***
Я себя уже ругала. Ругала за недальновидность. Ругала, что не смогла нормально совладать с Виолой. Ругала, что салон дядьке замарала. Ругала и за прагматичность. Прагматичность – это жуткое слово. Игнорируя гуманизм, логику, и другие хорошие слова, делаешь всё, что бы прийти к цели. Мне не только пришлось терпеть душевную боль, мне пришлось пройти через унижение. Но слишком долго я притворялась, и лишь только когда нависла над унитазом, я перестала. Горькая волна покинула мой желудок и прямо через пищевод, вышла изо рта, вместе с той поганой жижей, надеюсь. Картины этого прошлого не собирались покидать меня, заставляя прокручивать ту сцену раз за разом. Когда та огромная штука уже начала пульсировать, я уже обрадовалась, что вот он, конец, я видела массивную тень его лапы, которая надавила мне на затылок, не давая сойти. И приказ тот его ещё мерзкий: «Глотай!». Но я ведь не хотела упасть в грязь лицом. Я ему и глазки чуть ли не с блеском строила, и руками с языком активно работала, даже внимание уделила другим частям тела. В этой кульминации я не могла вдруг внезапно стать слабой девочкой, гордая демоница завершила свою работу. И когда вся та вязкая теплая жидкость оказалась внутри, я продемонстрировала белую паутинку оставшуюся в полости моего рта. Не знаю из-за чего снова рвет, из-за его мерзкой хари в тот момент, или же из-за отвратительного ощущения после того, как он кончил. Не знаю из-за чего слезы льются, из-за боли физической, мое горло сейчас буквально горит, и из-за боли душевной. По крайней мере со мной он поступил лучше, чем та Кристина… Лучше, блять?! Достало! – Да пошел этот мир нахуй! Почему он такой?! Я просто отношусь к ним так, как, как они этого заслужили! – кричала я в потолок, по смертной привычке веря, что Он там. – Заметь, не я их такими сделала, я их пыталась сделать лучше, это Ты испортил их! Что Тебе не понравилось?! А?! Тебе просто нравится наблюдать за моими страданиями?! Дальше спазмы носоглотки не позволяли мне говорить. Я устала и упала. Мерзкие звуки издает это тело. Не хочу их слышать. И по моему желанию стало тихо. Лишь только журчание воды в баке унитаза пело мне спокойную песню. Я устала от всего этого говна, мне просто нужен сон... Мои заплаканные глаза сомкнулись, голова упала на руки, а руки так и остались на ободе платинного трона…***
Легонький толчок в плечо вывел меня из сна. Продирая глаза, я увидела отца, и, конечно же он был обеспокоен моим текущим положением. – Оля, ты как? – Я… буду в порядке. – все ещё заспанным голосом ответила я. Я успокоилась, но кое-что не давало мне покоя. – Пап, ты мне поверишь, если я скажу, что дядя Михал меня изнасиловал? Он впал в ступор. Ну конечно, по его лицу видно, что он поверит больше лучшему другу чем демону в шкуре родной дочери. Но все равно я хотела, что бы хотя бы этот смертный поддержал меня. Я вспомнила ту боль, ее отражение показалось на моих глазах и полилось слезами. Но даже моего трюка не требовалось, он почему то поверил мне. И очень разозлился. – Похоже, этому городу будет нужен новый капитан милиции. – он еле сдерживал себя, дрожа от ярости, но вспомнив обо мне успокоился. – Ты тест делала? – Он разрешил ограничиться оралом. – «Разрешил» он, блять… - произнес он и заключил меня в успокоительные объятия. – Конечно, это ужасно, и сравнивать это ужасно, но хотя с тобой случилось не самая страшная беда. Мало. – И ещё. Сегодня в школу я пошла ради одной девочки. – поведала я, – Но я сделала вещь, из-за которой она больше не хочет со мной общаться. – Это ерунда. Просто извинись перед ней. – Я психанула, и разбила подаренные ею очки. – Скажи, что очень жалеешь об этом. Ты ведь жалеешь? Если она та самая девочка, она тебя простит. Я всхлипнула, но уже по настоящему, от радости даже, кажется. Я завуалировала, но он понял, принял и даже поддержал. Забыл про мои очки только, но и ладно, я мечтать не могла даже об этом. – Ты так просто принял этот факт. – сказала я, словно вопрошая. – Я счастлив, если ты счастлива. – ответил он, в очередной раз подтверждая, что понимает все мои намеки, хотя есть одна нестыковка... – Слышу лицемерие, но пожалуй притворюсь, что не слышала, что бы не портить этот теплый момент. – усмехнулась я. – Тогда могу испортить я. О каком ещё экстази говорила школьный врач?