Вопреки всему

Я предпочитал не совершать необдуманных поступков. Несчитанные разы проворачивал в голове каждое движение, каждое слово, каждый диалог, каждую встречу. Но то, что я делал сейчас было ничем, как безумием. Эмоции, злость, раздражение смешалось в бурлящую смесь, что перекрыла доступ к рациональному мышлению. Мне было плевать на все, лишь одна мысль крутилась в голове: «Нужно доказать, что это неправда. Нужно доказать, что это ложь. Нужно…» Нажав на звонок в уже знакомом доме, я недолго ждал, пока двери передо мной распахнутся. В окнах не горел свет, но я знал, что хозяин в такое время еще не спит. По пятницам тот всегда дома один и устраивает себе холостяцкие вечера за вином и кином. Мелиса уходит к подружкам, а Лауру забирают родители ее мамы, которые живут в пригороде Мадрида. Адам один и я, естественно, не мог не воспользоваться этим моментом. Безусловно, существовала вероятность, что кто-то из девочек остался дома и мои планы будут разрушены в дребезги, но я верил в то, что судьба благоволит мне в этот раз. Хотя бы в этот. Хотя бы тогда, когда я так отчаянно нуждаюсь в том, чтобы все прошло идеально. — Итан? — удивился тот, завидев меня на порога. — Мы вроде сегодня не договаривались? Я знал, что Адам рад меня видеть. По его счастливых глазах, будто у пса, который встретил хозяина. По его едва ли дрожащему от удивления и радости голосу. Я пытался проверить, чувствую ли я то же… Нет, не чувствую. Это не то удивленное «Джером», которое я слышал из уст Рейна в те редкие моменты, когда мне удавалось удивить этого, казалось бы, этого неудивляемого человека. Совсем не то удивленное выражение лица… «Это ничего не значит», — заверил я себя, тряхнув головой. — Можно я войду? — Конечно, можно, что за вопросы? — неловко улыбнулся тот, пропуская меня внутрь. Он молча смотрел, как я разуваюсь, как ищу вешалку для верхней одежды, которую мельком видел в прошлый раз. Мужчина молчал даже тогда, когда я выключал телефон, пряча его на дно курточки. Адам молчал и тогда, когда я, не говоря ни слова, подошел к нему, смотря в упор. Он не понимал ничего, но для меня нынешний момент, будущая ночь значила многое. Она должна была стать доказательством того, чего я так не хочу признавать. Она должна опровергнуть слова Изабель и навсегда похоронить мысли о моем бывшем, вознаменовать новый этап в жизни. Долго не размышляя, я положил ладонь на щеку мужчины. Кожу пощекотали волосинки от легкой небритости. Адам, от удивления, не мог даже пошевелиться, не то что спросить, что я делаю. В следующее мгновение я резко накрыл губы мужчины поцелуем. Агрессивные поцелуи постигли мужчину, пока мои руки оплели мощную шею. Адам не поспевал за мной. Он пытался отвечать на поцелуй, но под моим напором терялся, не мог взять ситуацию в свои руки. Идеальный мужчина впервые повел себя не так, как я ожидал. — Что ты делаешь?.. — наконец, выдавил из себя на вздохе Адам. Я снова прильнул к нему, удваивая напор. Не хотелось говорить. Не хотелось думать. Хотелось лишь действий. Безумных действий. Эксперимента или, если точнее, проверки. Хотелось удостовериться в своей правоте. Изабель неправа. Она не понимает. Ее опыт — не мой. Мы разные. Я забыл Рейна, не осталось места никаким таким чувствам, кроме ненависти от того, что он лишил меня возможности завести ребенка. Единственное, что я сейчас чувствую, представляя эти холодные серо-голубые глаза — ненависть. Ненависть — весьма подстрекающее чувство, чтобы творить безумные вещи. «Я не люблю Рейна! Черт возьми, Изабель! Это чувство ничто иное, как ненависть!» Во второй раз Адам подхватил темп. Мужчина понял, что я не настроен на разговоры, и привалил меня к стене прямо у порога. Это было что-то на грани безумия. Так, как я обожаю — жестко, страстно и без лишних слов. Однако не всегда все идет так, как хочется. — Ты правда этого хочешь? — мужчина приостановил меня рукой, заглядывая в мои глаза своими темными любознательными омутами. — Нам не обязательно это делать, пока ты не готов. То, что у нас не получилось в прошлый раз, не обязывает тебя… Ну, ты понимаешь. Я сам не хочу уже ждать! Слишком много времени прошло, пора действовать. Не хочу быть тем, кто постоянно давит на тормоза в отношениях с Адамом. Я никогда таким не был. Что со мной случилось? Где тот радостный двадцатилетний Джером, что был готов рискнуть на отношения, какими бы тяжелыми они ни были? Где делся тот Джером, что после нескольких встреч с богатым немцем, поддался желанием и страсти, проведя безумную ночь? Что с ним сделал тот мужчина? Что сделал с тем юношей Рейн?! — Ответь, Итан, — снова остановил меня Адам, когда я хотел подтвердить. — Не хочу в этот раз останавливаться на полпути. — Да, — убедительно кивнул я. — Да, Адам! Черт возьми, я хочу этого! Мужчина быстро чмокнул меня в губы, лучезарно улыбнулся и потащил наверх, в свою спальню. Я никогда еще не был здесь, поэтому так удивился ее схожести с той комнатой в Лондоне, в которой у нас был первый секс с Рейном. Встряхнув голову от внезапного наваждения, я сосредоточился на том, чтобы полностью заглушить ненужные мысли. В мире существует тысячи серых комнат. Тысячи серых кроватей. И тому подавно тысячу обычных, невычурно обставленных спален. «Это ничего не значит…» В комнате у Адама не было ни одной фотографии. Серые стены, темные оттенки мебели, абстрактная картина над изголовьем кровати, которая пленила мой взгляд на несколько секунду и дверь в санузел. Не знаю, почему меня так удивил тот факт, что здесь не было ни единой фотографии девочек, хотя я прекрасно знал, что все фотографии у него в гостиной. В поместье Рейна, в нашей спальне на комоде стояли фотографии, которые тот поставил однажды из собственной инициативы. Одна из фотографий сейчас у Эберхарда. Интересно, хранит ли Рейн те две оставшиеся?.. Что за чушь лезет в мою голову? Зачем ему это хранить?! Это все тот разговор с Изабель! Не нужно было просить у нее совета насчет отношений. Какая чушь. Новая пассия Рейна точно выкинет все фотографии со мной. В лучшем случае Рейн сохранил копию фото с Эберхардом, обрезав меня. В это я больше поверю. Адам взял меня за руку, потащив в сторону постели. Он осторожно усадил меня на высокую кровать и продолжил целовать, медленно помогая снять водолазку. Мужчина уложил мое тело и спустился ниже. Я почувствовал легкое покалывание в области шеи, ключицы, а позже и груди. Адам хаотично двигал руками по моей коже, пытаясь найти уязвимые места. Когда тот понял, что таким место является шея, он вернулся к ней, продолжая выцеловывать ее, но не оставляя никаких следов, — лишь влажные дорожки, раздраженные его небритостью. То, как медлительно все делал Адам, действовало мне на нервы, ведь в голове все шло сравнение с Рейном и его непокорной, почти животной страстью… Поэтому я решил задать темп, начав быстро снимать с мужчины домашний свитер. Адам пробурчал, что и сам может, но я не послушался и сделал все по-своему. Когда мужчина развернулся посмотреть, куда полетела его одежда, я воспользовался моментом и перевернул его под себя. Забравшись на Адама, я нажал тому на грудь руками, давай понять, чтобы тот не двигался. Мне пришлось осознать, что с Адамом не будет так, как с Рейном, который за десять лет наизусть изучил мои повадки в постели вдоль и поперек. Адаму нужно время и сегодня я собирался устроить показательный урок с одним единственным посылом — в нежности я не нуждаюсь. Возможно в жизни — да, но не в сексе. Чтобы не говорила Изабель, это не вина Рейна, что я любил пожестче в интимным делах. Я всегда так любил, еще до Рейна. Просто так совпало, что с моим бывшим мужем мы нашли идеальную совместимость в постели. Если не считать того, что он никогда не позволял мне быть сверху, как бы я не уговаривал. Возможно, с Адамом получится… когда-то. Не сейчас. Сейчас я определенно хотел другого. Усевшись на таз мужчины, временами ерзая по нему, я принялся терзать его губы, показывая, как нужно. Уже через минуту я с удовольствием смотрел на реакцию. Опухшие губы Адама, затуманенный похотью взгляд и десятки следов на шее и груди, которые появятся во всей своей красе лишь к утру. Однако то, что приводило меня в экстаз больше всего, это то, что все это время Адам улыбался, временами даже смеялся, когда было щекотно. Его игривое настроение раззадоривало меня, а этими ямочки… Ох, эти ямочки! Когда я почувствовал, как возбужден мужчина подо мной, и сам заметил, что на пределе. Многолетнее воздержание сделало свое. Привстав над мужчиной, я на мгновенье завис, оценивая то, что сейчас собираюсь сделать. Это черта, которая навсегда отделит меня от того, что было до Адама. Адам Кармона — станет моим единственным «навсегда и навечно» и… я готов. Да, я готов перешагнуть эту черту. Пожалуй, давно пора. Сколько уже можно оттягивать неизбежное, Джером? Зацикленность на прошлом никогда не шла тебе на пользу. Пусть я и не чувствую того баснословного притяжения между нами, как было с Рейном, но я уверен — это дело времени. Как говорится — если хочешь быть счастливым в отношениях нет нужды быть влюбленным в человека, для полноценного счастья главное, чтобы он тебя любил. Если это подходит под описания наших с Адамом взаимоотношений — я готов. Хватит и того, что Адам привлекает меня в сексуальном и моральном плане. Возможно, в будущем, я смогу полюбить его так, как он того желает, как того заслуживает, но сейчас… Будем довольствоваться малым. Адам, заметив, мое временное помешательство, спросил: — Все хорошо? — Да, — мгновенное ответил я, выбрасывая лишние мысли. — У тебя есть?.. — Есть, — усмехнулся тот и перевернулся, чтобы дотянуться до ящика под второй стороной кровати. Немного порывшись, он победно достал смазку с презервативами. — Тебе помочь? Я смущенно кивнул. Куда пропала вся моя страсть и дерзость — я не нашел ответа. Я снял штаны вместе с трусами и Адам жестом пригласил меня обратно на кровать. Мы так и не поменяли позы, Адама устраивало то, что я обнаженным сел на него. Его не смутила поза и как мне кажется, он понял, что я хотел показать ему, как все нужно делать, но растерялся, и мужчина решил не дать мне потерять собственное достоинство таким методом… Я потянулся за поцелуем, когда почувствовал руки мужчины на ягодицах. Он не делал ничего, лишь игриво сжимал их, прижимая к себе. Когда тот и вовсе рассмеялся во время поцелуя я не выдержал и спросил: — Что ты делаешь?! — Расслабляю тебя. — Зачем? — Ты зажат, когда не должен быть. — Я не зажат! — слабо попытался оправдаться я. — Мне просто холодно. — Тогда я согрею тебя. Ухмыльнулся мужчина и в следующее мгновение я почувствовал прикосновение холодного латекса. Перед приходом сюда я немного растянул себя, ведь знал ради чего иду, но Адама это не удивило, наоборот, тот ввел сразу два пальца обильно смазанные смазкой. Я чувствовал на себе взгляд мужчины и то, как он ухмылялся, когда я жмурился от попадания его пальцев в самое чувствительное место. Адам прекрасно знал, что я вру о холоде. Конечно, здесь и правда было прохладно, но моя замкнутость заключалась далеко не в этом. Я воспринимал этот момент слишком серьезно. Так, как меня научил Рейн. Первый секс — не что-то обыденное. После него меняется категорично все, в том числе и степень серьезности отношений, появляется ответственность. Адама же скорее волновало то, не поспешили ли мы со сближением, ведь прошло всего ничего с моего согласия встречаться. Для него это была просто еще одно ступенька в отношениях, для меня же — финал. Он вкладывал в этот момент совершенно не тот смысл, что и я… «Это ничего не значит. Нас обоих волнует этот момент — этого достаточно…» — Давай уже, — прошипел я, не в силах выдержать эту муку. Он, правда, издевался, растягивая следующий момент. Меня еще никто никогда не подготавливал так долго! Рейн, как и я, ненавидел долгие прелюдии, предпочитая перейти к делу. Иногда мне приходилось терпеть боль от недостаточной подготовки, но, что таить, мне нравилось и это. Боль, подаренная Рейном, всегда воспринималась, как удовольствие. В каком-то смысле я жаждал ее, специально дразня Рейна из раза в раз, пока тот окончательно не срывался… — Еще немного. Я разочарованно простонал и лег на грудь мужчины, позволяя тому закончить: после долгого перерыва это стоило сделать. Адам негромко рассмеялся на мое недовольство, но неспешно продолжил. Мою шею вновь покрывали поцелуями, будто прося прощение, от чего я сам невольно рассмеялся мужчине в ухо. Это вообще не было похоже на секс, на который я рассчитывал. Скорее — на детскую игру. Вся животная страсть к этому моменту улетучилась и осталась лишь легкая игривость. Это я тот, кто хотел преподать Адаму урок? Что-то явно пошло не по плану. Вся атмосфера пошла ни к черту. — Тебе не нужно делать это так долго. Правда, Адам, я не невинный цветочек. — Так и я не «невинный цветочек», как ты выразился. Это больно после долгого перерыва, не нужно спешить. Меня удивило то, откуда он узнал о моем монашестве, но я решил промолчать на этот счет. Очевидно, по мне видно, как и говорил Дамиан. — Адам, — я взял лицо мужчины в свои руки, когда сил терпеть это дальше не было. — Давай, все хорошо. Мне не будет больно. — Будет. — Я не понял: ты хочешь этого или нет? — Хочу, но в то же время не желаю причинить тебе боль. Я закатил глаза. Адам в своем репертуаре. Его чрезмерная забота иногда такая… Даже не знаю. Это бесполезно. Придется все взять в свои руки. — Ничего, если будет немного больно, — прямо сказал я. — Не нужно нежничать со мной. Я потянулся назад и вытянул руки мужчины из себя. Решив, что медлить больше нельзя, я приспустил с мужчины домашние штаны на легкой резинке, а после и трусы. Взяв в ладонь член мужчины, я невольно сглотнул. Да, после трех лет перерыва я и вовсе отвык от такого. Тридцать три года, а до сих пор ощущаю неловкость в постели. Пора было бы привыкнуть. Я привстал и, придерживая член Адама, опустился на него, глубоко выдохнув. Руки мужчины оказались на моей спине, успокаивающее гладя ее. В его глазах читалось «я же говорил», но я бросил недовольный взгляд и тот промолчал. Мне нужно было сделать все самому. Почувствовать всю власть над положением. Только так я смогу отдавать себе отчет в будущем, что все было моим желанием. Этот секс, этот мужчина — мой собственный выбор. Никто не решал за меня. Это один из первых осознанный выбор со времен двадцатилетия, в котором не замешан Рейн. Адам — это моя свобода и я буду упиваться ею столько, сколько захочу, а не столько, сколько мне позволят. Он — то, к чему я так стремился после ухода от Рейна, он — моя воля. Я медленно начал двигаться, привыкая к размеру и положению. Рейн лишь несколько раз позволял мне брать главенство в сексе и то, как говорится, по праздникам. Сейчас же, чувствуя этого могучего мужчину, что млеет подо мной, благодаря мне, я ощущал то непередаваемое чувство вольности, которое я так несправедливо редко чувствовал. Рейн одним своим присутствием подавлял это во мне, но с Адамом я мог раскрыться. Я это чувствовал. Я это желал. Руки мужчины переместились к моим ладоням. Он оплел мои пальцы своими, сжимая, и давая мне опору. Пусть мне было не совсем удобно, я все равно продолжал двигаться, наращивая темп. Усталость и боль в спине не помешали мне наслаждаться этим моментом. Искры внизу живота, что приводили меня в давно позабытый экстаз. Адам, который даже во время физического соития поддерживает меня морально, как якорь, не давая уплыть в собственный океан мыслей, в котором я обязательно рано или поздно встречу Рейна и чувство вины за то, что сейчас происходит. Да, то самое иррациональное чувство измены, что преследовало меня с прошлой попытки близости с Адамом. Сейчас она было настолько далеко от тех глубин, где плавал я вместе с мужчиной, что возможность наткнуться на него катилась к нулю с каждой секундой. Вот оно! То, чего я желал от этой ночи. То самое доказательство. Мне не нужен Рейн, чтобы чувствовать себя счастливым. Мне не нужен Рейн, чтобы чувствовать себя любимым. Мне не нужен Рейн, чтобы чувствовать себя полноценным. Мне не нужен Рейн, чтобы создавать вот такие моменты… Вскоре, когда Адам осознал, что я и правда не нуждаюсь в излишней нежности, он предпринял более агрессивные, по его мнению, действия. Мужчина на мгновенье остановил меня и привстал. Я все еще продолжал сидеть на Адаме, только теперь его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Он переместил свои руки на мои бедра и при каждом моем движение помогал мне насаживаться жестче, от чего казалось, будто мужчина входит еще глубже. Чувство хорошо знакомой наполненности. Чувство того, что ты кому-то принадлежишь и этот кто-то принадлежит тебе — вот оно! Руки Адам столь сильные, но столь нежные, сжимали мои бедра, но я был уверен, что ни единого синячка на мне не останется. Мужчина даже в порыве страсти думал о своем партнере. Это происходило автоматически, как будто сам фактор заботы заложен в нем с рождения. Я же так не мог. Мне нужно было помечать партнера всем, чем только мог. Засосы, укусы, царапины — все то, что кричало «этот человек занят». Мне было плевать на то, как Адам будет ходить в спортзал, на то, что спросят девочки увидев всю эту живопись — в этот момент хотелось лишь оставить больше себя на Адаме. Показать всем, что это сделал я, ни кто-то другой, а именно я. Адам Кармона — мой с пальцев ног до макушки. Не помню, как Адам оказался сверху. Я невольно снова оплел его руками и ногами, прижимаясь к груди, пока тот до безумия нежно, но глубоко, продолжал входить в меня, даря удовольствия. Долго. Безумно долго. Никогда прежде меня так не изнурял обычный секс. Адам был, естественно, физически развитым человеком, однако я не рассчитывал, что и меня самого хватит так ненадолго. Не представляю, как бы выкручивался, если бы мужчина делал все так, как хотел я — жестко и быстро, должно быть, у меня бы остановилось сердце! Однако даже так, я ужасно устал и в этой неге, которая никак не могла закончиться, простонал Адаму на ухо, что больше не могу. Он запустил руку между нами и помог мне кончить первым. Он немного ускорил темп и сам кончил следом за мной, выплескиваясь мне на живот. — Не думал, что я настолько стар. Адам успел сходить в душ, пока я все еще приходил в себя, распластавшись у него на кровати. Он пытался затащить с собой в душ, но заметив, как от малейшего напряжения мои конечности начинает бить мелкая дрожь, сжалился, просто принеся мокрое полотенце, чтобы смыть следы. — Ты говоришь это сорокалетнему человеку, Итан. — Твой паспорт врет. Не может тебе быть столько, когда ты такой, м-м, выносливый. Мужчина рассмеялся и, струсив с волос лишнюю воду, улегся рядом со мной. — Если бы я был лет на десять моложе, мы бы пошли на второй заход, — озорно улыбнулся мужчина. Несколько капель с его волос упали на мой живот и Адам принялся размазывать их по коже. Он уже успел вытереть начавшую подсыхать сперму с низа моего живота и занести грязное полотенце в ванную. Это я молчу о том, что пока я пытался собраться с мыслями после оргазма, Адам еще и собрал все наши разбросанные вещи, сложив те на стул. Никогда бы не подумал, что кто-то после столь выматывающего секса может еще и убираться… Нет, я вру, раньше я заставлял себя ходить в душ, чтобы вымыть всю сперму из себя. Рейн никогда не пользовался презервативами и к моему сожалению, когда тот довольно засыпал, мне приходилось принимать душ. Пускай мне и самому нравилось ощущать себя помеченным ним. Но чтобы именно убираться в прямом смысле слова — нет, это какое-то извращение! — Я бы не выдержал, — захохотал я после того, как Адам защекотал меня. Он потянулся к моим ребрам и специально провел по ним. Я попытался отодвинуться, но мужчина забрался на меня, принявшись щекотать пуще прежнего. Меня не смущала ни собственная нагота, ни то, что халат Адама распоясался и мне предстало лицезреть всю красоту мужчины воочию снова. Словно дети, мы бесились на кровати. Я пытался отдышаться, все еще ощущая его прикосновения на своих ребрах. Адаму же казалось все нравилось. Он лег с другой стороны от меня, подперев согнутой рукой голову. Мы долго смотрели друг на друга. Настолько долго, что я не заметил, как его легкая улыбка перешла во взгляд с вопросом. — Что это было, Итан? — наконец, озвучил тот свои мысли. Адам все еще светил своими ямочками, но я понимал, что они не несут того подтекста, что и ранее. Адам серьезен, просто вежлив, до предела расслаблен и открыт. — Что именно? — Не придуривайся, будто не понимаешь. Хотелось отвернуться, дабы не смотреть в глаза, которым сложно соврать, но я не мог. Просто не мог после того, как использовал мужчину ради своих корыстных целей… В свою защиту могу лишь сказать, что Изабель оказалась не права: у меня не осталось ни капельки чувств к Рейну. Теперь я не чувствую стыд из-за того, что изменяю фантому бывшего. Ничего такого, лишь удовлетворение и Адам передо мной. Адам, который требует от меня ответа. Я пришел к заключительному аккорду бремени отношений с Рейнхольдом Каттерфельдом. — Не знаю, что тебе сказать. Правда, не знаю. Считай, это порывом. Я провел ладонью вдоль его торса. Было так странно ощущать под рукой волоски. У меня никогда они не росли, не считая ведьминой дорожки, а у Рейна волосы были мягкие и светлыми, незаметными, если тщательно не присмотреться. Возвратив руку выше, зарывшись в них, я чувствовал странное чувство. То ли радость от того, что мы, наконец, переспали, то ли удовлетворение от того, что уверился в своей правоте насчет чувств к Рейну. Ничего нет. То терзающее чувство было ненавистью. Всего лишь. — Ты не хочешь мне ничего рассказать? — спросил мужчина, но тут же быстро добавил: — Я не настаиваю. Мы оба понимали, о чем именно мне стоит рассказать, но я все еще не был уверен, стоит ли. Мистер Мартинес отчетливо предупредил меня держать рот на замке в определенных темах. Адам прекрасно знал мир, в котором живут Мартинесы и Каттерфельды, стоя по вторую сторону берега. Однако знать то, что и я замешан в нем по самое не хочу, ему не стоит. — Будет проще, задай мне вопросы ты. Я не знаю, с чего должен начать и как закончить. Все слишком запутанно, Адам. — И ты все равно мне соврешь. — Я уже хотел сказать, что никогда ему не врал, но он остановил меня, подняв палец вверх. — Извини, не соврешь, а недоскажешь правду. Это одно и то же, Итан, что бы ты там себе не думал. Я промолчал. Взгляд устремился в потолок. Не мог больше смотреть на Адама, как бы себя не заставлял. Под его взглядом я казался, словно оголенным проводом — ни соврать, ни рыпнуться. — Итак, мне можно задавать все, что угодно? — Я кивнул. — Так у меня карт-бланш! Хорошо. Тогда давай начнем с самого начала. Ты уже рассказал мне о своих родителях. Хоть убей, я не понимаю, почему ты упрямишься встречи с ними. Тебе непременно нужно их увидеть. А вот и последствия того, что я рассказал мужчине недавно… Ну, уж лучше расспрашивает о моих родителях, чем о Рейне. — Нет, — отрицательно кивнул я. — Я просто не хочу. Просто не вижу смысла. — Я могу все организовать. Тебе не нужно будет ничего делать. — Это исключено, Адам. — Если ты боишься, что они тебя не примут — оставь все на меня. Если я найду их, а они скажут мне проваливать, ты даже не узнаешь о том, что я с ними виделся. — Что не понятного в слове «нет»? — вздохнул я, переворачиваясь на живот. — Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты ехал за тридевять земель в поисках людей, которые меня бросили. — Итан, ты сам сказал, что прошло много времени, они… — Нет, — перебил я мужчину. — Нет, и еще раз нет. Забудь об этой идеи. Я не хочу их видеть, слышать и… и вообще, что ты еще хотел спросить? Давай пропустим этот вопрос. Адам, очевидно, удивился тому, как резко я отреагировал на его невинную идею. Он просто не знал, как это быть отвергнутым ребенком. Он был любим в детстве и теперь дарит свою любовь дочкам. Я же так не могу. Для того, чтобы дарить кому-то свою любовь, мне сначала нужно получить ее от кого-то. Да, возможно, немного, совершенно немножко, я завидую тому, что Адам нормальный. У него обычная семья, обычная жизнь, дети, дом и чертовая собака. Ему дали детство и шанс на нормальное будущее, а я… А я до сих пор скитаюсь от места к месту, от человека к человеку в надежде обрести однажды то, что я смогу назвать домом. Мой бывший муж был похож на меня. Рейн, хоть и получил ту малую часть тепла от родителей, все же воспитывался в строгости отца, поэтому таким же беззаботным, как Адам, его назвать нельзя было. Он познал, что такое раннее взросление. Иногда я задаюсь вопросом, не поэтому ли он тогда, столько лет назад, посадил меня без согласия на самолет в один конец в Мюнхен, дабы обеспечить нормальную жизнь, которой меня лишили? Было ли это не от безграничной любви, а от желание позаботится обо мне так, как не позаботился о нем никто?.. — Хорошо, — все же согласился Адам, осознав, что меня задела это тема. — Тогда… Твой бывший. — Ты же знаешь, я не могу рассказать о нем. Мы уже говорили об этом. — Я не прошу его подробную биографию. Мне не нужно имя или банковский счет. Меня куда больше интересует, что он за человеком. Ты был вместе с ним десять лет. Это никак не могло не отобразиться на тебе. Конечно. Еще как отобразилось, Адам. Вот только тебе об этом знать необязательно. — Он… — я попытался подобрать правильные слова, но на ум ничего не приходило. — Он — полная противоположность тебя. — В каком смысле? — не понял Адам, почесав свою бровь. — Во всех. Он, как бы это сказать, слишком властный. Я не скажу, что это плохая черта, нет, мне нравилось это в нем, пока его властность не переходила границ… А ты более мягок. — Как плюшевый мишка? — рассмеялся мужчина, берясь за живот. — Меня еще никто никогда не называл мягким! — Я не правильно выразился. Ты, скорее, более спокойный. Он тоже спокойный, но… Черт, я не знаю, как это объяснить. Он всегда бросался из крайности в крайность, понимаешь? Иногда до него нельзя было достучаться, как до стены, а иногда он был чересчур эмоциональным, агрессивным. — Агрессивным? — осторожно переспросил Адам. Прежняя легкость вмиг слетела с его лица. — Он же не?.. — Нет-нет! Ничего подобного. Он не прибегал к рукоприкладству. Он не такой. Рейн считал, что бить людей несогласных с тобой — удел слабых. Однако, если кто-то бил их за тебя, это не в счет. Благо, никогда не доходило к тому, что он отдавал меня на растерзания своей охране. К тому же, не думаю, что Дитер и Питер согласились бы избить меня или же спокойно смотреть, как это делает кто-то другой. Даже представить не могу, слишком нереально. — Хорошо, хорошо. Я понял, что мы с ним слишком разные, — мужчина вздохнул, вернув прежнюю то ли улыбку, то ли ухмылку. — Но тогда скажи, как же ты выбрал меня — его полную противоположность? Разве вкус на плохих мальчиков не должен был сработать и в этот раз? Ладно, допустим, я был готов к вопросам о своих родителях, об отношениях с Рейном, даже о ребенке, но никак не о наших с ним! Это поставило меня в тупик, ведь верного ответа на вопрос не было. Адам появился в моей жизни со своей инициативы, и с его же инициативы эти отношения начались и дошли до этой точки. Все, что я сделал, это лишь с трудом согласился на эту авантюру и позволил себе забыться в новом течении. О каком вкусе Адам вообще говорит в такой ситуации?.. — У меня нет определенного типажа. Адам привстал и придвинулся ко мне. Я уже давно перевернулся снова на спину, рассматривая необычные узоры на потолке. В свете ночника они казались еще более дивными и едва ли не мистическими. Его руки уперлись по обе стороны от моей головы, внимательно смотря в мои глаза. — Значит, ты запал на мои ямочки не из-за того, что они были у твоего бывшего? — У него были скулы. Такие высокие и острые, что казалось можно порезаться. Мужчина довольно ухмыльнулся чему-то своему и потянулся за поцелуем. — Не хочешь еще что-то спросить о моем бывшем муже? Считай, это последний шанс, когда я так честен. — А что мне еще нужно знать? Я давно понял, что он ублюдок, да еще и тупой, раз упустил такого человека, как ты. Все, что хотел, я узнал. Адам улыбнулся мне и ткнул пальцем в лоб. Я мгновенно расслабил брови. Знаю, хмуриться нельзя, но это получается произвольно! — Он — часть твоего прошлого. Ты распрощался с ней, этого достаточно. Пришла очередь будущего, которое спустя много лет ты будешь ассоциировать лишь со мной, а не с ним. Я запустил руку тому в волосы, нежно водя по ним. Грустно улыбнувшись, я поцеловал Адама, понимая, что так, как он желает, возможно, никогда не будет.