Milk&Blood

Церемония торжественного открытия отеля начиналась в час дня, а до этого — тщательная подготовка и приветствие гостей, которые уже поприбывали на место прошлым вечером. Чанёль проснулся, конечно же, раньше Бэкхёна, Сехун занёс в его номер костюмы для него и для певца. — На церемонии могут присутствовать нежелательные люди, — вполголоса уведомил ассистент, передавая в руки директора чехлы с костюмами. Банкет партнёры Пак и Ким закатили, конечно же, шикарный — под стать объекту торжества. На него было приглашено огромное количество гостей: богатых, знаменитых, щедрых, в большинстве своём хороших, знакомых всем людей. Но принесла нелёгкая также и некоторых не совсем дружелюбно настроенных лиц. Прежде чем выходить к гостям, Чанёль тихо сказал идущему по левую руку от него Бэкхёну (по правую шел Сехун): «Держись всё время рядом, понял?». Тот кивнул и хотел было спросить, для чего всё же это необходимо, но воздержался — уж слишком серьёзный тон имел голос директора. На празднике Бэкхён спел, у него часто брали автографы, общались и хвалили его работу: как пение, так и модельную деятельность; также раз их окружала пресса. Всё это время рядом находился Чанёль. Но в какой-то момент отец отозвал его для разговора и составления дальнейших планов с некоторыми инвесторами, которые также присутствовали на торжестве. «Не отходи ни на шаг» — тихо пробасил он на ухо ассистенту и удалился для недолгой беседы. Уже спустя пару минут к Бёну и О подошёл хрупкий молодой человек наружности типа «не подкопаешься» и, предварительно низко поклонившись, заговорил: — Здравствуйте, господин Бэкхён. Не могли бы Вы оказать честь нашей семье и дать автограф моей любимой сестре? — Сехун насторожился. — Возможно мог бы, — натянуто улыбнулся Бэк. — Пойдёмте. — Парень выжидающе затаращился на певца и двумя руками указал куда-то в сторону. — Где ваша сестра? — вмешался Сехун. — О, она почувствовала себя плохо среди большого количества людей и решила отдохнуть во-он там, — он указал пальцем в ту же сторону и сощурил глаза, якобы ища взглядом свою «сестрёнку». — Господин Бэкхён не может покинуть мероприятие, — отрезал Сехун. — Но моя сестра… — Когда ваша сестра почувствует себя лучше и вернётся, господин Бэкхён с радостью с ней пообщается, — максимально вежливо попытался заключить ассистент. Спустя, казалось, пару мгновений как из ниоткуда возник человек в одежде официанта и предложил певцу стакан черничного морса. Тот охотно согласился, ведь черника — одна из самых любимых его ягод, и ни он, ни ассистент, не ожидали подставы со стороны такого невинного жеста как предложить человеку то, что ему нравится. А стоило бы, потому что уже через пятнадцать минут после половины выпитого объема Бэкхён ощутил сковывающую слабость, его невообразимо сильно начало клонить в сон. — Сехун… Знаешь… — Он глубоко вздохнул и, опустившись на стул, взялся за голову. — Что случилось? — Ассистент присел перед ним на корточки и встревожился. — Я что-то очень устал. Спать хочется… — бормотал юноша. Веки тяжелели и глаза, закрываясь, уже переставали различать что-либо среди мягкого света многочисленных огоньков и людей в нарядных одеждах. — Отключился! — "Официант'' подмигнул парню ''с сестрой''. — Да уж… — Тот задумался, наблюдая, как ассистент суетится вокруг спящего красавца. — Только постоянно рядом этот паковский прихвостень. А где Пак, кстати? — Куда-то ушёл с отцом, — махнул рукой ''официант''. — Пока он не заявился, нам нужно убрать прихвостня и утащить Бёна в машину. Оттуда, по плану, в аэропорт, и… — Чёрт… Смотри, смотри! Один указал второму на шедшее им не в пользу развитие событий: Чанёль вместе с Сехуном уже крутились вокруг обмякшего на стуле Бэкхёна. Благо, всё происходило вдалеке от толпы, поэтому никто не обращал на них внимания. — Кто это сделал? — Пак пребывал в ярости на ситуацию, да и на Сехуна — он ведь не уследил. — Может быть, официант? Буквально недавно принёс ему стакан сока… — Ассистент переминался с ноги на ногу, жутко нервничая. — Шокер с тобой? — Конечно! — Найди его и задержи. Чанёль подхватил лёгкого как пёрышко юношу на руки и вышел из банкетного зала через вход для персонала. По пути в номер он встретил Минсу. — Что случилось? — тот сразу же подбежал и взволнованно оглядел Бэка, с легкостью умещающегося в сильных руках товарища. — Приведи медработника в 416 номер. — Хорошо. Скоро буду! В своём номере Чан уложил Бэкхёна на кровать, снял с него пиджак и расстегнул первые три пуговицы на рубашке. Он сидел рядом и очень тревожился, потому что Бэкхён стал для него дороже всех на свете, только пока что об этом не знал. Пак начал чувствовать, что нуждается в Бёне: в его внимании, в его присутствии, в действиях, совершаемых им, и во всём, абсолютно во всём, что есть в этом маленьком до ужаса вредном мальчике. Через десять минут явился Минсу вместе с медсестрой. Та, разузнав предшествующие подробности, осмотрела Хёна по всем правилам и заключила, что особо ничего страшного — парень просто находится под эффектом мягкого снотворного препарата короткого действия, и проснётся уже через пару-тройку часов, а чтоб обеспечить лёгкое пробуждение — через два с половиной часа стоит обтереть его полотенцем, обильно смоченным в холодной воде. — Кто дал ему снотворное? — заговорил Ким, как только медсестра покинула номер. — Нехорошие люди, — холодно отозвался Чанёль. В этот же момент на его телефон пришло сообщение от Сехуна: ''300 номер''. — Иди к гостям, Минсу. — Ты куда-то уходишь? — Да. — Тогда я могу побыть здесь с Бэкхёном. Хотя бы пока ты не вернёшься. — Он здесь в безопасности. — Ёль старался отвечать как можно спокойнее. — Иди, Минсу. Выпроводив простодушного помощника, Пак спустился в номер 300. Там его ждал О, который, как, впрочем, и всегда, в любом деле, сработал замечательно: быстро, без ошибок и на все сто процентов. Директор без эмоций осмотрел два тела, лежавших в отключке на полу номера, после чего с силой ударил ногой в живот человека в одежде официанта. Затем еще раз. И еще. Одного, и второго тоже. Сехун отошел в сторону и молча ожидал. — Что это за смельчаки? — поинтересовался директор, закончив разминать ноги. — Да из «Rose Wine», сто процентов. — Ассистент подошел и встал рядом. — Главное, — начал объяснять он, — я догнал официанта здесь — он заходил в номер, а сразу как меня увидел, заорал, что главный — вот этот, — он указал на ''заботливого братишку''. — А этот уже находился в номере. — Я понял, — отозвался Пак. — Покончить с ними здесь мы не можем. Да и не нужно это. Мы переправим их в Сеул и там выйдем на главу организации. — Но как мы их переправим? Чанёль задумался. — Придётся взять самолёт. — Вы думаете, дело выгорит? Мы же уже через пару часов должны лететь все вместе — и с Минсу в том числе, в самолёте, который подготовил Ваш отец. — Не знаю… — Чан действительно пребывал в небольшой растерянности. — Можем отсрочить вылет до ночи. Тогда никто ничего не узнает. Если будут упираться, накачаем их приличной дозой снотворного. — В таком случае как мы их загрузим в самолёт? Это же по-любому кто-то увидит. — Хоть два мужика с двумя мужиками на руках и странно, но ночь в этом случае наш друг, Сехун. — Ёль улыбнулся, взглянув на О. Разминка ног сняла с него немалую долю напряжения. — Да и самое главное не это, а то, что Бэкхён к тому времени успеет прийти в себя. Руководитель с ассистентом вежливо попросили медсестру вколоть бойцам совсем понемножку снотворного, да и в таблеточках им еще с собой завернуть. Не бесплатно, конечно. Так, на шоколадку — за молчание. Связав по рукам и ногам и тщательно замуровав спящих в номере 300, Чанёль отправил Сехуна отдыхать до вылета, а сам, конечно же, поспешил вернуться к артисту. В номере тихо и безмятежно — Бэкхён всё так же спит. Чан на всякий случай прислушался, дышит ли тот (паранойя, не иначе), а затем, успокоившись, сел рядом на краешек кровати. За эту пару часов Пак успел несколько раз покурить, почитать отрывками какую-то скучную книгу, взятую на полке книжного шкафа, находившегося в комнате, и даже сам немного подремал (не смог устоять перед сонной аурой, исходившей от юноши). А в самом начале ему звонил отец и спрашивал, куда это они делись. Сын оправдался тем, что Бэкхёну стало нехорошо, по этой же причине они ненадолго переносят вылет. Господин Пак всё понял, вошёл в положение и пожелал Бэкхёну скорее поправляться, любовно назвав его цветочком. Проснувшись, Ёль уставился на Хёна. Он думал о том, что теперь весь его мир вращается вокруг этого хрупкого мальчика. Он вспомнил их первую встречу в лифте, то, как сам сначала невзлюбил этого ''капризулю'', затем их более близкое знакомство и кардинальную смену своего мнения насчет него; в очередной раз понял, что вряд ли уже сможет без присутствия в жизни этого, как выразился папа, цветочка. Он думал о том, насколько Бэк чуткий, нежный и всё-таки беззащитный, а еще иногда до жути вредный, но это, кажется даже, часть его шарма. А еще о том, как же ему, важному и всегда такому серьезному Паку, сказочно повезло. Наконец дождавшись нужного времени, Чан намочил в ледяной воде белоснежное полотенце и обтёр Хёну лицо, шею, немного грудь и плечи, затем оставил на лбу. А переживая все те мысли, он так расчувствовался, что взял Бэкки за руку и, поглаживая тонкую кисть длинными пальцами, прошептал: «Просыпайся скорее. Мне так нехорошо, когда ты не в порядке». Через несколько секунд после этих слов Бэк открыл глаза и посмотрел на директора из-под полотенца, как птица из дупла, явно еще не имея возможности контролировать свои эмоции. Тот, остепенившись, сразу же отдёрнул обе руки. — Чанёль… — прошептал Бэкки, касаясь языком сухих губ. — Как ты себя чувствуешь? Что-то беспокоит? — Ёль, хмурясь, слегка склонился над младшим, чтоб наверняка всё расслышать. — Голова побаливает. А что случилось? Я был на банкете, затем чего-то нехорошо себя ощутил. Уснул, поучается, — он осмотрелся вокруг. — Как так вышло? — Да… Нехорошие люди, — Пак старался говорить как можно мягче, чтоб не перегружать сознание младшего в данный момент, — добавили в твой напиток снотворное. — А долго я проспал? — Два с половиной часа, Бэкхён-и. — А как же вылет домой? — Хён подскочил на месте, но сразу же прикрыл глаза и нахмурил брови, ощущая помутнение в голове. — Тише, тише. — Успокаивающе поглаживая по плечу, старший мягко уложил его обратно. — Мы улетаем ночным рейсом, так что не беспокойся. — Его перенесли из-за меня, да? — Возникли и другие причины, — повёл головой Ёль. — Ты как раз успеешь отдохнуть. Хочешь кушать? — Да, я бы не отказался от пасты или чего-то такого… — Глазки Бэкхёна забегали, затем он осторожно привстал и обвил ручками шею старшего. — Спасибо, Чанёль, — шептал он прямо в ухо, обдавая то горячим дыханием, — за то, что позаботились обо мне и не оставили в беде. Кажется, в этот момент Чанёль чувствовал даже то, как бьётся сердце Бэка, когда тот прижался ближе (а билось оно очень взволнованно). И, конечно же, сердце его самого заходилось в бешеном ритме, а по телу пронеслась лавина вызванного волнением жара, с особым усердием плескаясь в верхней части живота, снизу грудной клетки. — А как же иначе, — еле слышно прошептал Пак, обнявший Бёна в ответ и практически тщетно пытавшийся совладать с собой и обуздать дикое волнение от всплеска таких новых для него нежных, чистых чувств. — Куда же я без тебя. Бэкки, уткнувшись носом в шею старшего, глубоко вдохнул и, оставшись в блаженном восторге от его запаха, шумно выдохнул, затем мягко отстранился и еще несколько секунд смотрел в чанёлевы черные глаза, прежде чем приглушённо продолжить разговор: — Вы на самом деле не такой, каким кажетесь на первый взгляд. Вы очень, очень хороший. Еще недавно Ваше сердце было таким холодным, а сейчас… — он задумался, отводя взгляд и слегка прикусывая губу. — Хочешь сказать, что оно потеплело? — Чан наклоняется в нужную сторону и заглядывает глубоко в глаза младшего. — Да, — кивает тот. — Теплеет с каждым днём. Я лишь хочу сказать, — Бэкки нахмурился, будучи решительно серьёзным, — то, что Вы добр ко мне — хорошо, но будьте очень избирателен и осторожен, не проявляйте доброту к кому попало. В этом случае Вы будете очень уязвим. — Я это знаю, Бэкхён-и. И не проявляю её ни к кому и никогда. — А как же я? — Ну вот, а ты исключение. Единственный. Уникальный. — Что ж, такое мне нравится... — Бэкхён смущенно заулыбался. Проследив за тем, чтоб подопечный хорошо пообедал (конечно же тот потребовал составления компании в данном деле), младший господин ненадолго отлучился в номер 300. ''Драгоценные постояльцы'' недавно очнулись и, оставив любые попытки выбраться, сидели с перепуганными глазами. Чанёль вошёл и расположился напротив них. — З-здравствуйте… — неловко и по-дурацки улыбнулся ''официант''. — Можно нам врача? — сразу же потребовал второй, отвратительно закатывая глаза. Ёль встал с места, неспешно подошел к нему и влепил звончайшую пощёчину. — Врача тебе твоё начальство предоставит, — прошипел Пак. — От кого вы здесь нарисовались? — Мы этого не скажем! — взвизгнул ''официант''. — Тебе же хуже. — Ёль лишь усмехнулся и кулаком не слишком сильно заехал ему по лицу, затем сел на место. — Я предоставляю право выбора: либо рассказываете мне всё сейчас и летите с нами в Сеул, либо остаётесь здесь, на дне этого живописного океана. — А в Сеуле с нами что будет? Вы ведь всё равно нас убьёте. — ''Брат'' присоединился к разговору. — Не факт, — повёл головой Чанёль. — Скорее всего, в Сеуле с вами будет разбираться ваше руководство. Данное вам задание вы все равно провалили, так что я не знаю, какие меры они предпримут. — А Вы договоритесь, чтоб нас не убивали? — наивно произнёс второй. — Я ничего не могу обещать. — Пак пожал плечами и улыбнулся. Такой улыбкой он улыбается будущим жертвам — безэмоциональной и холодной до дрожи каждой жилки. Как будто уже знает дальнейшее развитие их судеб. — Так что, хотите увидать океан изнутри? — Он приподнял бровь. ''Братишка'' заговорил первым: — Мы из ''Rose Wine''. Руководство отправило нас сюда за тем, чтоб мы доставили в организацию Бён Бэкхёна в целости и сохранности. — Кто ваш босс? — Это супружеская пара — Хан Минхёк и Хан Йесыль. — Мы сами их недолюбливаем, — поспешил влезть ''официант'', — поэтому рады будем работать на Вас, господин Пак! — и снова по-идиотски заулыбался. — Ага, как же, нужны мне такие шакалы, — проворчал Пак себе под нос. Младший господин вышел из номера и запер дверь. Через некоторое время пришла медсестра в сопровождении О Сехуна и сделала посланникам нужные инъекции: директор решил дать дозу обезболивающего, так как дохлые тела на пути домой им с ассистентом были не нужны. Вечер. Чанёль снова занят необъятным багажом Бэкхёна, только в этот раз без недовольства и уже обоими чемоданами — Бэкки ведь нельзя даже чуточку напрягаться после пережитого стресса. Пленных было решено переправлять без успокаивающих препаратов, так как ситуация обстояла лучше, чем предполагалось: они оказались не буйными, даже покорными, и вреда никакого поклялись не причинять. Умные люди клятвам не верят, а посему, конечно же, во время перелёта мальцы будут находиться под контролем зорких глаз двоих мощных охранников. Но охрана ведь тоже нуждается во сне, поэтому на несколько часов мальцам всё же будет выдана немалая доза сильного снотворного для обеспечения спокойного сна всем пассажирам рейса. В аэропорт ехали в разных автомобилях, в одном — певец, директор и ассистент, в другом — два клоуна (их так О Сехун прозвал) и их персональная стража. В самолёте расселись в разных салонах. Из Инчхонского аэропорта Пак Чанёль сам лично повёз Бён Бэкхёна домой, а О Сехун и ''клоуны'' в сопровождении всё той же охраны отправились в офис младшего господина, где они и договорились встретиться после того, как Пак убедится в безопасном прибытии звезды домой и, конечно же, не забудет дать парочку наставлений о том, чтоб не покидал квартиру в ближайшие пару часов и дверей незнакомцам не открывал. На самом деле он ужасно беспокоился о безопасности младшего. Толково было бы спрятать его в коттедже, но на это совершенно не было времени — назревала сильнейшая буря, ведь директора привели в ярость, задев за живое. За то живое, что он только-только начал ощущать. А поэтому он считал своим непосредственным долгом скорейшую расправу над недоброжелателями, да и, откровенно говоря, очень хотел с ними покончить раз и навсегда, так как эта канитель ему порядком надоела. — Куда ты их дел? — позвонил Ёль ассистенту по пути в офис. — Как обычно, босс, на подземный этаж, — отчитался тот. — Хорошо. Я уже подъезжаю. — Он с силой сжал в руках рулевое колесо и стиснул зубы, вспоминая свой нечеловеческий испуг при виде бессознательного хрупкого тела Бён Бэкхёна. Подземным этажом зовётся довольно большой подвал в том же самом офисе Пака. Помещение оборудовано практически под бункер, недосягаемый для обыкновенных людей и оснащённый всем необходимым оборудованием для пыток, причинения боли и сотворения расправы. Вход в него возможен только через спуск с подземной парковки на лифте, который оттуда опускается еще на несколько метров вниз. Ключи от решетки, закрывающей двери лифта, только у Пака, О и начальника охраны. Пару минут спустя на телефон Чанёля пришло сообщение с таким текстом: «Отдай Бёна и забудь о нём, иначе мы заберём его силой». Скорость слегка свыше ста, разнузданный рёв двигателя внедорожника, слышный всем, и резкие повороты на огромной автостраде. Спустя 10 минут Пак Чанёль уже бежит по коридору подземного этажа и, прикладывая карту-ключ к электронному замку, забегает в бункер с оружием в руках. Сехун уже ждет его там. — Точные контакты, точный адрес! — словно в истерике выкрикивает господин, проходясь фронтальной стороной ладони по лбу, взмокшему больше от волнения, нежели от физической нагрузки. — Мы уже всё нашли, господин Пак! — Сехун понимает — сейчас именно проделки ''Rose Wine'' достигли пика его терпения. Опасения Пака были обоснованы настолько, насколько это только возможно — организация ''Rose Wine'' славилась более чем дурной репутацией — они нещадно и специально допускали гибель немалого количества известных и не очень людей в их путах. При нежелании человека сдаваться и ''сотрудничать'' добровольно его похищали, а чтоб не бунтовал, оставался и ''служил'' им столько, сколько это возможно — его ежедневно насильно травили померными дозами наркотиков. Клиентам борделя это не мешало, и услуги организации не теряли спроса уже несколько лет — отведать столь изощрённых удовольствий сюда наведывались люди даже из других государств. Конечно же, руководство борделя не смогло оставить без внимания такую личность как Бён Бэкхён, ведь чем популярнее звезда, чем громче звучит ее имя в обществе, тем больше денег с каждого часа, проводимого с ней, имеют владельцы ужасного места, по праву называемого адом звёздного неба. Устранить этот беспредел не под силу было никому, так как местонахождение самого заведения когда-то было действительно серьёзно засекречено, а будущих клиентов перед тем, как привезти на место основательно опрашивали с применением полиграфа, обыскивали (чтоб ненароком не просочился какой-нибудь разведчик). Куда девались знаменитости, крупные и мелкие, — стали понимать не сразу, потому что руководство борделя, конспирируясь под юридическую фирму, сразу же после похищения отправляло сигнал в масс-медиа, маскируя пропажу под несчастный случай или бесследное исчезновение, и, конечно же, предоставляло поддельные документальные подтверждения. И Чанёлю правда и дальше не было бы дела до пропажи и гибели десятков людей, он бы не пытался ничего сделать с этим ульем, будь он неладен, если бы дело не коснулось Бён Бэкхёна. Именно из-за хищных взглядов на Него Ёль затеял эту передрягу. А потому, как их сложно было вывести на чистую воду, доказать наличие их грязной деятельности (да и мирный путь решения проблемы уже не имел места быть), Пак решил остановить их попытки покушения на Бёна силой. Сехун назвал директору точный адрес офиса, в котором располагался и сам притон, и который их люди выведывали целую неделю, руководствуясь до смешного малым количеством подсказок: парой звонков в офис Пака и месторасположением автомобилей, на которых приезжали люди из ''Rose Wine''. Хоть и малым, да удалым! Для настоящих профессионалов (а Чанёль брал на работу только таких) под силу было вычислить адрес, с которого совершались звонки (пусть и по скрытому номеру телефона), и движение машин с мутными номерными знаками. Кажется, ''Rose Wine'' теперь не особо хорошо следят за подготовкой своих сотрудников и качественной шифровкой данных. Огромные деньги заставили их забыть обо всём и сконцентрироваться только лишь на получении еще большей прибыли. Вдруг телефон Чанёля зазвонил, а на экране показалась подпись «Бён Бэкхён». — Алло? — Чанёль, кто-то ломится ко мне в квартиру. Это нормально? — голос Бэка встревожен, слышится, что ему страшно. — Не открывай никому. Всё будет в порядке. — Чанёль только это и может ответить — злость затуманила ему разум, а сообщённые Хёном вести на пару мгновений выбили из колеи. Он положил трубку и выстрелил в голову одному из парней. Ассистент сообщил, что в офис ''Rose Wine'' пять минут тому назад выехала полностью снаряженная бригада. Снаряжение спец-бригад включает в себя более чем обширный набор оружия, прослушивающие средства, при необходимости — хранилища различной информации, а в зависимости от степени сложности и опасности ситуации — комплекты взрывного оборудования. Второй паренёк забился в угол бункера и, испуганно посматривая в сторону тела своего напарника, кажется, молился. — Что ж руководство не снабдило вас устройствами GPS? — выплюнул Чанёль в сторону живца и трупа. — Нас… нас снабдили, — дрожащими губами лепетал тот из них, у кого была такая возможность. — Но эти маячки вышли из строя при контакте с водой. Мы забыли о них и постирали одежду, в карманах которой они и были. В другой раз директор, может быть, и засмеялся бы. Но сейчас ему не позволяют обстоятельства. Та же самая участь настигла и второго человека. Он свалился с коленей наземь, прекращая шептать молитвы, вдыхать и выдыхать. Директор с ассистентом выехали по ключевому адресу, даже не успев распорядиться об уборке трупов. По пути их снова настиг звонок Бёна. Он спрашивал, стоит ли ему вызвать полицию. «Всё будет в порядке, я всё улажу» — только и смог выдавить из себя Чан. Путь был неблизкий, неслись очень быстро, но без горячки в голове: Чан очень старался сохранять холодный рассудок, чтоб не наделать глупостей; а на месте их уже ждали нужные люди, предварительно подготовившие всё для взрыва здания. Проверив необходимые приспособления на исправность и корректность установки, господин Пак хотел было напоследок посмотреть на главарей притона, но это желание вмиг перечеркнул очередной звонок Бэкхёна. — Алло? — Чанёль! — младший пребывал в истерике. — Кто-то выбил окно беспилотником, а теперь снова ломится в дверь! — Займите позиции! — немедленно скомандовал директор, прикрывая микрофон телефона ладонью. — Бэкхён-и, пожалуйста, закройся в ванной, — затем обратился к младшему, стараясь удерживать голос в как можно более спокойном тоне. — Хорошо. — Голос Бэкхёна дрожал. — К квадрокоптеру подсоединён динамик, они что-то говорят, но я не разбираю… — Бэкхён… — Господин Пак, всё готово! — уведомил ассистент. — Действуйте, — отдал приказ директор. — Чанёль, что там происходит? — Бэк хотел и старался быть в курсе, закрывая дверь ванной комнаты на замок изнутри. Раздался взрыв. Чанёль, Сехун и их бригада из четырёх крепких парней в обмундировании стояли через дорогу от скромного трёхэтажного здания, находящегося в неприметном районе города, и смотрели на то, как полыхало оно красно-оранжевым пламенем. Паку плевать на всех тех невиновных проституток, что там остались — все равно их уже не спасти, они были полумёртвыми. Зато он точно знал, что руководящая супружеская пара в этот момент находилась именно там и ждала, пока люди, управляющие квадрокоптером, доставят к ним Бён Бэкхёна — юного, красивого, свежего. И он знал, что больше им в головы такого не взбредёт, потому что их головы сейчас горят в восстанавливающем справедливость огне, а Бён Бэкхён сидит у себя в ванной и говорит с Чанёлем по телефону. — Вы там что-то взрываете?! — вскрикнул Хён. — Теперь всё будет в порядке, — глухо и с облегчением ответил Чан, намеренно проигнорировав вопрос. — Я приеду. Очень скоро. — Тогда я жду Вас. Очень жду. Чанёль не глупый и заблаговременно послал к их с Бэкхёном дому группу снайперов — с помощью специальной аппаратуры они вычислили, откуда идут сигналы на управление квадрокоптером, а после, когда тот вылетел из квартиры, в конце концов его сбили. Управляющие находились совсем недалеко — группой из трёх человек с арсеналом инструмента уже намеревались выломать дверь квартиры номер 2902 (они даже не успели сообразить, что их беспилотник подбили из винтовки — глупые). А паковские ребята их быстро упаковали и, по приказу директора, увезли в полицию. Пак с органами дружит, и всегда рад поделиться с ними теми, кого можно упечь за решетку. Младший господин явился практически незамедлительно, как и обещал. Вместе с ассистентом они мчались так быстро, как только позволяла мощность автомобиля (разумеется, в безопасных для жизни пределах). Дверь квартиры певца, конечно же, была заперта, но позвонить Бэку и попросить открыть Ёль себе не позволил, так как мало ли что, — они просто отстрелили замок, а ворвавшись в квартиру, не нашли никого, кроме шмыгающего носом в ванной Бёна. Чанёль постучал в дверь комнаты, пока Сехун более внимательно осматривал квартиру. — Бэкхён-и… — он старался говорить как можно более мягко. — Чанёль? Это Вы? — изнутри Бэкки подошел к двери и прислушался. — Да. Всё хорошо, можешь выходить. Спустя момент послышался щелчок замка и младший, чуть приоткрыв дверь, выглянул в щёлочку. Чан посмотрел точно в эти два очаровательных и испуганных глаза. — Чанёль… — снова произнёс Хён, тихо-тихо, и, выйдя, прижался к высокому Паку, обвивая его руками под низ грудной клетки. Пак крепко обнял его в ответ. А потом ему показалось недостаточно этой крепости — и он прижал к себе хрупкого Хёна еще сильнее. Тот глубоко вдохнул, чтоб успокоиться, и почувствовал запах старшего, ютящийся в складках джемпера, смешанный с теплом тела, удерживающимся курткой. Чан уткнулся носом в волосы младшего и тоже почему-то глубоко задышал. — Идём ко мне, — пробубнил старший в макушку Бёна. — Идёмте, — кивнул тот, даже не став сейчас ничего спрашивать — ему необходимо отойти от пережитого шока. У Чанёля дома заказали еды и все трое вместе пообедали. О произошедшем никто не смел и заикнуться — директор включил телевизор, преднамеренно разряжая обстановку за столом. Позже ассистент уехал, а по распоряжению младшего господина в квартире певца в тот же вечер заменили оконное стекло и установили на входную дверь новый мощный замок. Бён не желал ночевать у себя дома и принял предложение Пака остаться на ночь у него. Ёль хотел разместить Хёна в своей спальне, а сам расположиться в гостиной — на широком кожаном диване, но тот отказался и лишь попросил дать ему постельное бельё — сказал, что сам расстелит его там и, если хозяин дома будет не против, то перед сном немного посмотрит телевизор. — Конечно смотри, что за вопросы? — удивился Чан. — Спасибо. — В этот вечер Хён говорил чрезмерно спокойно и выглядел очень подавленным. — Доброй Вам ночи. — Он ушёл из спальни директора с комплектом постельного белья, одеялом, подушкой. Бэкхён даже не стал возвращаться домой за пижамой — остался в футболке и нижнем белье. Было, конечно, неловко, но сегодня его не слишком тянуло туда, поэтому он понадеялся, что до утра директор не увидит сего облачения, а там он проснётся пораньше и оденется прилично. Юноша включил телевизор, застелил диван и улёгся. Он с безразличием уставился в экран, на котором показывали какое-то романтическое реалити-шоу — лёгкое, не перегружающее голову, как раз то, что ему сейчас необходимо. Очень скоро в гостиную заглянул Чанёль. Он слегка постучал костяшками в дверной косяк, так, условно, а когда младший перевёл на него взгляд, заговорил: — Бэкхён-и, слушай, если тебе что-то нужно — ты, пожалуйста, говори, не стесняйся. Хорошо? Что тебе нужно? — Я очень замёрз, — снова слишком спокойно вступил в диалог Хён. — Так что, если Вам не сложно, сходите ко мне домой, пожалуйста, принесите тёплую пижаму. И халат. — Где они находятся? — Пижама в шкафу в моей спальне. Вы сразу её узнаете — она апельсинового цвета. А халат, кажется, висит на барном стуле в кухне. И носки тёплые, пожалуйста. Они тоже есть в шкафу. И тапки. — А тапки ты чего мои не взял? — Потому что это Ваши. — Так у меня еще пара есть. — Я не знал об этом, Чанёль, — ответил младший почти раздраженно. Ёль явственно ощущает, что его не очень-то и тянет на затяжные разговоры. — А ключи от квартиры лежат у Вас в коридоре на высокой тумбе. — Хорошо, я понял. Пак всего во второй раз вошел в квартиру к своему подопечному. Здесь тихо и холодно — потому что хозяину жилища на душе нехорошо. Он включил свет и осмотрелся: в прихожей на тумбе с зеркалом стояли флакончики с дорогими духами и немного из косметики — подводка, тени для глаз, хайлайтер, баночки и тюбики — с кремами и масками. Конечно, в голове у себя Чанёль нарекает хайлайтер бог знает зачем нужными блёсточками, но это уже дело третье. Войдя в кухню, он увидел остатки яблочного пирога на тарелке и недопитый в чашке чай. Зелёный. А еще на барном стуле висел тёплый халат. Невесть почему сердце Ёля пронзила такая острая стрела грусти. Этот пирог и чай — Бэкхён бросил свой десерт, совершенно не ожидавший непонятного ему нашествия. Пак подумал и выбросил остатки в мусорку, а посуду — в посудомойку, чтоб когда Хён вернется домой, ему ничего не напоминало об этом инциденте. Затем сгрёб в охапку халат и не жалел ни об одном шаге, сделанном на пути к убийству всех тех людей, что сегодня серьёзно всколыхнули спокойствие жизни этого человека. Его человека. Пройдя в спальню, он посмотрел на расправленную постель, в которую Бэкхён еще наверняка намеревался вернуться тем днём, после трапезы яблочным пирогом. Чан аккуратно заправил кровать, а сверху на неё посадил поросёнка в комбинезоне — мягкую игрушку, с которой Бэк всегда спит. Он достал из шкафа нужные вещи, а затем, пораздумав, прихватил еще и поросёнка. В прихожей забрал чёрные хёновские тапочки непривычно маленького для самого Ёля размера, запер дверь на ключ и вернулся в свою квартиру. — Бэкхён-и. — Чан вошел в гостиную с охапкой вещей и сразу поставил возле дивана тапочки, затем протянул лежащему юноше игрушку. — Он не захотел спать без тебя. Тот, хоть и слабо, но улыбнулся. Наконец-то. Первый раз за весь сегодняшний день. — Спасибо Вам, Чанёль, большое. — Он вытянул руки и забрал поросёнка. — Да не за что. — Ёль повесил одежду на подлокотник дивана и направился к выходу. — И да, если захочешь покурить, то лучше приходи на тот балкон, который из спальни. Здесь, — он указал на дверь балкона, выходящего из гостиной, — ветер по ночам сильный. Конечно же Пак преувеличил, дело не только в ветре. Он просто хотел знать, когда вдруг Бэкхён не будет спать — не сможет уснуть или только проснётся. Потому что всегда лучше быть в курсе происходящего, особенно у того человека, который сердцу дороже всего на свете. — Там же будете спать Вы, — приглушенно ответил Бён. — И что? Может, я вовсе не буду спать. Тогда покурим вместе. В общем, не робей и выходи на тот балкон. — Хорошо, я понял. Спасибо. Бэкхён уснул со включенным телевизором, как и хотел. Ночь проходила ужасно беспокойно — ему то и дело снились пугающие вещи, как следствие пережитого сильного стресса. Он несколько раз просыпался от паники, окутывающей сознание во время вязкого поверхностного сна. Еще одно бредовое сновидение в очередной раз вырвало его из трясины неприятного сонного мрака, и Бэк твёрдо решил: не засыпать до тех пор, пока не образуются благоприятные для этого условия. Самым лёгким способом получить оные было дождаться, пока на улице немного рассветёт — уж потом можно спокойно поспать часов шесть, а то и восемь. А до рассвета юноша решил заняться интересными делами: сперва сходил на кухню, выпил водички, а затем и, облачившись в любимый халат, в котором так кстати лежала пачка хороших сигарет, тихонечко зашагал в директорскую спальню, чтоб выбраться на свежий воздух. Войдя в комнату, он, первым делом, осмотрелся. Светильник источает приглушённый свет с прикроватной тумбочки, рядом лежат телефон и какие-то бумаги. На кресло, стоящее поодаль от кровати, небрежно брошен длинный тёплый халат, у кровати стоят директорские тапочки, а сам он лежит и, кажется, спит, слегка прикрытый одеялом. Бэк открыл дверь и, выплывая прямиком в объятия ночной прохлады, глубоко вдохнул бодрящий воздух с запахом мегаполиса. Он закурил; подойдя к парапету, удобно встал, опершись на него локтями, и осматривал мир внизу — с ночными огнями, передвигающимися туда-сюда автомобилями, снующей редкими группками молодежью, компаниями и одиночками в круглосуточных заведениях. А затем услыхал, как дверь сзади него отворилась — на балконе показался младший господин. Бён повернулся к нему лицом и заговорил: — Вы не спите? — А должен? — хмыкнул директор. — Уже ведь очень поздний час, я думал, что Вы давно видите десятый сон. — Я работал. — Вы же спали только что, — Хён сощурился в бесхитростном недоверии и приподнял бровь. — Нет, Бэкхён-и, я не спал, — мягко отвечал Ёль. Бэкхён выдержал небольшую паузу, ведь не решался заговорить о том, о чем хотелось, но всё же его неподдельный и вполне обоснованный интерес победил над раздумьями о неудобстве вопроса, и он снова обратился к Чанёлю. — Знаете, Чанёль… Я очень хотел бы знать, почему на меня покушались все те люди? И на островах, и сейчас… Ведь это уму непостижимо — они вышибли мне окно беспилотником! Всё это начало твориться после того, как Вы стали моим директором. — Наконец осмелев, Бэкхён заговорил с претенциозностью, ведь он все еще пребывал в полном неведении. — Даже если бы я не был твоим директором — это всё равно бы случилось, — спокойно отвечал Пак, словно уже пребывал наготове к поднятию этой темы, — а как раз то, что я им уже был ко времени наступления этих заварушек, и позволило всё уладить. На тебя покушались три раза, Бён Бэкхён. — «И во все три раза, слава Богу, я оказывался рядом», — про себя заканчивает мысль он. — Три? Но я знаю только два. — Бэк задумался. — Когда был третий? — Когда ты разбил свою чашку, — невозмутимо отозвался Чан. Юноше сразу же вспомнились уже ставшие давними события того самого вечера, когда на балконе его директор ударил какого-то незнакомого ему самому человека, а вопросы о нём после упорно пропускал мимо ушей. Выходит — это происходило из-за него? — Я даже не знаю того человека! — изумился Бён. — Как будто ты знаешь тех людей, что пытались напасть на тебя сегодня, — хмыкнул Ёль, вздохнул и опустил голову. Пак, конечно же, понимает, что Бэкхёну было страшно, он совсем к такому не привык и не готовился. Но сам Чан так устал от того, что никто не хочет понять его самого, никому нет дела до того, что творится в его душе. Точнее, Бэкхёна совсем это не интересует (так ему, Паку, кажется) — вот, что важно, вот что сильно огорчает. А на всех остальных ему и так плевать. — Не знаю, да. Сам-то знаете, кто были эти люди? — Разумеется, что да. — И что Вы с ними сделали? Мы могли бы вызвать полицию, и все дела. — Я сделал непростые вещи. Пойми, Бэкхён-и, что мне тоже нелегко. — Ёль стал говорить тише и, пригорюнившись, сел в кресло. Хён подошел и сел рядом — на подлокотник. Он внимательно слушает директора. — И здесь бы не помог обычный вызов полиции. — А что помогло бы? — так же тихо спросил Хён, осознавая, что его претензии не имеют смысла, ведь директор непричастен к неопределённым заварушкам. — Помогли те меры, которые я принял. — Так если Вам нелегко — зачем же тогда их было принимать? — Потому что я не мог иначе — от этого зависела твоя жизнь. — Чан поднял на него мутные от усталости глаза. — Чанёль… — Бэкхён, как бы невзначай заводя свою ногу за ногу старшего и тесно касаясь её, кладёт руку на его предплечье и слегка сжимает пальчиками, показывая тем самым, что поддерживает (и оказалось, что ему не всё равно, Чанёль). — Может быть, тогда лучше прекратить вести образ жизни, от которого Вам нелегко? — Может быть и лучше. Только пока что я так сделать не могу. — А когда сможете? — Когда и вправду смогу — ты узнаешь об этом первым. Договорились? — Ёль улыбнулся Хёну. Благодаря поддержке подопечного он почувствовал себя в разы легче. — Идёт, — Бэк улыбнулся в ответ. Второй раз за день. — Почему ты не спал? — Мне снились всякие страшилки, так что решил подождать рассвета. — Бэкки мило сощурил глазки и повёл головой, не имея целью акцентировать внимание на данной теме и тем самым обременять директора еще больше. — Думаю, это произошло еще и от того, что ты там один, а вдобавок в гостиной холодно. Ложись в спальне, хорошо? — Но, Чанёль, Вы тоже не будете спать там, где холодно. — Я могу и не уходить туда, где холодно. — Кажется, Чан предлагает компромисс. — Тогда не уходите. — Бён поспешно соглашается и сжимает в пальцах его руку с новой силой, словно бы останавливая. Окончив перекур, молодые люди выпили по стакану тёплого молока и вернулись в спальню директора. Выполненная в тёмных тонах, она, на удивление, не оказывает какого-то угнетающего или давящего эффекта — напротив, дарит чувство умиротворения и защищенности. Или причина последнего целиком заключалается в присутствии рядом Пак Чанёля — мужчины, от которого Бэкхён потихонечку теряет голову? — Ты у стеночки? — спрашивает Пак, останавливаясь рядом с кроватью и переводя взгляд на Бэкхёна. — Чего? — младшего этот вопрос застаёт врасплох и принуждает вынырнуть из глубоких дум о директоре. Он, состроив брови удивлённым, поднимает глазёнки на высокого Ёля, что теперь снял халат и остался в большой серой футболке и пижамных штанах в черно-белую клеточку. — Говорю, у стенки спишь или с краю? — на устах старшего проступает полуулыбка от умиления. — У стенки, конечно же, Вы еще спрашиваете! — до Бэкки доходит, и он, стараясь упрятать робость подальше, залезает на кровать и почти прилипает к стене, выжидающе поглядывая на Ёля. Тот не спеша ложится рядом и расправляет одеяло, давая Хёну возможность полноценно под ним расположиться. — Я даже не подумал, что стоит взять второе одеяло из гостиной. — Устраиваясь, Бэк тихо бубнит, но совсем без недовольства, а просто для того, чтобы соответствовать статусу ворчливой вредины. — Могу принести, — снова улыбается Пак. — Нет уж. Идти далеко, а Вам уже давно пора спать, между прочим! — Отговорившись, Хён покосился на него и отвернулся к стене. — Спокойной ночи. — Добрых снов, — мягко отвечает старший, но тон его явно предопределяет, что это еще не конец ночных разговоров. Полежав так с пару минут, Бэкхён снова шевелится, вертится и в конце концов меняет положение, укладываясь на другой бок, лицом к Чанёлю. Оба смотрят друг на друга, и Бэк снова принимается утихомиривать эмоции: в этот раз смущение. А для того, чтоб подавление эмоций ощущалось более явственно, выдает с вызовом: — Чего это вы до сих пор не уснули, м? Хотите выждать, пока усну я, и… — Бэкхён-и. — Пак не дает ему договорить, прерывая и снова по-простому улыбаясь. — Давай на «ты», хорошо? — С чего бы мне с Вами фамильярничать? — Удивительно, как Бёну удается задирать нос даже лежа в кровати. — Хотя бы с того, что мы прямо сейчас лежим в одной постели, и… — Тогда, — очередь прерывать подошла к Хёну, — пока мы здесь находимся, пока и буду к Вам так обращаться. Но как только я отсюда встану… — он затянул предпоследний слог и выдержал паузу, — Вы снова станете мистер Пак. — Юноша хитро щурится и улыбается. — Вот же… — беззлобно шипит Пак. — Просил ведь меня так не называть. — А то что? — Бэкки выжидающе таращится на старшего, слегка покусывая губу. — А то… — Ёль, задумавшись на миг, шутливо продолжает, — мы одни, ты вряд ли сумеешь сбежать… — Вы собираетесь что-то сделать со мной? — Бэк, шумно сглатывая, вкрадывается взглядом в ёлевы глаза, что находятся очень и очень близко. Тот сперва отрицательно мотает головой, а затем глухо произносит: — Ты. — Чего? — До Бёна сначала не доходит, он хмурится. — Мы ведь на ты, Бэкхён-и. — Голос Пака очень мягкий, что, как раньше думал младший, совершенно ему не свойственно. — Ах, это… — Бён почти прошептал и опустил взгляд. — Да. Да, я понял. — Он что-то невнятно бормочет, а затем зарывается носом в одеяло и прикрывает глаза. Под одеялом крепкая рука Чанёля касается изящной кисти Бэкхёна. Он, удивившись, снова взглядывает на старшего, не отнимая лица от одеяла, под которым сокрыто все, кроме глаз. Тот, не имея воли на то, чтоб отвести от юноши взгляд, еще довольно долго с серьёзным лицом его рассматривает, а затем, наконец, говорит: — Спи спокойно, и ни о чем не волнуйся, — и крепче сжимает руку Бэка. — Только если и Вы, кхм… ты будешь спать спокойно и хотя бы на эту ночь перестанешь обо всём на свете волноваться. — Бэкки легонько улыбается и совершает несколько поглаживающих движений по коже паковской кисти. — Обещаю, — с ответной улыбкой кивает тот, сонно моргая.