***
Двухэтажная квартира Виктории находилась в довольно элитном районе Рима. Множество фонарей освещали длинную улицу, следуя за стрелкой навигатора, Мишель всё же нашла дом басистки. Громкая музыка моментом стихла, стоило светловолосой зайти внутрь. Виктория мигом накинулась на Мишель, целуя в щёку и расспрашивая обо всём на свете. Светлая кухня с мраморными вставками была освещена светодиодной лентой, мужчина в фартуке широко улыбнулся, откладывая ножик и морковь. — Представляю тебе нашего шеф-повара на сегодня. — указывая руками в сторону барабанщика, Виктория захлопала в ладоши. — Итан Торкио. Громкий смех оглушил пространство, усевшись на высокий стульчик, Мишель подложила руки под подбородок, наблюдая за друзьями. Длинноволосый резал овощи, его движения были настолько плавными, что не зная о его музыкальной деятельности, можно было подумать о нём, как о поваре. Виктория достала три бокала, параллельно открывая вино, но шум телефона из соседней комнаты отвлёк её. — Может тебе помочь? — спрыгнув со стульчика, спросила француженка. — В холодильнике помидоры, достань пожалуйста. — не отвлекаясь ответил барабанщик. Взяв небольшой пакетик, Шель подошла ближе, аккуратно оставляя его рядом, придерживая рукой сверху. Мужская ладонь накрыла женскую, тысячи разрядов пробежали по телу Мишель. Горячая рука Итана обожгла светловолосую, простое прикосновение вызвало румянец на щеках, не думая, девушка убрала руку, уходя на приличное расстояние. Вздыхая, ударник достал овощи, осмысливая происходящее. — Дами звонил, у них отменили матч, они сейчас приедут. — слова пулей врезались в барабанные перепонки, а зрачки расширились, Шель озадаченно посмотрела на Итана. Шепча губами «я не знал, что так получится», мужчина подошёл ближе, наклоняясь к ушку девушки. — Если хочешь, я отвезу тебя домой. — проговорил барабанщик, так чтобы Виктория не услышала. От мысли, что дома окажется Марко становилось только хуже, повернувшись спиной к ударнику, Мишель прикрыла глаза, отрицательно покрутив головой. С каждой секундой алкоголь давал о себе знать, весёлая музыка и авторские танцы Виктории создавали особую атмосферу. Белое игристое проникало в каждую клеточку тела, заставляя сознание полностью отключиться. Двигая бёдрами в такт мелодии, девушки громко засмеялись, взявшись за руки. Аромат сандалового дерева быстро врезался в рецепторы, заставляя француженку повернуться. Карие глаза озадаченно смотрели на неё. В них было практически всё. Страх и ненависть, зрачки Дамиано бегали из стороны в сторону, лишь бы не встретиться с разноцветной радужкой Мишель, которая под действием этанола не сводила взгляда, разглядывая каждый участок мужского тела. — Так рад, что отменили! — наливая вино в бокал, Томас залпом выпил всё содержимая, морщась от кислого вкуса. — По выражению лица Дами так не скажешь. — рассмеялась басистка, доставая напиток покрепче. — Повеселимся? — Да, детка! — выхватывая коньяк из рук Виктории, гитарист одним действием открыл его. — Не очень хорошая идея. — грубо ответил вокалист, сидящий где-то в глубине комнаты на одиноком диване. Его руки были напряжены, а венки на лбу слегка выпирали, левой рукой он массировал ноющие от боли виски. Всю неделю музыкант обдумывал происходящее с ним, пытаясь понять, почему Мишель пробудила в нём такие чувства. Она была совершенно не похожа на Людовику, светлые волосы и глаза никак не могли бросить вызов черным, как смоль кудрям. Закрывая веки, Дамиано так часто видел те родные глаза цвета горького эспрессо. Низкий рост и худое тело, которое можно было сломать по щелчку пальцев, никак не смотрелись на фоне явно выраженных женских изгибов, до которых так любил дотрагиваться вокалист. Мишель была совершенно не его типажом, она напоминала ему одинокий цветок в заповеднике, самый красивый в красной книге, единственный в своём роде, который он безжалостно порвал, отрывая каждый лепесток. Не замечая как сам ранит себя острыми шипами, пронизывающих грубую кожу насквозь. В конце концов он даже толком и не знает что это за цветок. Щелчки пальцев вывели Дамиано из раздумий, запах крепкого спирта в перемешку с дубовыми нотками моментально заставил поморщиться. Обхватывая пальцами небольшой стаканчик, музыкант залпом опустошил все содержимое. Шумная музыка, нелепые шутки, в гостиной становилось жарко. Предложение сходить на перекур пришлось всем по душе. Запах сигарет и прохладный ветер, что обдувал лица пятерых людей, приятно успокаивал. Розовые от алкоголя щеки постепенно принимали привычный оттенок. Непослушные волосы Итана то и дело лезли барабанщику в лицо. Поднявшись на носочки, Мишель легко убрала их с лица мужчины, мило улыбаясь. Оглушающий звук послышался с противоположной стороны балконы, металлическая пепельница безжалостно полетела вниз. Однако вокалиста, который специально уронил её, никак это не тревожило. Докуривая сигарету, Дамиано аккуратно поднял приспособление, стряхивая пепел. Лёгкая ухмылка на лице Итана проводила мужское тело, что в спешке пыталось покинуть балкон, усмехнувшись про себя, барабанщик тоже потушил сигарету, пропуская девушку вперёд. Разноцветные глаза начинали закрываться, слушая смешные истории ребят о европейском туре, Мишель начала проваливаться в сон. Чьи-то руки накрыли её тело тёплым пледом, прежде чем разум полностью погрузился в царство Морфея.***
Просыпаясь от каких-то криков, вокалист резко встал, вслушиваясь. Французская речь раздавалась с гостиной, точно такие же слова, прямо как тогда в Милане. Кто такой Лоран и что случилось с её мамой? Обхватив руками металлическую ручку, Дамиано остановился, понимая, что идёт навстречу новой порции боли. В нём билось два чувства, две стороны души, светлая и тёмная. Свет, что был запечатан глубоко внутри, сейчас выбивался наружу, невероятным всплеском, обрывая все преграды. Отгоняя мысли и закрывая уши, музыкант вернулся в постель, устремив взгляд на потолок. Зрение постепенно привыкало к темноте, поджигая сигарету, вокалист сделал большие затяжки. Крики вновь послышались из комнаты, туша никотиновую палочку, Дамиано всё же вышел. Свернувшись калачиком Шель поднесла костяшки пальцев к губам. Сквозь сон из её глаз текли слёзы, а руки и вовсе дрожали. Садясь на край диванчика, мужчина тихонько потряс девушку за плечи, пытаясь разбудить. Распахивая огромные глаза, француженка схватилась за руку, что находилась в паре сантиметрах от её лица. Сердце Мишель билось настолько сильно, что Дамиано слышал каждый удар. — Ты кричала… — отстранённо произнёс музыкант, отходя назад. Приходя в себя, светловолосая приняла вертикальное положение, сильнее кутаясь в плед. Её руки до сих пор тряслись, а горячие слёзы обжигали кожу. Ему хотелось остаться, прижать к груди этот крохотный комочек, что трясся от страха, однако вокалист просто направился в свою комнату, останавливаясь где-то по середине, приглушая это чувство внутри себя. Он замедлил шаг, ждал слова, которые бы остановили его, но понимал, что причинил слишком много боли этой девочке. Мишель не сможет довериться ему, перед глазами каждый раз будет всплывать та ночь и крики. Но и сам вокалист боится, впустить кого-то в своё сердце равносильно тому, что проткнуть его стрелой насквозь. — Ты можешь посидеть со мной? — девушка сказала это настолько тихо, что человек, который не ждёт слов и вовсе не услышал бы. — На кресле, пожалуйста. Внутри вспыхнуло самое настоящее пламя, сердце забилось сильнее, невольная улыбка мелькнула на каменном лице парня, прежде чем он повернулся к ней с безразличным видом. Молча Дамиано упал на кресло, закидывая ногу на ногу, опуская руки на колени. Его глаза прожигали волосы светлой, мужчина мысленно накручивал локоны на свои пальцы, бережно поглаживая по макушке. Тонкая шея освещалась лунным светом, а острые ключицы блестели от привычного геля с шимером. Закрывая глаза, вокалист вспомнил запах жасмина, которым пахла француженка. Его пальцы хотели дотронуться до этой нежной кожи, провести кончиком языка по ушку, отдёргивая мочку назад. Вцепившись ногтями в кресло, Дамиано тяжело вздохнул, кусая губы. — Ты другой с ними. — поворачивая голову, сказала Мишель, получая непонимающий взгляд музыканта. — С друзьями, Дамиано, ты другой. — Какой? — сквозь ком в горле спросил мужчина. — Трепетный. — пытаясь рассмотреть лицо вокалиста, Шель подвинулась ближе. — Лишь с ними не скрываешь свои настоящие эмоции. Левая сторона груди предательски заныла. Француженка была права, эти четверо людей единственные, кто мог видеть его настоящим, таким каким он был раньше. До неё. — Ты кричишь во сне. — переводя тему, Дамиано поддался вперёд. — Просишь не уходить маму и какого-то… — Лорана. — перебивая вокалиста, Мишель закинула волосы назад, обхватывая руками острые коленки. — Сын моей приёмной матери и отца. — А что с ними? — Родители разбились, Лоран в Париже, мы не общаемся. — усмехнулась Шель. — С восьми лет Софи и Филипп любили меня, настолько сильно, что порой обделяли этой любовью родного сына. — У вас плохие отношения? — разрушая личные границы, Дамиано сел на край диванчика, внимательно слушая. — Он, возможно, ненавидит меня всей душой и сердцем. Последний раз мы видели на похоронах родителей в Париже, три года назад. — смахивая подступившую слезу, француженка резко отвернулась, вглядываясь в огни ночного Рима. Лёгкая прохлада обдувала плечи девушки, она чувствовала обжигающее дыхание позади себя, вокалист не двигался, сидел достаточно далеко, однако смотрел, изучал каждый изгиб, всматриваясь в каждую родинку. Если бы взгляд можно было назвать близостью, то это был бы самый нежный секс, он тонул, тонул сам того не замечая. Мышцы тянулись ближе, сердце взяло вверх над разумом, стирая последнюю грань прикосновений. Тыльной стороной ладони Дамиано провёл по плечу, спускаясь вниз по руке. Женская кожа моментально покрылась мурашками, а дыхание сбилось. Движения были осторожными, легкими, словно он и вовсе не касался её. Собрав руками волосы, мужчина убрал их вперёд, массируя шею. Внизу живота расплылось приятное чувство, набрав воздуха, Шель прикрыла глаза, откидывая голову назад. Лунный свет освещал их лица, короткие и еле заметные вздохи лишь увеличивали желание касаться кожи. Сжимая мягкую ткань пледа, светловолосая схватилась руками за вокалиста, убирая тёплые ладони со своих плеч. Слова были не нужны, оба прекрасно понимали всё, что произошло, опуская руки, Дамиано коснулся лбом выпирающей косточки, переплетая пальцы у живота девушки. Он словно маленький ребёнок обнимал любимую игрушку, которую так долго искал. Вокалист так нуждался в этих объятьях, вдыхая аромат жасмина и чувствуя стук девичьего сердца. Он обнимал нежно, боясь случайно разбить крохотное создание, как уже когда-то сделал. — Это была моя самая сильная слабость за последние шесть лет, такого больше не случится, прости. — словно пуля, сбивающая всё на своём пути, мужчина вернулся в комнату, оставляя витать запах своего парфюма в воздухе.