Губернатор

      У мятежников теперь есть танки – явно не то, что Губернатор хочет услышать. Что угодно, но только не это. Это такая заноза, и причём заноза не которая в коже, а та, что впилась прямо в печень, служа аналогом клятого ножа. И вот теперь у нас реальные проблемы – когда у голодранцев в натуре появились танки, и причём не собранные Ахмедом в пустыне из кучи дерьма и палок, а адекватного промышленного производства – наши войска и всё что их окружает находяться под непременной угрозой. По имеющейся информации, в этих захваченных танках был полный боекомплект, что делают перспективы наших военных успехов по их уничтожению довольно мутными, так просто они не сдадутся.       Первый танковый блицкриг мятежников (не думал, что скажу это, но вот – докатились) был запущен по нашей второй государственной бригаде, что в этот момент находилась в ущелье. Сперва солдаты всеми силами пытались сообщить союзным (как им казалось) танкам, что они шмаляют по своим, но потом до них дошло, что эти танки даже не свои! Можете представить их рожи в этот момент? Эта битва долго не продлилась – вторая бригада, ошеломленная и сбитая с толку, свалила оттуда как можно скорее.       До этого находящееся неподалёку второе подразделение Коалиции нашла в горах лагерь мятежников, что была довольно скоро сравнена с землёй. И как только с остатками повстанцев в районе было покончено, миротворцы отправились на помощь второй бригаде зелёных, получив информацию о неком «танковом огне по своим». Через несколько минут уже пошли сообщения о «танкистах, дезертирах, предателях, и просто хороших людях». И ещё через несколько минут в рацию наконец начали орать: «У МЯТЕЖНИКОВ ЕБ*ННЫЕ ТАНКИ!!!». На место синие каски прибыли уже тогда, когда солдаты второй бригады со всех ног бежали с поля боя, пока за ними гнались стальные монстры. К такому звездицу бойцы Коалиции не были готовы, и стоило одному из танков мятежа посмотреть дулом в их сторону, как миротворцы тоже присоединились к марафону до другого конца региона вместе со второй бригадой.       Эта погоня в стиле Бенни Хилла остановилась возле нашей штабной зоны, где наши танковые части встретили бронетанковый удар повстанцев. Завязалась танковая битва, результатом которой стал разгром и отступление мятежников, но некоторая часть их бронированных войск всё ещё оставалась на ходу. Наш штаб чуть ли не стал грудой обломков под танковыми гусеницами, и масштабы потерь, разрушений и унижения для нашей операции оказались просто огромны, а всё из-за халатности одного человека!       В качестве наказания мы привязали танкиста к столбу возле пункта переплавки, притащили туда все выведенные из строя после битвы танки, и заставили его смотреть, как все они распадаются на его глазах. Контрабандист подобным зрелищем позабавился вдоволь, и после этой "акции" он пришёл ко мне и предложил сравнительно дешёвый и безопасный вариант, чтобы уничтожить захваченные мятежниками танки. Его планом было закупить на чёрном рынке беспилотники с присобаченными к ним ракетами, и использовать их как основное оружие против бронетехники повстанцев. Эти дроны сравнительно маленькие и дешёвые, поэтому послужат хорошим дополнением к авиаударам по вражеским танкам, когда нужно будет уничтожить небольшие кучки техники. Я дал ему волю, и уже к началу зимы к нам в распоряжение поступило несколько готовых дронов. На призрачную группу танков мятежа была объявлена охота – или мы их уничтожим, или они расхерачат все признаки цивилизации по всему региону, ничего посередине.       Из активных сил мятежа были только эти голимые танки, поэтому все наши силы были брошены на их сдерживание. Следующей их целью оказался посёлок западнее от нашего штаба. Они довольно быстро превратили его в руины, и только позже наши войска смогли подоспеть. В посёлке завязалась ещё одна тяжёлая битва, во время которой нашей разведкой было замечено, что повстанцы активно тырят грузовики и сливают со всей остальной техники бензин. Было понятно, зачем им нужен бензин, но вот зачем им сдались грузовики?..       Через некоторое время мятежники стали методично отходить из-за постоянных воздушных налетов, и вот они уже летят на всех порах из разрушенного ими же поселения – счастливые и довольные. И причём улетели они довольно быстро, наши молодчики даже не сразу это поняли – минуту назад тут были бородатые мудилы, а потом бац, и нет, испарились.       Новостные каналы по телевизору охотно освещали то, что оставили после себя повстанцы – руины и несколько тысяч бездомных, измученных людей, которым придётся некоторое время пожить в лагерях для беженцев, так как других вариантов у них попросту нет. «Будет кровь – будет рейтинг» – такова философия множества телеканалов даже здесь, в таком захолустье.       Но меня интересовало кое-что другое – причина, по которой мятежникам вдруг понадобились грузовики. Я переключился на канал «Расу», этот канал следует по пятам нашей операции уже как несколько лет почти с самого нашего начала. Ведущий только начал рассказывать о событиях, происходивших в посёлке. Я же решил пока по-быстрому просмотреть отчёты и заварить кофе, без него уже никак. — Было выявлено, что боевики «конфисковали» у всего населения грузовики и прочий грузоподъёмный транспорт, слив с оставшихся весь бензин.       И они похоже не скажут ничего нового, подумал я, и хотел уже переключить канал на показ «Наруто» (в странах Большого Ближнего Востока почему-то популярен Наруто), как вдруг я услышал следующую фразу: — Здесь вы можете видеть новейший снимок отступающих на запад сил мятежа, сделанный одним из дронов. Здесь показаны...       Я уставился с кружкой кофе на выведенный на экран снимок, в котором, несмотря на всё ещё шакальное качество я мог уже опытным глазом разглядеть колонну танков и грузовиков, некоторые из которых шпарили с открытым верхом. И что меня удивило — так это то, что на этих грузовиках сидели те же самые мымры с Калашами, что недавно раскулачили весь посёлок. Я сел на кресло, всё это отдавало каким-то сюрреализмом – я вижу на картинке натуральную танковую бригаду, с единственным отличием в виде того, что это, блин, мятежники. Наконец-таки очухавшись от полузабытья, я смог произнести только одну единственную фразу, пришедшую мне в голову: —... Африканский корпус?

***

      Мятежники теперь дрифтуют по региону, как не в себя. Вступать с ними в открытую конфронтацию довольно опасно, особенно нашим обычным подразделениям без танков. Кто бы мог подумать, что всё обернётся таким вот образом? Я закупил нашей второй бригаде государства побольше гранатомётов, чтобы они могли более эффективно сражаться с бронетехникой. Но единственные, кто мог дать офигевшим повстанцам хорошую плюху – так это первые бригады Коалиции и государства, что сидят на танках. Вражеские танки тоже не умеют ездить по горам (было бы по иному, я бы уже повесился), поэтому наша техника вдруг стала полезнее, как никогда.       Назовём эту танковую группу повстанцев «Афганскими призраками», так как их тактика боя это тупо бить и испаряться, будто их тут и не было, но разрушения всё равно, конечно же, остаются. Так вот, за этими Афганскими призраками увязался жирненький хвост в виде огромной танковой и воздушной армады разъяренных мужиков. Так как они – единственные силы мятежа, что активничают в этом регионе (зато как активничают!), это не делает их положение сладче мёда, даже несмотря на огромное количество передового вооружения.       Наш план по их уничтожению очень прост, и до жопы сложен одновременно – нам нужно загнать их в какое-нибудь укромное место, ущелье, например, окружить их, и от души выбить из них всё дерьмо. Звучит просто, но выполнению этого незамудренного плана мешает один фактор – Афганские призраки двигаются как долбанные соники, и поймать их не так уж и просто, как может показаться на первый взгляд. Самолёты и дроны не настолько эффективны, как хотелось бы. Самолёты встречаются плотным огнём самодельных ЗСУ. Да, вы меня правильно поняли, самодельных ЗСУ! Они просто засунули в кузовы пикапов советские зенитки, и вот те – самоходное ПВО. На дронов уже не имеет смысл полагаться, как только Афганские призраки посадили свою пехоту на грузовики, они стали намного быстрее и маневреннее, чем были изначально, и при любом признаке появления воздушных комариков они сваливают в закат. Единственные на земле, кому по силам и угнаться за ними, и поравняться силами – так это наши танковые бригады.       Коррупция тоже стала разгоняться, как не в себя. Наши военные расходы всё растут, как и аппетит чиновников. Но даже несмотря на все принятые меры против взяточничества, мы до сих пор не можем поймать хоть какую-нибудь нить, что приведёт нас к главным коррупционерам. Есть отдельные улики, но они настолько мелкие и очень слабо связанные между собой, что их польза, увы, близка к минимуму. Это подпиливание стало настолько обнаглевшим, что один из танков, которые были закуплены на замену уничтоженных, прибыл к нам без некоторых компонентов. По большей части отсутствовала электроника и прочее дорогостоящее оборудование. Танкист этим настолько возмутился, что лично взял управление расследованием в свои руки, похоже, коррупционерам осталось совсем недолго...       Контрабандист, что до этого ржал над ним из-за его странной одержимости (как, впрочем, и я), просто пожал плечами, дескать, пусть делает что хочет, всё равно хуже уже не будет. Банкир же тоже оценила его рвение, добавив, что смотреть на уровень местной коррупции в последнее время стало вредно для её здоровья. Со взятками нам всё равно придётся рано или поздно разобраться, если мы хотим заручиться поддержкой народа...

***

      Стабилизация зон начала идти полным ходом, но постоянные "наезды" танковой группы мятежников на деревни и сёла доставляют нам ощутимые проблемы. Авиация была переоценена и против мятежников теперь довольно малоэффективна, не говоря уже о дронах, что были отложены в долгий ящик до лучших времен. Пошёл две тысячи четырнадцатый год, время шло, и мы всё больше начали понимать, что момент для нашего первоначального плана может никогда так и не прийти. Что мы можем сделать с, как кажется, неостановимой ордой мятежников на танках?       И вдруг ко мне пришла новая мысль. Пришла она внезапно, словно в моей голове зажглась старая лампочка. Я стоял над картой региона, в которой Брюс уже изрисовал все возможные пути, по которым повстанцы могут поехать для своих дальнейших грабежей. Я покатал эту новоиспеченную мысль, подумал-подумал, да спросил: — Брюс, а на сколько времени танкам мятежников хватит топлива с полными баками? — Это зависит от степени расхода. Если они будут ехать без перерыва, то хватит примерно на шесть-семь часов, не больше. Дальше их танкам потребуется дозаправка. У них возможно есть топливо в запасах, поэтому это время можно увеличить до... — он постучал пальцами по столу, — Суток. Примерно сутки езды с перерывами на дозаправку. — Что же, внушительно...       Несколько больше, чем я ожидал. Проблема, но терпимая. Так что за новый план? А план этот заключается в том, чтобы не пытаться загнать Афганских призраков в какие-нибудь ущелья и там их попытаться окружить, это слишком запарно и не факт, что это даже сработает. Вместо этого можно попытаться сделать вот что – просто-напросто лишить повстанцев доступа к халявному топливу. Вы можете подумать: «А чё всмысле?», но всё немного проще, чем кажется. Можно "одолжить" топливо у населения тех поселений, что находятся в сфере активности Афганских призраков. Да, грубо говоря, просто забрать у них обработанную нефть, как настоящие демократы, коими мы являемся. И когда эта танковая группа будет ехать по селам и деревням, они хотя бы не смогут восстанавливать запасы топлива, что рано или поздно обойдётся им пшиком.       Но тут есть некоторые нюансы, которые придётся принять во внимание – нужно провернуть это максимально быстро и оперативно, что из-за скорости самих Афганских призраков довольно проблематично. Также это по-любому вызовет недовольство местных, ведь кому понравится, что у них вырывают их же собственные канистры из рук? Однако, приходится идти на жертвы, или мы рискуем вляпаться во что-нибудь гораздо серьёзнее.       Этот план не идеален, но хотя бы более многообещающий, чем предыдущий. Повстанцы по своей воле вряд ли будут идти у нас на поводу, поэтому они не будут загонять себя в свою же собственную погибель. Но если мы сами заставим их плясать под нашу дудку путем таких вот радикальных решений, то у нас будет больше шансов на успех. То есть, если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе... Или как там было..?       Я посвятил Брюса в этот новый план, и у него возникли вопросы – а сможем ли мы вообще успеть всё это провернуть до того, как этот африканский корпус припрется к нам со всей головной болью? Вопрос, что тоже меня интересует, и ответ на него мы скорее всего узнаем лишь тогда, когда мы наконец начнём действовать...

***

      Наши пехотные подразделения отстали от Ахмедов на танках и разъехались по ближайшим поселениям для изымания у населения топлива. Забрали канистры, по-быстрому слили с их машин и сельской техники всё что можно было и отправили всё это добро куда подальше, чтобы ни одна капля горючего не досталась мятежникам. А в это время наши танки пытались выиграть нам время, перерезая пути повстанцам и заставляя их ехать по другому маршруту. Между ними произошло несколько коротких перестрелок, но все они быстро гаснули и стороны оставались без царапин.       И теперь, когда мы скоммуниздили у местного населения всё топливо, можно выпускать диких бомжахедов на свободу – я приказал танковым войскам прекратить им досаждать, так как им самим уже требовалась дозаправка, и мятежники поскакали восвояси. Их первой добычей оказалось небольшое село, где мы уже выпили всё чёрное золото. Там располагалась вторая правительственная бригада с кучей гранатомётов, поэтому они оказали им жесткое сопротивление. Но через несколько часов боёв им всё-таки пришлось экстренно отступать, и они оставили деревню, успев эвакуировать оттуда жителей. Праздновали свою победу Ахмеды недолго, так как они быстро поняли, что топлива-то, оказывается, нема! Вторая бригада перед отходом успела выпустить несколько дронов, что поймали в объективы своих камер тщетные попытки мятежников найти хоть миллилитр горючего. И пока они были заняты поисками, им был устроен сюрприз – дроны успели подорвать несколько танков и грузовиков с запасами бензина, прежде чем улететь. Злые крики на фоне и пролетающие мимо трассера ЗСУ говорят о том, что пранк удался, чего мы скрупулезно и добивались.       Расстроенные результатами поиска мятежники оставили эту деревню и поехали в неопределённом направлении. Тут же их снова перехватили наши две танковые бригады, и вновь перестрелка, что закончилась ничем и повстанцы смогли уйти без особых потерь. В том направлении, куда они направлялись, была деревня, где просиживалась вторая бригада Коалиции. Как только они получили приказ конфисковать у местных горючее, их американские рожи расплылись в хитрожопой улыбке и уже через полчаса вся деревня была вычищена от всех признаков топлива. Всё прошло по той же схеме, что и в прошлый раз – наши танки остановились на дозаправку и ремонт, и пустили повстанцев на волю. Последние же, увидев деревню, помчались туда на всех порах. Тамошние миротворцы вывели всех местных в безопасное место до того, как подошли мятежники. Мы не могли ввести в этот бой наши танки, так как есть шанс, что мы просто накормим Ахмедов горючим и новой бронетехникой. Миротворцы изрядно выпили у них времени и сил перед тем, как наконец отступить. И вновь поселение встретило мятежников пустыми канистрами и баками. Они, похоже, уже начали догадываться о нашем плане, но ничего поделать с этим не могли.       Это издевательство над мятежниками продолжалось целые сутки. Они ехали туда-сюда в поиске хоть капли горючего. Их танки уже походили на истощенных животных посреди пустыни, которым отчаянно нужна была вода. Вскоре позади был брошен первый танк, оставленный остальной стаей. По этим покинутым стальным тушам можно было проследить траекторию, по которой военная машина мятежников на последнем вздохе пыталась бороться и искать какого-то чуда.       Мы полностью заправили наши танки, подняли самолёты в воздух, созвали все подразделения и направили их на место предполагаемого решающего сражения. Это место находилось в широком ущелье, практически долине, где когда-то выращивали зерно, а сейчас оно усеяно цветами. Не знаю, что и чувствовать, когда понимаешь, что скоро это место станет полем будущего танкового побоища...

***

      В комнате нашего командования висел экран, на котором я мог видеть долину с перспективы разведывательного дрона. Снизу можно было увидеть множество мелких точек, приближающихся к центру ущелья – наши солдаты. Где-то сбоку от них ехали союзные танковые группы, с такой высоты они больше были похожи на ползающих жуков. Была практически полная тишина, которая иногда обрывалась гулом истребителей где-то поблизости. Дальше, из другого конца долины приближались ещё одни кучки мелких точек – мятежники. Рядом с ними мерно ползали их оставшиеся немногочисленные танки. Две стороны медленно шли на сближение, и не дойдя до центра ущелья резко остановились. Несколько секунд тишины прошли в мгновение, и в динамиках вдруг прозвучал тихий, отдалённый танковый выстрел.       Трассера выстрелов и ошметки взрывов стали уродовать зелёную поверхность цветочной долины. Гул истребителей начал становиться громче, пока не послышался пронзительный вой. На той стороне ущелья прогремело несколько разрывов. — Какова общая ситуация? — спросил я у Брюса, так как своими глазами стало сложно следить за всем. — Ещё неизвестно. Но если оценить на глаз, то сейчас преимущество на нашей стороне. — Что же...       У нас было заметно больше танков, и поражение мятежников было лишь вопросом времени и небольшой доли удачи, если всё пойдёт хорошо. Если примерно обрисовать общую картину, то у повстанцев мало что есть, чтобы ответить нашим силам. Наша авиация теперь практически не встречается с сопротивлением самоходных ЗСУ, так как у тех теперь есть свои проблемы на земле. В воздухе видны ещё точки, возможно, боевые дроны, выпущенные пехотными бригадами. Вдали слышится канонада артиллерийских орудий. Другая сторона ущелья вновь покрылась новыми воронками и колонами чёрного дыма. Среди всего этого туманного хаоса можно было разглядеть подбитые танки, объятые огнём. Выстрелы и гул начали стихать, пока над долиной не повисло мёртвое молчание.

***

— Этого ублюдка таки нашли? — сказал я изнуренно, у меня не было энергии даже на то, чтобы радоваться. Мне принесли приятную весть о том, что великого бобра, что пилил наш бюджет все это время наконец-то поймали. Им оказался какой-то грузный мужик, с такой залысиной, будто он пошёл не к тому парикмахеру. Прямо сейчас танкист находится на площади, собирается его прилюдно казнить, типо повешать, как в Саудовской Аравии с геями делают, ага. Я послал секретаря обратно и приступил к другим делам насущным. Регион уже скоро будет полностью стабилизирован, и тогда мы поедем на наш следующий пункт назначения – «Лазурную Дамбу». Мина сказала, что там какая-то дамба (вот это поворот), которая ну очень нуждается в ремонте, или она рискует к чертям обрушится и потопить весь регион. Не айс, скажу я вам, ведь до этого я починкой дамб никогда не занимался. И что мне будут предлагать с ней делать? Изолентой залатывать? Хотя, если вспомнить, там вроде были конвои со стройматериалами...       Вдруг я услышал снаружи рев двигателя. Сначала я не придал этому значения, но потом понял, что это движок танка. Я подбежал к окну и узрел не очень приятную картину: На площади стоял танк, перед которым на земле лежал тот самый коррумпированный чиновник, связанный по рукам и ногам веревками. В командирской башенке танка появился танкист, что торжественно объявил: — Дамы и господа! Сегодня, на этой площади, будет казнён враг нашей страны! Он будет казнён за коррупцию и взяточничество, а также за надругательство над моими любимыми тан... то есть, нашим народом! Да пусть здесь и сейчас будет произведён приговор!       Толпа заликовала, но в лицах некоторых я мог явственно проследить ужас. Человек на земле изо всех сил пытался выбраться, но терпел неудачу. Хоть он и был для нас раздражающей занозой в заднице, но в этот момент я чувствовал к нему лишь жалость, и больше ничего. Гусеницы танка пришли в движение...