Вопреки всему

Следующий день я встретил звонком мистера Мартинеса, прервавшим мой сон. — Можешь сегодня не выходить на работу. В ближайшие дни тоже. Я потер глаза рукой, дабы немного прийти в себя. — Вы меня увольняете? — спросил я, все еще витая где-то между Морфеем и реальностью. — О чем ты вообще думаешь?! Нет, конечно. Где мне еще найти такого секретаря, как ты? «И то верно», — подумал я, еще раз глубоко зевнув. Что происходит? На часах полседьмого утра! — Гонсалес рассказал о своих подозрениях. Хоть я считаю, что от Кармона нет никакой угрозы, его никак не переубедить. Ты же знаешь, какой он упертый? Пришлось сойтись на том, чтобы дать тебе пару дней отсидеться дома, пока Гонсалес ищет на Кармона информацию. Чушь полная. — То есть у меня оплачиваемый отпуск? — Да, дорогой, — издеваясь над любимым словечком Тобиаса, произнес мужчина. Я не в первый раз заметил, как те любят друг друга дразнить. Это даже мило и романтично, если не знать, что у обоих есть любовницы. Однажды меня послали купить букет очередной пассии мистера Мартинеса. Он меняет их, как перчатки. Теперь понятно, почему цветочный за углом нашего офиса процветает… — В любом случае, я думаю, он ничего не найдет и просто сдастся. — В каком смысле? — В смысле, что ты дурачок, Джером, а твой телохранитель — чертов параноик. Вы оба стоите друг друга, честное слово! Усмехнулся мужчина на втором конце, тихо хохоча в динамик. Сонный, я совсем ничего не понимал. — От ваших игр страдаю только я. Вот как мне все эти дни без секретаря? Лусия в больнице, ты дома. Может, тоже поехать куда-то? К Тобиасу там. Что у вас в Мюнхене интересного? — Альваро давил на жалость, подолгу растягивая слова. За время, проведенное с ним, я уже успел выучить, что так он капризничает. — А, стоп, Тобиас же приезжает в пятницу, да? Вот и отлично, может, вставит вам обоим мозги обратно. Вот видишь, я уже начал забывать расписание, хотя прошел всего день без тебя! — Что за игры?.. — я не совсем понял посыл шутки. — Я могу выйти на работу. — Хочешь спорить с Гонсалесом? Я — точно нет. Мне хватает его старшего брата. Одно кодло, упертые, как черты, ей богу. Где я только откопал их?.. Да, спорить с Дамианом — априори проигрышный вариант. — Погодите-погодите. Что там насчет того, что Дамиан сдастся? Думаете, он не сможет ничего найти, потому что информация надежно спрятана? — Ты что, все еще спишь? — спросил удивленно мужчина. Да, и спал бы еще минут тридцать, прежде чем начать собираться на работу. Как Альваро вообще встает в такую рань? После Мюнхена я отвык просыпаться в такое время. Рейн был ранней пташкой, но не я. Я сова по натуре, и если бы не работа, спал бы вдоволь до обеда. — Какой соня! — Мистер Мартинес. — Да-да, — пробубнил тот себе под нос, наигранно вздыхая. — Адам Кармона — обычный человек. Обычный в плане, что он не замешан ни в чем нелегальном. Он просто не может быть знаком с Рейнхольдом. Он не якшается в наших кругах. Господи, Джером, да у него и денег-то почти нет по сравнению с нами, как и связей! Думаешь, почему «D&C» было так сложно выйти на международный уровень? Куда ему там до Каттерфельдов! Ставлю на то, что он даже фамилии их не слышал. Он юрист по натуре — не бизнесмен. Он заключает контракты, защищает людей в сфере закона, борется с несправедливостью, но никак не разбирается в том, как устроен бизнес. Ему повезло, что его дружок, Диаз, оказался смышленым финансовым директором. Без этого они бы ни за что не смогли расшириться. Я так привык к тому, что каждый человек в моей жизни знает ту сторону, что казалось невозможным встретиться с тем, кто по ту сторону. Если Адам Кармона и правда ничего не знающий пройдоха, для меня он подобен созданию из другой планеты — такой же далекий и неизведанный. Альваро перевел дыхание после своего небольшого монолога. — Повторюсь, вы с младшим Гонсалесом — идиоты. Подумать только, одному почти сорок, второму — тридцать с хвостиком, а видят не дальше собственного носа! Все, Джером, я пошел. Сообщи мне, когда этот истеричка отпустит тебя опять ко мне. Чем быстрее это случится, тем меньше у меня желания натравить на Гонсалеса Тобиаса. Ты же знаешь, как они друг друга не переваривают, да? Так что, давай. После звонка у меня появилось столько свободного времени, что я первый день и вовсе не вылезал из кровати. Эберхард, который первым обнаружил меня в постели, начал выпрашивать отгул от школы. Не поверите, в любой другой ситуации я бы отказал, но в этот раз разрешил. Не только потому что мне было бы скучно находиться дома одному, а потому что я, наконец, нашел несколько вариантов подходящих школ для него, и нам надо все это обсудить. И это не считая того, что я еще не сообщил сыну о его новом репетиторе испанского! Конечно, Дамиан начал возмущаться тому, что с таким воспитанием мой сын уже скоро превратится в громкого и истеричного подростка. Я скромно промолчал о том, что у Каттерфельдов период бунтарства обычно происходит не в юношестве, а далеко за двадцать. Почему? Не знаю, может потому, что у меня есть аж целых два примера? Первый — мой бывший муж. После того, как Рейна отправили учиться заграницу, он вдруг почувствовал в себе желание кутить, как это делали его сверстники лет эдак на пять раньше. С рассказов Рейна, этот шальной период прошел так же быстро, как и начался. Внезапная тяга к неизведанному ушла вместе с полученным табелем успеваемости. Рейнхольд Каттерфельд впервые получил неуд и мгновенно принялся за ум. Второй пример, непосредственно, Тобиас. Я не поверил собственным ушам, когда услышал от него о том, что в молодости он отправился в небольшое кругосветное путешествие! Хотя, как мне кажется, причина в этом не желание узнать мир, а подразнить своего отца — деда Рейна. Мистер Каттерфельд уже как-то упоминал, что ненавидит его. Конечно же, я не стал расспрашивать причину, приглушив любопытство. Но, думаю, все из-за старшего брата Тобиаса, отца Рейна, который, как старший сын, перенял все, что должен был получить Тобиас. Может, конечно, дело и не в бизнесе вовсе, не в наследстве… но вряд ли Тобиас когда-либо расскажет мне об этом… Так что да, я на девяносто девять и девять десятых процента уверен, что моего сына не коснется бунтарский возраст, когда тот будет подростком. Да и я спокоен насчет Эберхарда. Для своих восьми лет он весьма смышленый. Прекрасно знает, что нельзя делать, чтобы не расстроить своего папу. Конечно, не без ребячества, куда без него, но и оно проходит также быстро, как и появляется. Замечательный ребенок. Немного поспорив с Эберхардом, мы сошлись на одном из вариантов учебного заведения. Меня привлекло то, что там есть несколько групп детей, которых обучают на английском языке с возможностью в будущем перейти в испаноязычный класс. Эберхарду же понравилось то, что есть класс с математическим уклоном. Как сказал ребенок: «Больше никакого гуманитария!» Кажется, ему и правда осточертела школа, в которую он ходит. Единственный, кто возмущался такому выбору, — Дамиан. Он прямо-таки негодовал из-за того, что она находится далеко от дома. Придется аж на целых полчаса вставать раньше, чем он привык! Ужас, не так ли? Также я познакомил Эберхарда с новым репетитором испанского. Ее мне посоветовали на курсах. Приятная женщина, которая сразу предупредила, что может проводить занятия как вживую, так и дистанционно. Обсудив все с Эберхардом, мы сошлись на том, что лучше будет проводить занятия вживую после занятий в школе. Согласившись на три раза в неделю, я попрощался с женщиной и отложил телефон. Разобравшись со всеми делами, мы с сыном уютно умостились в гостиной, смотря какое-то незамысловатое видео на планшете Гонсалеса. Эберхард постоянно брал его у Дамиана, когда хотел что-то посмотреть. Я уже было хотел купить ему отдельный, но Гонсалес запретил, сказав, что так он следит, не смотрит ли ребенок чего-то ненужного. Меня такой излишний контроль временами пугал, но я понимал, что Эберхарду нужна, как сказал однажды Рейн, «твердая отчая рука», которой я, увы, быть не мог. Пускай Дамиан и не был отцом Эберхарда, он удачно заполнял это место. Не могу сказать, что Гонсалес заменил Рейна полностью, говорить так слишком бессовестно со стороны того, кто разлучил ребенка с родителем… Но в общем Дамиан справлялся, и Эберхард от него в восторге. Те часто смотрят мультики, играют в настольные игры. Гонсалес возит Эберхарда в школу, кормит после школы и даже иногда помогает с домашним заданием. Я рад, что в жизни сына появился такой человек. Не побоюсь сказать, я благодарен судьбе, что Дамиан появился в нашей жизни. Однажды я спросил Гонсалеса, если он так любит детей, почему они с Изабель не хотят завести одного. Три года брака, а каких-либо продвижений в этом плане нет. Ответ Дамиана меня шокировал: «Изабель не хочет, а мне хватает и Эберхарда». У меня сложилось такое впечатление, что мужчина всегда планирует жить, как сейчас, — вместе со мной и Эберхардом, несколько раз в месяц встречаясь с собственной женой. Меня такой ответ удивил. Тогда я осознал, что так и не смог узнать Дамиана полностью, несмотря на то, что мы три года жили под одной крышей. Тогда я задумался, а что я вообще знаю о Дамиане Гонсалесе. Кроме его возраста, привычек и нескольких недостатков, таких как храп и ковыряние вилкой в тарелке, я не знал ровным счетом ничего. Ни единой частицы его биографии. Даже о его старшем брате мне поведал мистер Мартинес. На самом деле это, как минимум, странно, ведь Дамиан знал обо мне все. О моей жизни с Рейном. О том, как ко мне относился бывший муж, и из-за чего я от него ушел. Дамиан знал даже то, что я сбежал из дома в свои семнадцать! Правда, он никогда не спрашивал почему. Возможно, если бы я не провел четкую грань, он бы выпытал у меня и эти крупицы биографии, однако, кажется, Дамиан довольствовался тем, что знал. Мы с Дамианом, как огонь и вода. Такие разные, что иногда я удивляюсь, как нам удалось ужиться в одном доме. Он терпит мои нервные срывы, подавленное состояние, я же — его бесящие привычки и тиранские замашки. Дамиан жил сегодняшним днем и не заморачивался, пока я строил планы на десятилетия вперед, страшась будущего… Впервые с начала моей работы на мистера Мартинеса я позволил себе расслабиться и отдохнуть. Не знаю, что бы я делал, если бы дома не остался Эберхард. Дамиан не в счет, тот уехал куда-то, не соизволив объяснить мне, куда и зачем. Могу лишь предположить, что он активно ищет информацию об Адаме Кармона. Что ж, удачи ему. Я, как и Альваро, не сильно верю в то, что мистер Кармона может плести какие-то интриги. Просто он такой тип людей — любознательный и навязчивый. Что уж с этим делать? — Пойду сделаю что-то на ужин, — сообщил я, снимая с себя ребенка. Эберхард снова закинул на меня свои длинные ручища и ножища, пока мы валялись на диване. — Дамиан убьет нас, если не обнаружит еду дома по возвращении. Эберхард рассмеялся, лениво переворачиваясь на живот. — Дядя Дамиан злой, когда голодный, — согласился ребенок. Еще одной просто невыносимой привычкой Дамиана был, что не удивительно, строгий режим питания. Он завтракал ровно в семь тридцать, а ужинал — в семь. Ни минутой раньше, ни мгновением позже. Повезло, что тот не обедал, потому что я бы свихнулся готовить ему обеды, честное слово. Я и так готовил на троих! Хорошо, это не столь большая трагедия, как я о ней говорю, в отличие от того, что Гонсалес заставляет меня есть по утрам. Я еще понимал, почему он требует это от Эберхарда. Он ребенок, ему нужно расти и набираться сил перед учебой и так далее. Но зачем ему я-то?! Я, который просто ненавидел есть утром! В этом Дамиан напоминал мне бывшего мужа. Рейн, как только узнал, что я не ем по утрам, мигом переучил меня. Что в Мюнхене, что в Мадриде — сплошь помешанные на режиме люди. Однако не успел я открыть холодильник, чтобы проверить наши запасы перед готовкой, как услышал Эберхарда: — Папа! Тебе кто-то звонит! — Кто? — удивился я. Неужели мистер Мартинес? — Здесь не написано! — Пусть звонит. Я не отвечал на незнакомые номера. Это было одно из первых правил Дамиана из тех, которые он установил, как только мы переехали в Мадрид. У меня был номер только Дамиана, Эберхарда, Тобиаса, а недавно еще появился Альваро и Лусии. Больше, по мнению Гонсалеса, мне и не нужно. Я не давал свои номера посторонним и не оставлял их в рассылках, поэтому звонить мне никто не мог, кроме каких-то предложений по кредитам. Однако настырный человек все продолжал и продолжал названивать. Эберхард принес мне телефон на кухню. — До сих пор звонит? — Нет, — малыш покачал головой. — Теперь тебе пишут. Эберхард сел за барную стойку, благо его довольно высокий для восьмилетки рост позволял залезть на барный стул без особых усилий. Еще каких-то лет шесть, и точно станет выше меня. Интересно, он перерастет Рейна или они будут наравне?.. Ребенок отдал мне телефон и ждал, пока я прочту, что же мне написали. Любопытство однажды погубит его. Незнакомый номер звонил трижды, после чего умолк минут на десять, а после пришло два сообщения. Я сразу же прочел их. «Это Адам. Встретимся сегодня в шесть?» «Я отдам вам документы. На этот раз я не забуду их. Обещаю!» — Пап, что такое? — спросил Эберхард, заметив, что я невольно оперся на столешницу и растеряно пялюсь в телефон. — Ничего, — сглотнул я. — Следи, пока вода не закипит, а я отойду ненадолго, хорошо? Малыш недоуменно кивнул, а я, вцепившись в телефон, со всех сил рванул звонить Дамиану. Что за чертовщина творится?.. Паника. Я так давно не ощущал это чувство. Оно захлестывает тебя где-то изнутри, перекрывая доступ к дыханию, к рациональному мышлению. Руки начала бить мелкая дрожь. Адам Кармона знал мой номер. Он знал то, что знали не больше пяти человек во всем Мадриде! Было ли мне страшно? Да, от одного представления того, что еще вчера я сидел напротив него. Напротив того, кто может быть связанным с моим бывшем мужем. Напротив того, кто может перевернуть всю мою жизнь с ног на голову! Объяснив в двух словах, что произошло, я честно признался телохранителю: — Я боюсь, Дамиан, — прошептал я, дабы Эберхард на втором конце комнаты не услышал. Он любит подслушивать телефонные разговоры. — А вдруг он реально связан с Рейном? Что тогда делать? Он знает, что я в Мадриде? Нам снова нужно переезжать? А вдруг… — Успокойся, Джером! — раздраженно вскрикнул Дамиан. — Дай мне подумать. С каждым мгновением накатывало странное ощущение дежавю. Будто земля идет из-под ног. Будто вода уходит от берега, а в следующее мгновение километровая волна утягивает в объятья холодного и пустого океана. Липкий, мерзкий страх. Отвратительное чувство. — Откуда он узнал твой номер? — спросил Гонсалес. — Я не знаю… — Твою мать, Джером, ты говорил кому-то свой номер, кроме тех, кому я позволил?! — Нет… Нет, не говорил. Никогда не говорил, — прошептал я, пытаясь вспомнить, не мог ли засветить где-то свой номер. — Прекрасно. Слушай меня, продолжай игнорировать его. Не пиши ему, не отвечай на его звонки. Ты же понимаешь — это чревато последствиями. Сиди тихо, как мышь, и не высовывайся, пока я не приеду. Уяснил? — Да, — кивнул я. — Но… Он должен передать мне важные документы. Те, что забыл вчера. — Господи, Джером, как можно быть таким наивным?! Тебя совсем не смущает то, что он будто-то бы случайно вчера забыл документы, чтобы сегодня встретиться? Он что-то разнюхивает о тебе. Я это чувствую. — Но… — Никаких «но». Сидишь тихо, не высовываешь свой любопытный нос из дома, понял? Телефон выключи. Я постараюсь приехать пораньше. Все, давай. Гонсалес был взволнован, от этого мне стало еще неспокойнее. По его голосу я мог предположить, что поиски не увенчались успехом, как и предполагал Альваро. Однако мистер Мартинес ошибся, сказав, что Адам Кармона — обычный человек. Без связей он просто бы не смог раздобыть мой номер, что противоречит словам Альваро! Что-то здесь не так. Какое-то иррациональное чувство неправильности происходящего… Альваро твердил одно, Дамиан — второе, как понять, что в этом истина, а что заблуждение?

***

Спустя неделю я вернулся на работу, чему несказанно обрадовался мистер Мартинес. Он сразу же нагрузил меня работой, которую любезно придержал для меня, а сам смылся вместе с Тобиасом куда-то. Куда — я, честно, не знал. Ни Альваро, ни Тобиас даже не заикнулись о месте своего пребывания. Но я мог предположить, что те решили устроить себе небольшой отдых где-то на островах вместе со своими женщинами. Перед отъездом я вежливо попросил Альваро перепоручить все дела «D&C» кому-то другому, но мистер Мартинес в своей излюбленной манере ответил: — Нет ничего, с чем бы ты не справился, Джером. И отправился в свое путешествие, оставив меня один на один со всей работой, которую должен был делать он. На самом деле я не первый раз заметил его… как бы это сказать… легкомысленное отношение к работе, что ли? Конечно, когда хотел, или что-то нуждалось в его присутствии, решении, он всегда был тут как тут. Однако когда речь заходила о монотонной работе, он предпочитал сбежать куда-либо или притворялся занятым какими-то другими очень «важными» делами. Не будь я, как мистер Мартинес однажды выразился, идеальным секретарем, он бы никогда не позволил оставить все на меня, сбежав на отдых. Однако, как бы то ни было, я боялся не того, что мне придется в некотором смысле стать из его секретаря полноценным заместителем, а встретиться лицом к лицу с мистером Кармона. Гонсалес так и не смог найти ничего на Адама Кармона. В досье, что Дамиан швырнул мне в лицо после встречи с Тобиасом, который между прочим все же «вставил мозги» своему зятю, как говорил Альваро, не нашлось ничего подозрительного. Адам Кармона оказался обычным семейным человеком. Как я предполагал, у того был большой дом, большой лабрадор, двое детей. Лишь в одном я ошибся — жены у него не было. Он вдовец. Бизнесом мистер Кармона начал активно заниматься лишь десять лет назад, после смерти жены. Он и правда преобразовал «D&C», выгнав всех сотрудников, которые хоть раз были уличены в коррупции. За несколько лет компания стала у всех на слуху из-за своей открытости и прозрачности ведения дел. Там работали исключительно настоящие профессионалы. Больше в досье ничего интересного не было. Мистер Кармона ни разу не посещал Германию и ни разу не вел дела с немцами. Если быть точнее, мужчина совсем не сотрудничал с иностранцами. Слова мистера Мартинеса подтвердились — Адам чист. Вот только после пережитого потрясения, от возможности, что он может оказаться связан с Рейном, я стал думать о нем иначе, с немалой долей подозрения. Еще и Дамиан, который не прекращал твердить, что Кармона ему не нравится. Я совсем запутался… В двери постучались. Это была Джессика — новенькая из бухгалтерии. Очень настойчивая и крайне неприятная особь. Я уже проклинал тот день, когда позволил ей приходить ко мне с проблемами или вопросами. Кто же знал, что она воспримет это не как вежливое предложение, а проявление симпатии. — Здравствуйте, Итан, — протянула Джессика, закрыв дверь и мой единственный путь к отступлению. Вальяжно пройдя прямо ко мне, она очаровательно улыбнулась. Наверное, если бы мне не нравились мужчины, я мог бы влюбиться в нее. Приятная внешность, стойкий характер и безупречное владение собой — мне всегда нравились уверенные, сильные люди. Но она была женщиной и, как не прискорбно, уже начинала надоедать своим излишним вниманием. — Не хотите выпить кофе после работы? Я знаю, что вы сегодня свободны. Я никогда не мог понять, как она узнавала мое расписание. В прошлый раз девушка затащила меня в офисную столовую таким же предложением. Пришлось целых полчаса сидеть с ней наедине и ловить множество взглядов. Заинтересованных от женщин и испепеляющих от мужчин. Однако больше всего было невыносимо отбиваться от вечных вопросов о моей личной жизни. Как и говорила Лусия, даже когда я рассказал о ребенке, она не бросила меня прямо там, а наоборот еще больше прилипла. Ее не смущало даже то, что ей было немного за двадцать… Хотя да, это плохой пример из моих уст, ведь сам я всегда предпочитал мужчин постарше. — Простите, Джессика, но сегодня я не могу. Ничего не могу придумать внятного, дабы отказать. В голове совершенно пусто. Все более-менее приемлемые варианты будут звучать, как дешевая отмазка. — Это всего на двадцать минут. Выпьем кофе, как в прошлый раз. Если нужно, я подвезу вас туда, куда вам нужно. Меня удивило то, что в столь раннем возрасте она уже владела машиной, но я быстро подавил свое удивление. В этом месте я не в первый раз встречал, когда кто-то из сотрудников здесь по блату. Мамы-папы, дяди-тети, знакомые — одним словом, связи, решали все. Богатенькие детки нередко работали в компании мистера Мартинеса. В компании Рейна таких детишек можно было сосчитать на пальцах. — Простите, но… Джессика вплотную подошла ко мне, взяв за руку. Она приблизилась неуместно близко. Так, как я не позволяю даже близким людям. Ее приторные цветочные духи резко ударили мне в лицо, а с открытого выреза рубашки показалась оголенная до неприличия грудь. Если бы не внезапный стук в дверь, меня бы начало тошнить от запаха, но Джессика отпрянула, оставив после себя неприятный шлейф. — Мистер Кармона? — удивился я еще больше внезапному гостю. — Итан, — приветственно кивнул он мне, — мисс… — Мисс Родригес, — подсказала девушка. Она бросила взгляд на мужчину, несколько раз похлопала своими длинными ресницами, оценивая того, и снова переключила внимания на меня. Она предпочла меня более… привлекательным? Серьезно? Как она могла вообще поставить меня на одни и те же весы с мистером Кармона? Меня и этого мужчину-мечту? Джессика, дорогая, видимо, у тебя проблемы со зрением. — Ну же, Итан, всего одна чашка кофе. Это не займет много времени. Я тяжело вздохнул и был готов отказать девушке, если бы не вмешался Адам. Он встал между нами, немного загораживая меня. — Он уже пообещал встретиться сегодня со мной. Да, Итан? — сделав акцент на моем имени, произнес мистер Кармона. — Так что извините, мисс Родригес, но он занят на сегодня. Девушка в последний раз взглянула на меня, разочарованно закатила глаза и ушла, громко хлопнув дверью. — Что за мегера! — мужчина цокнул языком, провожая Джессику взглядом. — Мистер Кармона… — Адам, — мгновенно поправил он меня. — Адам. Что вы здесь делаете? Как только дверь за девушкой закрылась, я заметил, что остался наедине с мистером Кармона. Один на один с тем, кто одним своим существованием устроил такую взбучку в моей только стабилизировавшейся жизни. Да если бы Дамиан узнал, что Адам Кармона, которого он успел возненавидеть, стоял прямо передо мной, боюсь представить, что бы Гонсалес сделал. — Приехал отдать документы. — Ну, и где они? — спросил я, не найдя их взглядом. — В машине, — ухмыльнулся мужчина. И вот так всегда. Дамиан прав, этот мужчина — нечто! — Послушайте… Я сейчас занят, поэтому будьте добры принести их сюда. — Нет, — он отрицательно покачал головой. — Вы обедали? Нет? Поехали, я угощу вас ужином и вместе с тем отдам те бумаги. Снова. Снова он звал меня куда-то, хотел вывести на разговор, без спроса перешел на неформальное общение. Дамиан был прав: это странно. Мистер Кармона что-то вынюхивал, и я искренне боялся того, что это может быть. Чувство, будто я где-то ошибаюсь, не покинуло меня даже после того досье, что оправдывало мужчину. Я точно могу сказать: что-то было не так… — Адам, я правда не могу. Поймите, мистер Мартинес уехал и все оставил на меня, я… Мистер Кармона остановил меня, коснувшись моей руки. Как только я хотел спросить, что он себе позволяет, Адам легко подпихнул меня в сторону выхода, не забыв прихватить мое пальто с вешалки. Он, улыбнувшись во все тридцать два, вручил мне верхнюю одежду и закрыл за нами двери кабинета. — Я не могу просто так уйти! — Можете, — возразил тот. — Вы задолжали мне объяснения, и я хочу компенсацию в виде кофе. Черный кофе без сахара, Итан. Запомните, что я люблю именно его.