Забери меня обратно

— Ты меня к зачёту или к олимпиаде готовишь? Какого чёрта такая сумасшедшая нагрузка?! — Это обычная разминка, которая крайне необходима, — терпеливым тоном говорит парень, подходя ближе к тяжело дышащему и скрючившемуся юноше. Сонхун уже с ног валился, хотя Джейк его заставил лёгким бегом пробежать каких-то жалких семь кругов. Грудная клетка горела изнутри, все конечности тряслись, поэтому у журналиста было ярое желание свалиться на пол и попросту на всё забить. Почему такие нагрузки на первой же ненавистной тренировке? Этот будущий тренер вообще в курсе, что так поступать не стоит? Хоть у Пака физическая подготовка раньше, в старшей школе так точно, и была неплохой, даже хорошей, сейчас же она значительно упала из-за малоактивного образа жизни, и если возвращаться в мир спорта и все дела, то нужно ведь это делать постепенно, а не так, как делает это Шим. Для него ведь подобная нагрузка — обычное дело, а для писателя — нет. Или у Джейка отсутствует чувство сострадания или, может, такта? — В моём понимании «обычная разминка» — это пару кругов и небольшая физкультминутка. Почему же я в свой заслуженный выходной, который нагло у меня отобрали, должен вертеться как белка в колесе? — недовольно шипит Сонхун, сверкая угрожающим взглядом из-под влажной чёлки на вполне спокойного Шима. — Драматизировать любую ситуацию у тебя неплохо получается, — смеётся Джейк и сильно хлопает по плечу Пака несколько раз, из-за чего парень хмурится от небольшого дискомфорта. — Чем лучше подготовка, тем лучше результат. Поверь, тебе это ой как пригодится. Поэтому руки в ноги и вперёд с песней ещё три круга, чтоб наверняка. — Вот уж нет, спасибо, — Сонхун словно ошпаренный отскакивает от своего тренера, как от какой-то порчи, угрожая указательным пальцем. — Пробежки с меня точно хватит. Давай лучше перейдём к следующему этапу, иначе я так до конца занятия не доживу. — Разомнись тогда, пожалуйста, самостоятельно. Только не так уныло, как на уроке, — обреченно вздыхает Джейк, а Пак уже готов пустить ядовитый упрёк, что не обязательно следить за каждым его шагом. — Мне нужно отойти к куратору, поэтому, если ты закончишь раньше, чем я вернусь, можешь смело брать мяч и пытаться с ним повзаимодействовать. Сонхун лишь показательно закатывает глаза, до сих пор отходя от пробежки, после которой и впрямь стало дурно. Чтоб он ещё раз так бегал в спортзале? Да ни в жизни! Вот серьёзно, почему после забегов до того же метро или на встречу к Сону он чувствовал себя лучше некуда, а здесь и сейчас — держите распишитесь. Может Шим тот самый энергетический вампир, который любые соки из тебя выжмет? Может быть. И, возможно, он ещё тот умелый манипулятор, который умеет добиться желаемого. Просто как тогда объяснить, что ранее заблокированный контакт теперь активно присылает разного рода сообщения (не слишком часто, что очень радует), и то время, когда можно было бы полежать и крепко поспать дома, Сонхун проводит в раздражающем месте, в котором происходит всё самое наихудшее — спортивный зал. Понятное дело, что журналист утрирует, выдавая своего горе-тренера за самое что ни на есть зло. Он так свой гнев утихомиривает, не подумайте. По факту, мнения Пака особо и не спрашивали. Его буквально привязали к Шиму со словами: «Тренируйтесь. Без результата не приходить». И если спортсмену было по барабану, то Сонхуну, который планировал оборвать все провода, связи, мосты — да буквально всё, с этим человеком, было не в комильфо. Однако кого это уже волновало? Джейку буквально в руки дали журналиста, наоборот поощряя любые его настойчивые действия, которые в дальнейшем бы поспособствовали расшатыванию скованного юноши. Шим не собирался отходить или отпускать Пака из раздевалки, пока тот бы не удалил его с чёрного списка. Журналист стойко держался добрых пять минут. Под напористым взглядом и убеждением, он всё же, стиснув зубы, сделал то, что его просили. Были, конечно, мысли о том, что по приезде в общежитие можно ограничить доступ повторно, вот только так парень сделает хуже лишь себе. Приставания, определённо, увеличатся вдвойне. Джейк писал много, предлагая разные дни с разным временем встречи, и у Сонхуна так рука тянулась чтоб ответить: «У меня нет окон в графике, давай в следующей жизни». Журналист ходил по блоку как сам не свой: заваривал чай с ромашкой и ел недавно приготовленные Субином печенья по двадцать раз на день, чтобы как-то успокоиться. Сколько бы он не убеждал себя в том, что он сделал всё как нужно, приходил к выводу, что обманывать себя у него получается плохо. Это ведь попросту пустая трата времени и нервов, почему Пак должен с этим мириться и принимать? Чхве, который всё ещё имел глаза, смог заметить тревожность младшего, поэтому на всякий случай поинтересовался, что у того произошло. А Сонхун, на удивление, взял и всё рассказал. Конечно, он в подробности не вникал, кратко объяснил, что его поставили дополнительно заниматься баскетболом с тем, с кем хотел в последнюю очередь. Неужели его это настолько сильно волновало, что он просто взял и вывалил свои проблемы архитектору? Вот ведь дожили. Но парень, на удивление, слушал внимательно, не перебивал, а потом, когда Пак закончил свой эмоциональный рассказ, полный негодования, аккуратно накрыл ладонью руку журналиста и успокаивающе сказал: — Попробуй не париться над этим. Да, прискорбно, что всё решили без права твоего выбора и у тебя никак не вышло отказаться от этой авантюры, но разве твои страдания что-то изменят? Соберись и сделай всё возможное, чтобы эти встречи закончились как можно быстрее, — а потом Субин осек себя и начал суетливо махать руками. — Ни в коем случае не подумай, что я пытаюсь сказать, что эта проблема — сущий пустяк. Вовсе нет! Просто правда постарайся сильно не зацикливаться. И доля разума в чужих словах есть, Пак даже и не думает на них как-то обижаться. Субин, чёрт возьми, был прав. Ведь, по факту, он больше себя доводит, чем как-то влияет на ситуацию. Поэтому за пару вечеров, промотав в голове слова юноши уйму раз, он окончательно смирился, что придётся ходить на этот внеплановый «кружок», начиная относиться уже ко всему этому ровно. До настоящего момента. — Пусть я ещё хоть раз попробую пойти на уступки… — выдыхает Сонхун, падая на холодный пол, когда Шим скрывается за дверью. Как тот смог отпросить освободить зал на полтора часа — остаётся загадкой. Хотя если он имеет неплохие связи среди преподавателей физической культуры, то для него это было легче простого. И это огорчает. Через минуту состояние Пака становится заметно лучше, поэтому он всё-таки поднимается на ноги и решает следовать идиотской, по его мнению, программе Джейка. Парню нужно научиться в кольцо попадать, а не выносливость вырабатывать. Поэтому три дополнительных круга он шлёт далеко и надолго, вместо них приступая неторопливо разминать тело с головы до ног. К просьбе работать более активно журналист всё-таки прислушивается — себе же дороже. Не дай бог что-то потянет, отходить будет долго. Отчего сейчас тщательно разминает мышцы и суставы, чтобы наверняка уберечься от неприятностей. Заканчивая свою физкультминутку, Сонхун косится на дверь, за которой ранее скрылся вроде бы как его новый тренер и надолго куда-то запропастился. За это ему в строку репутации очки явно не добавятся. Пак минут пять раздумывает, брать ли спортивный инвентарь в руки или всё-таки не стоит, ведь в голове даже идей нет, что с ним можно вытворить, но спустя некоторое время, пока никто не объявляется, журналист отчаянно берёт баскетбольный мяч и вертит в своих руках. Пару раз отбивает его от пола, уже начиная думать, что с этим у него всё в порядке, однако при повторе своих действий мяч отлетает куда-то в сторону. Это пол здесь неровный, может, от какой-то выпуклой поверхности отскочил? Мда, сейчас только оправдания своей неопытности искать. Журналист поспешно следует за инвентарём, планируя просто взять его в руки и лишний раз ничего с ним не делать. А то как всегда, всё пойдёт не так как следует. Мяч укатился к двери, останавливаясь прям перед ней на небольшом коврике. Сонхун устало подбегает чуть ближе и уже даже тянется, чтобы поднять потерянный предмет, планируя закинуть его обратно в шкаф и просто-напросто сесть на скамью, но внезапно понимает, что что-то явно идёт не так. Нога странно ступила на ковёр, который, в свою очередь, неудачно проскользил по поверхности зала, утаскивая парня за собой. Потеряв точку опоры, Пак плюхается рядом с мячом, недовольно морщась от полученных ушибов на бедре и локте, злобно пиная и отодвигая дурацкую «тряпку». — Решил лечь отдохнуть? — изумлённо интересуется из ниоткуда появившийся в проёме двери Джейк, облокачиваясь плечом об косяк и складывая руки на груди. — Странно, что ты выбрал именно это место. Достал бы уже маты, в конце концов. Или ты здесь по несчастливой случайности распластался? — Откуда ты свалился? — недовольно и тихо бурчит Пак, намереваясь встать, однако первая попытка не увенчивается успехом, потому что боль в локте странно начинает колоть, поэтому парень возвращается обратно, показательно ложась на спину и устраиваясь поудобнее. — Тебе-то какая разница? Да, я устал, как с таким учителем не устать-то? Нет даже сил, чтобы дойти куда-то, поэтому и упал, где стоял, доволен? — Ты ведь простудишься, дурень, вставай, — когда Шим уже потянулся, чтобы поднять своего ученика, он оглядел его с ног до головы, чему-то удивляясь. — Я конечно давно заметил, что у тебя длинные ноги, но с такого ракурса они кажутся ещё длиннее… Пак округляет глаза и подбирает под себя конечности, шокировано смотря на юношу. — Оставь свои бурные фантазии при себе, — цокает Сонхун, прикрывая уши руками, давая понять, что какой-либо бред слушать не намерен. — Да я не про это, — вспыхнул Джейк, явно занервничав. — Я имею в виду, что тебе с твоими генами и телосложением в баскетболисты нужно идти. Тебя бы легко приняли в команду с такими-то пропорциями. Ничего такого я не подразумевал, за кого ты меня принимаешь? — Не думаю, что тебе понравится, если я озвучу свои мысли. Тем более если я их озвучу не в самом приятном ключе, — Пак отталкивает чужую руку в сторону и встаёт самостоятельно, потирая ушибленные места. К счастью, с ними не было ничего серьёзного. Через пару дней всё пройдёт. — Тем не менее, давай не будем тянуть время. Упали, отжались и по домам. Тебя ведь наверняка ждут какие-то супер важные дела, поэтому вперёд, командуй. После такой речи мало кто будет в восторге, однако Джейк понимающе промычал и кивнул, постукивая пару раз ногой по полу. Этого парня вообще берёт какая-то грубость? Почему он остаётся всегда таким спокойным и, в какой-то степени, равнодушным к чужой грубости, когда бы обычный человек уже давным-давно ответил той же монетой. А Шим нет — как был спокойным, так и остался. Возможно, юноша просто умеет тушить в себе огонь негативных чувств, скрывая их за образом глупца. А может быть, у этого парня просто такой менталитет. В любом случае, оно, наверное, и к лучшему, что Джейк не повелся на провокацию и воздержался от высказывания своего настоящего мнения. — Бери мяч, — через время выдаёт спортсмен, громко вздыхая. — Сейчас буду учить тебя правильно его держать и кидать. Вероятно, только после сорока бросков на каждую руку ты приблизительно поймёшь, каково это. — Сколько? — переспрашивает Сонхун, убеждая себя, что он ослышался. — Уже пятьдесят. Вопросы? Понятно, слова журналиста Шима всё-таки задели. Пак хмуро смотрит на расположение рук и пальцев спортсмена в виде буквы «Т», которые в таком виде ещё умудряются крепко держать инвентарь. У парня же он постоянно норовится куда-то убежать или укатиться, ни в какую не подчиняясь. Чуть дольше так простояв, не исчисляемое количество раз прокрутив его из стороны в сторону, стало уже более привычно, однако до сих пор не так уверенно. Далее Джейк, как и говорил ранее, просит на каждую руку выбросить мяч определённое количество раз над головой не ниже метра. И Сонхуну приходится удерживать себя такой силой воли, чтобы не выбросить этот чётров мяч прямо в лицо тренера. — Выше, — спокойно говорит Шим, внимательно следя за качеством Пака выполнения поручений. — Ты можешь ещё, не расслабляйся. Дома обязательно выдохнешь и уляжешься спать восстанавливать затраченные силы, а сейчас работай на полную. Ой какие мысли в голове крутятся. Какие слова к горлу подбираются. Но юноша молчит, больше не рискуя что-либо говорить. И так нахватался проблем от длинного языка. Руки уже горели и голова ходила кругом из-за поднятого положения, однако он продолжал выполнять упражнение. Неожиданно похолодевший взгляд делал своё: желание пошутить или погрубить отбивал напрочь. У него такая функция включается только тогда, когда дело касается чего-то действительно важного? Хотя, если брать в пример сегодняшнюю встречу, назвать её таковой у Сонхуна язык не повернётся. Бесполезное занятие, не иначе. Впрочем, как бы то ни было, если иметь такой взор, то он значительней упростит твою жизнь. У журналиста такого не было, он показывал всю свою злость, но, увы, не свою сталь. Да что же это такое, вновь появляется желание поинтересоваться у Джейка, разузнать мелочи и опробовать на практике. Не слишком ли много этот парень умеет? — Дай перевести дух, — не выдерживает в итоге Пак, роняя мяч на пол, утомленно прикрывая глаза и упираясь руками в свои колени. — Всего минуту… — Переводи, — наверное, поняв, что немного перегнул (ещё бы!), Шим смягчается и решает сжалиться над своим временным подопечным. Сам пока приземляется на нижний ряд трибун и в пригласительном жесте хлопает рядом возле себя. Сонхун особо и не раздумывает, пользуется снисхождением и падает рядом, практически ложась на скамью. Если раньше казалось, что чувствовать себя ещё хуже невозможно, то, оказывается, нет — возможно. Сейчас было паршиво как никогда. За такой короткий промежуток времени он слишком много сделал. Джейк вообще границ не видит что ли? Или это у него такая необычная педагогическая методика, с самого начала так пахать? К кому его вообще подсунули… Между прочим, какого этот парень обучает баскетболу, если вроде бы как его направленность волейбол? То есть он же вроде бы что-то говорил про соревнования и про то, что он готовится к ним со своей командой, (Пак слушал эту информацию одним ухом и в тот же миг забыл, хотя сейчас такая деталь сумела всплыть) и когда они тренировались, играли они точно не в баскетбол. Если бы в Сонхуна тогда прилетело что-то вместо волейбольного меча, он бы давным-давно лежал с сотрясением в больнице. Пазл как-то не складывается. — Можно ведь спросить не по теме тренировки? — осторожно уточняет журналист, поджимая губы в тонкую линию. — Конечно, — Джейк моментально поворачивается к парню, с неподдельной заинтересованностью дожидаясь вопроса. — Ты что-то говорил про то, что состоишь в волейбольной команде университета. Тогда почему ты даёшь дополнительные занятия по совершенно другому виду спорта? — Так ты всё-таки запомнил это? — во взгляде Шима словно искры начинают сиять, а сам он выглядит, будто тот самый дворовой щенок, на которого наконец-то, спустя долгое время, обратили внимание. Пак цокает языком и отворачивается, чтобы не созерцать такую картину. Слишком нервирует. Зачем он вообще спросил? — Надо же, ты меня поразил. Оказывается, ты слушаешь всё то, о чем я говорю. Не уж-то вскоре пойдёт снег? — Представляешь? Зима на дворе, — в передразнивающем тоне лепечет, а после осекается, чуть прокашливается и выдаёт. — Конечно слушаю, какого ты обо мне мнения? — Просто ты так иногда застываешь, что появляется ощущение того, будто ты никого не слышишь, — особо не задумываясь, выпаливает спортсмен, усаживаясь так, чтобы его ноги могли свисать и болтаться над полом. — Тем не менее, ты прав. Я состою в волейбольной команде, однако учусь на баскетбольном направлении. Видишь ли, ещё в школьные годы я отдал себя целиком и полностью волейболу. И уже ближе к концу старшей школы понял, что связывать свою жизнь именно с ним не очень-то хочется. Проще говоря — перегорел. Всё хорошо в меру, как говорится, — с ноткой ностальгии рассказывает Шим. — Поэтому решил попробовать себя в чём-то новом. Однако, хоть я и выбрал баскетбольное направление, загреметь в волейбольную команду по стечением обстоятельств пришлось. И я ни в коем случае не жалею об этом. Меня всё вполне устраивает. — Получается, тебе нравится развиваться везде и сразу? — немного скептически уточняет Пак. — Почему же сразу? — хмурится Джейк и переводит внимание на лицо журналиста. — Сначала я достигаю успеха где-то в одной области, после, когда понимаю, что либо мне уже не интересно, либо перепрыгнуть планку выше уже не в моих силах, нахожу новое увлечение. Разве плохо таким образом развиваться и пробовать для себя что-то новое? Как по мне, если сидеть на месте и делать что-то одно на постоянной основе, то можно запросто и с ума сойти. Как видите, Сонхун пока не сошёл. Но подстраивать под себя других людей тоже не верно, поэтому никак комментировать парень чужие слова не решается. Джейк и правда достоин уважения, раз поспевает и там и здесь, вдобавок к этому испытывая некий кайф, однако Пак бы так не смог. Ему нужно что-то постоянное, стабильное, и, желательно, спокойное. И на данный момент его стиль жизни вполне устраивает. Кроме общения с Шимом. Именно из-за этого человека в его стабильности появляются провалы, впоследствии переходящие в импровизацию. Это не радовало от слова совсем. — Я понял, — тяжело вставая со своего места, говорит Сонхун. — У тебя своё виденье, но советую не гнуть лишь одну точку зрения. Если ты не сможешь, не означает, что не сможет другой. — Окей, проехали, — юноша машет одной рукой перед собой, словно отгоняет непрошеные мысли. — Если ты хочешь со мной побеседовать на какие-то определённые темы и подискутировать, то предлагаю встретиться и сделать это в другой раз. Сейчас же, борец, хватай мяч и шагай бросать в кольцо. Дальше трёх шагов от кольца не отходить, вблизи для начала научись попадать. Пак понимающе кивает, направляясь к оставленному неподалёку инвентарю, неторопливо подбирает и лениво идёт к кольцу. Возле этого несчастного кольца он как только не крутится, как только не встаёт — мяч пролетает мимо. Журналист оборачивается в сторону парня, который как бы при таком раскладе должен как-то помочь или напомнить о какой-то мелочи, однако тот беззаботно сидит в своём телефоне и что-то делает, не обращая внимания на остановившегося Сонхуна. Вот ведь… Может совершенно случайно напомнить о себе? Бросить в того мяч так же, как это сделал и Джейк? Нет, Пак ни в коем случае не злопамятный, что вы. Успокоив свою душу и взяв под контроль свои эмоции, журналист вновь поворачивается к кольцу и решает не торопиться с последовательностью действий. Вот он ноги на ширине плеч поставил. Вот положение рук правильно сделал, прям как его и научили пару десятков минут назад. И вот, наконец-то бросает правильно, красиво попадая в корзину. Кажется, Сонхун начинает улавливать тонкую, практически незаметную нить сути. Пробует ещё раз, и ещё, и ещё… И всё чаще начинает попадать. Не уж-то всё так просто, чем казалось первоначально? — Не стой на одном месте, двигайся из стороны в сторону. Как в будущем собираешься сдавать шесть точек? — слышит близко возле себя голос Джейка и не успевает обернуться, как чувствует чужие руки у себя чуть выше талии. Парню кажется, что у него глаза из орбит сейчас выйдут. А это вообще обязательно было делать? Что это, твою мать, означает? В свою зону комфорта он никого не впускал, тогда какого этот человек полез против правил? Шим, кажется, что-то объясняет и двигает Сонхуна из стороны в сторону, всё также держа руки там, где не должен, что сбивает с толку ещё сильнее. Стиснув зубы так, что был слышен скрежет, журналист шипя выдаёт: — Руки убери. — Прости? — растерялся юноша, наклоняясь чуть ближе. — Я не расслышал. Можешь ещё раз повторить? Просто увлёкся рассказом о том, откуда бы можно… — Руки убрал! — уже громче рычит Сонхун, на несколько шагов отстраняясь от Шима. — Ты чего вообще творишь? — и злобно смотрит, словно он за секунду превратился в змею. — Что, я вновь сделал что-то не так? — вопросительно вскидывает бровь спортсмен, разводя руки в стороны. — Я без понятия, что там у тебя творится в голове, но я просто-напросто показывал места, откуда удобнее всего бросать. Ты меня издалека не слышал, вот и подошёл к тебе поближе. Остынь, парень. Так, Сонхун, главное дышать и держать себя в руках. Возможно, ты и правда что-то не так понял, возможно, этому человеку удалось легко выйти сухим из воды, умело навешав лапши. Но обозначить грани будет нелишним. — Просто не трогай меня, хорошо? — тяжело выдохнув, скорее утверждением говорит Пак. — Мне неприятно, войди в моё положение, — чуть медлит, а после выдаёт то, что давно было на уме. — Думаю, на этом сегодня можно закончить. Ты меня и так уже вымотал, так что… Так что пока. Журналисту никто ничего вслед не говорит, позволяя без каких-либо препятствий покинуть зал, что очень радует. Сонхун сразу же, оказавшись в раздевалке, умывает лицо холодной водой, приводя и себя, и мысли в порядок. Прерывать с этим человеком общение, кажется, уже слишком поздно. Он словно везде и сразу, от него нельзя просто взять и избавиться. Здесь только в другую страну переезжать, и то не факт, что выйдет. Придётся запастись терпением и холоднокровностью, чтобы Шим по своей воле сам взял и отцепился. Возможно, стоит вновь обратиться за помощью к Хисыну на днях?..

***

Чонвон вообще ничего не смыслит в этом несчастном продюсирование песен. Он правда старался понять, но сколько бы ему не рассказывали одно и тоже — не получалось уловить принцип работы. Тут нужно быть умным и креативным, по мнению Яна, иначе создать что-то дельное не получится. На что рассчитывал Ли, когда тащил его в студию, прекрасно осознавая, что младший будет попросту сидеть в стороне, моментами зависать, задерживая внимание на посторонних предметах, и молчать? При хорошем настроении Чонвон бы даже мог начать вертеться на месте и дурачиться, чтобы чем-то себя занять. В общем, занимался бы всем, чем угодно, но только не тем, чем требовалось. Ян сидит около Хисына, который бурно что-то обсуждает с Джеем, сидящим от того по правую руку, то советуясь, то начиная спорить. Все прекрасно отдавали себе отчёт, что исполнять каверы на популярные песни это одно, а исполнять свои, которые ты прописал от и до лично — совершенно иной уровень. Ни у кого, очевидно, не было какого-либо образования в данной сфере, поэтому, по большей части, парни опирались на внутренние ощущения, по своим критериям оценивая результат. И для первой, дебютной, если можно так выразиться, работы звучало неплохо. Элементы попа и рока были тем самым нужным дуэтом. Пак там, конечно, что-то сидел, бухтел и утверждал, что всё равно чего-то не хватает, всем известной изюминки, на что получал убийственные взгляды пары глаз. Они чуть ли не день здесь горбатятся, чтобы наконец-то закончить недельную работу. Меняют и крутят идеи, варианты, а ему что-то всё равно не нравится. — Переспи с этой мыслью, найди причины, по которой тебе что-то не устраивает, утром вновь послушай результат — и только тогда подходи ко мне с претензиями, — разминает свое плечо Хисын, возвращаясь к монитору компьютера (который они не так давно поставили в студии) и черновым листкам. Джей недовольно отворачивается, не особо собираясь спорить с чужими «пожеланиями», на что Ян практически незаметно улыбается. Итак, что же они по итогу имеют? С мелодией они, наконец-то, покончили, её теперь спокойно можно разбирать на инструментах, но есть ещё одна часть, которая необходима. Текст песни. И вот с этим пунктом возникают настоящие вопросы. Если с мелодией всё было худо бедно, но возможно, то с лирикой пиши пропало. Да хоть они все втроём начнут думать над этим, к утру ничего не смогут добиться. Однако всё равно они сидят и размышляют, подбирая рифмы и все необходимые структуры. Опять-таки, младший в это дело особо не влезает, отходит куда-то в сторону дивана и начинает там распеваться, чтобы не так сильно мешать «продюсерам». Иногда подходит к парням, чтобы запомнить пару строф и после, попробовав вспомнить нужную мелодию, в голове наложить на неё текст. Выходило даже хорошо. Оказывается, у этих гениев ещё не всё потеряно. Проходит, наверное, час, как Чонвон ходит из одного угла студии в другой, делая остановки возле друзей. Работы ещё вагон и маленькая тележка, а они уже вымотаны. Ян валится на мягкую мебель примерно в тот момент, когда входная дверь открывается, а за ней появляется известная им девушка. — Вы сколько уже здесь торчите? — интересуется Гюри, недовольно проходя внутрь вместе с пакетами в руках. — Выглядите не очень. Силы свои правильно умеете вообще распределять? — Всё с нами хорошо, не придирайся, — говорит Пак, хотя по взгляду видно, что он очень вымотан. Если присмотреться — будут заметны покрасневшие от монитора глаза. Ли выглядел не лучше. — Продолжите себя так доводить, я отберу у вас ключи. Фиг что сделать сможете, — Чан ставит пакеты еды с каким-то фаст-фудом на стол, прямо перед двумя старшими парнями, упираясь одной рукой в стол, а другой в бок. — Я, конечно, безумно рада, что вы занимаетесь полезным делом, но если это скажется на вашем здоровье, — и угрожает пальцем, — вытаскивать будете себя сами. — Именно поэтому ты принесла нам эту отраву, — смеётся Хисын, открывая пакеты и разглядывая содержимое. — Что, не нравится? Тогда как принесла, так и заберу, — и уже тянется, чтобы выхватить еду, как барабанщик перехватывает её руки и добродушно улыбается, давая понять, что их всё устраивает. Басист ухватил себе чизбургер и колу, вновь возвращаясь на своё удобное место. Сидеть за столом себе дороже, там такие неудобные стулья, вдобавок приходится сидеть долгое время, вывернувшись наизнанку, чтобы не пихать друг друга локтями или ногами. Да и старшие обратно к себе не зовут, поэтому никаких проблем в этом Ян не видит. Хисын себе взял какой-то хот-дог, а Джей американо в картонном стаканчике и большую фри. Младший обязательно подойдёт к Паку, чтобы украсть себе картошку тогда, когда у самого в руках останется пустая пластиковая бутылка и оберточная бумага. — Совсем забыла, — вспоминает Чан и достаёт свой телефон из заднего кармана синих джинс. — В довольно престижный ночной клуб как-то устроилась моя подруга, которая недавно там повысилась до какого-то помощника организатора мероприятий. Но не в этом суть, — добавляет Гюри, как только видит вопросы на лицах парней. — Как-то зашёл разговор о том, кого же можно пригласить для проведения вечера, и она с гордостью рассказала о вас. Поэтому, дорогие мои, вас там с нетерпением ждут, — подытоживает она, и отдаёт телефон Хисыну с изображением этого самого ночного клуба, чтобы приблизительно представить, на каком уровне им доведётся выступать. — Если администрации всё понравится, вы будете там работать на постоянной основе. А это значит, что возрастают шансы того, что вас может заметить кто-то из музыкального агенства. Так что заканчивайте со своей песней как можно быстрее, прогоняйте и вспоминайте старые работы, через неделю идём на прослушивание. — Ты нечто, — выдаёт Чонсон, из-за плеча Ли рассматривая изображения. — Но я ведь ничего не сделала, это всё… — не успевает договорить Чан, как на неё с счастливыми объятиями налетает Хисын. Джей вроде как тоже хотел подключиться, но в самый последний момент передумал, закидывая в рот горячее лакомство и упираясь локтем в стол. — Ты ведь всё равно этому поспособствовала, так что в этом есть и твоя заслуга, — отстраняясь от Гюри, парень перекладывает свои руки со спины на плечи девушки, чуть ли не прыгая на месте. Никто бы никогда не подумал, что такого человека как Хисын может до такой степени обрадовать подобная весть. Чан хотела было что-то возразить, однако её прервал стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, незваный гость отворил её. На пороге стояла какая-то пожилая женщина с планшетом для бумаги и как-то хмуро заглядывала внутрь. Дайверы частенько ловили подобные взгляды, оно и понятно, если они начинают играть, то делают это до последнего вздоха, поэтому уже никакой реакции на такую гримасу они не показывали. Сил не было. — Оплата аренды, — даже не поприветствовавшись, выдаёт гостья, смотря в свои списки. Хисын с Гюри переглядываются, не очень понимая суть происходящего. — Так разве… — пораженный вид Джея меняется на какой-то озлобленный, когда он медленно поднимается со своего места. Хорошо, что девушка успевает дать ему понять, что они разберутся сами, прося того не заводиться раньше времени. — Мы уже оплачивали в этом месяце, проверьте, пожалуйста, ещё раз, — спокойно говорит Чан, непринуждённо заправляя свою выпавшую прядь волос за ухо. По всей видимости, девушка переняла характер барабанщика вести себя рассудительно и спокойно в неожиданных ситуациях. А может, даже и наоборот. В любом случае, это прекрасный дуэт, который своими знаниями психологии и уверенным видом добьются своего. И как же прекрасно осознавать, что этот дуэт именно на твоей стороне. Хоть женщина и смотрит в свои записи, словно что-то и правда проверяет, так и чувствовалось, что ни на какие даже обычные просьбы она не пойдёт. — Нет, у вас ничего не отмечено, — хмуро буравит она, специально показывая девушке с парнем, которые лишь поджимают губы. Понимая, что что-то явно пошло не так, Чонвон решает не отсиживаться где-то в стороне, а подойти поближе к эпицентру событий. Точнее к тому, кто именно туда готов кинуться, чтобы разгрызть и разметать. Ян с силой надавливает на плечи Пака, который вновь предпринимает попытку подскочить и вмешаться. Если на арену ступит Джей — решить возникший вопрос без тех же правоохранительных органов не выйдет. У гитариста… свои методы решения. — Давайте выйдем, — это даже не звучит, как вопрос. Это явное утверждение. Хисын кивает девушке покинуть их студию, и когда та это делает под недовольные возгласы женщины, которая что-то начала говорить про манеры, Ли следует за ней на выход и закрывает за собой дверь, оставляя струнных музыкантов один на один. Вновь. Между ними повисает тишина, которую разбавляют отдаленные голоса за стеной офисных рабочих. Чонвон, убедившись, что Чонсон не собирается кидаться к только что вышедшим, садится на соседний стул с тяжёлым вздохом, невольно задерживаясь на набросках текста. Джей же раздраженно зарывается пальцами в свои мелированные волосы, утыкаясь глазами в поверхность стола. Он молчит, а Ян не торопится что-либо говорить и прерывать тишину, хотя, на самом-то деле, очень хотелось. Непривычно молчать рядом с Паком, поэтому было очень неловко с тем, кто обычно что-то и много болтал. — У вас неплохо получается писать лирику. Честно сказать, я поражён, — спустя пару минут не выдержав тишины говорит Чонвон, для пущей убедительности беря в руки черновики. — Честно говоря, мы тоже, — тяжело выдыхает Чонсон, забывая о своей напряженности. Разговор начал постепенно завязываться, развеивая неловкую атмосферу. Речь шла то об их выступлениях, то об их совместных веселых моментах, то об их туманном будущем. Хоть они и отошли от того, что вывело Джея из себя, Ян решает вернуться к этому, видя, что гитарист всё ещё нервничает и находится не в своей тарелке. — Наши разберутся со всем, не переживай. Знаешь ведь этих шарлатанов, — басист настороженно переводит взгляд на старшего, нервно закусывая нижнюю губу. Может, зря он это начал? Возможно, стоило оставить всё как есть? Вот ведь, парень, ты как обычно всё испортил и усугубил! — Знаю, — согласно кивает Чонсон, не меняя выражения лица. — Просто имели бы совесть, суются уже который раз. Вот где они сумели найти утечку информации? Ян пожимает плечами и сжимает под столом грубую ткань своих джинс. Он знал, что родители Джея влиятельные личности, но чем именно они занимаются — никто никогда не рассказывал. Единственное, что было положено знать друзьям, так это то, что отец Пака поддерживает выбор сына, поэтому и помогает как эмоционально, так и материально. Но, к сожалению, у людей есть уши и очень длинный нос, которые пролезают куда не следует. И ладно бы они просто знали о каком-то небольшом секрете, нет ведь, они хотят воспользоваться им ради своих интересов и целей. И Чонвону понятна злость и обида Чонсона, ведь, по сути, сам сталкивался с такой же проблемой, когда твои плюсы превращают в минусы. Из этого он выявил горький и плачевный урок: никому и никогда не рассказывай о своих слабостях. Либо их выдадут, либо их подслушают. Тогда и жди беды. — Разве это так важно? — возмущённо интересуется младший и вскидывает бровь вверх. — Сумели где-то же найти, но даст ли нам что-то знание того, где они нашли источник? Только больше начнём себя изводить. Правда, забей на них, — он кладёт руку на предплечье гитариста, в успокаивающем жесте поглаживая его. — Думай только о хорошем. Вот например, давай лучше вновь вспомним наши совместные моменты. Помнишь, как мы разнесли сцену пару дней назад? Как хён тогда палочки сломал, ты струну порвал, а я по полу распластался? И всё равно умудрились завести публику, — говорит о том, о чём думает, без всякой задней мысли. — Или как Гюри отчитывала Хисын-хёна… Хотя, она же всегда его отчитывает, одна история лучше другой, — и коротко усмехается, наклоняя голову в сторону. — Или вот, как однажды напившись мы завалились на одну кровать. После этого, конечно, так всё тело ломило, но согласись, есть что вспомнить, — Ян по-доброму улыбается, веря, что хотя бы чуть-чуть легче стало человеку на душе после его слов. — Спасибо… — поражённо бормочет Джей, который явно не ожидал подобного от младшего. — Хоть я и не привык действовать таким методом, который ты предложил, однако, думаю, стоит попробовать. Всё бывает в первый раз, так? — и отражает улыбку басиста, прикрывая его ладонь своею. Чонвон замирает, удивлённо смотря на их руки, в какой-то момент даже забывая выдохнуть кислород. — Какая приставучая, — дверь неожиданно открывается и чётко слышится уставший голос Хисына. — И не говори, — в таком же тоне отвечает вымотанная ранним разговором Чан, которая проходит в студию первая. Она останавливается и смотрит на двух парней, вскидывая бровь. — Вы чего творите? Первый отмирает басист, выдергивая руку из чужой полухватки, оправдываясь, что ничего такого не было. Видя напряженность младшего, Пак берёт контроль в свои руки и расспрашивает старших, что же они там за дверью обсуждали. Все быстро забывают (или делают вид) о недавней сцене, кроме Чонвона, у которого до сих пор фантомом ощущается тепло чужой ладони. А где-то внутри грудной клетки приятная тяга.