—... Снова ты?
— Ага.
Я сидел и офигевал. Казалось, что надо мной просто издеваются. К нам вновь пришёл этот мужик со своим грёбаным отелем!
— Ты, извини меня, с ебанцой?
— Что?
— Я тебе уже несколько лет долдоню – отвали от меня со своим отелем! Где я непонятно выразился?!
Я вышвырнул его из кабинета. Иногда мне кажется, что у людей тут немного странный склад ума. Вот зачем валить ко мне за три девять земель, прекрасно зная (наверное), что я просто пошлю их на три великие буквы, в чём логика? А просто позвонить мне нельзя? Или у него нет телефона и все его сбережения на одержимость отелями уходит?
Успокоившись, я вдруг услышал за дверью, как этого мужика прогоняют контрабандист вместе с банкиром.
— Да чё те от меня надо, сусликовая ты рожа?! — Афганский акцент у барыги стал ещё отчетливее.
— Нам не нужны ваши услуги, вы слышите меня? — добавила банкир несколько язвительно. Ну и репутация у него... Хотя, чему я удивляюсь?
В последнее время по афганскому интернету гуляют статьи, в которых говорится, что быстрыми темпами растёт подверженность людей радикальному исламу из разных сомнительных сайтов и групп. А из-за того, что у местных жителей цифровой грамотности – ноль, это усугубляется ещё сильнее. Что же, это точно повлияет на стабилизацию, если люди будут проникаться симпатией к мятежникам – то пиши пропало, фиг тебе, а не стабильность. Как и ожидалось, помимо плюсов интернет принёс и колоссальные до жопы минусы, с которыми придётся рано или поздно бороться. В одних статьях ещё говорится, что деятельность инсургентов все активнее в других регионах: смертники, диверсии, разные методы террора общественности – всё это они стали использовать чаще, чем когда-либо. Силы Коалиции, разбросанные по стране, начали всё больше сталкиваться с повстанцами, и в раньше мирных и спокойных регионах бомжахеды уже сеют первые семена хаоса. Даже Шафрановые Поля снова задели, но там всё быстро уложилось из-за того, что регион сравнительно стабилен, и расправиться с ячейками мятежа там местным подразделениям не составило особого труда. Но было ясно одно – мы следующие, и нам, скорее всего, будет несладко. Я, кстати, хотел начать обучение ещё одной правительственной бригады, но это оказалось невозможным из-за того, что наше начальство рассматривало наш регион как «вне зоны риска», и не спешило давать нам разрешение на военные инициативы. Ещё плюс один к тому, что наши начальники... полноценные представители людского рода.
Но унывать сейчас – не вариант, нам нужно сосредоточиться на заручении поддержкой среди местного населения. Сторонников в городе мы имеем довольно много, но вот в остальных частях региона противников тоже не мало, и порой они даже не брезгают снять штаны и помахать булками перед нашими рабочими в знак какого-то мутного протеста. Такая "акция" здесь стала чем-то вроде мейнстрима, и приобрело, мать твою, массовый характер. Я уже хотел раздать нашим рабочим кнуты для разгона паршивцев, но эти митинги странного формата притихли сами по себе. Ну, это говорит много об обществе, в котором мы живём...
Количество сторонников, ясное дело, стоит наконец начинать увеличивать, и несколько месяцев накопления и тотальной экономии были окончены, а в бюджете собралось изрядное количество средств. Итак, начался две тысячи одиннадцатый год, были куплены вакцины от полиомиелита и других гуляющих здесь зараз, также проведены ремонты дорог по всей левой области региона, на правую пока, по большей части, насрать, там всё равно населения практически нема. В местную полицию был произведён набор, и теперь вместо второй бригады государственных войск природу охраняли служители порядка, а точнее, особые группы, специально обученные для борьбы с браконьерством. Это позволило убить двух зайцев одним выстрелом – мы решили проблему нелегальной охоты, и ещё освободили войска, которые нам скоро понадобятся.
В крупном городе количество наших сторонников с большим отрывом перевесило число противников, и зона оказалась стабилизированной. В наших отечественных войсках произошла небольшая реорганизация в личном составе, и теперь вместо немощных инвалидов служить родине будут здоровые парни с минимальным количеством отклонений. Это должно бригады государства усилить, и наша армия наконец не будет огромным посмешищем для остального мира. Не знаю, насколько сильны армии государств в этом... Мире? Измерении? Больном воображении моего мозга? Однако готов поспорить, что по сравнению с ними наши войска – сборище дрыщеподобных оборванцев, надо держать стандарты как можно выше, а то война может обернуться не в нашу пользу, что и, кстати, случилось в реальном Афганистане.
На улицах города стало приятнее находится. Не из-за того, что в тебя теперь не плюют прохожие и операцию большинство жителей наконец-то возлюбило, а из-за того, что нет теперь той былой захудалости и разрухи, что преследовало когда-то все мои прошлые регионы. Люди ходят, не беспокоясь о завтрашнем дне и зная, что они не погибнут от голода, жажды, простой простуды, или от чего-то подобного. Они теперь живут, а не выживают, вот такую трансформацию я и нахожу прекрасной.
Иногда мне кажется, что меня сюда занёс не простой случай и бред моего мозга в состоянии коматоза, а какие-то неизвестные мне силы или что-то гораздо большее. За эти несколько лет я уже сто раз смирился со своей участью и ответственностью на своих плечах, но я всё ещё задаюсь вопросом – а, собственно, почему я здесь? Может быть, это какое-то испытание от небес? А может, у меня шиза? Ни первый, ни второй вариант мне не нравились. Да и вообще, я на это не подписывался, но кто спрашивал мнения того, кто всю свою жизнь проживал так, что его наверное даже никто и никогда не вспомнит? Я был просто чувачком без нормальной работы и каких-либо родственников, действительно, а зачем я кому-то сдался, даже мутным господам сверху? И тут остаётся единственный вариант – у меня, похоже, шиза, причём вперемешку с амнезией. Я не врач, и этот диагноз не суть что на сто процентов правдив, но надо же строить хотя бы какие-то догадки после стольких-то лет?
И тут я вспомнил эпизод из своей "прошлой" жизни. Как-то раз, в детстве, будучи школьником я заболел, не помню чем, вроде обычным ОРВИ. Я пролеживался дома, и мне позвонил друг, который поинтересовался, почему я не пришёл в школу. Я ответил ему, что болею, и он спросил – чем. Тогда я особо не разбирался в болезнях, какие легко лечатся и встречаются везде, а какие не особо распространены, но опасны. И тут, из своих скромных медицинских знаний тупого ребёнка я поставил себе диагноз – туберкулёз. И что вы думаете? На следующий день школу к херам накрыли и отправили на карантин, а моим родакам позвонили и спросили, почему они не предупредили руководство, что у меня такая болячка. Да, я благополучно получил пи*ды, какой же тут мог быть иной исход?
Таких странных воспоминаний у меня много. Я даже частично вспомнил своих родителей, но, как ни странно, я по ним не тоскую, хотя уже несколько лет как должен. Я не в курсе, что с ними случилось – банально не могу вспомнить, но меня это даже как-то не интересует, и не могу понять – почему, это странное ощущение. Воспоминания со временем возвращаются, но прояснят ли они что-нибудь? Буду надеяться, что да...
***
— Сэр...
— А... — пробурчал я, повернувшись на другой бок и сильнее укутавшись в одеяло.
— У нас есть срочное дело, ваше присутствие обязательно.
— Да ёмаё... Даже поспать, блин, нормально не дают...
Меня разбудили в четыре часа утра из-за нападения
фашистов мятежников. И первое, что я услышал от Брюса, как только вышел из своих покоев – «Повстанцы в лесах, к северу от города», что не сулило нашим солдатам ничего хорошего. Понял, что к чему, и поручил ему с его первой бригадой немедленно выдвигаться на место, чтобы не дать мятежникам закрепиться в зоне. Второе подразделение я отправил им вдогонку для поддержки и поиска тренировочного лагеря мятежников, из которого эти позорники с Калашами и выперлись. Одновременно на автомате я начал обучение третьего подразделения и вызвал на помощь бригаду Коалиции, но они, похоже, из-за логистических проблем немного задержатся. Первая битва произошла в густой лесной чаще, и, ясен пень, нечем хорошим это не закончилось. Наши солдаты побывали, можно сказать, в зелёном аду, что доказывает цитата нашего лейтенанта, о существовании которого я снова начал забывать: «
Да это недоштопанный Вьетнам!». И верно, это и правда попахивало дешёвой копией войны во Вьетнаме, мятежники снова использовали тактику партизанской войны, которая получается у них лучше всего. А среди зелёной растительности, в которой легко можно спрятать свою бунтующую рожу, вполне неплохо вести бои небольшими группами.
Во время этих лесных боёв случилось несколько казусов, что никак не могли обойти стороной наших ребят. За пару перестрелок, которые длились в общем несколько часов, они сделали значительный вклад в вымирание редкого вида местных оленей. Я уже был готов к огромному количеству интернет-статей от разъяренных активистов и марание дерьмом нашей репутации, поэтому, просто чтобы не портить себе настроение, я на какое-то время отложил телефон в сторону.
После нескольких дней истребления животных, а не мятежников, последние походу решили не мучить бедную живность и на добровольной основе мигрировали в другую зону, где была открытая местность. Сразу после их отступления наши бравые живодеры отправились за ними в погоню, не хотели они упускать смешных обезьян с автоматами в руках...
И длились эти кошки-мышки сравнительно приличное время, пока не притарабанила бригада Коалиции, и уже с её помощью повстанцы были окружены и вскоре уничтожены, будучи прижатыми к реке. Лагерь мятежников был найден довольно быстро. Он оказался развернут в заброшенных лесопилках в глубине леса и просто какой-то жопе мира, впрочем, мятежники любят в таких местах располагать свои лагеря, и по веским причинам.
На некоторое время наступило затишье, которое длилось необычайно долго. И стоило нам только подумать, что на этом всё, как уже к югу от города появились ещё одни засранцы. Все три подразделения были отправлены на очередной сезон охоты в лесах Афганистана. Первое столкновение получилось довольно странным, мятежники, которые сначала вели огонь с одного направления, вдруг затихали, а потом через некоторое время начинали стрелять с абсолютно противоположного.
Сперва мы посчитали, что они каким-то магическим образом обходят наши отряды незамеченными за считанные минуты, и это стало нас тревожить. Контрабандист закупил у Сидора дроны с хорошей (на момент две тысячи одиннадцатого года) камерой, и после их использования был раскрыт секрет фокуса с телепортацией мятежников. Оказалось, что они использовали подземные тоннели, раскинутые по всему лесу на большие расстояния. И во время боёв среди растительности, где оппоненты друг друга толком не видят, и имеют лишь приблизительное местоположение своего врага, это даёт заметное преимущество.
Возможно, мятежники за всё время этого затишья перекопали тут целую систему подземных ходов, и попусту они точно не прохлаждались. Со временем наши отряды стали находить спрятанные листвой, ветками и прочей дрянью входы в подпольное царство, в которых иногда сходу натыкались на засевших там вооружённых мужиков, и некоторые из этих встреч закончились довольно трагично. Было предпринято решение подрывать эти тоннели к хренам, так как воевать ещё и под землёй – то ещё удовольствие, которое понравится лишь кротам или мазохистам. А меня хоть и как-то само по себе тянет на неприятности, но я пытаюсь их избегать, однако зачастую неудачно.
Несмотря на то, что эффективность бригад государства в лесах оставляет желать лучшего, но если представить, как бы там они себя чувствовали, если бы в их личном составе были инвалиды – невольно благодаришь прошлого себя за то, что догадался изменить требования к призыву. Правительственные подразделения стали заметно боеспособнее, это можно увидеть даже в боях на подобной пересеченной местности. А мятежники это, похоже, тоже заметили, и стали относиться к ним чуть серьёзнее и наконец не ржут как лошади каждый раз, когда те появляются у них на виду.
Входы в подземные тоннели активно минируются и подрываются нашими саперами. Некоторые из них тупо закапываются, это уже исходя из возможностей и грунта. Для мятежников огромные пространства всевозможных маневров стали стремительно сужаться с каждым обваленным тоннелем, ограничивая их передвижение. Вскоре пользоваться подземными ходами для перемещения стало попросту нецелесообразно, а рыть новые была уж слишком опасной затеей, и повстанцы по большей части начали использовать их лишь как укрытия или убежища.
В какой-то момент битвы на юге стали иметь стагнирующий характер. Ни одна из сторон не имела достаточной силы, чтобы хоть как-то переломить ход сражений в свою пользу, и в пострадавших от боёв лесных чащах наступила тишина, которая изредка нарушается далёкими звуками перестрелок. Наши подразделения были потрепаны в сражениях и постоянных засадах, поэтому мы решили на время остановить свои попытки продвинуться вглубь леса и окопались, чтобы мятежники из этих самых лесов не выперлись. Нам нужно было придумать какую-нибудь новую стратегию, которая позволила бы уничтожать повстанцев в лесах без особых потерь с нашей стороны...
И знаете, что сразу же пришло мне в голову? Да, черт возьми, напалм! Вы любите запах напалма по утрам? А я вот нет после того, как мелкие имбецилы попытались поджечь наш штаб. Да и к тому же, если лесной пожар выйдет из-под контроля, то местным жителям это
очень не понравится, поэтому напалм – провальная затея, нужно придумать что-то другое. Есть ещё вариант вызвать самолёты с обычными бомбами, они не будут выжигать целые леса, но их эффективность в такой местности будет под некоторым сомнением. Через кроны деревьев ты фиг увидишь мятежников, и даже с точными координатами не факт, что повстанцы будут все ещё там, а не в другом месте, а есть они там или нет – пилот и ребята на земле просто не увидят из-за тех же деревьев и густой зелени. Однако, какой вариант у нас ещё есть? Инфракрасные прицелы? Помилуйте! Мы же нахрен обанкротимся после одной подобной штуковины!
Я решил не изобретать велосипед и остановился на эскадрилье самолётов. Если и есть что-то, что может быть Богом войны кроме артиллерии – так это авиация. И авиация, пожалуй, уже много раз сыграла здесь решающую роль, так сказать, проверено временем! Однако, нам нужны самолёты с более узкой специальностью – те, которые рассчитаны строго на наземную поддержку, если мы хотим, чтобы наша авиация была для инсургентов сущим кошмаром. Вряд ли у них есть самолёты (по крайней мере, мне хочется в это верить), так зачем нам сидеть только на истребителях? И тут мне в голову пришла идея закупить А-10, которые отвечают всем моим возможным требованиям. В нашем бюджете мышь ещё не повесилась благодаря банкиру и её финансовым махинациям, поэтому подобные штуковины мы вполне можем себе позволить. Их огневая мощь огромна и будет оставлять от повстанцев одни кровавые лужи, настоящие всадники демократии, как раз то, что нам нужно.
Ладно, с военными решениями пока хватит, пора обратить взор на обычных смертных. Мина уже некоторое время талдычит в меня проблемами в стране касаемо гендерного неравенства. И, пожалуй, тут она права, в бытовых аспектах женщина в Афганистане ничто иное, как лучший друг человека, так что проблема с неравенством по сравнению с цивилизованными странами здесь просто огромна. Женщины не имеют права голосовать, получать адекватное образование и работать на некоторых обычных вакансиях из-за того, что они женщины, чувствуете этот запах средневековья? Наших ранимых американских друзей на другом конце океана это заставляет ахать и биться на полу в конвульсиях от несправедливости этого мира перед тем, как съесть очередную порцию «Хэппи Мила» из МакДака и написать злобный твит о том, что их налоги уходят на какую-то заварушку, происходящую в какой-то там стране, название которой они даже не помнят. Придётся разгребать, что теперь...
В регионе были проведены полные реформы прав женщин. Как и ожидалось, мы первые, кто додумался до такого, и за нами последовали в других регионах. Женщинам было разрешено голосовать и получать высшее образование, они также были допущены к работе в сферах, которые раньше считались исключительно мужскими. Кстати что интересно – раньше представительницам прекрасного пола было запрещено лечиться у врачей-мужчин, но при этом – женщинам нельзя было работать врачами.
Ощущаете подвох? И тут для них вставал такой закономерный вопрос – а как, ептыжь,
лечиться? После реформ таких проблем возникать не должно, но населению нужно время, чтобы адаптироваться к изменениям. К счастью, эти преобразования не вызвали у местных консерваторов горящих пуканов, а те в свою очередь не вызвали лесной пожар, поэтому все довольны. Такие координальные изменения в лучшую сторону для половины всего населения должны сыскать нам ещё больше поддержки среди людей и общественности, надеюсь.
***
Первое боевое применение нашей операцией А-10 произошла в начале лета. Группа из трех самолётов ударила по координатам возможного месторасположения мятежников у окраин леса, оставив после себя лишь клубы дыма, несколько воронок и раздолбанные до неузнаваемости трупы. От тел мало что осталось целого, но судя по разбросанному повсюду еле уцелевшему оружию это были именно повстанцы, а не кто-то другой. Их отряд оказался не таким большим, как сообщала разведка, и мы, можно сказать, истратили боеприпасы трех самолётов лишь на шестерых человек, но это всё равно куда лучше, чем если бы они оказались гражданскими.
Неопровержимая мощь штурмовиков перед мятежниками наконец даст последним понять, чтобы они валили с этого региона на все четыре стороны. По крайней мере, мне бы так хотелось. Но кому есть дело до моих хотелок? Говорят, что когда человек чего-то сильно хочет, это сбывается. Видимо, я не человек, раз на то пошло. Поэтому повстанцам на эти самые навороченные самолёты может быть и насрать, и они не особо парятся по ним. Но эти штурмовики по любому должны помочь нам выбить их из объятий природы в этих лесах, им всё равно придётся страдать, хотят они этого или нет.
Что касается реформ – то их результат меня не расстроил. Думал – расстроюсь, а потом взял, и не расстроился. Уровень поддержки и правда подрос, особенно в городских зонах. Однако некоторым людям в местных сельских угодьях эти изменения не очень понравились, и они даже начали собирать подписи на отмену реформ. Правда, знали бы они, что подписывают простую бумажку без всякой юридической силы? Это дурачество стихнет также, как и прошлые, а может и чуть побыстрее. В городских же районах резко снизился уровень безработицы, следом за ним опустилась и нищета. А это означает, что мы делаем всё правильно.
К нам стали приходить целые вагоны писем с благодарностями и не очень. Подобные резкие изменения сбило многих людей с толку, но они восприняли их в целом положительно. Однако некоторые решили, что это дерьмо, а не реформа, и им хотелось высказать о них всё, что думают в этих конвертах. В письмах с благодарностями же в основном говорили о том, насколько изменилась жизнь их и их близких, и как для них всё стало намного проще. Я увидел в этом возможность провернуть для нашей операции небольшую пропагандисткую кампанию. Отдал Мине наиболее подходящие письма и предложил вставить их в новейший выпуск газеты, на что она согласилась. В более образованных странах это вряд ли бы возымело какой-либо эффект, но здесь это может обеспечить нам ещё больше сторонников, так что почему бы и нет?
Но тут дала о себе знать проблема, которая сейчас разрослась до колоссальных масштабов – радикализация людей через интернет. Если мы ничего не будем с ней делать, то рано или поздно нам настанет крышка – примерно так я понял весь смысл отчёта Брюса, в котором каждое второе слово было формализованно. Что же получается, нам придётся с мятежниками вести ещё и информационную войну? Да ёлки-палки, может хватит с меня такого геморроя..?
