Вопреки всему

Дом мистера Мартинеса разительно отличался от того, что он отдал мне. Во-первых, он был меньше, что сразу бросилось в глаза. Во-вторых, никаких произведений архитектурного искусства, о которых прожужжала мне все уши Изабель, я не увидел. Обычный заурядный дом. Белые стены, несколько колонн-подпорок и два этажа. Сотни таких я каждое утро лицезрел, когда выглядывал из окна своего частного жилого массива. Посредственный загородный дом человека с деньгами в кармане. Ухоженный, но без излишеств. Мои ожидания оказались разбиты вдребезги. Честно, я ожидал чего-то грандиозного, в стиле испанского мафиози с особой любовью к представлению своего состояния. Однако дом Мартинесов был… просто хорошо ухоженным домом. Небольшой садик впереди только прибавлял ему заурядности. Неужели то, что я видел перед собой, дом главного наркобарона Испании? До сих пор не верилось. Ужин назначен на восемь. Мы решили не томить хозяев ожиданием и прибыли вовремя — пунктуальность наше все. За рулем сидел Дамиан, который согласился не пить и отвезти нас назад. На самом-то деле это его работа — защищать и возить меня, пусть Гонсалес и говорит это так, будто делает одолжение. Я собирался пропустить несколько бокалов для приличия. По настроению Мэтью можно было судить, что тот, как минимум, хочет напиться в стельку, но он держался до последнего, не обронив ни слова. С вчерашнего визита Тобиаса мы с Мэтью так и не разговаривали. Мужчина ушел сразу же после мистера Каттерфельда. Честно, я даже подумал, что тот не собирается сегодня присутствовать, однако Мэтью еще в обед появился у нас на пороге и лишь спросил, как скоро мы будем выезжать. Ни слова о его вчерашней бурной реакции и столь стремительном уходе. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему Мэтью так остро отреагировал на приглашение мистера Мартинеса. В какой-то момент я даже предположил, что у него с отцом не все в порядке… В любом случае это не мое дело. Мэтью не имел права запрещать мне что-либо делать. Я не потерплю, если в моей жизни появится еще один мужчина, распоряжающийся моим личным пространством, как хочет. Даже если Мэтью — мой доктор. Эберхарда тоже пришлось взять с собой. Я не мог оставить его на Рождество одного в пустом доме. Это семейный праздник, ему нужно находиться подле меня и Тобиаса — его семьи, а не в окружении холодных стен пустого дома. К тому же тот ждал свой мясной рулет, который я ему пообещал. Оставалось верить, что чета Мартинесов не заядлые вегетарианцы и мне удастся откупиться от моего маленького монстра хоть чем-то. Зная Эберхарда, тот может заставить меня готовить рулет целый месяц за невыполнение обещания. Маленький монстр, честное слово. Конечно, я не забыл, что иду в дом, не побоюсь сказать, самого опасного человека в этой стране. Я долго размышлял над тем, стоит ли брать сына с собой. Однако в итоге я пришел к выводу, что рано или поздно Эберхарду придется встретиться с мистером Мартинесом. Все же Альваро укрывает предателей своего врага, он не сможет навредить ребенку. Насчет себя я уверен не был. Буду помалкивать и тихо есть — вот что я решил делать в присутствии мистера Мартинеса. Мистера Мартинеса дома не оказалось, зато здесь уже был Тобиас. Он по-хозяйски стоял у входа, встречая нас. — С рождеством, дорогой! Мужчина по-отечески обнял меня и похлопал по спине. Я улыбнулся ему в ответ и слегка подпихнул Эберхарда, чтобы и тот поздоровался. Малыш уже вовсю рассматривал подарки, лежащие под елкой, ему было совсем не до приветствий. — А где мистер Мартинес? — спросил я, не увидев поблизости хозяина дома. — Завершает свои дела. Тобиас что-то пробурчал себе под нос о том, что это старые традиции и ими уже никто не пользуется, кроме таких стариков, как Альваро. У меня в голове мгновенно появилась яркая картинка с казнью виновных. Снег, окропленный в кровь, и туманный темный образ огромного мужчины с пистолетом в виде мистера Мартинеса. Я отогнал видения и попытался не думать, что имел в виду Тобиас под «делами». В первую очередь это их «дела» и меня они никак не касались. — Альваро скоро будет. Это никогда не длится дольше часа. А тем временем прошу к столу. — Без хозяина дома? — удивился я. — Он просил извиниться за него и передать, чтобы мы садились без него. Я и так целый день ничего не ел! Не слышишь, как громко урчит мой живот?! — пошутил Тобиас, но я так и не перестал волноваться. — Пошли к столу, милый. Альваро не заставит своих гостей долго ждать. Дамиан и Мэтью обменялись с мистером Каттерфельдом приветствиями и короткими поздравлениями, а после мы все дружно под руководством Тобиаса направились в небольшую, но уютную гостиную, где накрыт стол. В центре комнаты стояла новогодняя елка, украшенная белоснежными шарами. Комната, освещаемая огнями гирлянд, была сказочной. Видя, как понравилось Эберхарду, я сделал отметку украсить наш дом более празднично в следующем году, а не просто поставить елку и забить на это. Возле дерева расположились два длинных дивана, на которых я предложил подождать мистера Мартинеса, но Тобиас потянул меня немного дальше, к праздничному столу. Очевидно, мужчина и правда безумно голодный. Мне удалось насчитать шесть приборов. Я, Эберхард, Мэтью, Дамиан и Тобиас — это пять, плюс сам хозяин дома. Вот только я отчетливо помнил слова Тобиаса о том, что должна присутствовать еще и жена Альваро. Что-то не сходится. — Мистер Каттерфельд, — позвал я мужчину, дергая за рукав. Он обернулся ко мне и немного наклонился. Тихо шепча, я спросил: — А где миссис Мартинес? Мне было неловко задавать этот вопрос в присутствии Мэтью. Все же эта женщина, кем бы она ни была, приходилась ему мачехой. Если знать, что он о ней ни разу не упоминал за два года знакомства, значит, отношения у них не заладились. Даже своего отца, мистера Мартинеса, Мэтью изредка вспоминал в разговорах, но миссис Мартинес — никогда. — То ли в Швейцарских, то ли в Французских Альпах, хоть убей не помню. — Разве она не должна встречать Рождество вместе с мужем? Это же семейный праздник… Тобиас подавил в себе смешок. — Дорогой, у Альваро с его женой не тот брак, о котором ты думаешь. Его цель — польза для обеих сторон, смекаешь? Фикция. Теперь понятно, почему Мэтью ничего не говорил о своей «матери». — Разве им не нужно поддерживать видимость семьи для общественности? — удивился я. Даже когда у нас с Рейном все было не очень хорошо, я заставлял себя ходить с ним на официальные мероприятия. Нельзя было дать нашему кругу общения лишние поводы для сплетен. Те люди словно волки, дай им пищу — обглодают все косточки. Не думаю, что высшее общество в Мадриде чем-то отличается от мюнхенского. — О, все знают, что они не вместе в том самом смысле, — Тобиас подчеркнул последние слова. — Этот брак скорее, как контракт по слиянию двух семейных бизнесов. Диана, жена Альваро, и ее брат владеют достаточно обширной логистической сетью. Качественные перевозки, как ты знаешь, один из аспектов прибыльности. Ни Альваро, ни тем более Диана не против брака с такой подоплекой. Это значительно укрепило обе семьи. Зная, что мистер Мартинес — местный наркоторговец, не сложно предположить, что именно он перевозит. Если его жена и правда совладелица такого бизнеса, то безусловно Альваро выгоден этот брак… Однако мне все же не нравится идея фиктивного брака. Можно было просто подписать бумаги как партнеры, а не как супруги. По-моему, такой вариант слишком радикальный. Может, были еще какие-то причины. Тобиас явно недоговаривает. Не прошло и десяти минут с начала трапезы, как к нам присоединился хозяин дома. Мистер Альваро оказался не столь… ужасным, как я думал. Приятные черты лица, небольшие щечки только располагали к себе. Типичная испанская внешность с темными волосами и смуглой кожей. Подтянутый для своих лет человек, который, сразу видно, держит себя в форме, в отличие от Тобиаса, между прочим. У мистера Каттерфельда за последние пять лет начал проступать небольшой животик. Хотя уж лучше так, нежели видеть эти излишне заостренные от стресса и непомерной работы скулы — до сих пор не могу поверить, что Тобиас был таким еще десять лет назад! С виду и не скажешь, что мужчина передо мной держит в страхе всех, кто как-либо знаком с фамилией Мартинес… Стараясь не сильно глазеть на него, я подошел, дабы Тобиас представил нас. Однако этого не потребовалось. — Мистер Эванс, какая приятная встреча, — я пожал протянутую руку, пытаясь не выдать, как сильно нервничаю. — Давно хотел с вами познакомиться. — Мне тоже, господин Мартинес. Спасибо, что дали нам крышу над головой и позволили остаться. Мы с сыном очень ценим это. Я кивнул Эберхарду, чтобы тот подошел ко мне. Ребенок, почувствовав мое напряжение, совсем не стушевался. Наоборот, Эберхард направился прямо к мужчине, деловито пожал тому руку и встал передо мной, хотя я несколько раз пихнул того, дабы тот вернулся за стол. — Не стоит благодарить, — улыбнулся мужчина, отчего я вздрогнул. Мне казалось, его улыбка будет более… неприятной, но нет, она вполне искренняя и открытая. — Ты помог нам убрать этого назойливого мальчишку с дороги. Без тебя не было бы того, что мы с Тобиасом имеем сейчас. Дом и безопасность — малая часть того, что я мог предоставить за твой поступок. Мне не оставалось ничего, кроме как невольно смутиться от слов мужчины. Каждый, кто как-либо причастен к свержению Рейна, упорно напоминал о том, что без моего поступка ничего бы не случилось. Очевидно, они думают, что это похвала, но для меня это лишь еще одно упоминание о том, как я предал Рейна, пусть я уже и смирился с этим. Как говорится, все, что было в Мюнхене, остается в Мюнхене. В том числе и Рейн… — Простите за опоздание, — извинился мужчина и отдал пальто прибежавшей на шум горничной. — Я вижу, вы с Тобиасом уже начали ужинать? Прекрасно. Оказалось, Альваро прекрасно знал Дамиана. За три года я и забыл, что Гонсалес работает на Альваро, а не на Тобиаса. Поэтому, когда Альваро безобидно обнял Дамиана, похлопав того по спине, я немного удивился. С Мэтью мистер Мартинес поздоровался скромнее — просто кивнул сыну. Очевидно, Мэтью это никак не задело. Будто он привык, что отец к нему никак не проявляет особый интерес. Все же странные отношения у отца с сыном. Я бы не смог так с Эберхардом. — Как прошла охота? — невозмутимо спросил Тобиас у Альваро, продолжая трапезу. — Пришлось попотеть, дабы найти жертв. В этом году они менее строптивые. Больно пугливые людишки попались. Я подавился вином, которое только успел отпить. Я посмотрел на остальных, но все спокойно продолжали трапезу, будто они не слышали того, что только что произнес Альваро. Жертвы? Охота?! Вот почему мистер Мартинес опоздал… Лучше бы они говорили на испанском, а не на английском с уважением ко мне! Ничего не хочу слышать об их темных делишках! — Где на этот раз? — продолжил Тобиас, нарезая стейк. У меня и кусок в горло не лез. — Подальше от назойливых журналистов. Немного севернее того района, где мы делали это в прошлом году. Но, как оказалось, там их намного меньше. В следующем году придется искать другое место, — огорченно вздохнул мужчина. — Мои ребята тоже оказались недовольны. Им пришлось искать даже в мусорных баках, чтобы найти хотя бы кого-то. Настоящие рождественские ищейки! Клянусь, я чувствовал, как земля из-под ног медленно уходит. Они так спокойно говорили о смерти людей, будто это обыденное дело. Я убежал в Мадрид не для того, чтобы выслушивать об этом за едой. Рейн хотя бы не позволял себе таких разговоров в моем присутствии, не то что во время трапезы при ребенке… — Джером, с тобой все хорошо? — спросил Альваро, сидящий напротив меня. — Ты побледнел. Я решил промолчать, но в следующее мгновение громкий хохот Тобиаса пронесся по комнате. — Дорогой, это не то, что ты подумал, — сказал тот, пытаясь унять смех. — Господи, Альваро, ты напугал его! Мистер Мартинес непонятливо уставился на Тобиаса, ничего не понимая, прямо как и я. Успокоившись, Тобиас объяснил: — В Испании существует одна старая традиция — дарить пакеты с едой и угощениями малоимущим и бездомным в канун Рождества. Альваро, этот старик, пожалуй, единственный знакомый мне испанец, что из года в год следует этой глупой традиции. В этом году он опоздал как раз из-за этого. — Вы говорили об «охоте»… — Так люди Альваро назвали всю эту беготню. Понимаешь, проблема в том, что все бездомные разбегаются, только завидев кортеж из дорогих затонированных машин. Ребятам Альваро приходится проверять каждый закоулок, чтобы найти кого-нибудь. Это не «охота» в прямом значении, а «жертвы» — не пушечное мясо. Некоторые «жертвы» помнят еще с прошлого года и сами ищут встречи с людьми Альваро. Они никогда не обделяют пакеты чем-то сдобным. В этом году добавили те вкусные печенья с шоколадной крошкой, хоть убей, не помню их название! Я еще раз все обдумал, сопоставил только что сказанное и осознал, как сглупил. Господи, я прямо при хозяине дома подумал, что он — бессовестный убийца, когда тот занимался благотворительностью. Джером Эванс, какой же ты недалекий идиот! Не решаясь поднять взгляд и посмотреть на Альваро, я потупил глаза в стол. Впервые мне было так стыдно за долгое время. — Не знаю, что за три года ты успел услышать обо мне, но тебе стоит знать, что у меня есть несколько правил, — вдруг произнес Альваро после небольшой паузы. Он подождал, пока я подниму на него взгляд, чтобы продолжить: — Одно из них — не убивать невинных, детей и женщин, если дело не касается моей семьи или крайней ситуации в бизнесе. У людей с властью должны быть пределы. — Простите, я просто… — Ничего. Было вполне ожидаемо, что у тебя сложилось определенное мнение обо мне. Негативное мнение. — Мне не стоило судить со слов других о вас, простите. То, что вы делаете, поистине благородно, мистер Мартинес! Мужчина вернул прежнюю улыбку, отбросив серьезность. — Я не собираюсь вредить тебе и ребенку, Джером. Тебе стоит это понять и перестать труситься словно осиновый лист. Тобиас положил мне руку на колено и похлопал, намекая, что Альваро говорит правду. В голове промелькнула когда-то сказанная мистером Каттерфельдом фраза о Мартинесе: «Он никогда не изменяет своих решений…» Хотелось бы верить, что так оно и есть. Некоторые люди даже после установленных собою же правил умудряются их нарушить. Рейн тому непосредственный пример, он столько мне обещал… столько же он и не выполнил. Почему с годами я становлюсь только наивнее и доверчивее? Почему я не могу стать таким, как Тобиас — открытым, но жестким, готовым дать отпор любому противнику? Что со мной не так?.. Дальнейший ужин прошел спокойно. Тобиас с Альваро разговаривали о работе, но я их не слушал. Я намеренно пытался отвлечься на что-то свое, чтобы снова не услышать то, что не нужно. Как говорится, меньше знаешь — больше спишь. Изредка я бросал взгляды на Эберхарда, чтобы тот не переедал. Стол полнился вкусностями, к которым мой сын был крайне небезразличен. Эберхард уже попросил меня приготовить несколько блюд, которых я в жизни ни разу не видел. Хотя, признаюсь, они оказались лучше на вкус, чем на вид. Я пытался разговорить сидящего сбоку Дамиана, но тот был нем подобно скале. Оставалось лишь гадать: это он такой из-за присутствия тестя или же из-за босса. Мэтью я трогать не стал. Больно он нервный сегодня. Смотря на его истерзанные губы из-за плохой привычки кусать их, я мог предположить, что тот слишком взволнован. Вот только спрашивать его об этом за столом — не вариант. Мэтью все время смотрел лишь в свою тарелку, механически нарезая мясо. Мужчина полностью изолировался в собственных мыслях. Постоянно ловил себя на том, что смотрю на Альваро в надежде что-либо рассмотреть или заметить. Увы, это не увенчалось успехом. Мистер Мартинес оказался обычным среднестатистическим мужчиной за шестьдесят — немного подкрашенной седины и несколько глубоких морщин на лбу. Хотя все же одно мне удалось рассмотреть: Мэтью мало чем походил на отца. Я бы сказал, что они были совсем разными. Очевидно, внешностью мой друг пошел в мать, англичанку, насколько знаю. Повадки тоже отличались. Альваро был более… мягким? Да, пожалуй, это можно описать так. В отличие от своего сына, мужчина вдоволь смеялся, соершенно не скрывая свой отличный настрой, без стеснения спрашивал, нуждаемся ли мы, его гости, в чем-то еще. Даже меня, которому до сих пор было неловко из-за возникшего ранее недопонимания. Не совру, сказав, что мне Альваро Мартинес… понравился? Да, чувства отвращения или же страха к нему исчезло. Может, в причину схожего с Тобиасом возраста и чувства юмора он так сильно напоминал мне мистера Каттерфельда. Хотя все же у мистера Мартинеса была определенная черта, которую он не пересекал, в то время как Тобиас открыто выражал свое мнение, не заботясь об остальных. Альваро умел вовремя промолчать, что не скажешь о Тобиасе. Вдруг, совершенно случайно, елозя еду в тарелке и вполуха слушая разговоры Тобиаса и Альваро, я выхватил что-то знакомое. — Компания «Эймос»?.. — переспросил я, подумав, что мне послышалось. Тобиас удивленно посмотрел на меня. Он явно не ожидал, что я скажу что-либо за сегодняшний вечер после моего минутного позора. — Да, — подтвердил мои слова Тобиас. — Это компания жены Альваро. Точнее, их общая после брака. — Но разве вы не говорили, что миссис Мартинес занимается перевозками? — «Эймос» — ее вторая фирма. Диана и Итан, брат Дианы, создали ее больше пятнадцати лет назад, но прибыль фирма начала приносить только после присоединения к ней Альваро. Я не мог вспомнить, где же я слышал о компании. В голове все вертелось, но я никак не мог придать этому осмысленности. — Возможно, ты помнишь ее из-за того случая я нашей компании, — решил подсказать Тобиас. — Он случился незадолго до твоего переезда, помнишь? До переезда, до побега… «Эймос»… — Не та ли это компания, которая расторгла сотрудничество через несколько месяцев после начала производства?.. — Тобиас кивнул, подтверждая мои догадки. — Та самая компания, после которой репутация Рейна значительно подкосилась… Неужели вы?.. — Это были мы, — мистер Мартинес обратил на меня внимание. — Тобиас предложил использовать уже существующую компанию, дабы не навести подозрения на мое участие. Нам и так с Тобиасом чудом удавалось сохранить нашу связь в секрете. Совершенно случайно я выбрал компанию Дианы. Никто тогда еще не знал, что сотрудничество с братом и сестрой Фернандес принесет столько пользы. — Я точно помню, что эта компания довольно долго мусолила мозги юристам с оформлением контракта. Почти год мы не могли ничего подписать! Сколько же времени вы готовили этот план? Моему удивлению не было предела. Насколько же масштабной оказалась операция по свержению Рейна. Конечно, мои акции в пользу Тобиаса были немаловажны, но ничего не получилось бы, не подорви они авторитет Рейна, как руководителя. Даже с моей долей у Тобиаса было слишком мало голосов, чтобы перевесить долю совета в свою сторону. Нужен был стимул, дабы все мелкие акционеры переметнулись к нему, и у мужчины появилось большинство голосов. Невероятно! — С семейством Фернандес мы познакомились больше семи… нет, уже восьми лет назад. Пару лет готовили все к исполнению, заметая наши с Тобиасом следы. Потом набивали себе цену, оттягивая подписание соглашения. — На самом деле, — вклинился в разговор Тобиас. — Мы ждали подходящего момента. Нам нужен был… — Правильный момент, — Альваро кивнул Тобиасу, отчего тот захохотал себе под нос. — И им стал ты, дорогой, — подытожил мистер Каттерфельд. — Кто же знал, что Рейн сделает такую ошибку с тем парнишкой. Он сам себе вырыл могилу, мы с Альваро лишь сделали ее глубже и пихнули, не жалея. Сколько же усилий потратили сидящие передо мной мужчины, дабы осуществить свой план. Тобиас, наконец, исполнил мечту, отомстив покойному отцу и старшему брату спустя более двадцати лет, а Альваро… А что получил мистер Мартинес? Ранее я даже не задумывался. Скорее всего, теперь его нелегальный бизнес пошел вверх, сотрудничая с Тобиасом напрямую. Я посмотрел на соседний стул, но Эберхарда там не оказалось. Я осмотрелся и увидел, что тот вместе с Дамианом и Мэтью пошли открывать подарки. Так как изначально мы планировали праздновать вчетвером, подарки у меня были лишь для сына, Мэтью и Дамиана. Еще один был для Тобиаса, но я думал отдать ему после Рождества, ведь не надеялся, что тот посетит нас из-за высокой занятости. Но вот для мистера Мартинеса подарка не было. Принято дарить для всех, с кем празднуешь этот день, но кто же знал, что меня позовут сюда? Как бы ни хотелось, пришлось вылезти из своей уютной берлоги и поехать на поиски чего-то сносного. Что может понравиться незнакомцу? Я не знал, курит ли тот, чтобы подарить сигары, какой алкоголь предпочитает, поэтому остановился на банальщине — часах. Благо Тобиас был незанят и помог мне с выбором. Честно, я до последнего боялся, что какие-то часы могут не понравиться наркобарону. У него их должно быть полно, да и кто знает, как тот отреагирует. Но смотря сейчас на мирно сидящего темноглазого мужчину я понимал, что даже если ему не понравится, он поблагодарит за подарок и скромно промолчит. Я не заметил, как за столом оказались лишь мы с Тобиасом и Альваро. Все остальные переместились к елке на диваны, разбирать подарки. Я тоже хотел пойти к сыну, но вдруг меня осенил вопрос. — Если вы в итоге взяли в жены владелицу «Эймоса», разве Рейн не должен был догадаться, что это вы стоите за саботажем сотрудничества? Разве не просто связать это с вашим взаимодействием с мистером Каттерфельдом? Несложно догадаться, что и укрыть меня помогли именно вы, мистер Мартинес. Мартинес что-то хотел сказать, но его перебил Тобиас. — Ты боишься, что Рейнхольд вычислит твое месторасположение? — догадался Тобиас. — Можешь об этом не переживать, Мадрид — безопасная территория. Тобиас уже рассказывал, как искусно путал след Рейна после моего побега. С его слов, Рейн долго думал, что я укрываюсь с сыном в его поместье, но когда Рейн ворвался туда спустя какое-то время, обнаружил, что нас с Эберхардом нет. Тобиас задействовал своих людей, дабы те пустили слухи в нескольких местах по Германии одновременно, будто я там был с ребенком, пытаясь выехать со страны. Мои поиски у Рейна заняли не менее нескольких месяцев, пока тот не обнаружил, что ему умело пудрили мозги. Но когда-то же должен был он сложить два плюс два и догадаться о том, кто мог поспособствовать Тобиасу спрятать меня. В конце концов его цепной пес, Эйзенманн, не настолько глуп, дабы ослепнуть от глухой ярости, как Рейн, рано или поздно он бы предложил своему хозяину эту идею. За три года можно догадаться, что я в Испании под защитой Мартинесов. — Но это же так очевидно, что я буду укрываться здесь! — Три года ты же жил без происшествий, правда? Альваро посмотрел на меня там самым уверенным взглядом, от которого хотелось в ту же секунду поверить во все им сказанное. Но я обещал самому себе больше не вестись на такие взгляды. Хватило бывшего мужа. Я был готов верить каждому его слову, подкрепленному таким уверенным взглядом. Сейчас же я мог положиться лишь на себя и Тобиаса. — Даже если Рейнхольд знает, что ты здесь, он не сможет сунуться сюда. Мадрид — не Мюнхен, — подхватил Тобиас. — Рейнхольд Каттерфельд — лишь гость на моей территории. Ни он, ни даже Тобиас не могут решать, как решаются испанские дела. Здесь я — закон и власть. Теперь я видел перед собой не доброго пожилого мужчину, а готового рваться в бой опаснейшего человека. Улыбка на мгновенье пропала, и обнажилась истинная сущность Альваро Мартинеса — опасная и устрашающая. Лишь сейчас я осознал, что все слухи о нем правдивы. Нельзя переступать дорогу этому человеку. Мистер Мартинес мне не друг. Он — не Тобиас и не моя семья. Вскоре ко мне пришел Эберхард и напомнил о том, что нужно раздать принесенные подарки. Как оказалось, Мэтью подарил мне какую-то заумную книгу о человеческой психологии. Дамиан, решив, что очень смешно напомнить о моем месте еще раз, подарил мне, что неудивительно, кухонный набор. Однажды он дошутится со своими шутками о домохозяйке в моем обличии и будет голодать, клянусь! Даже Эберхард в этом году решил что-то преподнести. Это была красиво обернутая коробочка с разнообразным печеньем. Гонсалес прошептал мне на ухо, что готовили они вместе. Ладно, думаю, Дамиана можно и простить за шутку. Мистер Мартинес, очевидно, как и я, был без понятия, что дарить, поэтому я также получил часы. Смешнее всего было Тобиасу, который помогал с выбором и мне, и Альваро. Конечно, мои часы ни в какую не шли с теми, что вручил мне мистер Мартинес. Я даже не знал, куда такие можно носить. Слишком дорогие для того, чтобы ходить в них по дому или же в магазин, такие разве что носить на деловые встречи, дабы похвастаться. Очевидно, что я на такие уже давно не хожу, да и выпендриваться не в моем стиле. — Свой подарок я не хотел бы показывать при остальных. Мы поднимемся наверх ненадолго, хорошо? — спросил Тобиас у Альваро. — Без проблем, — кивнул тот. Тобиас повел меня на второй этаж, ни говоря ни слова, и отвел в одну из комнат. По тому, что здесь лежали вещи, а кровать была немного примята, я мог предположить, что спальня жилая. — Я иногда остаюсь у Альваро на ночь, — объяснил тот, увидев мою растерянность. — В отеле оставаться опасно, а место безопаснее этого в Мадриде не сыщешь. Я сел на кровать — единственное свободное здесь место, и принялся смотреть, что делает мужчина. Меня разрывало от любопытства. Я надеялся, что подарок не будет таким же дорогим, как в предыдущие два Рождества. На первое, которое я мало чем запомнил из-за плохого самочувствия, Тобиас подарил мне участок земли, на второе — машину. За целый год я водил ее лишь пару раз, что не скажешь о Дамиане, который пользуется ею постоянно. Собственной у него не было, а так как жили мы в одном доме, покупать еще одну он считал нецелесообразным. Да и что жаловаться, я был вовсе не против, хоть какая-то польза от подарка должна же быть. Оставалось надеяться, что этот подарок окажется менее дорогостоящим, нежели остальные. Мужчина подошел к шкафу и, порывшись в нижних полках, обнаружил то, что искал. В его руках появилась папка. Снова документы на что-то? — Только не говорите, что это какой-то договор на землю или что-то в этом роде. Я до сих пор не знаю, что делать с тем домом в пригороде Валенсии. — Это нечто другое. Мужчина нервничал. Я давно заметил, что когда тот беспокоится, то перебирает пальцы, что делает и сейчас. Господи, только не говорите мне, что это «нечто другое» еще дороже предыдущих? Есть мера того, что я могу позволить себе принять! Я потянулся к протянутой папке и достал из нее документы. Несколько минут я мельком пролистывал бумаги, пытаясь разобраться во всем. Тобиас мне не мешал, лишь тихо присел возле меня. — Это же… Я сложил бумаги у себя на коленях и осторожно накрыл их руками. Что я только что прочел?.. Этого не может быть… — Да, это бракоразводные бумаги. С подписью Рейнхольда в конце. — Это его подпись. Я точно знаю, что его… — пробубнил я себе под нос, водя пальцем по знакомой закарлючке в конце каждой страницы. Я мог различить его почерк даже спустя столько лет. Как забыть то, что раньше видел почти каждый день? Это безусловно его подпись. Его подпись на бракоразводных документах… Рейн никогда бы этого не допустил!.. Очнись, Джером, прошло три года, он и думать о тебе забыл! Ему плевать на тебя еще с того времени, когда в доме появился любовник. Ты лишний, и отныне — официально. — Но как вы смогли? Я думал, что мы с ним никогда не сможем… Я не до конца осознавал, что именно держу в руках. Это сложно назвать рождественским подарком. Это тяжело назвать даже подарком! —Понимаешь, я давно думал, что вам с Рейнхольдом пора развестись. Это бы помогло тебе двигаться дальше. Пойми, я не мог больше смотреть на твои страдания, когда обещал, что позабочусь! Даже этого мальчишку, Мэтью, привел лишь ради того, чтобы помочь тебе разобраться в себе! Но кто же знал, что он… Тобиас не договорил, остановился на полуслове, хотя я и так все знал. Тобиас винил Мэтью в том, что тот не до конца справился со своей работой. Как бы я себя ни чувствовал, все они: и Тобиас, и Мэтью, и Дамиан, даже Эберхард — ждали, когда же случится следующий приступ. Когда я снова погружусь в ту пучину, из которой каждый раз поднимаюсь лишь благодаря чуду. В этом нет вины мистера Каттерфельда, как ни посмотреть. Во всем виноват Рейн, что сделал меня мягкотелым. Теперь я не то, что не могу защитить ребенка, я не могу позаботиться даже о себе! — Была одна проблема: вряд ли бы Рейн согласился подписать бумаги, не возымев ничего взамен. Я долго размышлял, на что же он согласится обменять бумаги о разводе. Это должно было быть одновременно бесценным и настолько важным, чтобы Рейнхольд отказался от идеи мести тебе. Как понимаешь, компанию и свой второй бизнес отдавать обратно в руки племяннику я не собирался… Дилемму помогла решить Изабель. Она напомнила мне, что больше тебя Рейнхольд любил лишь одно — своего сына. Тобиас перевел дыхание. Ему было так же тяжко рассказывать, как и мне — слушать и осознавать, к чему тот клонил. — Эберхард согласился написать письмо отцу. Мне оставалось лишь поставить Рейнхольда перед фактом: подписанные бумаги о разводе взамен на то, чтобы узнать, как живется его сыну. Письмо взамен на бумаги. Огромная услуга за небольшую цену. Он согласился. Я не мог поверить в то, что только что сказал Тобиас. Словно завороженный, я снова и снова читал заглавные буквы скрепленных бумаг. Развод. Эберхард. Подарок… Тобиасу скучно. Я знал об этом все это время, но закрывал глаза. Он получил все, за что боролся столько лет и вот, когда враг повержен, он остался один на один со своей победой. Но угас ли его огонь? Нет, лишь борьба с Рейном помогала ему ее тушить. Насколько я мог предположить, Рейн за три года так ни разу и не попытался вернуть то, что у него отобрали, отчего мистер Каттерфельд просто изнылся от скуки. И вот он решил разжечь огонь войны сам с помощью ребенка. Господи, как он мог? Он в лицо говорил мне, что все закончилось! — Вы поступили бесчеловечно, — наконец произнес я. Слова дались мне тяжело. Внутри глубокое уважение к человеку передо мной дало трещину. — Использовать ребенка, чтобы нанести очередной удар по Рейну, преподнося это подарком… Тобиас вздохнул. Казалось, будто он ожидал такой реакций. — Я не говорю, что поступил правильно, втянув во все это ребенка, да еще и без твоего разрешения, но я не жалею. Наоборот, я сделал доброе дело. Ты, наконец, разведешься и поставишь точку в этой главе своей жизни, а Рейнхольд узнает, как поживает его сын. Считай, я сделал племяннику рождественский подарок. Если бы не я, он так бы и не узнал, как вырос Эберхард. Я не мог поверить в искренность сказанных слов, и Тобиас это прекрасно видел, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как задействовать свой козырь. — К тому же… Эберхард очень обрадовался, узнав, что сможет написать письмо отцу. Он признался, что очень скучает по Рейнхольду, хотя и просил не говорить тебе. Малыш написал это в письме. Мистер Каттерфельд знал, что одной из главных причин моего плохого состояния была вина перед сыном. Я лишил Эберхарда отца и прекрасно это осознаю, отчаянно пытаясь бороться с ней, но когда мне пихают это прямо в лицо, я… — Он правда так сказал?.. — неверяще спросил я, спрятал лицо в ладонях. — Спроси у Эберхарда. Зачем спрашивать, я и так все видел в глазах сына. В последнее время он все меньше высказывает то, что у него на сердце. Ребенок растет. Но и я не слепец. Фотография былой семьи под матрасом тому подтверждение. Он горюет о том, что потерял. Я встал с кровати. Не мог больше сидеть рядом с мистером Каттерфельдом. Меня одолевали противоречивые чувства к его поступку. Конечно, он же Каттерфельд, они никогда не говорят мне заранее о том, что делают! Расхаживая из стороны в сторону, я пытался понять, а нужно ли мне это? Зачем этот развод, если все осталось в прошлом? Что мне вообще делать с этими бумагами? — Я правда могу подписать их? — Конечно, документы полностью твои. Делай с ними что хочешь, — согласно кивнул Тобиас. — У меня новое имя и личность, — начал медленно я, водя пальцами по бумагам, которые так и не мог выпустить из рук. — Новая жизнь. Стоит ли ворошить прошлое? Джером Эванс давно остался позади, он умер там, в Мюнхене. Нужен ли этот развод? — Ты — Джером Эванс, где бы ни был, дорогой, — Тобиас вновь вернул в себе былую уверенность. Он видел, что я уже сдался. — Рейнхольд заставил тебя поменять страну, имя, но ты всегда останешься тем, кем был. Развод — лишь очередное подтверждение тому, что всему конец. Я уверен, тебе это нужно. Нужно ли мне это? Я до сих пор не был уверен… А буду ли я когда-то в этом уверен? Брак был ошибкой, я признаю, но развод… Исходя из того, что Тобиас в большинстве случаев оказывается прав, это действительно то, в чем я нуждаюсь. Это же не сложно, верно? Одна единственная подпись, и все закончится. По-настоящему закончится. Официальный финал. — Finita la commedia? — улыбнулся я, вспоминая слова Тобиаса, сказанные однажды о моих отношениях с Рейном. — Finita la commedia.