The Final Bow (Последний Поклон)

      Рауль смотрел на дверь перед собой, пытаясь разобраться, действительно ли этого хочет. Он знал, что должен немедленно уйти, вернуться к Кристине и попытаться помириться с ней, но он так устал сражаться за нее. Если честно, Рауль был измучен. Зажмурившись, он дважды постучал и услышал тонкий голос из-за двери:       ‒ Одну секунду!       Дверь открылась и Рауль обнаружил, что смотрит сверху вниз на Мэг Жири, плотно завернутую в домашний халат. Ее светлые волосы cвободными волнами спускались по плечам и спине словно золотой занавес. Она была явно удивлена, судя по расширившимся голубым глазам, видеть Рауля перед собой в снегу, промокшего и замерзшего. Ее щеки вспыхнули при взгляде на него.       ‒ Рауль... ‒ проговорила она устало, увидев, в каком он состоянии. С тяжелым вздохом она сказала, ‒ Заходи внутрь, ‒ потянула его за руку и закрыла за ним дверь, ‒ Я только что заварила чай. Присаживайся, пожалуйста. Что произошло?       Рауль смотрел как она изящно налила две чашки чая и дала ему одну, садясь напротив со второй в руках.       ‒ Я сделал это. Все рухнуло, ‒ сказал он после секундной паузы.       ‒ Что ты имеешь в виду?       ‒ Я прямо спросил Кристину об отцовстве Густава, ‒ признался он и увидел как она побледнела.       ‒ О, Рауль... о нет... ‒ тихо отозвалась Мэг. Ее глаза светились беспокойством, ‒ Как она отреагировала?       ‒ Я обвинил ее в том, что она использовала меня... вел себя ужасно... и она пыталась объясниться, но слышать правду из ее уст... это было так больно, что мне хотелось причинить ей боль в ответ, ‒ он подавил всхлип и отложил чашку в сторону, ‒ Глубоко внутри я всегда знал, что она не была моей, но услышать это от нее... Я даже не могу объяснить как это ранило меня, ‒ Рауль смутно почувствовал руку, обвившую его плечи и успокаивающий голос Мэг, проникший сквозь тьму его отчаяния.       ‒ Мне бы хотелось что-то тебе посоветовать, Рауль, но я не знаю что сказать. Кристина моя сестра, и хотя я не представляю, почему она сделала то, что сделала, я знаю, что она хороший человек. Мне лишь хотелось бы, чтобы она сказала... Хотелось бы, чтобы она поговорила со мной. Я умоляла ее об этом, ‒ призналась она, усаживаясь на подлокотник кресла Рауля, ‒ Она так долго скрывала свое истинное "я" под замком. А ты, ‒ мягко сказала она, стискивая его плечо, ‒ Я и представить не могу, как тебе тяжело, Рауль. Ты так сильно любишь Густава.       ‒ Действительно люблю, ‒ он задохнулся, потянулся к ее руке и сжал ее в своей, ‒ Я так сильно его люблю, что даже не могу осознать, что он не принадлежит мне.       ‒ Но он принадлежит тебе, ‒ настойчиво сказала Мэг. Он чувствовал, как она осторожно гладит его по волосам, рукой, нежной как у ангела, ‒ Он горячо любит тебя, Рауль, ‒ заверила она его, ‒ Я видела как он смотрит на тебя. Ты тот, кого он любит. Ты его папá.       ‒ Просто я так устал от этого, Мэг, ‒ признался он, глядя вверх, чтобы встретиться с ней взглядом, ‒ Я устал вечно быть для всех на вторых ролях.       ‒ Ты не вторых ролях, ‒ сказала она, прикоснувшись к его небритой щеке. Ее рука казалась горячей на фоне его замерзшей кожи. Дрожь пробежала по телу Рауля от ее прикосновения, ‒ Я помню день, когда ты впервые приехал в Оперу. Кристина сразу же тебя узнала, она была так счастлива. Я помню, я... ‒ Мэг оборвала себя, отчаянно покраснев, ‒ Теперь уже не важно, ‒ она издала смешок, ‒ Я была глупой, мечтательной пятнадцатилетней девчонкой и равнялась на Кристину. Я стремилась быть такой как она. Все обращали внимание на Кристину. Не то, чтобы я обижалась... я обожаю Кристину. Просто я помню, как расстроена она была после Торжествующего Дон Жуана, когда он... когда он позволил вам двоим уйти. Она не прекращала плакать и все, о чем я думала, было: "Если бы только Рауль посмотрел на меня так, как смотрит на Кристину, я была бы так счастлива." ‒ Слеза блеснула в ее глазу, заставляя его сверкать подобно сапфиру в свете свечей. Мэг грустно улыбнулась.       ‒ Я знаю, что была глупой... и я не должна говорить тебе это, но подумала, что ты должен знать. Для меня ты никогда не был на втором месте, ‒ она вздохнула, ‒ Может поэтому я и не вышла замуж... потому что ни один из тех, кого я встречала не мог сравниться с моей мечтой о тебе.       ‒ Ты никогда ничего не говорила, ‒ тихо сказал Рауль, потянувшись к ней. Мэг быстро попятилась, качая головой.       ‒ Как бы я смогла? ‒ спросила она серьезно, ‒ Кристина моя сестра! Да и что бы это изменило? Ты любил ее. Последнее, чего я хотела, это встать между вами. Узнай она, я бы умерла.       ‒ Ты так прекрасна, Мэг. Поверить не могу, что раньше этого не замечал, ‒ прошептал он, протянув руку чтобы заправить блестящий золотой локон ей за ухо.       ‒ Я знаю, что тебе больно, Рауль, ‒ прошептала Мэг, отодвигаясь дальше, и перешла на другую сторону комнаты, ‒ Но я не могу так поступить с Кристиной.       ‒ Ты права, разумеется, ‒ ответил Рауль, осознав последствия того, что он предлагал. Ему стало плохо от чувства вины, смешанного с желанием. Впервые за долгие месяцы он снова по-настоящему начал что-то чувствовать. Мужчина двинулся к входной двери, но помедлил, прежде чем открыть ее.       ‒ Я часто думал о тебе в последние дни... Не могу объяснить, но когда я увидел твое лицо в толпе встречающих, то почувствовал словно вернулся домой. Все, что я мог видеть, была ты. Словно мы встретились в первый раз. Мне хотелось прикоснуться к твоим волосам.       ‒ Ты это не всерьез, Рауль... ‒ проговорила она умоляюще, отворачиваясь и прислоняясь лбом к стене, ‒ Пожалуйста, прекрати мучить меня.       ‒ Я серьезно, Мэг. Я устал быть в одиночестве... Я всегда был один. Посмотри на меня, ‒ он раскинул руки, приближаясь к ней, ‒ Я стал печальным, жалким пьяницей.       ‒ Нет... ‒ она начала спорить, обернувшись к нему, но Рауль остановил ее, прижав кончик пальца к ее розовым губам.       ‒ Да, ‒ настоял он, ‒ И я не горжусь этим. Ты тоже одинока, ‒ добавил Рауль, кладя руки на стену по обеим сторонам от ее головы, ‒ Я вижу печаль в твоих глазах и она такая же как моя.       ‒ Да, ‒ прошептала Мэг, быстро моргая, чтобы он не увидел слезы в ее глазах. Отвернувшись, она быстро достала свой носовой платок и промокнула глаза, ‒ Мне так стыдно, но я мечтала о том, чтобы ты говорил мне такие вещи, с того дня, как тебя встретила. На вашей свадьбе я улыбалась, но втайне так завидовала Кристине. Это был мой самый темный секрет. Я любила тебя как любая женщина любит мужчину. Когда Кристина рассказала мне как ты сделал ей предложение на Рождество, во время катания на санях, мне хотелось, чтобы это была я. И когда она сказала, что не будет носить кольцо на пальце из страха... ‒ ее голос упал, ‒ Потому что она боялась что он узнает. Я была так зла на нее. Знаешь, мы ужасно поссорились в тот день, ‒ поведала Мэг, ‒ Я сказала, что пришло время для нее перестать жить в ее дурацкой сказке и осознать, что она имеет, ‒ Ее лицо упало, она нырнула под руку Рауля и обошла его кругом, ‒ Ты помнишь день, когда все получили письма? Твое предупреждало тебя не пытаться снова увидеть Кристину. Ла Карлотта и управляющие тоже получили такие.       ‒ Как я мог забыть? ‒ спросил Рауль со вздохом, повернувшись, чтобы посмотреть на нее. Мэг обвила себя руками, словно защищаясь, ‒ Она не появилась на встрече со мной и я получил сообщение что она была с "Ангелом Музыки".       ‒ Когда мы с тобой пытались разобраться что происходит... Я уже тогда знала, что влюблена в тебя. Мне было стыдно за себя, ‒ закончила Мэг, опускаясь в кресло и глядя в пол. Рауль смотрел на нее, изо всех пытаясь вспомнить тот день более чем десятилетней давности. Мэг была маленькой пятнадцатилетней балериной, светловолосым чертенком в юбке. Ее глаза были очень большими, вспомнил он, почти чересчур большими для ее кукольного личика. Рауль помнил что она была дорога ему, хотя он воспринимал ее в то время скорее как младшую сестру. Он помнил, как нахмурились ее брови, когда она прочла его письмо и они согласились, что Кристину нужно защищать.       ‒ О, Мэг... ‒ прошептал он, опускаясь на колени перед ее креслом. Взяв одну из ее изящных рук в свою, он поцеловал ее тыльную сторону, ‒ Если бы все сложилось по-другому для всех нас.       ‒ Ты жалеешь, что женился на Кристине? ‒ cпросила Мэг, выглядя обеспокоенной. Рауль покачал головой.       ‒ Нет... не жалею. Просто теперь я вижу, что мы никогда не были предназначены друг для друга, ‒ Проглотив комок в горле, он прижал ее ладонь к своей щеке, наслаждаясь мягким теплом ее руки, ‒ Я был так эгоистичен, удерживая ее рядом с собой, хотя я всегда знал чего она на самом деле хотела...       ‒ Рауль. Ты не знаешь, что говоришь. Прошла всего пара дней... ты не можешь быть уверен, что действительно этого хочешь.       ‒ Все что я знаю, это то, что чувствую когда я с тобой, и как я себя чувствую, когда я дома. Мэг, впервые за долгое время я чувствую надежду. Я не чувствую желания выпить, ‒ Рауль серьезно посмотрел ей в глаза, ‒ Я трезв. Нам не нужно делать ничего, что ты не хочешь... лишь позволь мне держать тебя. Пожалуйста...       Cтоя на коленях, он мгновение изучал лицо Мэг. Ее глаза расширились от предвкушения и возможно, немного от страха. Он медленно поднес пальцы к ее лицу и приподнял его за подбородок. Рауль наклонился, мягко прикоснувшись своими губами к ее, почувствовав, как она ахнула в ответ. Когда он отстранился, ее глаза были закрыты, но по щеке стекала слеза. Нежным поцелуем он не дал ей пролиться. Глаза Мэг открылись, встретившись с его, оба не были уверены что делать дальше.       ‒ Ничего, что ты не захочешь, ‒ снова пообещал он. Ее руки легли ему на плечи и она прижалась щекой к его щеке, чувствуя как остро колется его небритая кожа.       ‒ Я хочу чтобы ты остался со мной, ‒ прошептала Мэг в его щеку, ‒ Возможно, утром мне будет стыдно, но не этой ночью, ‒ сердце Рауля ​начало колотиться в груди, когда он отстранил ее, чтобы она посмотрела на него.       ‒ Ты уверена? ‒ спросил он, поднимаясь и помогая ей тоже встать. Когда она кивнула, он наклонился, чтобы сгрести ее в свои объятия, вырвав у нее тихий удивленный звук, ‒ Где твоя спальня, Мэг? ‒ прошептал он в ее волосы. Не в силах говорить, она кивнула в сторону коридора, обнимая его за плечи.       Дверь в спальню была широко открыта и покрывала были уже отдернуты. Cо всей осторожностью он положил ее на кровать и дрожащими пальцами ослабил галстук. Глядя на Мэг, он не мог заставить себя пожалеть с своем решении. Быть здесь вместе с ней ощущалось правильным.       ‒ Что мне делать? ‒ спросила Мэг, обнимая себя. Рауль нежно побудил ее лечь.       ‒ Позволь мне показать тебе, ‒ сказал он, ложась рядом с ней и заключая в объятия. Легко скользя рукой вдоль ее бока, мужчина остановился на поясе ее розового халата. Осторожно развязав его, он раздвинул полы халата, открыв ее скромную ночную сорочку. Руки Мэг начали лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке. Усмехнувшись, Рауль взял ее за запястье и поцеловал его внутреннюю сторону, останавливая ее.       ‒ Нет... позволь мне, ‒ сказал он, быстро целуя ее в губы. Торопливо расстегнув свою рубашку, он оставил ее в таком виде. Яркие глаза Мэг расширились при виде его кожи. Потянувшись вниз, он взялся за край ее ночной сорочки и потянул вверх, чтобы снять ее через голову. Так как Мэг уже готовилась ложиться спать, под ней ничего не было, кроме панталон, державшихся лишь на шелковой ленточке. Рауль был поражен чувственностью ее фигуры. На первый взгляд она казалась худой и стройной, но без стягивающего корсета обнаружила соблазнительные, женственные изгибы.       ‒ О, Мэг... ‒ выдохнул он, боясь прикоснуться к ней. Все ее тело порозовело от смущения и она была не в силах встретиться с ним глазами. Ее руки дернулись чтобы прикрыться, но он остановил ее.       ‒ Не надо. Никогда не прячь то... какая ты красивая, ‒ медленно двигаясь, он прижался губами к ее ключице и почувствовал как она резко втянула воздух. Ее пальцы зарылись в его светлые волосы.       ‒ Да, любимая, правильно. Прикоснись ко мне тоже. Ты так прекрасна... ‒ проговорил он, с обожанием целуя ее в губы прежде чем накрыть рукой восхитительно полную грудь. Ее розовый кончик затвердел от возбуждения и Рауль улыбнулся самому себе, прежде чем наклониться и легко провести языком вдоль плоти. Мэг издала тихий удивленный звук, когда Рауль обвел языком вокруг сладкого маленького комочка, а потом отодвинулся и подул на него, наблюдая, как он твердеет. Не отводя глаз от ее лица, он проделал то же самое с другим соском, с восторгом глядя, как ее губы приоткрылись, а спина изогнулась в стремлении стать ближе к нему.       ‒ Тебе это нравится, милая? ‒ спросил Рауль хрипло, почувствовав волну тепла, когда она кивнула. Ему хотелось заключить Мэг в объятия и погрузиться наконец внутрь нее, но для нее это все было в новинку, ему следовало быть внимательным к ней. Ему нравилось, что он был у нее первым...       Ее единственным...       Она была только его... и Рауль почувствовал, как что-то расцветает у него внутри, чего он никогда не чувствовал даже с Кристиной. Ему хотелось обладать Мэг, заставить ее забыть, что в мире были другие мужчины. И он сделает так... потому что для него больше не будет никакой другой женщины. Никогда.       Осторожно положив руку между ее ног, Рауль почувствовал тепло ее возбуждения. Когда он дотронулся до нее, она вздрогнула и издала протяжный вздох. Заглянув ей в лицо, он понял, что она полностью принадлежит ему. Для Рауля было облегчением знать, что никого другого не было в ее мыслях, чтобы встать между ними. Он нежно обхватил лицо Мэг руками и страстно поцеловал, впервые за годы чувствуя ту жажду жизни, которую он потерял. Рауль лег на нее сверху и устроился между ног, готовясь.       ‒ Скажи мне остановиться, если будет слишком больно, ‒ сказал он, убирая золотой локон от ее глаз.       ‒ Скажу, ‒ пообещала она.       Рауль двинулся вперед, помня, как легко это было с Кристиной. Закрыв глаза, он отбросил эту мысль и почувствовал, как ее тело сопротивляется ему.       ‒ Прости, милая, ‒ прошептал он, толкаясь внутрь и прорывая ее барьер. Мэг вскрикнула, вцепившись в его плечи. Рауль замер, дрожа от собственной потребности в ней и тревоги за нее. Через пару мгновений она расслабилась и кивнула, чтобы он продолжал. Поцеловав ее в губы, он начал осторожно двигаться. Когда она не запротестовала, он прижался губами к ее горлу и запустил ловкую руку между ними, лаская ее плоть.       Тихие стоны Мэг стали громче от того, что он делал. К его удивлению, она обвила его руками за шею и прижала его рот к своему, заглушая последний крик ее желания. Благодарный, Рауль наконец позволил себе излиться, жестоко сотрясаясь. Каким-то образом он нашел в себе силы сдвинуться, чтобы лечь рядом с ней и притянуть в свои объятия. Он не был уверен, как долго лежал вот так, прежде чем темнота поглотила его.       Утро       Эрик нетерпеливо ждал, когда дверь в номер Кристины откроется. Когда это случилось, изнутри вместе с солнечным светом в коридор проникли еле слышные звуки пианино.       ‒ Виконтесса наблюдает за музыкальной практикой ее сына, ‒ объяснил дворецкий, впуская его в номер, ‒ Я дам ей знать...       ‒ Нет, ‒ сказал Эрик, ‒ Все в порядке. Я подожду, ‒ мужчина кивнул.       ‒ Очень хорошо, сэр, ‒ сказал он, покидая комнату. Эрик приблизился к двери из-за которой доносилась музыка. Он мог слышать тихий, терпеливый голос Кристины, которая хвалила ее мальчика.       Его мальчика.       ‒ Не торопись в этой части, Густав. Тебе не нужно мчаться сквозь нее, дорогой, ‒ сказала она, ‒ музыка снова заиграла, в этот раз более спокойно и плавно, ‒ Это вальс, дорогой... раз, два, три... раз, два, три...       ‒ Матушка, мы можем сыграть нашу песню? Помнишь? Ту, которую ты мне раньше пела перед сном? ‒ с надеждой спросил Густав. Эрик услышал музыкальный звук ее смеха и заглянул за угол, глубже внутрь комнаты. Кристина улыбалась, сидя за пианино рядом со своим сыном.       ‒ Ты возьми нижнюю часть, милый, ‒ сказала она. Эрик в восхищении смотрел, как они вместе поют нежную песню о любви. Эту он уже слышал раньше, но слышать, как Кристина поет ее вместе со своим ребенком, было для него чем-то особенным. Острая тоска внезапно наполнила его грудь, когда он увидел их вместе. Он едва мог вспомнить лицо своей собственной матери, но был уверен, что они никогда не взаимодействовали подобным образом.       Когда они закончили, Кристина наклонилась к Густаву и поцеловала его в щеку. Когда она посмотрела вверх, то заметила Эрика, стоящего в дверном проеме и побледнела. Густав тоже его увидел и восторженно замахал.       ‒ Мистер Дестлер! ‒ крикнул он, прежде чем спохватился. Кристина повернулась и посмотрела на своего сына.       ‒ Ты знаешь этого человека? ‒ спросила она в шоке. Густав робко встретился с ней взглядом.       ‒ Да... Я встретил его на днях, когда был с мадам Жири, ‒ признал он. Кристина выглядела растерянной.       ‒ Почему мадам Жири отвела тебя...       ‒ Я ее попросил, ‒ сказал Эрик, ободряюще кивнув мальчику, ‒ Все в порядке.       ‒ Густав де Шаньи, иди в свою комнату сейчас же, ‒ тихо сказала Кристина, ‒ Через минуту я приду и поговорю с тобой, ‒ Эрик увидел, как мальчик сглотнул и торопливо вышел. Когда он снова посмотрел на Кристину, она меряла его свирепым взглядом.       ‒ Что это означает, Эрик? ‒ спросила она, складывая руки на груди. Он с трудом удержался от усмешки.       ‒ Где твой муж? ‒ спросил он в ответ, оглядывая номер. Ее темные глаза вспыхнули болью и она отвернулась.       ‒ Я знаю об этом не больше твоего, ‒ ее голос был сух и презрителен, ‒ Он сказал мне, что вы разговаривали, ‒ Эрик кивнул.       ‒ Я хотел бы извиниться за мое поведение прошлым утром и убедиться, что виконт добрался до дома, ‒ сказал он, внимательно наблюдая как она устало посмотрела на него.       ‒ О, он был здесь. А потом ушел.       ‒ Мне жаль, ‒ сказал Эрик искренне, ‒ Несмотря на все наши конфликты, я всегда считал его хорошим человеком. Вообще-то я хотел узнать, не желаешь ли ты провести еще одну репетицию перед сегодняшним выступлением, ‒ Кристина вздохнула, прислонившись к пианино.       ‒ Почему, Эрик? Зачем мы делаем это? Мы не можем просто оставить прошлое позади? ‒ взмолилась она. Эрик подошел к ней и встал рядом, глядя на нее сверху вниз. Настолько небрежно выглядящей он не видел ее с момента, когда распрощался с ней десять лет назад. Ее волосы спускались по спине такими же непослушными кудрями, как в детстве. Она перевязала их лентой, чтобы удержать вместе, но ее лицо обрамляли прелестные завитушки, выбившиеся на свободу.       ‒ Нет, Кристина, я не думаю, что мы можем, ‒ сказал Эрик, ‒ Это не работает. Не для нас, ‒ он прямо встретил ее взгляд, ‒ Как ты могла подумать что я не догадаюсь?       ‒ Что ты имеешь в виду? ‒ спросила она ошеломленно.       ‒ Как ты могла подумать что я не узнаю, Кристина? ‒ громовой звук его голоса удивил даже его самого, ‒ Признайся, Кристина Даае, черт бы тебя побрал! Как?       ‒ Как? ‒ со злостью крикнула Кристина, ‒ Ты исчез! Ты оставил меня, помнишь? Как я должна была предположить, что ты хочешь иметь что-то общее со своим сыном, когда было ясно что ты даже не хочешь меня!       ‒ Так ты признаешь, что он мой, ‒ проговорил Эрик, чувствуя, как прерывается его дыхание. Кристина сгорбилась, признавая поражение.       ‒ Я не могу это больше отрицать... Я даже не уверена что хочу, ‒ сказала она, ‒ Cвет не видел более очевидной истины. Густав твой сын. Я целый день ждала, что ты вернешься ко мне, но ты этого не сделал, так что я вернулась домой и вышла за Рауля. Я пропустила мои месячные примерно в то время когда мы поженились и все поняла, но ничего не сказала. Я ждала до следующего месяца, чтобы открыть ему, что должно быть, беременна. Малыш родился двумя месяцами раньше для того, чтобы быть ребенком Рауля. Он был большой, здоровый и идеальный, ‒ ее глаза заволокло слезами, а голос надломился, ‒ И он был совсем как ты.       Внутри Эрика все упало и окружающий мир, казалось, куда-то уплывал от них. Все, что он видел, была Кристина. Правда наконец была произнесена и Эрик был изумлен, обнаружив себя онемевшим от нахлынувших эмоций. Сквозь туман своего ошеломления он почувствовал, как Кристина дотронулась до его руки, переплетя их пальцы. Ее кожа была теплой в его внезапно заледеневшей ладони.       ‒ Прости меня, ‒ прошептала она, прислоняясь головой к его плечу, ‒ Я умоляю тебя... Если сможешь. С тех пор, как ты меня знаешь, я не принесла тебе ничего кроме горя.       ‒ Кристина, ты знаешь, это не... ‒ оборвал ее Эрик, но остановился, заметив, что кто-то стоит в дверях.       Густав.