Вопреки всему

Девять лет с рождения Эберхарда пролетели так быстро, что я не поспевал за ними угнаться. По воле судьбы я потерялся еще где-то четыре года назад, не в силах усмотреть, как быстро вырос мой ребенок. Эберхард больше не был мальчишкой, что прятался за мной, как только видел незнакомцев. Он больше не пытался скрыть свой ум и превосходство, как и учил его отец. Ребенок вырос и смело шел навстречу препятствиям и невзгодам, какие только могли встречаться девятилетнему юнцу. И, как не печально признавать, Эберхард стал намного сильнее меня самого. Мне оставалось лишь гордиться, смотря в его голубые, столь напоминающие мне кого-то, глаза. Поздравления прошли скромнее, чем ожидалось. Все же, настоящий подарок, а именно поездка в Венецию, мы преподнесли еще вчера. Сегодня же Эберхард просто принимал поздравление, сладости и угощения, скромно кивая головой в благодарность. Конечно, не обошлось без небольшого бонуса с моей и Адама стороны в виде какой-то непонятной видеоигры, что ему посоветовала Мелиса. Да, оказывается старшая из сестер заядлый игроман, что не скажешь с первого взгляда, и она всеми силами пытается подсадить на это еще и моего сына… Эберхард принял подарок, но само путешествие ему понравилось намного больше. Ребенок первый раз видел мир за пределами Германии и Испании. Неделю, проведенную в Австралии можно не считать, ведь за пределы виллы мы практически не высовывались. Мой сын так обрадовался тому, как мы сообщили, что летим в Италию. Он никогда еще так не восхищался чему-либо. Эберхард быстрее всех собрался и, несмотря на то, что билеты у нас были забронированы на обед, еще с раннего утра сидел на своем маленьком чемоданчике, все спрашивая, не пришло ли время. Мы приехали за день до его Дня рождения, как и планировали. В первый день мы никуда не ходили, только заселились в отеле и хорошенько так набили животы перед сном. Даже Адам ел все, что заказали его дочери, не смотря на пункт с калориями. Он позволил себе взять отдых во всех сферах, полностью позабыв о работе и правильном образе жизни. Я безумно обрадовался тому, как он еще в самолете выключил телефон, сказав, что работа не помешает нашему первому совместному путешествию. С утра мы проснулись от того, что телефон Эберхарда начал разрываться от звонков и сообщений. Никогда бы не подумал, что у моего сына может быть столько друзей и знакомых. Он, конечно, упоминал, что в новой школе завел друзей, но я почему то постоянно думал, что те его слова были сказаны, дабы успокоить меня. Однако же Эберхард и правда познакомился со многими ребятами. А главное, сверстниками, что никогда раньше не бывало. Должно быть, в той школе учатся достаточно умные дети, дабы мой ребенок не отвергал их. Я рад, что Эберхард, наконец, нашел свое место. — Спасибо, — произнес Эберхард, крепко обняв меня. Еще год назад мне приходилось присесть, дабы у сына получилось это, однако уже сейчас мне нужно было только нагнуться. Несколько месяцев назад он перегнал Лауру по росту, которая была старше его на год. Предполагаю, еще года три-четыре и он обгонит и Мелису. Эберхард, действительно, рос не по дням, а по часам. Боюсь представить, каким высоким он станет лет эдак через десять. Может, даже перегонит своего отца. — Пап, — позвал он меня, как только отлип. — Получается, та коробка на кровати не от тебя? Я бросил взгляд на его кровать и удивился тому, что там стоит подарок. Небольшая плоская коробочка, обернутая в подарочную пленку с бантом. Адам отрицательно кивнул, заметив, что я посмотрел в его сторону. Значит, это кто-то другой. Девочки уже подарили Эберхарду свой подарок. Это не мог быть кто-то из нас. — Ты еще не открывал? — спросил я Эберхарда, но тот отрицательно замотал головой. Ребенок, как и я, не понимал, откуда взялась эта коробка. — Пошли посмотрим, кто тебя поздравил. Наш номер состоял из двух смежных комнат и санузла. Одна комната досталась нам с Адамом, а вторая — детям. Странно, что никто из нас не заметил, как здесь появился посторонний предмет. Возможно, кто-то из персонала принес по просьбе дарителя? Кто же мог так заморочиться с подарком? Я кивнул Эберхарду, дабы тот открыл коробку и ребенок радостно разорвал пакет. — Па-ап! Это она!.. Это та самая! — завопил Эберхард на весь номер, не в силах нарадоваться. Это была книжка. Забрав ее из рук Эберхарда, я присмотрелся внимательней. Это было ничто иным, как огромная энциклопедия, которую я подарил Эберхарду на пятилетие. Книжка, которую тот так любил и которую он благополучно забыл в Мюнхене. — Это не может быть она, Эберхард. Та энциклопедия осталась в Мюнхене. — Нет, пап, это она! Смотри! Эберхард выхватил книжку у меня из рук и открыл страничку, где был нарисован огромный гепард. — Видишь? — указал он на край страницы. — Я завернул страничку тогда, чтобы показать тебе, пап. Здесь видно след от корешка. Это она! — Как ты только можешь это помнить?.. — удивился я, пробубнив себе под нос. Я внимательней посмотрел на рисунок гепарда, понимая, что действительно когда-то видел эту картинку. Здесь же и след от корешка, как и говорил ребенок. Адам подошел к нам, спросив, что происходит. Я дал тому книжку, а Эберхард начал рассказывать мужчине, что это та самая энциклопедия, что я дарил ему четыре года назад. — Но это же невозможно. — Да, — протянул я, но вдруг меня осенило. — Если только мистер Каттерфельд не постарался… Тобиас всегда любил запариться над подарками. Он — единственный человек, кроме меня, кто читал письмо Эберхарда к отцу, в котором ребенок отчетливо упоминал энциклопедию. Только мистер Каттерфельд знал, как она дорога Эберхарду… Однако, разве нужно было так заморачиваться с подарком? Человек, который настойчиво советовал расстаться с прошлым, сейчас дарил вот это моему сыну?.. Адам натянул очки повыше и пролистал несколько страниц, оценивая книгу. Вдруг из нее выпало что-то. Мужчина нагнулся и поднял листок бумаги, вылетевший из книги. Эберхард мгновенно оказался возле меня, подпрыгивая дабы посмотреть, что там. — Что там? Что там? — тянул меня за рукав ребенок, умирая от любопытства. — Оно было в форзаце, — произнес Адам, смотря на содержимое письма. На небольшом квадратном листе бумаги виднелись четко написанных два слова. «Meinem kleinen Schatz» «Моему маленькому сокровищу»? Тобиас стал слишком сентиментальным на старость лет?.. Как бы то ни было, то, что письмо написано на немецком, лишь подтверждало тот факт, что отправителем подарка являлся мистер Каттерфельд. Зная его, он с легкостью мог заплатить персоналу, дабы тот сделал небольшой сюрприз для ребенка. Нужно будет поблагодарить Тобиаса за старания. Эберхард, правда, очень любил эту книгу когда был помладше. Да и по сегодняшней его реакции, очевидно, она все еще ему дорога. Книга, которая несет столько воспоминаний о прошлой жизни… Я искренне надеялся, что с возрастом те воспоминания станут лишь отголосками прошлого. Как же я был наивен. Сегодняшний день обещал быть довольно насыщенным. Мы с детьми собирались облазить весь центр, попасть на экскурсию, пройтись по магазинчикам, как хотела Мелиса, а на закуску отставили праздничный ужин в заранее забронированном месте. День рождения Эберхарда был расписан поминутно. Естественно, когда дело касается детей, не все идет по заранее утвержденному плану. Все началось с того, что мы потеряли Мелису на этапе с экскурсией. Ей стало слишком скучно и она, как истинный подросток, никому не сообщив, сбежала пройтись по магазинам. Ее не смутило ни то, что она в незнакомой стране, ни то, что люди вокруг не понимали ее, даже ни то, что она попросту бросила нас. После того, как мы нашли ее, ни про какую экскурсию и речи уже не шло. К тому же Эберхард с Лаурой недовольно скривились, когда я упомянул возможность найти экскурсовода снова. Поэтому мы решили с Адамом как-то самим сходить на нее, заперев детей в отельном номере. Все же мы здесь почти на неделю, найдется время. Все время нашего небольшого путешествия нас сопровождали телохранители. После очередного появления Отто Керна в моей жизни мистер Мартинес испугался за безопасность моей семьи. Ладно бы, в Мадриде тот просто приказал Дамиану тщательнее следить за мной. Однако когда речь зашла о поездке в Венецию… Мягко говоря, Альваро до последнего сопротивлялся, но все же сдался, приставив ко мне ораву с четырех охранников. Честно говоря, мистер Мартинес начала вести себя странно еще давно. Этого нельзя отрицать. Но после того, как я рассказал о встрече с Отто, начали твориться странные вещи. Иногда мне кажется, что смотря на меня, он что-то недоговаривает. Будто хочет что-то сказать, но останавливается в последнее мгновение. Я не был глупцом — сразу же связал его странное поведение и помешательство на охране с бывшим мужем. Однако Тобиас меня заверил, что волноваться не стоит. Именно мистер Каттерфельд стал тем, кто убедил Альваро не переживать насчет поездки в Венецию. Не было причин для беспокойства. Я не оставил это без внимания, но и зацикливаться не стал. Как говорил мой друг-недодоктор: «Не думать о волнующих вещах иногда намного полезнее, чем ломать мозги и разбираться в ситуации». Что ж, на этот раз совет Мэтью, правда, оказался действенным. Я не забивал голову ненужными переживаниями и чувствовал себя на все сто. Прогуливаясь длинными проулками и мостиками, держась за руки с Адамом и смотря на разбегающихся в разные стороны детей, я и думать забыл о давней боязни выходить за пределы дома, что уже говорить о другом городе, иной стране. Пожалуй, семья Кармона дала мне намного больше, чем я им — покой и умиротворенность. Они вылечили мою израненную душу, воскресили прежние мечты и позволили жить так, как я в этом нуждался. Обычная среднестатистическая семья. Без борьбы за власть, богатства и интриг. Вечер в приятной компании наступил также быстро, как и минул целый день. Ужин в кафе на площади Сан-Марко — единственный пункт списка, который ни обстоятельства, ни дети не могли нарушить. К концу дня Мелиса, наконец, устала и молча ела свой джелато, запивая низкокалорийной содовой. Конечно, она весь день, пока мы осматривали город, таскала за собой четыре огромных пакета с одеждой. Адам строго-настрого запретил кому-либо помогать ей. Это стало своеобразным наказанием девушке, что напугала отца своим внезапным исчезновением в незнакомом городе. Лаура, как обычно, была немногословна, а вот Эберхарда заткнуть, казалось, нереально, в особенности после того, как он увидел магазин сувениров. Я молча слушал сына и понимал, что тот остался в восторге от нашего с Адамом подарка. В который раз соглашаюсь с мыслью, что эта поездка давно нужна была сыну. Он свободолюбивый ребенок, которого я запер в одном единственном городе. Возможно, слишком рано говорить о следующей поездке, особенно, когда на хвосте у нас сидело четыре телохранителя, но я не буду сопротивляться, если Адам предложит съездить, например, в Амстердам к своим родителям. К слову, он давно хотел нас познакомить! Смотря на уставшие, но довольные лица детей, я осознавал, что все прошло идеально. Следующий столь же насыщенный день ожидает нас только через три дня. Лауре исполнится десять. Ее первый маленький юбилей. Какими родителями мы были бы с Адамом, если бы не отпраздновали такую дату в лучшем виде? К тому дню у нас было приготовлено все. Ну, почти все. Мы с Адамом долго размышляли, что же подарить его младшей дочери. Что удивительно, на помощь пришел Эберхард, который прямо сказал: «Чем больше шоколада, тем лучше». Обговорив с Адамом мы сошлись на том, что покупать сладкое в Мадриде — пустая трата средств. При перелете шоколад потечет, да и будет не первой свежести. Не сложно догадаться, что мы решили купить подарок Лауре уже на месте, в Венеции. Уж один-то магазин шоколада здесь должен был быть. Во время экскурсии я нашел один из таких. Немного порывшись в сети, я узнал, что кондитерская даже принимает заказы на изготовку изделий. Я хотел подарить огромный шоколадный торт, однако Адам подал идею получше. Он, как никто, знал вкусы дочери, поэтому предложил сделать шоколадные фигурки ее любимых персонажей из мультсериала. — Веди детей в номер, а я пойду договорюсь. Надеюсь кто-то в кондитерской знает английский, — хмыкнул я, вспоминая, как тяжко официант брал у нас заказ. — Тебе точно не нужна помочь? Мелиса что-то очень усердно рассказывала Лауре с Эберхардом, идя впереди, а мы с Адамом немного отстали, дабы обсудить планы. — Знаешь, мы можем сбросить этих мелких негодников на тех громил, а сами пойдем прогуляемся после кондитерской. Как тебе такая идея? Адам немного приобнял меня за талию и мы мгновенно услышали выразительное цоканье языком позади. Дамиан не мог оставить нас в спокойствии даже здесь. — Ты устал, да и я тоже, — вздохнул я, устало сваливаясь на мужчину. — Максимум, что я сделаю после кондитерской, приду в отель, найду кровать и отключусь. Мужчина рассмеялся, прижав меня к себе сильнее. Я был готов поклясться, что Гонсалес смотря на нас, закатил глаза. — Серьезно, я чертовский устал, Адам. Меня раньше один Эберхард выматывал до изнеможения, но теперь их три, и у меня просто разбегаются глаза. Нам нужен отдых. — Ладно, уговорил, — произнес тот, обиженно надув губы. — У нас еще будет время, чтобы сходить на свидание. Клянусь, я закрою их в номере и мы отправимся на целую ночь гулять по городу. Я рассмеялся, представляя, как мы будем запирать этих трех дьяволенков в одном помещении. Они, скорее, сожгут отель, но не останутся запертыми. Адам поцеловал меня на прощание и увел детей в сторону отеля. Вместе с ними отправились два телохранителя, а остальные двое, одним из которых оказался Дамиан, остались со мной. — Я знаю, что ты хочешь сказать, Дамиан. Не говори. Просто молчи. Оставив своего напарника позади, мужчина протиснулся ближе ко мне, ухмыляясь во все тридцать два. — Да? Но я все же скажу. Вы чертовски милая парочка, — протянул тот. — Настолько сладкие, что меня аж блевать тянет. Фу! Излишне наиграно скривился мужчина, показывая, как ему плохо, смотря на нас. — Ты просто завидуешь, Дамиан. Ходишь у Изабель под каблуком, а у нас с Адамом взаимопонимание, равность. — Взаимопонимание, ага, где же, — недовольно протянул тот. — Он просто делает все, чтобы угодить тебе. — Не все. — Неужели? Дамиан вышел впереди меня и остановил. Ловко вытянув у меня из кармана телефон, он включил его и сунул прямо в мои глаза. — «Ох, Адам, дорогой, у нас совсем нет совместных фоток!» «Я не очень люблю фоткаться, Итан.» Здесь ты, как всегда, делаешь тот самый расстроенный взгляд от которого никто не может устоять. «Хорошо, любимый, давай сделаем одну на память!» Я вспыхнул от его сравнения, смотря на совместную фотографию по площади Сан-Марко. Черт, как Дамиан только заметил! — Все было не так! Адаму нравится фотографироваться. — То есть я один видел, как ему неловко было все это время? — Дамиан! Он лишь поднял руки вверх, сдаваясь. Будто не он вывел меня на ровном месте. Негодяй! — Ладно, забудь. Может, я просто завидую. Только не нажалуйся своему папочке на меня. Не хочу, чтобы мне снова урезали зарплату. — «Папочке»?! — Мистеру Мартинесу, кому же еще? Он носится с тобой, как курка с яйцом. Даже не верится! Когда я вез тебя в Мадрид, ни за что бы не подумал, что такого, как ты, здесь примут с распростертыми объятьями. Уж прости, Джером, но ты совершенно не от мира сего. Я решил промолчать на издевку, но в чем-то Дамиан был прав. Альваро и правда относится ко мне не как к подопечному. Возможно, его растрогала история с моими родителями, а зная, какую трагедию он пережил сам, такое поведение вполне оправдано. А может быть он видел во мне свою погибшую дочь, которая оказалась не совсем такой, как он ожидал… Не могу сказать, что мое отношения к мистеру Мартинесу кардинально изменилось после того, как я стал на него работать. Мое появление в жизни Альваро Мартинеса никак не повлияло на него. Он как был бизнесменом до мозга костей, так и остался. Тобиас оказался прав, говоря, что выше денег он ставил лишь семью. Однако после того, как Альваро ее лишился — у него не осталось того, что было ценнее денег и власти. Мэтью не в счет. Почему-то у меня сложилось впечатление, что между ними нет родственной любви, лишь деловые отношения. Возможно, потому что Мэтью — внебрачный ребенок… Пускай мистер Мартинес и поменял свое отношение ко мне после того, как узнал, детали моей жизни, но я все также остался средством. Всего лишь средством, удерживающим моего бывшего мужа от ненужных движений… Точнее мой сын. Рейн бы никогда не сделал ничего, чтобы вернуть меня, только Эберхарда — своего наследника. Я достался мистеру Мартинесу, как «один плюс один» к Эберхарду. Я уверен, что это Тобиас просил за меня. Только мистер Каттерфельд знает, что я пережил и как это отобразилось на мне. Только Тобиас… Кого и сравнивать с моим отцом, так это его. Я намного больше привязан к мистеру Каттерфельду, чем к кому-либо в Мадриде. Он — второй человек после Эберхарда, к кому я чувствую столь сильную родственную связь. Потребность его присутствия в моей жизни. Мне нужен Тобиас, чтобы чувствовать его опекающую руку рядом. Лишь благодаря ему я чувствую себя в безопасности. Заведение оказалось скорее шоколадной фабрикой, чем кондитерской. Серьезно, здесь не было ничего, кроме шоколада. Темный, белый, молочный, с орешками, изюмом, пористый — на любой вкус и цвет. Даже у меня разбежались глаза, когда сотрудник спросил, какая будет основа фигурок. Повезло, что Адам заранее указал на молочный шоколад, от которого Лаура без ума. Попросив кондитера сделать все к пятнице, я довольно направился назад в отель. День, действительно, оказался выматывающим. Эберхард с Мелисой — просто нечто. Одна протащила нас по всем магазинам с одеждой, а второй — по всем сувенирным. Повезло, что Лаура сильно отличалась от этих двоих. Девочка весь день держала меня и Адама за руку и начинала плакать, как только кто-то из нас отпускал. Думаю, малышка боялась потеряться в толпе, которая, несмотря на будний день, была неисчисляемой. Я был рад, что поездка все-таки состоялась. Дети оказались просто в восторге, да и Адам особо не отличался. Стоило лишь ему увидеть площадь Сан-Марко, ради которой он уговорил меня поехать именно сюда, мужчина мгновенно просиял. А что до меня… ну, можно сказать, что я остался доволен тем, что всем все понравилось. Я был уже не в том возрасте, чтобы радоваться каждому путешествию. Вот спроси меня кто лет десять назад, был бы я рад поездке куда-либо за пределы Мюнхена, я бы без раздумий ответил согласием. Однако теперь, в особенности после того, как почти три года жил затворнической жизнью, я перестал желать куда-либо ездить. Спокойная и размеренная жизнь в хорошем городе — все, чего я мог хотеть. Вздохнув, я переключился на то, что все время рассказывал мне Дамиан. Он отчаянно нахваливал свой подарок, который он столь долго и тщательно выбирал Эберхарду. Это была фигурка персонаж из комиксов, к которым так прикипел сын. — У мистера Каттерфельда хотя бы полезный подарок, в отличие от твоего. — Хочешь сказать, что его часы за несколько десятков тысяч для девятилетнего ребенка лучше моих комиксов? Вообще-то, этот персонаж совсем не из той серии, что тебе так не нравится, это новая, намного круче! Часы?.. — Часы? — удивленно протянул я. — Ты ошибся, мистер Каттерфельд подарил книгу. Гонсалес уставился своим коронным выражением, будто спрашивая: «Ты тупой или да?» — Нет, это были часы. Господин Каттерфельд просил передать их мальцу перед тем, как мы уедем, чтобы тот не потерял их в Италии. Наверное, лежат сейчас где-то под матрасом, где малой прячет свои безделушки, думая, что мы не знаем. Мне так нравится его детская наивность! — Погоди-погоди, но кто же тогда подарил энциклопедию? — Может, босс? — спросил Дамиан, подразумевая мистера Мартинеса. — Хотя это на него не похоже. Не видел, чтобы он хоть раз держал книгу в руках. Мистер Мартинес? Нет, это просто невозможно. Книга все время была в Мюнхене, единственный, кто мог ее достать — Тобиас. К тому же записка написана на немецком. Альваро, конечно, знает немецкий, но чтобы называть моего сына «маленьким сокровищем»… Нет, это не мистер Мартинес. Может, Изабель? Она вполне подходит под описание. Однако Эберхард вскользь упоминал, что она отправила по почте какие-то китайские пряности в подарок, которые должны были прийти как раз к нашему возвращению… — Мистер Мартинес подарил Эберхарду шахматы. Он недавно научил его играть в них… — вспомнил я, наконец, что получил Эберхард от мистера Мартинеса. — Кто же тогда это был?.. Вдруг я почувствовал, как Гонсалес сильно схватил меня за плечо. — Что ты делаешь? — возмущенно спросил я, но мужчина еще сильнее сжал его. — За нами слежка. — Что?! — Продолжай идти тихо и не глазей по сторонам. — Но!.. — Тихо, Джером! Продолжай по-идиотски улыбаться, будто все хорошо и иди спокойно, черт возьми! По сравнению с Дамианом я был образцом спокойствия. Мужчина все еще сжимал мою руку, опустившись на предплечье. Мне казалось, что Дамиан ускорился. Еще быстрее и мы бы побежали, однако мы этого не делали. Вокруг нас все еще были люди, несмотря на то, что на часах было далеко за десять вечера. Я не был настолько глуп, дабы не понимать, что как только мы уйдем с людских глаз, нас попытаются поймать. — Франческо? — спросил я Дамиана о втором телохранителе, что пошел с нами. Я вовсе не обращал внимания на угрюмого громилу, что всегда шел позади нас, где-то в стороне. — Его нет. — Как нет? — сглотнул я, понимая, к чему клонит мужчина. — Я заметил его пропажу минут десять назад, но подумал, что он отошел в разведку. Так бывает, это нормально. Я послал ему сигнал, но он не вышел на связь спустя несколько минут. Его же не могли убить?.. В этой части города все еще полно людей, туристов, кем бы те люди не были, они бы не смогли сделать это тихо и без лишних глаз… — Слушай, Дамиан, зная, как ты любишь паниковать, я не удивлюсь, если ты сам все себе напридумывал. Вспомни ситуацию с Адамом. — Неужели? А те парни у нас на хвосте тоже просто плод моего воображения? Я предпринял попытку обернуться, но рука Гонсалеса больно сжала мою руку. — Я сказал тебе: не оборачивайся! Я посмотрел на отражения витрин и смог разглядеть несколько теней за нами, сколько бы мы с Дамианом не кружились уличками города, они продолжали идти за нами. На этот раз Дамиан был прав — тем парням что-то нужно именно от нас. От одной мысли стало не по себе. Все происходило в самом деле. Нас преследовали. — Видишь тот поворот? Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как Дамиан сообщил мне о слежке, и до этого вопроса. Казалось, целая вечность. Когда мы достаточно отошли от площади, я совершенно потерялся. Венеция состояла из сотни небольших проулков, мостиков, каналов и островков, без карты или GPS-навигатора ориентироваться, казалось, просто невозможно. С каждым проулком и поворотом людей становилось все меньше и меньше, а преследователи лишь приближались. Я кивнул. Оставалось приблизительно двести метров до того самого поворота, о котором говорил мужчина. Единственный поворот в ближайшем кругозоре. — Там должна быть прямая улица к нашему отелю. Как только я скажу, ты сразу же побежишь туда, но ни в коем случае, слышишь, Джером, ни при каких обстоятельствах не беги к отелю, если не хочешь привести их к своему ребенку. Мы не знаем, охотятся ли она тебя или Эберхарда. Ты меня понял? — Да. Бежать куда-угодно, но не к отелю. Я услышал, как собственного голос дрожит то ли от страха, то ли с непривычки от быстрого шага. — Молодец. Я всегда знал, что ты не настолько тупой, как кажешься. — Спасибо за комплимент. Сто метров до поворота. — Если тебя словят, ты должен сделать все, чтобы выжить, ты меня слышишь. Джером? Не важно, кто это будет. Не важно, что они попросят сделать, какую цену запросят. Сделай все, чтобы остаться живым. Твои благодетели найдут тебя, где бы ты ни был. Просто будь живым. — Я понял. — Нет, Джером, ты меня услышал, но не понял! Пятьдесят метров до поворота. — Я найду тебя, как только оторвусь. Обещаю. Просто не попадись — это все, что от тебя требуется. Держи телефон при себе. Я отслежу тебя по нему. Мы все еще шли быстро, но я уже чувствовал, что ноги переставляются все быстрее и быстрее. Мы ускорялись. — Как только почувствуешь, что оторвался, спрячься. Неважно где, хоть под водой. Хорошо? — Хорошо, — кивнул я, чувствуя, что мне уже начинает не хватать дыхания. — Сделай все, чтобы тебя не поймали, Джером. Все. Понял? — Понял. Его ладонь на моей руке с каждым мгновением ослабляла хватку, а шаг все ускорялся. — Итак, ты готов?! Я сглотнул и судорожно кивнул. — Давай! Крутой поворот в который я вбежал один оказался настолько узким, что казалось в нем может пройти всего лишь человек. Кроме этого он был чертовски длинным. Мельком обернувшись я заметил за собой тени, которые казалось были всего в нескольких метрах от меня. Они гнались за мной. Их было две. Два человека. Дамиан же забрал одного на себя. Значит, их было три… «…ни при каких обстоятельствах не беги к отелю, если не хочешь привести их к своему ребенку…» Венеция — сложный и запутанный город. Выйдя из одного долгого и длинного переулка, не факт, что выйдешь не на такой же. Оказавшись в еще одном таком, я предположил в какой стороне отель, и побежал в противоположную. Эберхард… Я бы никогда не привел их к моему ребенку. Никогда. Ни за что. Они не отставали. На крутых поворотах, я несколько раз отрывался, но они находили меня быстрее, чем я успевали найти место, где спрятаться. Людей нигде не было. По этому я понял, что мы оказались в жилом массиве, где на самом деле живых людей можно было сосчитать на пальцах. Все спали. Одинокие окна горели, но на улице было мертвецки пусто. Никто, совершенно никто не видел, как за мной гнались эти люди с желанием… Желанием чего? Убить? Что я о них знал? Зачем они за мной бежали?.. Рейн?.. Нет, это не мог быть он. Прошло четыре года. Четыре! Слишком долгий срок для того, чтобы осуществлять месть… Тогда кто? Враги Тобиаса? Враги Альваро?.. Кто они такие, черт подери?! Не знаю, как долго продолжались наши игры в кошки-мышки. Я чувствовал, что больше не могу бежать, однако и преследователи тоже сбавили темп. Они устали, а значит сбавили бдительность. У меня появилась возможность сбежать! Вот только я не рассчитал, что и сам вымотался, притупив внимание. Они поймали меня у причала. Прямая улица, выходящая к морю. Один из мужчин подходил справа, а второй — слева. Вокруг — ничего. Некуда бежать, негде спрятаться. Вокруг ни одного человека, дабы попросить о помощи. Никого… «…как только почувствуешь, что оторвался, спрячься. Неважно где, хоть под водой…» Вода… Если бы ситуация не вынуждала, я бы никогда не рискнул прыгнуть с причала в конце ноября. Однако в тот момент, когда оба мужчины, чьих лиц я не мог рассмотреть, начали медленно подходить ко мне, будто боясь спугнуть, я почувствовал себя жертвой, загнанной в угол. Я закрыл глаза, вдохнул побольше воздуха и прыгнул в темную пучину Средиземного моря. Холодно. Вода была настолько чертовски обжигающе ледяной, что я почувствовал, будто она пробирает до самых костей. Глаза щипало от соленой воды. Я не знал, что делать, и просто пытался плыть дальше от пристани. Воздух кончился быстро, я вынырнул и понял, что никуда не уплыл. Течения даже у берегов было сильным. Оно откинуло меня назад к берегу прямо под причал. Я ухватился за мокрую и прогнившую древесину, на которой держался причал, как за спасительный круг. Я слышал тех мужчин. Они никуда не ушли. Преследователи что-то кричали. Вода залила уши и я не мог не расслышать, не понять хоть что-то. Подо мной не было ничего. Глубина казалась просто нереальной, а пучина воды настолько темна… Страшно, холодно, омерзительно влажно. С каждым мгновеньем я понимал, что больше не смогу оставаться в воде. Нужно выбираться. Не хотелось бы умереть от того, что меня хватила бы судорога или переохлаждение. Не хотелось умирать на День рождения собственного ребенка. Две тени так никуда и не уходили. Они искали меня по всему причалу, но не могли найти, так как я все время был под ним. Вдруг кроме друг голосов, я отчетливо услышал еще два. Теперь их четверо… Дамиан не справился? Тогда бы их стало три. Должно быть подошли другие. Сколько же их вообще?.. Слыша, как те люди начали обыскивать вторую сторону причала, я поплыв в ту, которая уже была проверенной. Казалось течение только усилилось, но я уверенно пытался идти к цели, которую заприметили мои глаза — лодка. Славноизвестная гондола, на которой мой сын так хотел сегодня покататься и на которой я обещал его покатать в любой другой день… Она была длинной и, что главное, вместительной. Однако главной проблемой стало не добраться до нее, а забраться внутрь. Подняться вверх было выше моих сил. Кроме собственного веса, на мне все еще было теплое осеннее пальто. Держась одной рукой за лодку, я попытался снять из себя его. Это получилось не с первого раза, но вылезти на гондолу после этого стало намного проще. Плеск воды… Я услышал, как кто-то из громил обратил внимание на звук из моей стороны, когда лодка пошатнулась под моим весом. Кто-то зашагал в мою сторону. Я согнулся на дне гондолы в позе эмбриона, молясь богу, чтобы меня не заметили. Человек посмотрел на гондолы, но мое пальто отвлекло его от лодок. Оно заплыло немного дальше причала, в другую сторону от меня. Громила побежал докладывать об этом, а я тем самым смог перевести дыхание. «… я найду тебя, как только оторвусь. Обещаю. Просто не попадись — это все, что от тебя требуется. Держи телефон при себе. Я отслежу тебя по нему…» Дамиан говорил, что найдет меня. Он обещал, что спасет. Говорил, что отследит… Я потянулся к карману с телефон и понял, что тот полностью промок. Я попытался включить его, но все было тщетно. Морская вода погубила его быстрее, чем я вспомнил о том, что это единственный способ, благодаря которому, Дамиан мог меня отследить. Он не найдет меня. Дамиан не сможет из-за моей же глупости… Я один. Один против четырех, а может и большего числа врагов. Холодный осенний ветер пробирал до костей. Мне еще никогда в жизни не было так холодно. Страх помог холоду и сковал мое тело еще сильнее. Меня трясло, я слышал это по цокоту зубов и замечал по дрожащим рукам. Я не продержусь так дольше нескольких часов. Температура воздуха после полуночи может опустить до минуса. Если так случится… Я умру быстрее, чем меня убьют. Как только они уйдут, я взберусь на причал и побегу… Куда? Дамиан запретил идти в отель. Нельзя, чтобы меня увидели. Значит, спрячусь где-то между домами жилых массивов. Может, добрый итальянец впустит меня согреться и позвонить хоть кому-то. А потом, когда станет безопасно, я встречусь с Адамом и детьми. Улыбнусь им и скажу, что просто… просто так получилось. Нельзя подавать повода для беспокойства. Им нельзя знать, что на меня, а может и на нас всех, охотятся. А потом… потом я позвоню Тобиасу. Он точно знает, что делать, точно поможет. Мужчина поможет нам выбраться отсюда в безопасности. Мистер Каттерфельд… он не оставит нас с Эберхардом в беде. Без часов и телефона следить за временем было сложно. Я заставлял себя считать секунды, минуты, дабы не сойти с ума от ожидания. Те люди никуда не уходили даже, когда я досчитал до двадцатой минуты. За это время я успел понять, что если те не уйдут в ближайшее время, умру от холода. Адреналин больше не согревал. Сердце замедляло ритм, а пальцы на руках начали мелко покалывать. Я замерзал. Шум в голове мешал сосредоточиться. Уже совсем скоро я не мог понять, если ли возле меня кто-то или нет. Всплеск волн и человеческий голос на фоне слились в одну какофонию звуков. Я так и умру? В гондоле? Осенью? Ночью? В первое совместное путешествие с Адамом? Когда все только наладилось? Когда я перестал бояться осуждения в глазах близких и прохожих? Когда я только смог отпустить Рейна? Когда я только позабыл о нем? Когда я выкинул его образ из своей головы, смотря на Адама? Когда я перестал сравнивать его с отголосками прошлого?.. Это несправедливо. Несправедливо и чертовски обидно! — Эй!.. Вздрогнув то ли от холода, то ли от громкого звука, я понял, что что-то не так. Внутри все сжалось от плохого предчувствия. — Босс! На этот раз я смог различить не только голос зовущего, но и слово. Казалось, будто зовущий прямо надо мной. Неужели они решили обследовать лодки?.. Да, они должны обследовать их после того, как не нашли мое тело… Какой же я глупый! Нужно было отдохнуть и плыть дальше! — Я нашел! Это немецкий. Это чертов немецкий язык! Моя гондола была первой от причала. У меня не хватило сил доплыть дальше. Первой, на чью лодку они ступят — моя. Опершись на, казалось, тяжелые руки, я встретился взглядом с мужчиной, что все время кричал. Он стоял на берегу, прямо надо мной. Незнакомец смотрел мне прямо в глаза. Фонарь светил за ним и я не мог разглядеть его лица, но это точно был мой враг. Найдя равновесие в лодке, я привстал, чтобы прыгнуть снова. В прошлый раз вода помогла мне спрятаться, поможет и в этот. Они не смогут найти меня под толщей воды. Нужно плыть. Плыть и плыть. Несмотря на течение и холод. Нужно просто снова прыгнуть в то темное и ужасное место — ночное бездонное море. Однако я не смог. Кто-то держал меня за шиворот кофты, оттягивая от края лодки. — Эй-эй-эй! Ты куда это, дорогуша? Снова немецкий. До боли знакомый голос. Одно осознание того, кому он принадлежит, приводило меня в животный ужас. — Мы всегда знали, что ты не из робкого десятка, но чтобы прыгнуть в воду, Джером? Серьезно?! Меня небрежно откинули на дно гондолы, от чего та пошатнулась. Мужчина присел прямо ко мне. Я оказался в ловушке. — Ты хоть знаешь, что в Венеции запрещены плавания в каналах? Заплатишь штраф или тебе помочь? — ехидно произнес мужчина. Я мельком заметил, как на причал подошел еще один человек. — Ах, я же не смогу! Прости, но мне немного урезали зарплату после того, как мой подопечный сбежал прямо у нас из-под носа! Мужчина, стоящий напротив фонаря, ушел и свет пролился на лодку. Теперь я смог рассмотреть мужчину передо мной. Предположения оказались правдивы. Это был Питер. Питер, что состоял в моей охране в Мюнхене. Питер, которого Тобиас помог мне одурачить. Питер, который работает на Рейна… — Питер. Настойчивый голос с причала принадлежал Дитеру. Я не видел его лица. Он стоял в тени, а у меня перед глазами все мелко плыло. Однако это точно был он. Немногословен и предельно понятен. — Да-да, меньше разговоров, больше дела, — пробурчал Питер, закатывая глаза. Он зарыл руку под пальто, прямо возле кобуры и достал из небольшого карманчика маленький шприц. Пощелкав по нему пальцем, он открыл крышку, немного сбрызнул жидкости прямо перед моими глазами и невинно улыбнулся. — Прости, Джером, но это нужно сделать. Когда его рука со шприцом с неизвестным внутри веществом сунулась ко мне, я сильно дернулся. Неустойчивая под сильными волнами гондола качнулась. Я ринулся в воду, но лодку сильно качнуло, когда на нее ступил еще один мужчина. Я не смог прыгнуть в воду. Последняя попытка сбежать провалилась. — Ты совершил много глупостей, Джером, от которых пострадало слишком много людей, — произнес Дитер, приближаясь ко мне. — Тебе пора столкнуться с последствиями. — Я не вернусь к нему! Отпусти! Дитер схватил меня за руки и отвел их за спину. Даже если бы я не был ослабевшим от долгого плавания, я бы никогда не смог тягаться с Дитером. Бывший военный против офисного работника? Смешно! — Чего ждешь? — нетерпящий неповиновения голос Дитера прозвучал прямо над моим ухом. — Дружище, может, сделаем это как-то помягче? — Давай. — Нет! Пожалуйста! Только не к нему! — Все хорошо, Джером, — неловко попытался успокоить меня Питер. — Это будет быстро. — Нет! Нет, нет, нет!.. Только не к нему, я прошу вас! Прошу! Питер вздохнул, осознавая, что со мной диалога не получится, и в следующее мгновение я ощутил, как мою шею вывернули. Тонкая игла больно ворвалась под мою кожу. Я старался не дышать, отвернуться, но не мог. Питер зафиксировал мою голову, пока содержимое шприца разбегалось по моим венам. Когда я услышал отдаленные нотки эфирного запаха, я уже совершенно ничего не понимал: погрузился ли я в сон из-за вещества или от того, что туман в моей голове появился еще до того, как Дитер и Питер нашли меня. «Meinem kleinen Schatz». «Моему маленькому сокровищу». Энциклопедия. Книга прямо из Мюнхена. Человек, который смог ее преподнести в качестве подарка с такой запиской. Господи, все время это был Рейн. Он предупредил меня еще с самого начала о своем будущем появлении, но дал мне этот день, чтобы я смог спокойно отпраздновать день рождения его сына… Какой же я глупый… — Только не к нему…

КОНЕЦ II ЧАСТИ