пальцами на глаза, постаралась максимально сосредоточиться и выехала с парковки. Мчалась быстро, благо, практически пустые дороги это позволяли, и вскоре оказалась около пропускного пункта для военных. Он был автоматическим, внутрь пропускал после сканирования бейджа с определёнными водными знаками. В этот раз не потребовалось… Питание отключено, ворота открыты.       Уровень тревоги знатно повысился. Даже малейшие перебои в работе техники должны были вызвать ответную реакцию у дежурных на вышке. Почему же её нет? В курсе ли связные с главной башни? Тревога до сих пор не поднята, значит навряд ли.       «Стоит этим заняться. Дело принимает плохой оборот,» — покачав головой, выудила из кармана сотовый. И, о бинго, связи нет! Закусила нижнюю губу, огляделась вокруг и с прискорбием решила. — «Нужно идти в штаб самой».       Её нельзя было назвать очень ответственной, да и героизма не наблюдалось. Однако иных кандидатур не наблюдалось, разборки со штурмовиком однозначно откладывались. Летчица цокнула языком, достала из кобуры пистолет и сняла его с предохранителя. Скорым шагом направилась вперед, удерживая оружие двумя руками.       Военная часть погрузилась в какое-то непонятное оцепенение, вызывая подсознательное желание бежать. Накимура чувствовала свой страх, понимала свою беззащитность и всё равно шла. Шла до тех пор, пока её тёмные глаза, адаптировавшиеся к темноте, не заметили мелькнувшие невдалеке знакомые рули высоты. Они, будто всерьёз издеваясь, выглядывали из ангара, а потом исчезли из виду. Сидящий за штурвалом тип медленно завёл самолёт внутрь.       Перед Кимико встал выбор, продолжить идти в штаб или попытаться разобраться с неизвестным. Второй вариант явно был по-детски наивным, глупым, но девушка была не в силах ему противиться. Зажмурилась, раздражённо сжала челюсти, да так, что зубы свело. И всё равно свернула, двинулась следом, морально готовясь, что, возможно, ей придётся стрелять в человека.       Из ангара некоторое время исходили странные лязги, наводя на мысль о порче их военной авиации. Однако стоило приблизиться на расстояние в двадцать метров, как всё стихло. Девушка прибавила шагу, наконец войдя в помещение. Там оказалось на порядок темнее, чем на улице. Вглядывалась внутрь недолго, практически сразу попятилась назад с выражением ужаса на лице. Верите или нет, но чернота задвигалась и что-то с силой толкнуло её в самый конец ангара. Ворота захлопнулись, а летчица, пролетев приличное расстояние, сгруппировалась. Падение обещало быть болезненным, пока что-то холодное неожиданно обручем не обхватило тело, пригвоздив к стенке.       Холод… холод стали?       Не смотря на то, что ей выбило из лёгких воздух, обратила внимание на структуру и, удивительно, схожесть этого нечто с человеческими пальцами. Японка с трудом восстановила ритм дыхания, заставила себя поднять голову, чувствуя, как фаланги перебором несильно сжимают её. И вперилась взглядом в собственное отражение, возникшее на поверхности растянутого в ширь чёрного V-образного визора, оказавшегося частью маски на большой металлической голове. Теперь оставалось понять, какая реакция будет наиболее уместной, вой ужаса или обморок? С другой стороны, всё одно, в чужой стальной руке останется.       — Тише, моя маленькая лётчица. Не нужно кричать, — низкий глубокий голос шёл откуда-то из недр махины, с трудом помещающейся в ангаре. И это при том, что сидел он на одном колене, максимально наклонив огромный корпус к ней. Пальцы Кимико мелко задрожали, а оружие, меж них зажатое, стало чересчур тяжёлым. Она выронила забытый пистолет на бетонный пол. Робот по-птичьи наклонил голову вбок. — Умница.       — Что… Что ты такое?! — проговорила тихо, сипло. Чувствуя, как сердце бьется где-то на уровне глотки. Быстро так, словно желая к чертям разорвать её плоть.       — Инопланетный организм, кибертронец, робот — называй, как душе угодно. Однако предпочел бы обращение по имени, — охотно пояснил нежеланный собеседник, стравливая тёплый воздух из небольших решёток на лице. Они примыкали к нижней части маски, представленной сужающейся вниз пластиной, которая шла от самого визора.       — У тебя есть имя?       Девушка недоумённо наблюдает, как он качает шлемом. Из-за широких грудных пластин рвётся утробный смех. Длинные чёрные пальцы свободной руки ведут по серовато-синему наплечнику, очерчивая нарисованные белой краской буквы.       — А чем, по твоему, является надпись на боку твоего штурмовика? — в голосе звучит снисходительность.       Темнота мешает нормально рассмотреть весь его корпус, но, даже если не смотреть на надпись, определённые очертания чересчур знакомы. Как, например, изгиб кабины в середине честплейта, внешние воздухозаборники на месте косой мускулатуры, насколько это применимо к роботизированному организму, также выглядывающие из-за спины фрагменты хвоста, образующие нечто сродни «крылышек». В голову стреляет запоздалое осознание. Она шесть месяцев пилотировала живое существо. Любые странности, происходившие в это время, теперь легко объяснялись. И этот выстрел случайный тоже оказался его заслугой. Но почему робот решил показаться именно сейчас? Что за непонятные обстоятельства их знакомства?       «Да и что ему от меня вообще нужно?» — дополнила лётчица список вопросов, прикрыв веки. Тем не менее, решилась один задать вслух. — Это ты сделал?       Звучит несколько непонятно. В какой-то мере даже нелепо. Будто она действительно надеялась, что это создание станет пояснять свои поступки.       Кибертронец ожидаемо молчит, некоторое время просто её рассматривая. И взгляд его пристален, тяжёл, скользит по человеческому телу так изучающе. Заставляя в тщетной попытке передёргивать плечами, чтобы избавиться от сбегавших вдоль спины мурашек.       — Смотря что ты имеешь ввиду. Подделал документ для механиков, чтобы их перевели сегодня в дальние ангары и меня, соответственно, направили туда же? Да, я. Здесь минимальное количество камер и с башен практически ничего не видно, — тянет неспешно, играя на нервах человека. — Звонок от лица Джеймса? Тоже я. Нет ничего трудного, чтобы использовать его голос с записей. Твое появление на базе, которое никто не заметил? Думаю, это очевидно.       На последних словах голос срывается на рычание, и чёрные стальные пальцы до боли натягивают собранные в небрежную косу волосы, заставляя японку запрокинуть голову. С губ срывается шипение, та старается высвободиться, но давится воздухом, когда маска утыкается в сгиб шеи. Повисшую в ангаре тишину нарушает звук усиливающейся вентиляции внутренних систем. Из решёток вырывается белёсый пар, обжигающий своим теплом нежную кожу.       — Впрочем, какая для тебя разница? Я добился своего.       Издаваемая им вибрация передалась и девушке, всё ещё пытавшейся сопротивляться. Она упрямо задергалась в цепкой хватке, но ровно до тех пор, пока её не сжали. Без цели убить или причинить тяжёлый вред, при этом достаточно сильно, доставляя дискомфорт. Иначе говоря, предупреждающе.       — Чего? — процедила, принимая поражение.       — Тебя, Мико. Тебя.