Milk&Blood

Чанёль, вставая в уборную среди ночи, зачем-то завёл будильник на восемь утра. И таки проснулся аккурат за минуту до его сигнала. Он тихонечко встал, намеренно не надел свой домашний халат, так как знал, что это обязательно сделает Бэкхён, удалился из спальни, заказал из ресторана еду на завтрак, сварил себе кофе и вышел на балкон. Закурив сигарету, он принялся кое-что внимательно искать в интернете. Засиживаться на балконе долго не пришлось: начался дождь, стало совсем зябко, и директор вернулся в укрытие. А там и Бэкхён. Сидит на барном стуле, скинув на пол тапки и свесив босые ноги. Пьёт воду. Ночью директор заранее выставил на термостате температуру на пару градусов выше обычной — чтоб Бэкхён ненароком не замёрз; поэтому теперь директорский халат красуется на нём нараспашку — полы свисают, а предмет одежды прикрывает лишь плечи. Вдобавок, за ночь он хорошенько разогрелся в уютной постели, так что теперь даже щёчки покрыты прелестным румянцем, а округлые бёдра обтягивают, так, лишь условно, короткие серые шортики, и всё, что они так откровенно подчёркивают, бесстыдно приковывает к себе внимание старшего. — Доброе утро, — игриво заговаривает младший, слизывая с губ прохладные капельки. Что за настроение с утра пораньше, Бэкхёни? — Доброе… — Чанёль, с трудом отводя очарованный взгляд, направляется куда-то в сторону, сам не понимая, для чего. Затем прокашливается и, снова беря рассудок под контроль, возвращается. — Как ты спал? — спрашивает он, стараясь не смотреть на младшего. Уж слишком привлекательный. Тело Пака может соответствующим образом среагировать на столь пленительный вид человека, в которого он влюблён. — Очень хорошо. — Голосок Бёна слащавый и нежный. Он явно получает удовольствие, наблюдая такую реакцию на него человека, в которого он влюблён. — А ты? — Просто замечательно. Я заказал еду, скоро привезут. Чан заметно растерялся, ведь он почти совсем не видел подопечного в таком свете. Бэкхён только что проснулся, он домашний и уютный. Старшему хотелось долго-долго его целовать, и ласкать так нежно, как он только может. А он пока что не знает, насколько способен на нежность, ведь никогда не был ни с кем нежен. Бэк же, в свою очередь, в данный момент точно так же желал своего директора. Хотелось его почувствовать ближе и более откровенно, чем ранее, ведь его еще никогда ни к кому не тянуло с такой силой и теплотой одновременно. Но Хён гнал эти идеи прочь, ведь он совсем не легомысленен. «Рано еще для всякого такого! — думал юноша. — Но подразнить директора никогда не будет лишним, — ухмылялся он.» Поэтому младший лишь якобы невзначай огладил коленку кончиками пальцев. — Так что ты заказал? — поинтересовался он у Пака, заглядывая ему в глаза. — Мясной пирог там… еще куриные отбивные и пасту. Ты же не ешь говядину, верно? — Чан перевёл расфокусированный взгляд на то и дело лыбящееся лицо Хёна. — Верно, — кивнул тот. — Чего ты улыбаешься? — Чанёль и сам заулыбался, поддавшись влиянию младшего. — Просто рад тебя видеть. — Бэк засмеялся и соскочил со стула. Раздался звонок в дверь. — Сегодня плачу я, — выкрикнул младший и побежал встречать курьера. — Подожди, Бэкхён! — Подхватившись, Пак рванул за ним. Ведь пока всё не устаканится, подвох может подстерегать везде. Рука Бэка уже тянулась к замку, как Пак накрыл её своей и посмотрел тому в глаза. — Давай я открою, — на выдохе произнёс старший. — Но я хотел заплатить. — Бён похлопал ресницами. — Заплатишь в следующий раз, если так хочешь. — Ты боишься, что может заявиться кто-то, враждебно настроенный? — Ха, Пак Чанёль, твой подопечный очень проницателен. — Это меры предосторожности. Всё, Бэкхён. Давай. Конечно же Бэкхён никуда не делся, и курьера встречали вдвоём. — Слушай, давай… — заговорил Пак. — Я тут подумал… — вместе с ним начал диалог Бён. Оба засмеялись. Снова они начинают вещать одновременно. — Говори, — уступил директор. — Я хочу проехаться по магазинам, выбрать одежду и что-нибудь из косметики… — Бэк опустил глазёнки и поковырял вилкой в тарелке. — Хочешь со мной? — Он снова перевёл взгляд на Пака. — Хочу, — решительно ответил тот, кивая. — Поедем вместе. — Теперь твоя очередь говорить. — Бэкхён улыбнулся. — Да, я думал… Старший замялся, заёрзал на стуле и поводил глазами из стороны в сторону. Что такое, всемогущий господин Пак? Волнуетесь кое-что озвучить перед милым и нежным юношей, который прямо сейчас смотрит на Вас влюблёнными глазами? — Думал что? — Бён заинтригованно закусил нижнюю губу, всё еще улыбаясь. — Говори. Чанёль набрался решимости и постарался придать голосу как можно больше твёрдости. — Я бы съездил в одно место, если ты составишь компанию. — Облегчённо выдыхая на последних слогах, он уставился на Бэка в ожидании ответа. Тот сладко засмеялся, щуря глазки, и помотал головой. Но не в знак отрицания. — Даже не зная, что это за место, я всё равно отвечу «да», но ты же расскажешь, куда приглашаешь? — Нет. — Как это нет? — улыбка сошла с уст и Бэкки нахмурил брови. — Интересно же. — Я понимаю. Но это… — Чан снова запнулся и насупился. Он всегда так сильно был далёк от разного рода романтики, что видел её только в фильмах, да и то мельком. — Сюрприз, и всякое такое. — Щёки разрумянились, он скорее схватил стакан с соком и постарался не подать виду, что жутко смущён. Бэкхён склонил голову на бок, не сводя тёплого взгляда со старшего. На губах промелькнула тень улыбки, но совсем не инфантильно очарованной. Напротив, она была спокойна. Такая, какая бывает, когда человека настигает что-то, от чего он давно отвык и не думал, что с ним это случится вновь. Ему так редко делали сюрпризы, что кроме пары случаев из детства вспомнить он ничего больше не мог. Никто не думал о том, чтоб как-то его удивить, чем-то порадовать. Он встал из-за стола, подошёл к Чанёлю сзади, положил руки ему на плечи и, наклонившись, прошептал на ухо: — Не волнуйся, Чанёль-и, всё ведь хорошо, правда? — Да, — тихо отвечал тот, прикрывая глаза и со стуком отставляя стакан на стол. Он повёл головой, стремясь дотронуться щекой до щеки Бёна. — Спасибо тебе. — За что? — Как за что? За сюрприз. Будем собираться? Flashback: «Та-ак, посмотрим, что тут у нас. — Пак Чанёль сидит на балконе, внимательно вглядываясь в экран своего смартфона. — Поиск: Бён Бэкхён… Аккаунты The Facts about BBH, The main fan account about our dear BBH… Вот, это нам подходит». Пак открывает нужную страницу и начинает читать имеющиеся на ней посты: "Говорят, что наш Бэкхёни очень любит шоколад с марципаном… Я бы не отказался попробовать его вместе с нашим Бэкхёни. Мечтаю!" "Голос Бэкхёна-оппы такой нежный и завораживающий… Моя свадьба прошла уже давно, но я так хотела, чтоб на неё был приглашен Бэкхён-оппа. Жаль, что мне это не по карману." Чанёль хмыкает. "Бён Бэкхён — мой идол. Знаете, я написала о нём фанфик. Прочитайте по ссылке ниже…" "Помните, как Бэкхён-оппа писал в своём инста, что он мечтает поесть на ужин супа с морепродуктами? Кажется, он их очень любит! Эх, я могла бы каждое утро приносить ему суп. Никто не знает его адреса?" "В одном из своих интервью Бэкхёни говорил, что он влюблён в лилии." «Знаю я, что он любит лилии», — думает Ёль. "Месяц назад Бэкхёни выложил в инста пост о своей любви к закатам и водоёмам. Интересно, что ему больше по душе: реки или моря?" «Реки или моря? — задумывается Чан. — Реки, моря… Точно! Моря!» — его глаза расширяются, и излучают блеск обретённой гениальной идеи. Он готов танцевать от того, что придумал. Он никогда не был одержим разными романтичными затеями от слова совсем, и будет очень уместно отметить, что не любил их, но как только начал водиться с Бён Бэкхёном, таковая поселилась у него в голове и принялась прорастать и вызревать. И, о чудо! — идея готова. Чанёль ищет в телефонной книге нужный контакт и строго начинает диалог с одним из помощников. — Да, Тэджун, давай-ка нашу Принцессу V60* сегодня вечерком к тому берегу, с которого мы тогда стартовали на гонках. Во сколько? Мы будем где-то к 6:30РМ. Но ты должен быть там на полтора часа раньше — приедут люди из ресторана, привезут ужин и украсят место. И давай там, чтоб всё было чин по чину. — Господин Пак, а когда было иначе? — задорно отвечают на том конце провода. — Отлично. До встречи. В следующий миг Пак уже звонит в ресторан их семьи, тот самый, с роскошной террасой. — Доброе утро, господин Пак! — тут же берёт трубку администратор. — Мирам, привет. Сегодня к 5:00РМ нужна доставка на южный берег. Вас там будет ждать яхта, человек встретит. — Это ясно. Что доставляем? — Ужин из морепродуктов, обязательно с супом. Еще вина можно… — Ёль снова задумывается. — Шато Петрюс** подойдёт. Обязательно украсьте яхту к ужину, я знаю, что с таким у вас проблем не будет. — Администратор действительно обладает хорошим вкусом. — И еще. Закупите на ужин шоколада с марципаном. Только не какого попало. — Господин Пак, когда это мы закупали что попало? — изумляется женщина. — И то верно. Но я имею в виду, что это для человека, у которого, скажем так, очень тонкий вкус. Для него и изысканный деликатес может сойти за что попало, понимаешь? — Поняла Вас, господин Пак. Отберём лучшее из лучшего! — Спасибо. Очень рассчитываю на нашу команду. Удачи Вам. Ах, и ещё! Он любит лилии. — Всё будет, как всегда, на высоте. Приятного Вам дня, господин Пак! «Да уж, день точно будет приятным», — думает себе Чанёль и, ёжась от холода, решает, что пора заходить внутрь. В торговый центр Чанёль с Бэкхёном отправились вдвоём, без водителя, охраны, без любого постороннего человека — они устали от людей за эти насыщенные работой недели. — Как думаешь, Чанёль, чего мне больше всего недостаёт? — простосердечно интересуется Бён и тонким пальчиком тянется к экрану, чтоб переключить музыку. — Из одежды? — Пак внимательно следит за дорогой и мельком взглядывает на ручку младшего. — Да. — Я ведь не знаю твоего гардероба, — так же просто и спокойно отвечает старший, а затем припоминает, что он построил кое-какие планы и решает добавить. — Но на сегодняшний вечер рекомендую тебе приобрести одежду потеплее и подальше от спортивного стиля. «Боже, как же здорово, что я додумался взять хотя бы что-то из косметики, — думает Бэк, облегченно вздыхая и воспроизводя в голове утренний сбор небольшой дорожной косметички. — Авось чего!» «Вот чёрт, мы же наверняка останемся там на ночь! — Чанёль хмурится, вспоминая, что даже не предупредил Бэкхёна о таком и у них обоих нет ни пижамы, ни её подобия. — Нужно будет позвонить О Сехуну.» Когда автомобиль подъехал к месту назначения, Бэкхён натянул на лицо маску (чтоб фанаты не окружали) и, выпрыгнув из машины, с нетерпением переминался с ноги на ногу, ожидая, пока выйдет директор. После же он буквально ворвался в торговый центр, и в следующие пару часов Чанёль готовился слушать одно и то же: «Чанёль, давай-ка зайдем в Сен Лоран», «Чанёль-и, здесь есть то, что мне нужно», «Возле примерочных комфортнейшие диваны — подожди меня там!», и наблюдать, как консультант поспешно несёт в примерочную для Бэкхёна десять или двадцать выбранных им нарядов, а в итоге из-за плотной шторы из дорогой ткани слышатся только разочарованные вздохи, после же она распахивается и Хён, опустив плечи, смотрит на Чанёля и отрицательно мотает головой. Затем они идут в другой бутик, по пути заглядывая в магазин косметики. Там Бэкхён внимательно изучает какие-то баночки, берёт что-то с жутко приятным запахом, и они продолжают путь всё в тот же бутик. Иногда, когда Бэк подбирает, как он сам выражается, более-менее сносный наряд, он выходит из примерочной и показывается Чанёлю, что тот, конечно же, оценивает положительно, потому что одеяния подобраны отнюдь недурные. Потом младший вертится перед зеркалом минут так с пять и решает, что это не подходит. Но в конце концов ему всё же удаётся выбрать стоящий наряд на вечер. Стоит подметить, что пока Бэкхён его примеряет, Чанёль отходит и звонит О Сехуну. — Слушаю Вас, босс, — с готовностью отвечает ассистент. — Привет, Сехун-а. Нужна твоя помощь. Съезди пожалуйста ко мне домой и возьми пижаму — мою и Бэкхёна. Моя на кресле в спальне, а его где-то на кровати в одеяле закопана. Код от цифрового замка: 6118096. Ах, да, ещё купи две зубных щётки, там, пасту. — Понял вас, босс. Куда подвезти? — Если ты управишься за час, то в Starfield***. — Конечно управлюсь! — бодро отзывается Сехун. — Тогда до встречи. Позвонишь, как подъедешь. После весьма изнурительного для обоих шоппинга в звёздном дуэте решают подкрепиться. — Ты выбрал очень красивый наряд, Чанёль-и! — Бэк мило смеётся, не забывая о своем стейке из красной рыбы. — Спасибо, — Чан смущается, но не слишком, и проводит рукой по затылку, слегка опуская глаза. Они переоделись прямо в бутике, а свои вещи оставят в машине. Выбрали скромные костюмы, не слишком вычурные, как раз то, что нужно для полноценного соответствия атмосфере крошечного, для двоих, приватного мероприятия, так старательно продуманного младшим господином. На телефон Чанёля приходит сообщение. — О, — он мнётся и взглядывает на Бёна. — Бэкхён-и, там Сехун приехал, я отлучусь ненадолго? Младший сначала настораживается: «Что там за дела у них такие без меня?», а затем, не подавая виду, что озадачен любопытством, улыбается и откладывает вилку. — О, Сехун? Пойдём вместе. Давно его не видел! — Бэк встаёт из-за стола и ожидающе смотрит на старшего. «Ничего не удастся тайком провернуть, ну Бэкхён…» — Чанёль вздыхает: — Идём. О Сехун уже ожидал директора у входа в торговый центр с большим пакетом. Чанёль, завидев его, одобрительно кивнул, мол «Моя школа — умеешь скрыть подробности». Пока они обменивались короткими репликами, Бэкхён немного попорхал вокруг, а затем ему наскучило. Ёль поблагодарил ассистента и закинул пакет в багажник авто, после чего они с Бэкхёном вернулись в ресторан наверху и продолжили трапезу. — Ну так что, — заговорил Бэк, потягивая через соломинку ягодный фреш с цитрусовым сиропом и смазливо улыбаясь, — господин Пак, Вы не надумали открыть мне тайну? — Какую ещё тайну? — опешил Пак, округляя глаза. — Куда Вы меня сегодня приглашаете? — Нет, — Чан посерьёзнел и устремил взор на черный чай в чашке. — Что нет? — улыбка пропала с уст юноши. — Не надумал. — Он бегло исподлобья взглянул на личико, находящееся перед ним, и допил свой чай. Вскоре Чанёль и Бэкхён отправились на автомобиле в сторону южного берега. Там их уже поджидает украшенная Princess V60. Как только Бён устремляет свой взор в сторону спокойной водной глади, отражающей мягкое лунное свечение переливами молочного цвета, то сразу же теряется. Ведь на воде мирно покачивается красивейшая яхта, из окон которой виден приятный пока еще яркий свет, по периметру развешены крупные золотистые гирлянды, а на борту, кажется, стоят высокие вазоны с пышными букетами цветов. — Чанёль… — шепчет юноша и переводит удивлённый взгляд на припарковавшего автомобиль директора, который, нельзя скрыть, с нетерпением ожидает реакции подопечного. — Да? — Пак поворачивает голову в сторону младшего и облегчённо улыбается. Он достиг цели — сюрприз должен удаться! — Это всё для меня? — Вот Бён Бэкхён: нет, чтоб сказать «для нас», как можно романтичнее, так он снова о себе. Нарцисс, не иначе! Может быть, он просто стесняется употреблять такие смелые выражения? Пока ещё. — Для тебя, — кивает Ёль, даже не обращая внимания на постановку вопроса. — На всю ночь? — На сколько захочешь, Бэкхён-и. — Чанёль смотрит в эти светящиеся от счастья глаза и, не выдерживая, выбегает из машины, отворяет перед младшим дверь и подаёт ему руку. Он хочет, чтоб всё было по высшему разряду. Так, как полагается. — Благодарю, — Бэкки протягивает тонкую ручку и неспешно выступает с порожка авто. Они входят на борт яхты и глаза Бёна начинают отражать свет от всех источников, находящихся здесь. Он обводит взглядом уютно оборудованное место: два небольших дивана, кофейный столик, а если спуститься вниз по трём ступенькам — два мягких стула и обеденный стол. Накрыт, сервирован роскошно, но не слишком вычурно, всего в меру. А блюда… насколько певец мог усмотреть (ведь некрасиво было бы приглядываться слишком), блюда однозначно высшей пробы! Конечно, ведь иного быть не может. Бэкхён подходит к борту и, опираясь на него обеими руками, всматривается то в огни города, то в море, а яхта, за штурвалом которой находится Тэджун, тем временем отплывает от берега и начинает путь. Чанёль, тихо подходя и становясь рядом, украдкой взглядывает на подопечного. — Так красиво… — вполголоса произносит тот и, поворачиваясь к директору, откровенно смотрит в его глаза. — Ты прекрасный, Чанёль. — Он качает головой, как будто сам до сих пор не верит, что всё это происходит здесь и сейчас. Слышатся тихие всплески мирных волн, а городские огни становятся всё дальше и дальше. Бэкхён кладет нежные прохладные руки на обе щеки Чанёля и не отводит взгляд. Чанёль улыбается лёгкой улыбкой и глубоко дышит, понимая, что обрёл смысл в этих глазах цвета молочного шоколада. Бэкхён привстаёт на носочки и целует старшего в уголок губ. Сердца обоих колотятся, заходясь в ритме волнения и трепетного воодушевления одновременно. Бэк отстраняется быстро, настолько, что Ёль не успевает поцеловать в ответ. За ужином они говорили. Много говорили, обо всём и ни о чём, ведь хотели. Хотели друг друга слышать и слушать. Они действительно друг друга стоили и видели друг в друге, кажется, самих себя. Им настолько хорошо вместе: и в те моменты, когда эйфория от пребывания рядом захватывает дух, и в те, когда вместе просто и уютно, не требуется лишних слов или действий. Они — родственные души. Это стало точно ясно. Бэк долго нахваливал ужин, а после они расположились на диване, чтоб выкурить по сигаретке и выпить заготовленного чудесного вина. Договорились понемногу, ведь оба совершенно не желают слишком пьянеть — этот вечер хочется ощущать на максимально трезвую голову. — Как уютно, Чанёль-и… — Чанёль проводит экскурсию по яхте, а Бэкхён то и дело восхищается планировкой и обстановкой. — Вот здесь можешь принять душ, — Ёль заводит юношу в одну из трёх кают и показывает выходящую из неё дверь в маленькую ванную комнату. Это лучшая каюта на борту, в ней очень большая кровать. — Вот спальное место… После обхода яхты они смотрели на звёзды, которых из моря виднелось полным-полно, ели шоколад, слушали музыку и еще пару раз пропускали по сигаретке. Вечер прошёл так приятно, что не сразу стало заметно, как сладкая истома начала окутывать обоих, требуя отдыха для организма. Да и пора бы — времени уж далеко за полночь. — Если что, — произносит Ёль, — я буду в той каюте. — Он указывает на дверь, располагающуюся поблизости от входа в каюту Бёна. — Зови, вдруг чего. — А могу ли я… — Бэкки делает паузу, легонько закусывая нижнюю губу, и улыбается, — позвать шёпотом? — Он смотрит на старшего хоть и притомлённым, но всё таким же сияющим взглядом. Чанёль, ей-богу, усталой своей головой думал было ответить что-то вроде «Я ведь не услышу шёпота», но, благо, он, умничка, вовремя понял, что младший имеет в виду. И, откровенно говоря, рад, что Бэкхён снова не прочь разделить с ним постель. Он улыбается юноше в ответ и охотно кивает. — Конечно. Конечно, вдвоём и теплее. А то вон уже как похолодало. Бэкхён умиляется поведению обыкновенно сурового директора и до сих пор с трудом верит в то, что время от времени господин Пак убивает людей. «Значит, заслуживают», — думает он и, беря старшего под руку, неспешным шагом отправляется в каюту. — Мойся первым, а я прилягу. Хорошо? — Бэкхён садится на заправленную постель и проводит ладонями по холодному покрывалу. — Идёт. — Чанёль скрывается за небольшой дверью компактной ванной комнатки. Бэкхён осматривается. Каюта уютная, интерьер подобран со вкусом. А еще вокруг тихо. Тихо так, как парню давно не было, с того времени, как он вернулся из коттеджа директора. Бэк вздыхает, затем замечает оставленную старшим на краю кровати футболку, взятую из пакета с пижамами. Хён тянется к ней и, взяв в руки, сначала трогает, а затем подносит к лицу и глубоко вдыхает. Он чувствует запах Чанёля — еле уловимый, без парфюма, табака или чего-нибудь ещё. Чистый запах его тела. Бэк водит головой из стороны в сторону, носом зарываясь в складки предмета одежды, и прикрывает глаза. Он вспоминает, что еще вчера директор ложился спать в этой одежде, а уже сегодня они здесь, ужинают, разговаривают, Бэк дарит ему слишком быстрый поцелуй, а теперь ждёт свою очередь идти в душ. «То, что мы моемся сейчас, ничего ведь не значит? — спрашивает он себя. — Конечно. Я совсем не готов… — Задумывается. — И буду рад видеть в качестве продолжения этого вечера крепкий здоровый сон. — Бэкки облегчённо выдыхает. — Глупости какие! — Он ухмыляется. — Сегодня точно ничего не будет.» — Бэкхён. — Отвлечься от размышлений заставил глубокий и низкий голос. Бён повернул голову в сторону обладателя оного. Чанёль распарен и освежён. На бёдра повязал полотенце, а торс, конечно же, оголён. Младшему хватает силы воли отвести заинтересованный взгляд. — Можешь идти. — Чан отошёл от двери в душевую. Бэкхён кивнул и, стараясь особо не глазеть на директора, поспешно удалился. Над ними двоими снова нависла какая-то неопределённая неловкость, коей не возникало уже довольно долго. Оставшись здесь наедине, с кучей квадратных километров вольного пространства снаружи маленького кораблика и несравненно менее объемным количеством времени, которое имели возможность провести вместе, уделяя только друг другу, они внезапно поутихли. Находиться вместе в маленькой каютке, в непосредственной близости, когда оба друг в друга влюблены? Ложиться спать рядом? Да как это возможно? Там, в городе, по происшествии изнуряющих событий, они оказывали взаимную поддержку, не оставляя один одного наедине с мрачными мыслями и горьким послевкусием всех обрушившихся невзгод, а здесь… Здесь ничего за ними не гонится, и никто их не огорчает. Это чувство ново для обоих, оттого и волнительно. «Как же быть? — Одевшись (хотя каюты и отапливаются, зимней ночью на воде всё же холодно), Чанёль ходит из стороны в сторону и как можно скорее старается построить план действий на ночь, хотя бы примерный. — Мы ляжем спать? Или Бэкхён захочет близости? Он предложил ночевать вместе, но наверняка оттого, что один просто замёрзнет. Он ведь такой маленький, и в этой большой постели… — Ёль взволнованно кусает губы. — Не хочу, чтоб он думал, что я — похотливая пустышка. Это ведь на самом деле совсем не так.» Бэкхён стоит под массивными струями горячей воды и массирует пальцами кожу головы. Душ расслабляет, и он чувствует себя хорошо. Слегка улыбается, думая о предстоящем сладком сне, о присутствии рядом удивительного человека. Чувственно натирает ароматным гелем шею, затем грудь. Так хорошо, кругом стоит пар, а через стену ожидает мягкая огромная кровать. И ничего не беспокоит. Ничего, кроме… — Что такое? — Бён распахивает доселе мечтательно прикрытые глаза, и всё равно ничего не видит. Пропал свет. — Что там случилось? — Он перекрывает воду и пытается добиться ответа от хозяина яхты. — Бэкхён-и. — Чанёлев бас не заставляет себя ждать. — Похоже, что-то с электричеством. Я сейчас узнаю. — Господи Иисусе! — Не переживай, я сейчас! Чанёль выскакивает на палубу, подсвечивая себе фонариком, так запасливо отложенным где-то на столике в спальне. Лучик света падает на лицо Хёнджина — одного из членов маленького экипажа яхты (также на борту Тэджун и повар). Тот уже пару минут как выскочил из каюты для персонала. — Что случилось? — недоумевает директор. — Господин Пак, — Хёнджин кланяется и старается не показывать лёгкого испуга перед господином. — Что-то произошло с напряжением, сейчас всё исправим. — Парень зажигает фонарик и направляется в технический отсек. — Надеюсь, всё будет в порядке, Хёнджин. Рассчитываю на вас. — Чанёль не злится — это ощущается в тоне голоса. — Приносим извинения, господин Пак! — задорно кричит Тэджун из-за штурвала. — Пять минут, и всё заработает. Чан спускается обратно в каюту, где Бэкхён совсем один, наверняка боится! — Бэкхён-и, ты как? — подходит к двери душевой и прислушивается. Шум воды прекращается. — Попытаюсь выйти! — кричит Хён в ответ. Уже через мгновение Ёль слышит обескураженный «ах» и стук об стену. В груди что-то ёкает, он с растерянным «Ты чего?» влетает в душевую. Некрасиво, да, но как иначе? — Поскользнулся, чудом устоял… — Бэк кряхтит, потирая локоть, который старший видит благодаря свету фонаря. — Чанёль… — Младший облизывает губы и сглатывает, пытаясь разглядеть лицо Пака. — Всё хорошо? — шепчет тот, беря его под руку. — Сильно болит? — Наверное будет синяк. Но это ничего. — Бэк слегка улыбается. Чанёль выключает фонарик и наклоняется, чтоб поцеловать локоть Бёна. Тот, сбиваясь с толку, рвано вздыхает — Ёль снова делает это чувственно, мелкими касаниями. Собирая губами с кожи капли тёплой воды, дорожкой из поцелуев плавно поднимается вверх от локтя до плеча, затем до шеи. Глубоко дышит, оставляя нежную россыпь. Бэк отводит голову в сторону, открывая шею; они переплетают пальцы и подходят друг к другу ближе. Младший нащупывает выключатель и щёлкает заранее, чтоб вновь поданный свет их не смутил. Оставив несколько мокрых поцелуев на шее, Чан трётся носом о чужую щёку, плавно подбираясь к губам, которые Бэк охотно приоткрывает и рукой, той самой, с которой всё началось, обвивает талию старшего. Он касается бёновых губ. Мягко, почти застенчиво, пробуя. Те влажные, медовые — Бэк нежно отвечает, приникая к пухлым губам Пака. Ёль обнимает Хёна в ответ, не разрывает поцелуя и, крепко прижимая к себе, чтоб тот, не дай Бог, не оступился, выводит в каюту, беря пример и по пути тоже нажимая на выключатель для предупреждения внезапной вспышки света. Хёнджин же хоть когда-нибудь его починит! Сделав пару шагов, мягко ложатся на кровать, где старший нависает над младшим. Не видят друг друга — только слышат и чувствуют. Целуются со жгучим трепетом внутри грудей и даже слегка жадновато, ведь ждали этого, хотели. Жарко и тесно; интимно сплетают языки и делят воздух на двоих. Оба ощущают желание — длинное и цепкое, с силой опоясывающее всё тело. Бэк старается его игнорировать, ведь уверен, что еще рано. Чанёль сдерживается изо всех сил. В голове пульсирует одно: «еще не время, я не должен», а ниже, с жаром, — порыв взять младшего нежно, но с аппетитом, и доводить обоих до неистового удовольствия; тот же, в свою очередь, буквально мечется от возбуждения и жаждет отдаться старшему без излишних предрассудков. Эти порывы подкрепляются еще и тем, что через полотенце и ткань пижамы всё равно оба ощущают в паховой области два твёрдых бугорка, и Бэкхёну просто сносит от этого крышу, его щёки горят, но не от стеснения, а от возбуждения, а у Чанёля разум от этого же осознания завязывается в тугой узел. Они настолько близко, что могут чувствовать плоть один одного, и это сводит с ума. «Немного позже» — с большим трудом всё же решает Хён и, тяжело выдыхая Ёлю в губы, пальчиками касается его лица и останавливает их обоих хриплым «Пора спать, Чанёль». Ишь, какой правильный. Даже такую ночь, свободную от любых забот, стремится сделать максимально полезной для здоровья — обеспечить хороший сон. Чан только лишь тихонько рычит и еще несколько раз, якобы невзначай, потирается о возбуждение младшего собственным. Бён издаёт еле слышный стон. Чан изрядно завёлся, ведь Бэкхён привлекателен не только духовно — дико тянет к нему ещё и физически: он так красив, его тело приятно осязать, а от звука дыхания спирает собственное. И запах… запах его кожи, волос, вкус его губ. Сложно останавливаться, но и не послушать Бёна не может — находится в абсолютной его власти. Пак это понял уже давно и не противится ни в коем случае. Это лишь означает то, что кроме Бэкхёна он никого больше не полюбит. Ни у кого и никогда не было власти над Чанёлем до этого. А Бэкхён не отстаёт. Он понял, что принадлежит Чанёлю. Хотя до этого никому и никогда не желал принадлежать, это было для него чем-то неприемлемым. Пак отступает и падает на спину рядом с младшим. Тот поправляет полотенце на бёдрах, уже практически съехавшее к чертям. Тяжело дышат, обоим возбуждение давит на сознание, но сдерживаются. Не хотят спешить. Бэк встаёт и, включая бра над кроватью, берёт в руки пижаму — холодно. Отворачивается от старшего и сбрасывает полотенце. Тот мог бы не смотреть, если бы был бесчувственным чурбаном, поэтому он бесстыдно глазеет на нежную спину, но не узкие плечи, чёткую линию талии, округлые ягодицы и так привлекательно не тощие бёдра. Уже ведь можно, правда? Надев штаны, Бён садится на край кровати. Пак, не выдерживая, тянется и проводит кончиками пальцев по позвоночной линии. Бэк вытягивается, как струна, и покрывается мурашками. — Ты такой красивый, Бэкхён, — хрипло и простодушно вполголоса говорит Ёль, приподнимая брови. — Кроме тебя больше никого не существует. — Кроме тебя тоже. — Хён поворачивается, берёт старшего за руку и смотрит в глаза. Чан тянет младшего на себя и снова целует, уже при свете. Они стали стесняться меньше. Целуются тягуче и ласково, но недолго. Ёль прерывает первым и напоминает, что нужно одеться (заботится ведь). Хён тихо смеётся и ловко натягивает кофточку, затем ложится под одеяло и обнимает старшего за торс. Они сами не заметили, как уснули. В теплых объятиях, интимно близких и сердечных. Просыпались один раз — у Бэкхёна замерзли ноги, и Чанёль надевал ему носки. Бэкхён проснулся первым — младший господин так устал за последнее время, что спал, как убитый, и вставать, кажется, не собирался еще долго. Бён надел халат старшего и вышел на палубу. Стоит пробирающий до костей холод, но небо ясное, голубое, а вода спокойная. У плиты уже колдует повар, Хёнджин стоит за штурвалом, а Тэджун, видимо, отдыхает после ночного вождения. Персонал учтиво кланяется певцу и возвращается к обязанностям, а Бэк тем временем располагается на диване, берёт с кофейного столика уже приготовленный стакан и наливает из графина свежей воды. В кармане халата он находит пачку сигарет, но, осмотрев, не закуривает — крепкие слишком. Он комкает её в руке и швыряет на столик — не стоит директору больше курить такие тяжёлые. Ветер ерошит волосы, а Бэк глубоко дышит и блаженно прикрывает глаза. Затем он осматривается. Спокойно глядит на всё вокруг и диву даётся: он ведь никогда не бывал в таком путешествии. Вокруг необъятные просторы, а внутри, наконец-то, не просторно и не пусто — внутри теплится влюблённость в Пак Чанёля. «Какой же он всё-таки удивительный, — думает Бён. — Я никогда не представлял, что могу кому-то подойти…» Да, Бэкхён не часто думает в таком русле, что подходит он, а не ему. Ведь помимо всего прочего он понимает, что его пылкий нрав и высокие требования, в том числе и желание ответной моногамии от партнера, не дают ему адекватно общаться с людьми, из-за этого же он всех и сразу отталкивает, ведь люди в современном мире не готовы жертвовать всеми ради кого-то одного. А Бэкхёну хотелось, чтоб ради него поступали именно так. Поэтому он было закрылся ото всех и не желал никого знать. Ведь лучше не получать внимания совсем, чем получать его «в свою очередь», после кого-то и перед кем-то. А Чанёль, вот, как-то он никем и не жертвовал — не пришлось, ведь никого и не было. Как и самого Бёна, который долго не мог поверить, что нашёлся в этом мире кто-то такой же одинокий, как и он. Теперь Бэкхён вспоминает их с Чанёлем вчерашний поздний вечер. Он воспроизводит в памяти жесты, прикосновения, звуки и ощущения, думает о старшем, о том, как им было горячо и приятно вчерашней ночью, даже несмотря на отсутствие близости, и внизу живота начинает требовательно потягивать. «А ведь это только начало…» — думает юноша, но и оправдание такому состоянию дать уверенно может: с плотным графиком и скопившимися было заботами он совсем не удовлетворял своих, так бы сказать, плотских желаний, а разрядка организма, между прочим, это полноценная физиологическая потребность! «А тут еще господин Пак со своим, видимо, таким же неудовлетворённым организмом…», — Бэк прикусывает нижнюю губу, на миг прикрывает глаза, вздыхает, кивает сам себе и, решительно вставая с места, направляется в каюту. А здесь тихо — Чанёль еще спит. «Очень хорошо» — думает младший и на цыпочках добирается до ванной комнаты, где царит полумрак и безмятежность. Тихонько закрывает дверь на защёлку и, облегчённо выдыхая, развязывает пояс халата. Бэк думает поначалу снять его совсем, но обнаруживает, что тот — удивительно ли? — отдаленно веет прелестным Пак Чанёлем. Наклоняет голову, проводя носом по вороту, глубоко вдыхает и еще ярче вспоминает, как директор вчера ночью вжимал его в постель и жадно целовал шею. Пальчики сами тянут шнурок на пижамных штанах, отчего пояс расслабляется и те мягко спадают вниз, а белья на нём нет. Правой рукой Бэк оглаживает низ живота, опускает к уже пребывающему в тонусе члену, совершает несколько движений, исключительно нежных, а затем смачивает слюной два пальца и заводит руку за спину. Он не спешит: постепенно вводит их в задний проход и по мере проникновения всё сильнее отставляет таз назад. Пальцы у Бэкхёна длинные и знает он себя хорошо, а поэтому быстро находит нужное место — комочек нервных сплетений внутри, орган, взаимодействие с которым способно вести за собой самые яркие ощущения. Коснувшись оного, Бён непроизвольно издает робкий «ах» и сразу же ловит себя на мысли, что стоит быть потише. Теперь ему совсем не хочется медлить — пошире расставив ноги, он принимается двигать пальцами вниз и вверх, вниз и вверх, массируя простату и с очень большим трудом сдерживая себя от того, чтоб издать хотя бы какой-нибудь звук. Пальцы левой руки юноша сводит в колечко и обхватывает ими член. Кончиком указательного потирает уздечку, а, истратив все силы сдерживаться, больно кусает губу и все-таки испускает короткий, но наверняка слышный в спальню стон. Он надеется, что Чанёль всё еще спит крепко, а поэтому для лучше опоры прислоняется к стене и старается войти в себя еще глубже, представляя, что сзади него стоит Чанёль и раз за разом, толчок за толчком, делает его своим, и только своим. Отчасти, так и есть, Чанёль действительно находится сзади — в спальне. И он уже давно проснулся. В тот самый момент, когда на двери ванной щёлкнул очень коварный, оказавшийся не таким уж и тихим, замочек. Он кое-что слышал и мог только догадываться, чем Бэкхён там занимается. Догадываться — не «не знать», так что Ёль, просто ошалевая от осознания того, что сейчас происходит за той дверью, бесшумно подходит к ней и еще внимательнее прислушивается. «Вот же чёрт, он, кажется, очень себя сдерживает», — думает Пак и негодует от этого обстоятельства. Радуйтесь, господин Пак, Бэкхён не успевает удержать еще один стон — откровенный и тягучий. Он всё еще уповает на то, что его не слышно, посему начинает издавать тихие, но частые полустоны, мешая их с шумными вздохами, которые Чанёль жадно и усердно ловит, а еще не имеет возможности не среагировать на такое поведение младшего — спустя пару таких минут пижамные штаны в чёрно-белую клетку приспущены, твёрдую эрекцию уже обхватывают узловатые пальцы, ладонь второй руки упирается в стену, голова склоняется вниз, а глаза прикрываются. С ума сойти — еще вчера они стеснялись поцеловаться при свете, а сегодня Бэкхён трахает себя, а Чанёль мастурбирует на это, находясь почти рядом — непосредственной близости преграждает разве что только стена. «Чанёль, Чанёль… Ах…» — сбивчиво шепчет Бён, когда оргазм захлёстывает с головой, сам он эякулирует на белоснежную напольную плитку, а ноги подкашиваются, заставляя обессиленно опуститься на этот же самый пол. Он пытается отдышаться, когда слышит за стеной чьи-то глубокие вздохи и, кажется, шевеление рук по настенным панелям. Затем до него доносится тихий-тихий рык, а следом — шумное прерывистое дыхание с паузами в доли секунды. Бэк знает — такое дыхание наступает во время оргазма, когда он накрывает волнами, семя порциями выходит из уретры, а мышцы в эти мгновения сокращаются. Это знакомо каждому мужчине. Бён округляет глаза и водит ими из стороны в сторону, не веря своим ушам. «Вот дела… это как вообще произошло?» — живо поднимается, натягивает штаны, выдёргивает из диспенсера пару бумажных полотенец, наскоро проводит ими по полу, выбрасывает и принимается мыть руки. «Пусть и он там приведёт себя в порядок в это время, — принимает разумное решение Бэк. — Так, главное не подавать виду», — он бодро вздыхает и, уверенно щёлкнув замком, распахивает дверь. Чанёль сидит на кровати, сжимая в пальцах несколько сухих салфеток, взятых из коробки на журнальном столике, и несмело взглядывает на Бэкхёна. — Доброе утро, — тот мило улыбается и делает вид, что не замечает ни уже влажных салфеток, ни испарины на лбу. — Доброе, Бэкхён-и, — мягко отвечает Пак и улыбается в ответ, а затем встаёт и скрывается за дверью уборной. Бён падает на кровать и глубоко вздыхает. Что ни говори, а получается крайне неудобно. «Хотя… Неудобно было бы, если бы я этим занимался один, а тут, вот, Чанёль сам подключился», — решает и слегка успокаивается. Они оба знают, что каждый из них все слышал и отчетливо понимал, на что шел. Но эта ситуация такая, откровенно говоря, интимная, что оба предпочитают молчать о такой деликатности. Быть может, когда-нибудь они обсудят это. Но пока рано — табу.