***
Мы приехали в середине декабря, на улице было прохладно, если не морозно. Наш штаб не отличался хорошим отоплением (потому что центрального отопления в подобном Мухосранске естественно нет), но внутри было разительно теплее, чем снаружи. Что уже было джекпотом, так как в прошлый приезд в канун зимы нам так сильно не повезло, и приходилось первое время окутываться в куртки. По инициативам мы начали всё делать по уже отработанной схеме – перепись населения, основы всего, чего только можно и первые шаги в борьбе с местной коррупцией. А пока я вожусь с макулатурой, банкир с финансами, а контрабандист с махинациями (порой нелегальными), танкист просто сидит и трындит о том, как далеко зашли танки всего за один век. «Из консервных банок на гусеницах до мощных и универсальных боевых единиц» – так он называет этот рывок за одно столетие. Танкист, кстати говоря, специализируется сугубо на войсках (ещё может помочь с коррупцией, но каким образом – зрелище далеко не для слабонервных), поэтому в мирное время от него мало толку. Сам он даёт бонус в виде того, что первые подразделения – всегда танковые. Без разницы, бригада Коалиции или Государства, танки получат все, вне зависимости от того, нужны они им или нет. И именно это в один момент может обернуться нам боком... Две тысячи тринадцатый год встретил нас смертью нескольких уважаемых в мире людей, природными катастрофами в разных частях света и другими событиями, которые сразу поставили под сомнение то, что этот год будет для нас хоть капельку лучше предыдущего. Но не будем грустить, может, через всё это дерьмо мы сможем как-то прорваться. Январь и февраль прошли спокойно, и были просто этаким симулятором градостроителя. Строились клиники, школы, восстанавливались линии электропередач и водоснабжение. Ничего особенного в регионе не происходило, кроме аномально сильных ливней, что начались уже в начале весны. В некоторых местах даже случились оползни, разрушившие несколько горных деревень. Их старейшины попросили нас о помощи, чтобы восстановиться. Просили они не так уж и много, но мы решили добавить ещё сверху, благо наш бюджет это более чем позволял. В одну из таких деревень я с Миной и поехал, для представительских целей и небольшой кампании по повышению местной поддержки. С нами туда направился и конвой с гуманитарной помощью и материалами для восстановления, но путь этот был далеко не из самых лёгких. Пока мы ехали по склонам, один из таких оползней чуть не смёл передние машины. И тут встал вопрос – а ехать ли дальше? Но мы уже проехали половину маршрута, ехать назад сейчас было бы полным идиотизмом, поэтому мы продолжили путь, но с осторожностью. Деревня встретила нас домами, построенными прямо на склоне горы, порой половина дома просто стояла на поддерживающих снизу балках. У меня появились сомнения, что всё это действо вообще целесообразно. Старейшина поселения встретил нас у ворот и поприветствовал наших сотрудников прикладыванием руки к сердцу (один из способов здороваться с незнакомцами в здешних краях). Наши эксперты объяснили ему всю ситуацию с гуманитарной помощью, на что он сделал какой-то понятный только афганцам жест благодарности и повёл нас по улицам деревни. Высота, на которой эта деревня находилась, была ощутимой, один неверный шаг – и ты щучкой летишь вниз, поэтому у обрывов местные ставят хлипкие, но заборы. Старейшина привёл нас к какому-то покрытому свежей землёй полю, поправил свои квадратные очки и показал на возвышенность, откуда этот самый оползень и скатился со всеми последствиями. На ней тоже была свежая земля, будто вскопали, и след падения можно было ясно проследить по этой рыхлой почве. Это было практически чистое поле без сооружений и чего-либо, будто и не было здесь когда-то домов и всего остального. Мина хотела подойти поближе, но вдруг наступила на что-то твёрдое. Она немного повозилась и вынула из под земли что-то небольших размеров. Это оказалась обшарпанная, самодельная кукла, засыпанная землёй. Мне стало не по себе. Я посмотрел на старейшину, тот понял ход моих мыслей и сказал: — Не волнуйтесь, мы вывели всех из этой части деревни. Этот оползень готовился сползти уже несколько дней. — Ну, хотя бы догадались, и на этом спасибо... Внезапно послышался детский плач. Как оказалось, они доносились из пещеры недалеко от деревни. Несколько детей застряли там и не могли выползти. Наши сотрудники и жители деревни в кратчайшие сроки организовали спасательную операцию и смогли вытащить их оттуда. И в ходе этого там была обнаружена сложная сеть пещер, в которой, похоже, есть признаки проживания человека. А точнее, мы нашли обугленные угольки, возможно остатки костра, и несколько непонятных, пустых ящиков. Никакие дети такого оставить не могли. За исключением этого инцидента, наша стоянка здесь прошла без особых приключений. Мы раздали жителям гуманитарную помощь, помогли очистить поле и построить на его месте новые здания. Кампания по повышению поддержки оказалась более трудной, но при этом более профитной. Старейшина даже пригласил нас в местный дом – что является честью для любого гостя и явным признаком уважения. Отказываться мы не решились, ведь несмотря на финансовые возможности афганцев (часто крайне скудные) для гостя обычно накрывают лучший стол и его игнорирование – тяжелое оскорбление у здешних людей. Можно с уверенностью сказать, что жители будут теперь больше доверять нам, нежели каким-то мужикам с Калашами. Но мне всё не даёт покоя та пещера, где нашли пустые ящики и остатки от костра...***
По инициативе танкиста, в нашу первую бригаду, она же бригада дураков – начали поступать первые танки (ужаснейшая ошибка, скажу я вам). Обычные «Абрамсы» без всяких прибамбасов и мозговыносящих модификаций, а они нашим бравым гаврикам и не нужны, они и так расхреначат всё на их пути, даже собственные войска. В итоге в командовании нашей армии (состоящей из двух, блин, голожопых подразделений) были внесены некоторые изменения. Теперь танкист командовал первой государственной бригадой, а Брюс – второй. Первое подразделение у нас теперь танковое, так что это было предсказуемым решением. Параллельно с этим я наконец нашёл время, чтобы внедрить в армию некоторые реформы, что раньше откладывалось из-за недостатка у нашей операции на это ресурсов. Реформы коснулись системы призыва, программы тренировок личного состава, а также кучи всего по мелочи, чтобы перевести нашу армию на рельсы мировых стандартов. Это наконец сделало нашу армию по-настоящему конкурентоспособной, буду креститься, чтоб наши солдаты стали хоть немного лучше понимать, что они вообще делают. Последствия оползней по всему региону мы стали потихоньку устранять. Где-то они ничего не задели, а где-то разрушили под основание всю деревню, похоронив под собой обломки домов и даже некоторых людей, которым явно не повезло оказаться не в самое лучшее время, не в самом лучшем месте. Некоторые лишились крыши над головой и им некоторое время придётся прожить в специальных лагерях, пока наши работники всё не восстановят. Старейшина деревни, куда мы недавно ехали, рассказывал нам о «странных звуках», что иногда проносятся по пещерам. Сначала они думали, что это дети, потом начали считать, что это зверушки, а позже поняли, что эти звуки издают нихрена не дети и не зверушки. Мелкие признаки проживания в пещерах людей стали замечать не так давно. Местные уже успели окрестить их «пещерными людьми», что иронично. Такие новости дали нам повод начать заранее обучать наших парней в касках тактике боя в пещерах и оснащать их соответственным снаряжением. Мы также решили усилить патрули в горных районах для обнаружения любых следов мятежа, но пока находят лишь небольшие следы, которые даже не факт, что принадлежат повстанцам. И насчёт повстанцев: В других регионах они стали чаще высовывать свои головы. В прошлый раз, давным-давно, когда мы были ещё в Шафрановых Полях, мы с ними подписали мирный договор. Казалось, что всё позади и с мятежом в стране покончено. Но нет, лидер этой клоунады сбежал из психушки и с новыми силами решил отомстить, а в последних регионах у него это, скажу честно, получалось довольно хорошо, но позиции он всё равно пока понемногу сдаёт. Он пытается атаковать стабилизированные регионы и посеять смуту там, но у него это пока никак не получается. По крайней мере, ничего настолько ужасного до сих пор там не произошло... Что нельзя сказать о регионах, где ещё не ступала наша операция. А происходит там такая жопа, что местные города буквально бомбятся обратно в каменный век, именно поэтому когда мы приходим в новый регион от цивилизации остаётся одним словом нихрена. Миротворцев в тех регионах много, но повстанцам плевать на них хотелось, особенно с последними чудами самодельной техники мятежников с их техничками и гаубицами с боеприпасами в виде баллонов. И тут встаёт вопрос – а когда пойдут самодельные антиматерные бомбы? Мне просто интересно узнать, когда нужно будет покупать себе гроб...***
— Он наехал куда? — я думал, что пока с меня хватит. А оказывается – ничуть, страдать мне сегодня придётся ещё долго. — На заправку, сэр. — Этот грёбаный... опосум... — я не стал заканчивать фразу естественным продолжением в виде отборного мата, — Погоди, взрыва же, как я понял, не было? — Не было, сэр. — Вот и отлично! — в заправочных станциях цистерны с бензином обычно закопаны под землю, поэтому я бы офигел, если бы оно каким-то образом взорвалось. Но всё-таки, я заправщиком не работал и танк водил только в играх, но случайно наехать танком на чёртовы бензоколонки, это разве нормально? Неужели у наших солдат эволюция поголовно окончилась на австралопитеках? Этот стыд и срам навёл нас на мысль внедрить в танковые экипажи продвинутые уроки вождения для мехводов. Будет не очень, если следующим в списке сноса окажется наш штаб. С наступлением лета на улице стало весьма знойно. Местная живность и фауна начали расцветать, нередко посреди какого-нибудь посёлка можно встретить проходящего мимо дружелюбного (или не очень) зверя, которых местные вопреки нашим рекомендациям активно откармливают остатками трапез типа лепешек или прочей стряпни. Иногда здешние представители животного мира не страшатся выскакивать прямо перед нашими танками, настолько они похожи на некоторых местных людей. Жизнь налаживалась, и когда-то серые фасады домов теперь играют новыми красками. Но не всё было так радужно, в Центральной Азии начались жёсткие засухи (глобальное потепление пригубило несколько фермерских хозяйств, на нас это тоже повлияло). А ещё в одном из регионов свободолюбивых миротворцев хорошо так отмудохали местные Ахмеды, что всё чаще промышляют вундерваффлями вроде кустарных бронеавтомобилей (какая-то херня, где автомобиль облепили со всех сторон металлическими плитами, а сверху, как вишенку на уродливом торте, прикрутили крупнокалиберный пулемет); самодельных шайтан-труб с всунутой в них ракетой (какой-то всратый аналог «панцерфауста», который одноразовый, как и, похоже, его носитель), и обыкновенной техничкой с "подвохом" в виде башни от БТР'а на весь кузов (обыкновенная техничка с грёбаной башней от советского бронетранспортера времен афганской войны в кузове, задняя часть машины от веса башни трется об землю, а трансмиссия проходит через все круги ада каждую миллисекунду). В общем, повстанческому инженерному гению нет предела, и я не знаю, смеяться мне или плакать... После того как с криворуким вождением наших мехводов было покончено, я решил заглянуть, как дела у нашего танкиста. Зайдя в его кабинет, я не удивился, когда увидел у него на полках статуэтки танков, всевозможную танковую литературу и, что вы думаете? Чертовый снаряд в углу комнаты! Мы ограничились коротким приветствием, и он начал рассказывать мне всё, что ему казалось меня заинтересует. — Вот это, друг мой, первый в мире танк, — проговорил он, показывая мне статуэтку консервной банки на гусеницах странной формы с пушками по бокам, — «Марк», ему имя. Все сегодняшние танки обязаны ему. — Ага. — А вот это, — он достал из полки статуэтку «Абрамса», — Венец нашего танкостроения. — Клёво, что сказать, — изобразить заинтересованность у меня не получалось от слова совсем, но его это особо не волновало, — А у тебя есть что-то из... экзотических? — он в ответ ехидно улыбнулся, поставил статуэтку обратно и взял другую. Танк на ней был покрашен в зелёный и имел амбальских размеров башню, что была похожа на какую-то высокую коробку. — А это – КВ-2, советская машина для аннигиляции. После неё оставались лишь громадные воронки. — Да-а, слышал... — раньше, когда я жил обычной жизнью, не был в бреду и не находился в этом сумасшедшем сне я любил погонять в "тундру" или "картошку", поэтому такие штуки для меня даже как таковой экзотикой не являются. Но не успел я толком ничего понять, как танкист показал мне кое-что более интересное. — Вот это – настоящий титан, для этой штуки даже были чертежи, — он держал в руках сравнительно большую статуэтку, на которой стоял не менее большой железный монстр с краской мышиного цвета. На нем была башня с двумя огромными дулами. Я узнал его сразу же – немецкий «Ратте». Увидев эту штуковину, я понял о танкисте всего две вещи – он полностью поехавший на танках, и он абсолютно законченный знаток, как и я. Уставившись на эту статуэтку, я посмотрел на танкиста и выдал: — А ты, блин, шаришь...***
— Здравствуйте, сэр. — А? СНОВА ТЫ?! — я подпрыгнул на кресле и смачно ударился мизинцем об ножку стола, заставив меня протяжно завыть. — Давно не виделись, не так ли? — сказал этот хер в деловом костюме с ухмылкой сатаны. — Уф... Блин... Слушай, друг. Как ты из психушки сбежал? — Меня там и не было. — А надо бы... — ответил я, очухиваясь от роковой встречи мизинца с деревом, — У тебя вообще, как с бизнесом то идёт, с отелями твоими... долбанными? — Странно, что вы спросили это. Но у меня всё идёт хорошо, спасибо за вопрос. — Так нахера тебе эта дыра, скажи мне? — Афганистан тоже имеет огромный потенциал для туризма, не назвал бы её такой дырой, особенно после того, что сделала ваша операция. — Что же, ладно, логично... Но отель тебе здесь пока не светит, дружище, прости конечно. — Ну, это было предсказуемо. — Так зачем ты тогда сюда приезжаешь, телефона что ли нет? — Есть, но я им почти не пользуюсь. — То есть, ты приезжаешь сюда, в Афганистан, лишь для того, чтобы спросить у какого-то левого хера разрешение на строительство отеля, при этом заранее зная, что он пошлёт тебя далеко в Гималаи? Хотя, если подумать, Гималаи отсюда не так уж и далеко... — На самом деле, вы может быть об этом не знаете, но я родом отсюда. Афганистан – мой дом. И я часто здесь путешествую как по делу, так просто по желанию. Вот и заезжаю к вам когда есть время. — А... — честно говоря, я и впрямь не думал, что он афганец. Вот просто не похож на него – где кудрявая борода, где густые брови и смуглая кожа? Он больше похож на какого-нибудь приезжего европейца... одержимого отельным бизнесом, конечно же, — Ясно. Значит, твоё финансовое положение это позволяет? А кем ты до этого работал? Ну, до бизнеса, имею в виду. — Работал в отделе продаж компании, производящей мебель. — Ага, по идее, не хилая такая вакансия. Это если сравнивать с остальными здесь... Вот только скажи, почему ты ушел с предыдущего места работы? Решил основательно заняться бизнесом или..? — По причине усталости. — Какой усталости? — Не знаю, они сказали, что очень от меня устали, — м-да... неудивительно... Он сел напротив меня и несколько раз приоткрыл рот, будто желая что-то сказать, но всё никак не решался. Наконец, он начал: — Кстати говоря, я хотел у вас спросить. А что вы думаете насчёт... Ситуации с гражданской войной? — Ась? — меня этот вопрос немного сбил с толку. Раньше до этого ему было по барабану даже на то, что возле его отеля будут идти боевые действия, да и на войну ему вроде бы было как-то всё равно. Но основываясь на том, что он родом отсюда, на всю эту движуху ему наверняка отнюдь не наплевать, — Ну, а ты что об этом всём думаешь? — Скорее всего, наши солдаты и иностранные партнёры воюют с мятежом ради мира? — этот вопрос почему-то показался мне по-детски наивным, хоть и говорил это взрослый парень. — Вот что я тебе скажу: Воевать ради мира – это как трахаться ради девственности. И не факт, что этот мир хоть когда-нибудь по-настоящему наступит... — я глянул в окно, там виднелась лазурная лента реки. Поверхность воды отдавало слепящими бликами дневного солнца. Дети играют на поляне подле и что-то весело кричат. Всё это выглядит по-мирскому спокойно, будто и нет никакого лютого хаоса на другом конце страны. Это место ещё не познало войны... По крайней, не познало пока что. — Вы думаете, что наш народ будет в войне всегда? — Я имел в виду не это. С точки зрения философии, вечный мир – невозможен. Так уж устроены люди, что в мире всегда найдётся какой-нибудь баклажан со своими бредовыми идеями. Вот взять хотя бы лидера повстанческого движения, вот он один из таких позорников, разве нет? — Полагаю, это имеет смысл. Когда-нибудь мы сможем вздохнуть спокойно, но в один момент это спокойствие может оборваться. Я так вас понял? — Да, всё верно. И когда это спокойствие наконец наступит... — я посмотрел на него с обнадеживающей улыбкой, — Я бы порекомендовал тебе насладиться им по полной.